Неунывающий рыцарь Люциан Рамстэд, называющий себя Люком Рейнардом в который раз оказывается в центре интриг Благого и Неблагого Дворов фейри. На сей раз, чтобы не оказаться на полгода в распоряжении королевы светлых фейри, ненавидящей его, как и большая часть её подданных, ему необходимо добыть Диадему Справедливости. Попутно он хочет выяснить, где же теперь его подруга детства, к которой неравнодушен, а также выдержать соперничество с таинственным сэлки, окруженным тайнами. Удастся ли ему это?
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Диадема Справедливости предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 3
Пришлось открыть глаза: кто-то настойчиво теребил меня за плечо. Во рту было сухо и мерзко, подозреваю, пахло от меня тоже не розами…
− Люк! Вставай, нам пора!
Может, если лежать достаточно тихо, от меня отстанут? Я полежал ещё немного, но настырный приставала и не думал оставлять в покое.
− Люк! Уже пора выходить! К Двалину, за короной! Да просыпайся уже! Я тебе принес воды из источника Моленаары: она поднимает даже полумертвого, не то что пьяного.
Не может быть. Роннан теребил меня за плечо, зажимая в другой руке объёмистую серебряную флягу.
− Ну вот, наконец-то! Пей! — он отвинтил крышку и приложил горлышко фляги к моим пересохшим губам, − Сейчас полегчает.
− Тебе нельзя со мной! — пробурчал я, щурясь от яркого света, − За воду спасибо!
Пить хотелось зверски.
− Вот ещё! — презрительно сказал смуглый волоокий селки, отдавая мне флягу, − Не ты берешь меня, а я сам отправляюсь с тобой! Об этом не было сказано ни слова. Тем более я не собираюсь помогать тебе, разве что ненамеренно — просто хочу развеяться.
− Это правильно! — поддержал я. А что: Роннан хороший попутчик, очень даже полезный при всяких нападениях, при чем совершенно неотразимый для дам, на которых с недавних пор не обращает никакого внимания. Вот ведь казус? Да, Ариадна сумела потрясти Неблагой Двор, причем дважды: в первый раз, когда влюбилась в этого несуразного смертного, случайно забредшего на праздник Лошадиной луны[1]. Смертный, проплясав всю ночь вернулся восвояси, вероломно покинув её. Не знаю, что там с ним было дальше: ушедшие без проводника, в случайно открывающиеся порталы могут попасть куда угодно — в прошлое, будущее, не говоря уже о разных слоях реальности…
Как бы ни пытался развеселить Ариадну, ничего не выходило. Почему-то ей совершенно не понравилась поющая фаланга, свившая за ночь паутину в изголовье её кровати. А я так старался: раздул брюшко паука до размера брегета, украсил синими полосками, похожими на рюши по бокам, двое суток учил петь серенаду, вспомнив почти все, чему учили старый Вольхар — учитель магии, и мама! Рада с визгами выскочила из спальни, не успокаиваясь, пока Сильвар не прибил мое шедевральное творение тапочкой, а потом ещё дулась несколько дней. Чего, спрашивается? Это мне впору дуться: попробуйте научить паука петь, сразу поймёте, о чем я.
Хорошо, характер отходчивый, долго не обижаюсь: кто их, этих девушек поймет? Решил пойти по простому пути: целый день провозился с домовиком Броди, под его руководством стараясь выпечь для неё веселящий хлеб и сварить джем забвения. Вышло три буханки хлеба и три баночки джема, которые мы тут же опробовали на кухонной мыши-помощнице Пине. С удовольствием слопав кусочек, смазанный джемом, она хохотала до упаду, забыв обо всем на свете.
