По волнам моей памяти

Наталия Меркурьева

Говорят, что одну книгу может написать каждый, это воспоминания о своей жизни. Вот такую историю о своей семье, то, что я запомнила из рассказов своих бабушек, родителей, узнала из старых писем и дневников, я и написала. Кто я такая, чтобы обо мне нужно было читать? Я просто женщина, которая родилась в СССР, росла, училась, работала, влюблялась, вышла замуж, воспитывала детей. Моя жизнь – это маленькая крупинка истории моей страны, моего времени, написанная живым свидетелем этого времени.

Глава 5. Детство в Архангельске

Итак, мама уволилась с работы и стала часто ездить в Мурманк, когда отец приходил из рейса. Они снимали там жильё. Мама брала с собой Петю, он ещё не ходил в школу, а я училась в 49 средней школе в Архангельске. Там же ранее пошли в первый класс и двоюродная сестра Наташа — дочь Али, и брат Юра — сын Нели. Наташа рассказала мне такую историю из ее школьной жизни. В третьем классе они выступали в Детском доме на празднике с постановкой по сказке «Золушка». Наташенька была хорошенькой девочкой, белокурая и милая. Ей доверили главную роль Золушки. И после этого спектакля дети шептплись, когда ее встречали:

— Смотрите, Золушка идет.

Помню соседей по лестничной площадке Подымниковых Алесандру Александровну и Ивана Сергеевича. У них было много детей. Старший Сергей был женат, мама дружила с его женой Клавой. Помладше его — Шурик и Тамара — они казались нам взрослыми, а дружили мы с Таней и Анной. Таня была одного возраста с моей двоюродной сестрой Наташей Розенцвейн, они вместе учились до третьего класса, пока Наташу не увезли родители. Старшие девочки играли в куклы, шили для куколок одежду, мне с ними было очень интересно. Когда бабушка купила пианино, сначала начали учить музыке сестру Наташу. После бабушки купили своим девочкам пианино Подымниковы. Таня и Аня стали учиться в музыкальной школе, музыка в дальнейшем стала их профессией. Нашу учительницу по музыке звали Ангелина Павловна Звягина. В Новый Год мы ходили к Подымниковым смотреть у кого лучше ёлка, наша мне всегда нравилась больше. Зимой дети много времени проводили на улице, во дворе, на лыжах, на горке и на качелях, прыгали с крыш сараев в сугробы, гуляли до темноты, время проводили дружно и весело. Зимы в Архангельске стояли морозные и снежные. Как-то я лизнула железные качели, язык сразу же примерз, было больно. Дома вечером рассказывали страшные истории, которые передавались из уст в уста, про черный-черный дом, черную-черную комнату… Нам с Петей всегда отмечали дни рождения, приходили друзья. Друзья наши жили с нами по-соседству в том же доме: Подымниковы Аня и Таня, Оля Рашева, Оля и Витя Стукач, Ира и Света Ферины. У нас было замечательное детство.

Стены наших комнат были обиты плотными картонными обоями с выпуклым однотонным рисунком — веточками черной смородины в орнаменте. Сначала эти обои были матовыми светло-горчичного цвета, после ремонта их перекрасили в голубой цвет и они стали гладкими и блестящими.

Я болею. Лежу на детской никелированной кроватке. На стене — небольшой коврик с рисунком из сказки про кота и лису. Но мне всё время хочется провести рукой по обоям под ковриком, обои гладкие и холодные. На табурете у кроватки — чашечка с теплым молоком. Бабушка мне велела, как только начну кашлять, пить молоко, чтобы смягчить горло. Я для себя придумала игру: кашель — это снаряды рвутся, немцы стреляют. А молоко, это речка, в которой наши от немецких пуль прячутся. Помню квартиру. Квартира была коммунальная, мы занимали две большие комнаты, в первой комнате была глубокая ниша, там стоял диван, обтянутый черной кожей, и этажерка с книгами. Когда я уже научилась читать, то любила там зашториться занавеской с книгами. В этой же комнате был выход на балкон. Отапливалась квартира печами. Бабушка утром рано затапливала печь, чтобы, когда мы просыпались, было уже тепло, грела мне одежду, когда я перед школой одевалась, чулочки лежали уже тепленькие. На кухне стояла большая печка с плитой, на которой готовили пищу и пекли пироги. Кухня — общая с соседями, отдельная кладовая комната, там хранилась вся кухонная утварь и заготовки: сушеные грибы, малина, мед и другие вкусности. В сильные морозы под столом на кухне зимовали куры. У всех жителей во дворе дома были свои секции в длинном общем сарае, где хранились дрова, лопаты, санки, некоторые держали там кур. В нашем доме жил директор судоверфи Герман Федорович Дерябин с женой Матреной Ермолаевной. Они тоже держали кур. Матрёна была очень хорошей хозяйкой, у них дома всегда вкусно пахло выпечкой. Она пекла безе из белков яиц, безе у нее получались вкусные, пышные, рассыпчатые, внутри немного вязкие. Она и бабушку научила печь безе.

