Мужчина моей мечты. Ироническая проза

Наталия Мадорская

«О времена, о годы! Вместо романтичного мальчика меня ожидал рыхлый инвалид на костылях в рваной куртке. Не думаю, что я выглядела лучше. Мы являли собой звездную пару – как раз для посещения ресторана херра Брудера…». «Моя любовь имела перспективу: к 27 годам Петкун был женат и разведен дважды» – рассказ «Он жил, как хотел».

© Наталия Мадорская, 2017

ISBN 978-5-4490-1165-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ах, мамочка!

Мария Викентьевна никогда не выходила к столу непричесанной и в халате. Вот и сейчас, сидя перед зеркалом в старинной оправе, она еще раз пригладила волосы и нервно дотронулась до небольшой кудельки волос на затылке:

«Шестьдесят два, конечно, не сорок. Но и не сто. И называть женщину бабулькой в любом возрасте бестактно. Но как растолковать это глупым соседям? Бабулька и бабулька! Впрочем, чего еще можно ждать от плебеев?»

— Мамочка! — услышала она голосок Ксении из другой комнаты.

— Иду-иду, мой дорогой! Иду, милая! — Мать просеменила по коридору и остановилась, пораженная, в дверях:

«Ах, как идет к русым волосам Ксенечки это скромное платьице с мережкой, и как вся она, освещенная летним солнцем, похожа на свекровь. Дворянских кровей была свекровь. Злее ее, прости Господи, не было».

— Что ты застыла, мамочка? — Сидя за столом, покрытым свежей скатертью, под своим портретом, нарисованным ее братом Кириллом, Ксения осторожно разливала кофе.

— Ничего, — сказала Мария Викентьевна и робко присела на стул.

«До чего хороши у Ксенечки глаза, — думала она, придвигая к себе чашку. — И взгляд голубой, холодноватый».

— Не находишь ли ты, мамочка, — ласково улыбаясь, спросила дочь через некоторое время, все заполненное звуками трапезы, по сравнению с которыми щебет воробьев на балконе мог показаться резким, — не находишь ли ты, мамочка, что пирожок нынче удался?

— Тебе все удается, мой дорогой! — гудок автомобиля под окном заставил ее вздрогнуть и бросить быстрый взгляд на дочь.

— Все потому, что тесто вышло неплохое, — все так же улыбаясь, продолжала Ксения, — а тесто, мамочка, — главное в пирожке.

Этот разговор, приятный обеим, наверное, затянулся, если бы не гудок, повторенный на этот раз дважды.

— Игорек ждет, — сказала мать.

— Я знаю, мамочка. Для мужчины это полезно — подождать! — Ксения приложила салфетку к губам, не торопясь, встала, и, выйдя на балкон, изящно взмахнула кистью руки.

…Увидев Ксению, Игорь заулыбался и пошел ей навстречу.

«В этой бабе, и правда, что-то есть! — думал он. «19 век, старик, — вот тебе крест! — вспомнил он слова Витьки-трубача, который их познакомил. — Поглядишь и скажешь: тургеневская Ася. Помнишь такую? Ася, но в бальзаковском, старик, возрасте».

«Мужчина солидный, — не в первый раз отметила про себя Ксения, взглянув на Игоря. — Полноват, но ведь ему за сорок. Зато это звучит — скрипач в филармоническом оркестре. Посмотрели бы на него наши дамы с работы. Впрочем, вряд ли он в их вкусе».

— Не люблю машины, — сказала Ксения, удобно устраиваясь на сиденье и с удовольствием вдыхая запах дорогой кожи.

Эту фразу она произносила каждую субботу, чтобы он не думал о какой-то корысти с ее стороны.

— Солнце печет уже с утра, — сказал Игорь, включая зажигание.

— Денек обещает быть неплохим, — милостиво согласилась Ксения.

— А как Вы спали? Что Вам снилось?

— Спала я хорошо, благодарю Вас, Игорек, — неторопливо начала она, — а снилась мне река…

«Это надолго, — обрадовался Игорь. — Как они все, и умные и глупые, любят пересказывать сны и свято в эту чушь верят».