К сожалению, снова всё вышло не так, как задумывалось: Броди выставил все на общий стол за завтраком — оказывается домовикам необходимы очень точные инструкции. В итоге моей стряпни наелись все, кроме Рады. Она так расстроилась, когда окружающие вдруг начали смеяться! На её вопросы: «Что смешного?» каждый отвечал: «Ты кто?». Эффект быстро выветрился — я ведь преследовал цель просто немного поднять ей настроение, а не погрузить в идиотическое состояние, но оставил неприятный осадок, причем у всех.
После того случая, Тианиель ввела специальную должность для мыши, чтобы обязательно пробовала все блюда перед подачей к столу. Пину теперь не узнать: она стала больше раз в пять и ростом доходит мне до колена. «Зато всегда сыта! А бегают пусть дети» − смеётся она.
С Роннаном вышло совсем некрасиво, хоть и не специально, но тут я виноват лишь косвенно. Его только приняли ко Двору — селки несколько раз победил на турнирах, Тианиель посвятила его в рыцари. Я заметил, как он тогда поглядывал на королеву — честно говоря, ей бы он очень подошел, но почему-то ничего не вышло! Дамы тем временем сильно поглядывали на новенького рыцаря — думал его быстро «захомутают», почти не ошибся. Где в тот момент находилась Рада, честно говоря, не помню. Она часто пропадала ненадолго: ходила учиться то к Болотной Пэг, то к лесной кикиморе, то Вольхару надоедала — очень любознательная девушка.
Тианиель назначила пир в честь нового рыцаря Сэллана, тут наша Ариадна и появилась: вышла в зеленом летящем платье под руку с Сили. Роннан так и прикипел к ней взглядом, а когда Сили их знакомил, промямлил что-то нечленораздельное. А ведь селки иногда такие стихи пишет — в пору с Макрелем соревноваться!
На Луну Осетра[2] я подговорил Ткачиху, чтобы она вплела в материю для наряда Рады зачарованную мною пряжу. Задумка была такая: кто наденет такое платье, тому на душе станет спокойно и приятно, все тревоги исчезнут.
Когда Ариадна вышла в нем в зал, даже я замер, боясь вздохнуть, а Роннан аж рот разинул. Они протанцевали весь вечер, не сводя друг с друга глаз. Я никак не мог пробиться: этот сэлки прилип к ней, как смоляное чучелко! Ах, чего же стоило, не разукрасить немедленно его смазливую рожу парочкой ссадин и синяков! Даже незаметно подсунул ему под ноги шкурку от плода бенны. Вышло ещё хуже: Роннан поскользнулся, а Рада поддержала его, оказавшись в объятиях. Оба дружно покраснели… Пара мелких пикси даже отпрянули — так я скрежетал зубами от злости! Но тут часы пробили три часа ночи, прекрасное как сон платье Рады расползлось громадными прорехами. Кто ж знал, что у чар окажется досадный побочный эффект, и зачарованная нить исчезнет после полночи? То полнолуние оправдало второе свое название — Луна Ссор.
Она ахнула и выбежала прочь. С тех пор никто, кроме Тианиель не знает, где поселилась наша дорогая Рада, а мужчин, собравшихся в тот памятный вечер при Неблагом Дворе, до сих пор преследует в грёзах видение её обнаженного тела, просвечивающего через огромные дыры в звездно-фиолетовой ткани платья.
Мы долго осаждали королеву с просьбами открыть местонахождение Ариадны, но она упрямо молчала. Позже, когда терпение Тианиель иссякло, она пригрозила превратить в гриб-тутовик первого кто ещё раз об этом спросит. Мне окольными путями удалось дознаться: Рада теперь зовется Сумеречной ведьмой и живет где-то на землях вольных фейри. Сильвар очень неудачно вовлек меня в этот турнир с Альтуром. Проходя через владения г-нарвла, как раз направлялся к одному из хозяев ветров, по имени Джойс. Ходят слухи, за какую-то услугу, он взял у Флейтиста фалангу мизинца и сделал из неё свистульку: владеющий ею может вызвать его чтобы получить желаемое. У меня всего два желания, на данный момент…
Вообще, Роннан оказался вполне ничего, если учесть происхождение — обычно селки избирают Благой Двор для служения. Пока у нас не подворачивалось случая для задушевных бесед, ну да все-таки это не мой стиль — лезть с личными разговорами, а вино он обычно не пьёт.
