Убийство в новогоднюю ночь

Наталия Антонова, 2022

«Уютный детектив» пополнился книгой Наталии Антоновой «Убийство в новогоднюю ночь». Запутанные родственные связи кого угодно собьют с толку, но только не упрямую Андриану Карлсоновну – сыщицу, чей уважительный возраст не мешает ей вести самые запутанные дела. Бизнесмен Ефим Массальский решил, как обычно, собрать всю родню на Новый год у себя в усадьбе. Неожиданно праздник омрачается страшным событием – один из гостей найден мертвым в своей постели. К сыщице Андриане Карлсоновне обращается друг жертвы с просьбой расследовать преступление. Неунывающей даме предстоит выяснить, кто из родственников оказался ядовитой змеей, лишь прикидывающейся другом остальным, и нет ли в этом деле скрытых участников…

Глава 3

За окном давно стемнело, хотя был всего лишь восьмой час вечера. В комнату к Марии Павловне Климовой заглянула ее тетка Ольга Геннадьевна и от двери поманила рукой.

— Ты чего, тетя? — спросила племянница.

— Поговорить надо, — ответила Мелихова.

— Так заходи, я одна.

Тетка торопливо юркнула в комнату и закрыла за собой дверь.

— Садись, — Мария похлопала по дивану рядом с собой.

Мелихова села.

— Так что там у тебя? — спросила племянница.

— Ефим посылал горничную за братом.

— И что? Они давно не виделись, — равнодушно обронила Мария.

— Так-то оно так, — закивала Мелихова. — Да только Захар оставался у брата целых два часа и вышел от него довольный, как кот, тайком слопавший целый горшок хозяйской сметаны.

— О чем они, интересно, говорили? — с некоторой долей озабоченности обронила Мария.

— Об чем, об чем, — проворчала тетка. — Ясно об чем, о завещании.

— Ты-то откуда знаешь? Или опять краем уха слышала? — напустилась Мария на тетку.

— Мне и слышать ничего не надо было, — обиделась Мелихова, — у Захара все на роже было написано!

— Мало ли отчего он мог сиять! Не верю я, что Ефим его главным наследником сделает.

— Верю, не верю, — ехидно проговорила тетка, — Захара Ефим к себе позвал, а тебя нет.

— И не больно надо!

— Смотри, Маша! Не выпусти удачу из рук!

— Что же я, по-твоему, должна делать? — сердито спросила племянница. — Не у дверей же его спальни дежурить.

— Могла бы и подежурить. Вон Захарка к брату рвался сразу по приезде. Дианка его не пустила, сославшись на то, что Ефим спит.

— Так он на самом деле спит после процедур! Будто ты этого сама не знаешь!

— Я знаю. А Захар не знал. Вот и добился своего. Наверное, Диана проинформировала Ефима, что брат поговорить с ним хочет.

— Так ты же сказала, что Ефим за ним горничную посылал. Почему не саму Диану, коли она рядом была?

— Диана могла сказать хозяину и по телефону.

— Могла, — согласилась Мария и задумалась.

— Я тут еще на днях слышала, как Диана с нашей кухаркой разговаривала, — вздохнула тетка.

— С кухаркой?

— Да!

— И о чем же?

— Лидия Ивановна-то старше меня по годам, вот она и боится, что Ефим умрет и она место потеряет. А новое в ее годы найти трудно.

— С ее умением готовить — пара пустяков, — не согласилась Климова.

— Это мы так с тобой думаем, а сама кухарка сомневается.

— Хорошо, а чего она от Дианы хотела?

— Уверенности и хотела!

— Диана тут не хозяйка! Меня могла бы спросить, — неожиданно рассердилась Климова.

— Не скажи, — покачала головой тетка. И вдруг сказала резко: — Погоди, Машка! Не перебивай меня! А то я сама собьюсь.

— Так говори, чего хотела.

— Дианка кухарку успокоила. Сказала ей, вам, мол, Лидия Ивановна, беспокоиться не о чем. Вы по завещанию Ефима Яковлевича будете всем обеспечены. Да и новый хозяин попросит вас остаться.

— Новый хозяин? — удивленно повторила Климова.

— Да, — кивнула Мелихова.

— Может, хозяйка?