Центр миновали удачно и, повернув на Приморское шоссе, влились в поток маниакально стремящихся за город машин.

Хорошо, что после Лахты на шоссе стало свободнее.

— На Щучье? — спросил Игорь, подъезжая к поселку Комарово, хотя прекрасно знал их обычный маршрут.

— Нет. Сначала к Анне Андреевне. — Строго поправила Ксения.

У могилы Анны Ахматовой уже стояли люди. Ксения положила на камень цветы, немного постояла, опустив голову, потом посмотрела на Игоря и тихо, только для него, продекламировала:

Сказал, что у меня соперниц нет

Я для него не женщина земная.

А солнца зимнего утешный свет

И песня дикая родного края.¹

Писатели из рядом расположенного дома творчества, стоящие у могилы, с пониманием смотрели на нее, как бы принимая в свою кампанию.

Ксения немного помедлила, потом повернулась и быстро пошла к воротам: не проводить весь день на кладбище. (Писатели, наверное, с интересом глядели им вслед.)

…Игорь лежал на спине, опираясь на локти, и смотрел, как Ксения пробирается к воде, брезгливо обходя лежащих. «Королева, ей-Богу! И такое впечатление, что она никогда, ни с кем, и нигде! Ну, это уж ты, брат, хватил! У нас это, да, бывает, а у них — нет!»

Непонятно, как Витька на нее вышел. «Есть, старик, невеста по твоим запросам. Не знаю, правда, по твоим ли зубам.»

— Так, может, и не надо? — спросил Игорь, большой ценитель блицкрига.

Но на уговоры поддался. Какой там блиц! Осаде пошел пятый месяц. Сколько денег ушло на конфеты — букеты, сколько бензину на поездки по литературным местам!

Ксения подошла, аккуратно промокнулась полотенцем и села.

— Вода сегодня, по-моему, неплохая.

«Неплохая» — ее любимая мера всему. Никогда не скажет: холодная или теплая. А только так: неплохая».

«Ну, как к такой подберешься?» — Игорь вздохнул и решительно положил руку на плечо Ксении. — Не кажется ли вам, Игорек, — она деликатно освободилась от его руки, — что этот пейзаж немного напоминает Моне?

— Моне? — в панике подумал Игорь. — Его-то мне и не хватало!

Толстуха в сиреневом белье неожиданно появилась слева из-за деревьев и закрыла собой пейзаж Моне.

«Откуда у нас столько народу? — раздраженно подумала Ксения. — Куда не плюнь, везде народ! И почему они все время кричат?»

— Пойду искупаюсь, — сказал Игорь и, сделав несколько шагов, поравнялся с толстухой.

«Как они похожи! — удивилась Ксения. — У него такие же ручки и ножки, воткнутые в жирное тело. И такое впечатление, что он никогда, ни с кем и нигде. Впрочем, у них так не бывает. У нас — да, а у них — нет!» — Ксения вздохнула, и вдруг крики детей и взвизги женщин сначала стали тише, а потом пропали. Будто она была на острове, маленькая, беззащитная, одна.

«Как я всех ненавижу! — Она смотрела на Игоря в воде. — И его тоже! Но ведь только что было все хорошо? Наверное, меняется давление. Ну, так и есть!»

Откуда-то сзади, со стороны леса, подкрадывалась к озеру и к ней зловещая туча. Надо немедленно ехать! — мысленно приказала она и увидела Игоря, выходящего из воды.

— Что с вами, Ксения?

— Я хочу домой!

— Сейчас поедем, — сказал он.

…Машины, несущиеся по шоссе, казалось, уходили от преследования.

Как Вам наша поездка? — попытался нарушить Игорь тишину. — По-моему, день вышел удачным. А, Ксюша?

— Я не Ксюша, — отрезала она и потом молчала до самого дома.

У ворот она через силу ласково улыбнулась:

— Думаю, это была очень неплохая прогулка. Благодарю вас, Игорек.

Потом проворно вылезла из машины, и через мгновение платье с мережкой скрылось в парадном.

Игорь удивленно присвистнул, достал фляжку с коньяком и открутил пробку: облом требовал раздумий.