Мы бодро шли по лесу в направлении дальнего горного кряжа, за которым, а точнее, под которым, начиналось царство цвергов. Мы некоторое время молчали, а потом Роннан сказал:
− Я знаю, леди Ариадна дорога тебе. Ни для кого уже наверно не секрет, что мне она дорога не меньше. Не знаю, что связывает вас, но… У тебя было столько времени: вы ведь знакомы с детства! Почему ты позволил случиться всему тому, что привело её к решению скрыться от всех?
Вместо ответа я спросил:
− Кто это тебе успел насплетничать? Я ему такое заклятье наложу на его длинный язык, что он во рту не поместится! Так и будет ходить везде с высунутым языком!
Он лишь взглянул на меня своими оленьими глазами и ответил:
− Ты желаешь изуродовать королеву Тианиель? Боюсь силёнок не хватит.
Я закашлялся от неожиданности.
− Ты ведь совсем не глуп, хотя многие утверждают обратное, − продолжал он. — Наверно понятно, я отправился с тобой не просто так. Давай, помогу тебе с диадемой, а ты поможешь мне с Ариадной? Не торопись отвечать. Мы можем вместе найти её, а уж она сама выберет, с кем захочет остаться. Как тебе такое предложение?
− С чего это ты решил, что меня оно заинтересует? Я уже почти нашел Раду, а диадема… Ну, справлюсь как-нибудь!
Он задумчиво повторил: «Как-нибудь…» − потом посмотрел мне прямо в глаза и спокойно произнес:
− Мне случайно известно… Диадема Справедливости хранится в очень труднодоступном месте — никакой магией оттуда достать невозможно. Так что вряд ли у тебя выйдет «как-нибудь»!
Не ожидал от него подобных речей. Он вообще предпочитал обычно отмалчиваться, а тут такое красноречие! Устав от молчания он спросил:
− Так ты согласен?
А что я в общем-то теряю? Можно ведь не открывать всех карт: наверняка у него тоже есть парочка секретов от меня. Тем более, не известно, как дальше повернется дело.
− Хорошо, − ответил я, − Ты помогаешь мне, а потом мы ищем Раду.
Он улыбнулся такой счастливой улыбкой, словно получил в наследство половину Благого королевства. Все-таки как любовь может делать тебя счастливым и несчастным одновременно, независимо от того, фейри ты или человек!
Мы продолжали идти — оставалось приличное расстояние. Можно было бы использовать зачарованные тропы, но на них уходит слишком много сил — не известно, с чем придется столкнуться, когда будем на месте, особенно учитывая суровый характер короля цвергов.
− Расскажи мне, как вы встретились с леди Ариадной? — попросил Сэллан. Похоже, его больше ничего в жизни не интересовало.
− Предлагаю одну игру: я тебе расскажу о том, что ты просишь, а ты мне — почему оказался при Темном Дворе. По рукам?
Его лицо окаменело на мгновенье, но, бросив на меня не свойственный ему жесткий взгляд, он все-таки кивнул.
− Мы встретились довольно давно: я тогда был совсем маленьким, как и она. Ариадна с Крита — её отец, царь Минос, отдал её королеве Мэдб как предмет заклада.
− Что это значит? — расширил свои и без того огромные глаза Роннан.
− Все просто: тогда Минос ещё не был королем, и заключил сделку с королевой Мэдб, в результате которой он должен был получить вожделенный титул в обмен на то, о чем ещё не знает, а не знал будущий король о беременности жены.
Сэллан молчал, ожидая продолжения.