Бабушка в Архангельске очень интересовалась политикой. Они с мамой слушали вечерами радио, ловили вражеские радиостанции, днем у нас всегда был включен динамик, по которому каждый час передавали последние известия, читали доклады Хрущева, и в конце каждого абзаца говорили: «Бурные аплодисменты! Бурные и продолжительные аплодисменты.» Мне эти передачи не нравились. Я в душе возмущалась:

— Почему же сказали последние известия, а на самом деле ни какие они не последние, каждый час повторяют.

Мы, дети, очень любили детские передачи по утрам «Для самых маленьких», в которых рассказывали сказки, и передачи для школьников днем, такие как «Захар Загадкин». Телевизионные передачи начинались с шести часов вечера в Архангельске. К нам приходили соседи смотреть телевизор. Экран у телевизора был маленький, дедушка установил увеличительную линзу.

Наташа и Петя Меркурьевы

Об Архангельске у меня остались самые лучшие воспоминания. В мае выходили все жители дома и высаживали цветочную рассаду в палисаднике под окнами. Летом мы, дети, ставили спектакли и концерты, рисовали билеты, разносили их соседям. В подъезде делали сцену, расставляли стулья для зрителей и выступали. Мы гуляли с утра и до вечера во дворе. Мне родители купили велосипед «Ласточка», это был девичий велосипед, а велосипед для мальчиков назывался"Орлёнок». На велосипеде я выучилась кататься виртуозно: без рук, ноги на руле, и гоняла по деревянным мостовым лихо. Потом на нем же катался Петя. Иногда ходили купаться на Северную Двину. У берега были вбиты сваи, дно каменистое, и сейчас помню особенный запах двинской воды. Но чаще уезжали в отпуск с родителями или с бабушкой. Отдыхали в пригородах Ленинграда: в Кобралове, Вырице, Павловске. В Кобралове — на даче у тёти Али (сестры мамы), а в Павловске и Вырице снимали дачу. Нас водили по музеям, я очень любила эти поездки. Бабушка и дедушка были гостеприимные, праздники Первое Мая, Седьмое ноября и Новый год всегда встречали с гостями, пекли пироги, готовили разные угощения, накрывали столы. Люди в Архангельске жили гостеприимные, любили угощать друг друга. У Подымниковых мы часто чаевничали из самовара, чай они заваривали не крепкий, на белый хлеб намазывали маргарин. У них на большую семью квартира была отдельная, трехкомнатная. На кухне стоял большой старинный буфет и длинный обеденный стол. У подруги Оли Рашевой на кухне в эмалированных ведрах солились вкусные грибы, грузди. Мы ели их прямо из ведра.

Ещё вспоминается мне, что по весне у нас часто бывали наводнения. Их ждали, укрепляли мосточки. Улицы в Соломбале мостили деревом. Первые этажи домов строили высокие, с карнизами. Но порой вода поднималась высоко и первые этажи заливало. Тогда жители на время перебирались на второй этаж к соседям. Наводнение почти всегда начиналось ночью. Дети ждали наводнения не со страхом, а с интересом, и даже радовались, что не нужно идти в школу. Люди по улицам передвигались на лодках, собирали унесенное водой из сараев имущество. С одной стороны нашего дома за оградой находился небольшой пустырь, а за ним через дорогу стояли параллельно два барака. Половину одного из них занимаиала библиотека. Там работала наша соседка Александра Александровна. В библиотеке был зал, который назывался «Красный уголок». Там проходили собрания и занятия кружков. Дедушка посещал кружок по фотографии. За этими бараками располагалась детская площадка, а если еще немного пройти по улице Гуляева, то далее стояла водяная колонка. Там весь поселок набирал воду для питья и бытовых нужд. Чтобы постирать, нужно было сначала наносить воды, потом воду нагреть на печке, стирали на доске, позднее приобрели стиральную машину. Бельё полоскать возили на санках в больших плетеных корзинах на реку Северную Двину, зимой полоскали в проруби. А потом отжимали вручную и развешивали летом на улице, а зимой на чердаке. В баню ходили один раз в неделю, и белье меняли раз в неделю. Когда бабушка и дедушка работали на судоверфи, мы ходили в судоверфскую баню, ее для этого специально топили в субботу. Баня была небольшая, два отделения, парилка и раздевалка. Бабушка брала с собой сладкий холодный чай в бутылочке с соской, чтобы напоить нас с Петей после бани. Позднее мы стали ходить в городскую баню, там после мытья нам покупали томатный сок. После бани мы заходили в магазин игрушек в Соломбале, и нам там что-нибудь покупали. Запомнила, как мне купили Кота в сапогах и плюшевом зеленом костюме, Пете покупали машинки.