…Ксения чмокнула мать в щеку и быстро прошла на балкон. Машины уже не было. Она вдохнула резкий аромат цветов, что поднимался из палисадника, и немного постояла. Темнело на глазах: знакомая туча, лиловая посредине и серая по краям, уже висела над соседним домом.

«В последний раз», — прошептала Ксения. Она закрыла балкон, прошла на кухню, распахнула холодильник и стала быстро перегружать его содержимое в две сумки.

Мать, стоя в дверях, с ужасом следила за ней.

— Останься, Ксенечка! Я говорила с Кириллом. Он, как старший, тоже против!

— Скажи Кириллу — я уже не девочка, мама!

Потом, спотыкаясь, шла она, нет, бежала, между темных домов.

Остановленный паническим взмахом ее руки, частник прижал машину к «бровке»:

— На Гражданку? Со скоростью света, мадам!

Но Ксения не поддержала шутки: холодная противная дрожь сотрясала все ее тело так, что стучали зубы. «Скорее, — кричала она про себя. — Пожалуйста, скорее!»

У потрепанной пятиэтажки она вылезла из машины, сунула шоферу деньги, вбежала вверх по лестнице и остановилась у знакомой квартиры.

И сейчас же услышала, как обрушились на город потоки дождя.

За дверью раздавались тяжелые шаги и громкая ругань.

Ксения прислонилась к стенке и в блаженстве закрыла глаза.

«Ревнует!» — улыбалась она, прислушиваясь к раскатам мужского голоса. — Любит!»

Дверь сама собой распахнулась.

— Явилась! — Стоящий на пороге мужчина был небрит, ворот его несвежей фланелевой рубашки был расстегнут и обнажал немолодую шею с набрякшими жилами; темные глаза смотрели независимо и зло.

Он отошел назад, пропуская Ксению. Она поставила сумки на пол и ласково дотронулась до его худой щеки: «Опять печень?»

Но он грубо отпихнул ее в сторону и, подхватив сумки, ушел на кухню.

Ксения присела на стул у кухонного стола и вытянула ноги, чувствуя, как покидает ее напряжение долгого дня. Потом посмотрела на грязные занавески — надо бы замочить — на лампочку без абажура и мужчину, который быстро и последовательно извлекал из сумок цыпленка, зелень, хлеб, сметану, огурцы и — оп! — бутылку вина:

— Молодец, крошка!

«Почему мы, женщины, никогда не бываем такими несчастными?» — думала Ксения. А вслух между тем быстро говорила:

— Сегодня у нас в банке…

Мужчина, казалось, не слушал, он возился с бутылкой, которая не поддавалась, крыл матом всех и вся, и казалось, что под его зубами вот-вот хрустнет стекло. И, наконец-то! — темная жидкость полилась в стаканы!

Выпив свой залпом, он покосился на второй:

— Чего не пьешь? А, давай его сюда!

Этот стакан он пил не торопясь, смакуя, и Ксения смотрела, как разглаживается его лицо, и разгораются в глазах знакомые хищные огни. И под его взглядом возникала и захлестывала ее сладостная волна.

— Ну, что, Ксюшка? В банке до сих пор была? Ну, и кто тебя… сегодня в банке? А, Ксюшка? Первый менеджер или второй?

И слышал в ответ неприличный и счастливый смех Ксении.

… — Знаешь, почему ты ко мне липнешь, а, Ксюшка? — презрительно спрашивал он после, когда Ксения, опустившись на грязный пол, стояла на коленях, прижимаясь головой к его ногам.

Он надолго задумался, как бы подбирая приличный эквивалент для своей мысли:

— А люблю я хорошо! В этом все дело, Ксюшка! Никто, заметь, никто из баб не обижался, — добавил он, несильно дергая ее за волосы, но Ксения не воспринимала его слов.

«Не пара он тебе, доченька, не пара — Слышала она отчаянный крик матери. — Извини меня, дорогой! И Кирилл, Кирилл тоже считает, что в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань».

«Не можно, мамочка. Не можно, — твердила про себя Ксения. — Ах, как мне жаль, мамочка, что не можно!»

Примечания

1

А. Ахматова (из стих. «Сказал, что у меня соперниц нет…»)