− Когда родилась Ариадна, Мэдб пришла к её матери и объявила, что её дочь станет великой волшебницей. Для этого ей необходимо жить и расти в Стране Вечного Лета. Не знаю подробностей их разговора, но мать Рады выпросила возможность оставить её на семь лет рядом с собой. Мэдб не была жестокой, вопреки всем кривотолкам вокруг её имени — я знаю это точно. Но сделка, есть сделка. Минос стал царем, прошло семь лет, и Ариадна отправилась к Ночному Двору. По слухам, её мать умерла в тот же миг — было ли это условием, при котором Ариадна оставалась с нею, либо царица просто не выдержала разлуки — сказать не могу.
Когда Рада появилась рядом с нами, Тинни тут же взяла её под свое покровительство. Сили тогда ревновал ужасно: бегал за ними хвостиком — он всегда обожал сестру, а когда появилась Рада, все внимание обожаемой Тинни досталось ей. Сейчас сложно поверить в это, но Сильвар от ревности подстраивал Раде ужасные каверзы.
Я ведь чем-то похож на неё, знаешь: такой же приёмыш в королевской семье, без отца и матери. Мэдб оказалась прекрасной матерью, не подумай, но все же не родной. Редкая женщина может одинаково относиться к родным и приёмным детям, или хотя бы не делать ощутимых различий, но легендарная королева была именно такой — великой во всём.
Именно Мэдб отправила тогда Сильвара вместе со мной к королю Нудду Среброрукому, чтобы он обучил нас воинскому искусству, ибо никто с начала времён не мог победить этого славного воителя в поединке. «Учить должны самые лучшие мастера своего дела!» − частенько говорила королева. Так, двое сорванцов, не дававших спокойно вздохнуть всему Сумеречному Двору, были надолго обезврежены, да ещё обрели необходимые знания и навыки. Не могу сказать, чем занималась Рада в то время, когда мы получали синяки по всему телу от короля, пока не выучились как следует орудовать мечом. Знаю одно, за время нашего отсутствия они с Тианиель стали настоящими сёстрами — не по крови, по духу. Пусть королева сильнее в сто крат — всё-таки древний род фейри и титул дают свои преимущества, но Ариадну не стоит недооценивать — она ведь человек!
Сэллан красноречиво вздохнул. Я еле сдержал улыбку.
− Королева Тианиель прекрасна, словно звёздная ночь, − тихо произнёс он, скорее самому себе, нежели мне, − Ариадна же подобна живительному пламени костра, который согревает в холодном мраке. Только безумец выберет путешествие во тьме, испытав близость тепла и света… Но, если забыться, в этом жарком пламени можно сгореть дотла.
Я с удивлением воззрился на него — даже Макрель не смог бы сказать точнее. В груди заныло от осознания правды — всё-таки я лучше сгорю, нежели сгину во тьме и безвестности, будь мой выбор, конечно.
− Что же было дальше? − казалось, в его бархатных светло-карих глазах отражается небо.
− Мы вернулись, существенно улучшив свои навыки владения разными видами оружия — кто-то больше, кто-то меньше, но это уже частности. Годы пролетели незаметно: нам исполнилось лет по двадцать, когда Неблагой Двор принял нас обратно. В честь возвращения королева Мэдб устроила бал, с предваряющим турниром, чтобы мы смогли продемонстрировать своё искусство. Эх, как же я был счастлив, впервые сумев выиграть бой на шпагах с сэром Гавейном, по прозвищу Чёрный Лебедь — ты его не застал: он отправился в странствия после смерти королевы, чтобы развеять боль и тоску.
Тианиель всегда поражала красотой, что не удивительно, при такой-то матери! А вот Ариадна в семь лет была настоящим «гадким утёнком»: высокая, пухленькая, с круглыми щеками, курносым носом и бесформенными кустиками бровей — одно название, что принцесса. Нас же встретили две прекрасные девушки — Тинни мы узнали сразу, а вот вторая казалась таинственной незнакомкой. Длинные тёмно-русые волосы, правильные черты лица, огромные зелёные глаза, но главное…Фейри совершенны, ты знаешь: куда ни глянь — сплошная идеальная красота и тошная безукоризненность. В этой девушке каждая чёрточка сквозила налётом небезупречности, делающий её непредсказуемой, загадочной…
− Неотразимой, − прошептал Роннан с таким благоговением в голосе, что я испытал приступ «испанского стыда».