С другой стороны нашего дома по улице, ближе к верфи находилась пограничная часть. Там в казармах жили солдаты. Они для всей воинской части набирали воду в большую бочку, установленную на телегу или сани, которые везла лошадь. Петя и его друг Витя зимой подсаживались на сани позади бочки и так катались. Бочка покачивалась, вода выплескивалась на мальчишек и сразу же на морозе замерзала, и домой они приходили с ледяными загривками. Как-то раз во время обеда у Пети упала на пол ложка,

— Ну. б…, — сказал маленький Петя, поднимая ложку.

— Что ты сказал, Петенька? Где ты такое слово слышал? — удивленно спросила бабушка, поглядывая на папу.

— А солдаты всегда так говорят, когда у них рукавица упадёт, — серьезно объяснил Петя.

Я начинала учиться ещё в старой деревянной школе, потом построили новую, прямо напротив нашего дома на улице Гуляева. Во втором классе нас приняли в октябрята. На школьный передник прилепили маленькую красную звездочку, в центре которой был портрет маленького Володи Ульянова-Ленина.

Когда был Ленин маленький

с кудрявой головой,

он тоже бегал в валенках

по горке ледяной.

Всех детей, у кого был музыкальный слух, записали в хор. Мы пели песню о родине:

То березка, то рябина,

куст ракиты за рекой.

Край родной навек любимый,

где найдешь ещё такой?

Мы были счастливы, что родились в Советском Союзе, где нет богатых и бедных, что у нас счастливое детство, бесплатное образование и медицинское обслуживание, что нас бережет наша милиция. Эти истины нам внушали с детства, и мы искренне в это верили. На празднике Восьмого Марта наш класс рассказывал по ролям стихотворение Сергея Михалкова"А что у вас?». Я говорила тихо, поэтому мне достались слова:

«И спросила Нина тихо:

— Разве плохо быть портнихой?

Кто трусы ребятам шьет?

Ну, конечно, не пилот!»

Мы гордились своей Родиной. Родительское общешкольное собрание в актовом зале заканчивалось концертом. Девочка-старшеклассница пела:

Тот, кто рожден был у моря,

Тот полюбил навсегда

Белые мачты на рейде,

В дымке морской города,

Свет маяка над волною,

Южных ночей забытье,

Самое синее в мире

Черное море мое,

Черное море мое!

Мы жили у северного моря, но песня всё равно нравилась. Дома я пыталась повторить её.

В классе учились дети из детского дома. Помню такие имена: Олег Голубев, Света Евшина, Галя Сафронова, Наташа Андреева, Саша Медведев, Саша Смолин, Саша Баранов. У детей были нелегкие судьбы. Я часто ходила в гости в детский дом. Дети водили меня по своему дому, показывали гостиную, свои спальни, комнату для занятий. Иногда делала там с ними уроки. Их воспитательница следила, как они выполняют задания, читала вслух книги. Дети приходили и ко мне в гости, им нравилась домашняя обстановка.

В третьем классе тех, кому ко дню рождения Ленина 22 апреля исполнилось десять лет, принимали в пионеры. Вместо звёздочки мы, пионеры, носили красные галстуки на шее. При вступлении читали клятву:

«Я, юный пионер Сосетского Союза, перед лицом своих старших товарищей, торжественно обещаю: Горячо любить свою советскую Родину, жить учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять законы пионеров Советского Союза. За дело борьбы Коммунистической партии будь готов! Всегда готов!»

Я посещала кружок вышивания гладью. Руководитель кружка меня хвалила, и мне вышивать нравилось. Позднее, с удовольствием занималась гимнастикой в спортивной секции школы. Научилась прыгать через козла, делать упражнение на разновеликих брусьях, вставать на мостик через кувырок.

Отцу дали комнату в Мурманске в 1963 году в доме на проспекте Ленина (32). Комната размером восемнадцать квадратных метров была в четырёхкомнатной квартире на шестом этаже. В квартире проживало ещё три семьи. Я в первый раз приехала в Мурманск на весенние каникулы, когда училась в третьем классе. Бабушка посадила меня в самолёт в аэропорту Архангельска, попросила какую-то чужую бабулю за мной присмотреть, а в Мурманске меня встретила мама. Таким же образом я и обратно уехала через неделю. Помню, у мамы я смотрела по телевизору передачу"Английский малышам». Увидела я воочию Петины игрушки, о которых он мне дома, в Архангельске, рассказывал: козочка с корзинкой, буратино на качалке, чугунная машина. В квартире была большая ванная комната, в которой ванна, туалет и раковина для умывания. На общей кухне у каждой семьи — свой стол и керогаз. В подъезде работал лифт, за металлической сеткой. Около лифта на первом этаже сидела лифтерша тетя Дуся. Между лифтом и лестницей был широкий пролет. Мне эта лестница и лифт позднее часто снились во сне. Лифт работал не круглые сутки, а до двадцати часов. На ночь лифт выключали.