Мы молчали некоторое время. Идти оставалось ещё далеко, а моё красноречие иссякло. Наконец, не выдержав долгой тишины, становившейся гнетущей, я потребовал:
− Теперь твоя очередь.
Роннан кивнул, поджав губы, и произнёс после небольшой паузы:
− Причиной появления при Неблагом Дворе стало обвинение в убийстве моего дяди.
Я ожидал чего угодно: неудачной интрижки, скандала… но не этого.
− И ты… Виновен?
Он опустил глаза, потом опять вздохнул, бросив короткий взгляд вправо:
− Разве что косвенно.
Вновь повисла неловкая пауза. Наконец, я разозлился:
− Послушай, почему нужно тянуть всё, словно клещами? Я рассказал о Раде, как ты просил!
Он расправил плечи, гордо вздёрнув подбородок.
− Ты наверно не в курсе, но селки при внешней холодности, очень страстные натуры во всём, от игры до любви, — сказал он вместо ответа, − Такова наша природа.
Сэллан помолчал, стиснув в руке эфес длинного кинжала с очень красивой золочёной русалкой.
− Случилось так, что я ненамеренно оскорбил дочь Оаннеса — Альдигитру. Не хочу сильно вдаваться в эту историю — она очень неприятная. Замечу лишь, что дочь морского правителя хоть и обладает изощрённым умом, но не слишком привлекательна внешне — во всяком случае для меня. В её лице преобладают рыбьи черты: круглые глаза, мелкие острые зубы, губы отсутствуют, как и нос. Считаю, для того чтобы стать чьим-то мужем, необходимо, как минимум не испытывать отвращения к невесте. Я своего преодолеть не смог.
Он вновь замолчал.
− Так тебя что, хотели женить на костлявой треске — дочери правителя оанов? — не выдержал я, − А дядьку-то своего, зачем грохнул? Он слишком настаивал?
Роннан вздрогнул и возмущённо воскликнул:
− Я никого не убивал!
− Так в чём дело? Рассказывай, не тяни кота за хвост!
− Моя мать — шестая жена Оаннеса, − наконец нехотя произнёс он, − Альдигитра — его дочь от предыдущего брака. Отец погиб, когда я был ещё маленьким: совсем его не помню. Оаннес не стал мне близким. Возможно, у него слишком много собственных детей от пяти предыдущих браков… Может, дело ещё в чём… В общем, меня воспитывал дядя, вдали от трона. Странное совпадение: когда одной из дочерей понадобился жених, обо мне немедленно вспомнили, призвав ко двору. Мама хотела этой свадьбы не меньше Альдигитры, но… Я уже назвал причину отказа.
Он опять протянул длинную паузу.
− А убийство здесь при чём? — его манера зажимать информацию уже порядком раздражала.
− Дядя вступился за меня, сказал, что нельзя принуждать молодых людей к женитьбе против воли. Альдигитра очень оскорбилась, кричала, проклинала. А на следующий день дядю нашли мёртвым с моим кинжалом в груди.
− И тебя так легко обвинили в убийстве человека, который заменил отца и заступался? Очень странно, по крайней мере! Неужели мать…
− Мама за спиной Оаннеса договорилась с королевой Тианиель, чтобы она приняла меня к своему Двору. Кинжал посчитали неопровержимым доказательством. Отсутствие мотива ни для кого не послужило причиной для оправдания. Мама мне верит, но доказать ничего не может. Кинжал видели все: до того случая я не расставался с ним. Так что, как понимаешь, путь в родной дом мне заказан.
− Пока не найдут настоящего убийцу, − заметил я.
− Учитывая, что с момента смерти дяди прошло уже около двух лет, разыскивать настоящего убийцу никто не собирается. Очень удобно: «козёл отпущения» найден, так зачем лишний раз мутить воду?
− Но всё же странно, что королева морских жителей не отправила тебя к Эониель: всем известно, они подруги!
− Можно ли светскую болтовню двух женщин при случае назвать дружбой? — он скривил губы в грустной улыбке, − С Тианиель у неё гораздо больше общего: мама знала саму королеву Мэдб. Нынешняя правительница Двора Ночи частенько сидела у неё на коленях и называла тётей Кендрой. Кроме того, Неблагой Двор — последнее место, где меня станут разыскивать: скромный рыцарь Роннан Сэллан мало заметен на фоне таких блестящих придворных, как Сильвар Стерх и Люциан Рамстэд.
Я поморщился:
− А вот лесть тебе не к лицу, если это не сарказм!
Он улыбнулся, на этот раз более сердечно, слегка приподняв брови, и развёл руками в шутливом придворном поклоне. Мы почти подошли к скалистой гряде посреди леса Потерянных Душ, по слухам, в нескольких точках незаметно переходящего в земли смертных. Где-то здесь должен быть вход в подземное царство Двалина… Скалы выглядели гладко: ни трещинки, ни пещеры.
− Похоже, мы буквально упёрлись в стену, − заметил Роннан.
− Да, просёк я уже твою склонность к сарказму, − раздражённо ответил я, внимательно изучая каменную плиту, представшую перед нами. Может, это было и не слишком заметно, но мы с Сэлланом не просто ломились через лес, а шли по вполне протоптанной тропинке. Правда, заметить её смог бы не каждый, но для альва она оставалась столь же явной, как световая дорожка на озере во время полнолуния.
— Не бывает, чтобы тропа тупо упиралась в глухую скалу. Проход здесь, прямо в этом месте.
Я вытащил Спин и легонько ткнул им в камень перед собой. Раздалось громкое «Ай!» и вместо огромного валуна перед нами возник тролль, с болезненной миной потирающий бедро.
− Здравствуйте, досточтимый страж! — церемонно поздоровался я, делая вид, что не замечаю недобрые взгляды, бросаемые им исподлобья.
− Что здесь забыли Высокие? — нелюбезно пророкотал он в ответ.
− Нам необходимо попасть на аудиенцию к королю цвергов Двалину.
− А король вас ждёт? — сморщил он горбатый длинный нос, для пущей важности сдвинув чёрные кустистые брови.
− Королева Неблагого Двора Тианиель договаривалась о нашем приходе, ‒ это формально не было ложью, ведь она действительно договаривалась, правда, не с Двалином… Но то уже частности.
− В таком случае прошу за мной! — он грациозно развернулся на месте, что при его массивной комплекции произвело ошеломляющее впечатление, и шагнул прямо в скалу.
Сэллан с приоткрытым ртом, уставился ему вслед.
− Лучше закрой глаза, − предложил я, беря его за руку, − Присущие тебе чары могут непроизвольно закрыть проход: мозг ведь видит преграду, следовательно, создаёт её.
Он непонимающе взглянул мне в лицо.
− Некоторые смертные утверждают, что весь наш мир является лишь проекцией мозга, а его составляющие — плоды договора между всеми живыми существами, определяющими, как должно выглядеть то или иное, − говорил я, неумолимо ведя его прямиком в скалу. Судя по тому, что он начал вырывать руку, заболтать его у меня получалось плохо.
— Так вот, на самом деле на этом месте нет никакой скалы, а лишь разрозненная структура из кучи атомов и элементов, сквозь которые пройти не составляет никакого труда. Она, эта структура, также реагирует на импульсы нашего мозга — мысли, воспринимая их, как команду. Тут всё дело в пресловутом эффекте плацебо, или самогипнозе, если тебе так нравится. Глаза видят иллюзорную преграду, подают сигнал в мозг, и он командует элементам, которые собираются в эту самую преграду. Мы подходим и убеждаемся в её целостности, разбив нос.
Я уже подошёл к скальной стене вплотную, на самом деле, собираясь с силами для шага в неё. Как часто бывает в моменты напряжения, язык начал болтать без умолку.
− Если закрыть глаза, то мозг перестаёт получать картинку, следовательно, подтверждать её созданием каменной преграды не нужно.
− Стой! — в панике воскликнул Роннан, но опоздал по меньшей мере на мгновенье: я остановился, наполовину погружённый в скалу, не испытывая при этом ни малейшего неудобства.
− Закрой глаза! — повторил я и потянул его за собой. В какой-то момент он всё-таки вырвал руку. На несколько мгновений воцарилась полная темнота, которая сменилась тусклым светом факелов, закреплённых в стенах очень широкого туннеля, тянущегося, насколько хватало глаз.
− Люк! — раздался за спиной вопль, в котором звучала неприкрытая паника. Во всех сказках написано, что оборачиваться назад ни в коем случае нельзя, когда идёшь по делу… − Люциан!
Конечно, я обернулся. Верхняя часть его туловища торчала из породы, ноги остались в камне, сделавшись с ним одним целым.
− Вот же… Оберон, «отлюбивший» Титанию и половину человеческих королевств! — выругался я, за неимением других слов.
− Согласен! Но нам этот славный властитель древности никак не поможет!
− Чисто технически, помощь требуется только тебе, − заметил я. — Никто не просил открывать глаза и выпускать мою руку!
Даже в неверном свете факелов стало видно мертвенную бледность, покрывшую его обычно смуглые щёки.
− Б-без меня т-ты не сможешь д-достать Д-диадему Справедливости! — он начал заикаться от волнения, чего раньше не замечалось.
− Придумаю что-нибудь.
На самом деле, то, что я собирался сделать, могло расцениваться вопиющим нарушением всех правил этикета, грубым вторжением и вандализмом, но иного выхода просто не нашлось.
− Теперь-то хоть послушай меня! Закрой глаза и на счёт «три» задержи дыхание.
Он сглотнул и торопливо кивнул.
− Три! — сказал я, и выхватив Спин, быстро нацарапал рядом с пленённым Роннаном знак воды, пробормотав: «Quid erat lapis, aqua fiet. I’ll motum mihi in petra faciunt!»[3].
Каменная стена превратилась в водопад. Роннан вывалился прямо к моим ногам, мокрый до нитки, впрочем, как и я: водяная лавина обрушилась и, сметая всё на своём пути, покатилась по коридору. За нами зияла дыра величиной с дом, через которую светило закатное солнце, освещая прекрасный лесной пейзаж. Тролль, прошедший уже половину коридора, громогласно взревел и побежал обратно.
− Что вы наделали?! — рычал он, несясь в нашу сторону, как потерявший управление локомотив. — Вы разрушили двери в Подземную страну! Что теперь будет?
− Я готов принести извинения его величеству Двалину, − начал я, но тролль не стал слушать, замахнувшись кулаком размером со стол в обычной человеческой кофейне.
− Что здесь происходит? — по сравнению с этим голосом, рык тролля показался писком цыплёнка, − Что за негодяй сломал дверь в Подземную страну?
Тролль-страж немедленно опустил руки.
− Я жду ответ! — перед нами стоял подземный король Двалин собственной персоной, сверкая глазами цвета мокрой земли. Чёрная борода свивалась кольцами, выбиваясь из толстой затейливой косы, в левом ухе сверкала золотая серьга с бриллиантом, величиной с яйцо малиновки.
[1]Июньского полнолуния.
[2]Августовское полнолуние.
[3]«Что было камнем, стань водою. Себе в скале я ход устрою» (лат.)
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Диадема Справедливости предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других