— Я на слух не жалуюсь! Отчетливо слышала, как Дианка сказала — хозяин.

— Неужели и правда Ефим надумал все переписать Захару?! — переполошилась Мария.

— Только ведь пока завещания нового нет. А по старому завещанию никто не обижен.

— Откуда ты знаешь, что нового нет?

— Нотариус не приезжал.

— Вдруг ты прошляпила его приезд?

— Не могла я прошляпить!

— У меня уверенности в этом нет. Ефим всегда был хитрым. Мог всех обвести вокруг пальца.

Мелихова пожала плечами, давая племяннице понять, что верить или не верить, решать ей.

— Что же делать? — сцепила руки в замок Климова.

— Надо старое завещание сохранить, — уверенно проговорила тетка.

— Ты что же, предлагаешь убить Ефима? — дурным голосом воскликнула Климова.

— Упаси господи! — перепугалась Мелихова.

— Что же делать тогда? — Мария вскочила на ноги и забегала по комнате.

— Думать, Маша, думать, — сказала тетка и, поджав губы, сложила руки на груди.

«Ни дать ни взять Наполеон на пенсии», — подумала, взглянув на нее, племянница.

— Если Ефим все перепишет на Захара, — подлила масла в огонь Мелихова, — то потеряешь не только ты, но и Лопыревы. Да и Федотова тоже.

— Аньке до лампочки! Она за деньгами Ефима не гонится. Живет всю жизнь с мужем, как сыр в масле катается.

— Конечно, чего ей не кататься, муж-то у нее всю жизнь шишкой был.

— Теперь он на пенсии. Но они уж точно не бедствуют.

— Они да. А я горемычная всю жизнь от чужих людей завишу.

— Тетя, не ной! Мне ты родная!

— Тебе-то да. — Ольга Геннадьевна хотела уже сказать племяннице, что та и сама сбоку припека. Но вовремя прикусила язык.

Не догадываясь о мыслях тетки, племянница сказала:

— И к тебе Ефим, как к родной, относится.

— Пока жив, — вздохнула тетка. — А как не станет его?! И Сонечка моя, сиротинушка, без всего останется.

— Что ты плачешься заранее, — нахмурилась Климова, — Соньку твою без содержания Ефим не оставит. Не зверь какой-то.

— Оно так, конечно, — пожевала губами Мелихова, — но ведь Соньку не только поить, кормить, одевать, обувать надо, еще и образование девке надо приличное дать.

— Пусть учится хорошо, — отмахнулась от нее племянница, — и на бюджетное поступит.

— Тебе легко говорить, — упрекнула Климову тетка.

— Да об этом говорить вообще еще рано! Сонька твоя даже в школу еще не пошла. Сколько еще может воды утечь! А ты сейчас уже ноешь!

— Ты, Маша, только о себе думаешь! А я ведь не вечная. Мне уже семьдесят пять скоро.

— Теть Оль, успокойся, — Мария опустилась на диван, — обо всех я думаю, обо всех.

— Дай-то бог, — смиренно проговорила тетка.

Захар тем временем пил на кухне чай с бутербродом, какой он любил с детства, — на большой кусок белого хлеба был намазан толстый слой сливочного масла. А сверху посыпан сахаром.

Конечно, у брата Ефима имелись всякие плюшки, ватрушки, пирожки, кексы, пирожные. Но Захару захотелось именно хлеба, намазанного маслом. Старая кухарка с радостью соорудила ему такой бутерброд и чаю крепкого налила, еще и приговаривала при этом:

— Кушайте, Захарушка, кушайте. Если что, я вам еще чайку подолью.

А потом сидела напротив него и с любовью смотрела, как он ест.

Захар же был доволен тем, что приехал к брату. Ефим, вопреки его опасениям, обошелся с ним ласково, ничего у него не выспрашивал, не корил за неправильный образ жизни, не пытался направить на путь истинный. Только смотрел на него как-то странно, то ли задумчиво, то ли жалеючи. А напоследок пообещал, что все у него, у Захара, будет теперь хорошо.

Младший брат не понимал намеков старшего, да и не пытался вникнуть в них, разгадать их. «Лишь бы не бранил и в душу не лез», — думал Захар. После чая он пошел прогуляться и нос к носу столкнулся с Дианой Овчинниковой. Захар уже собрался было заговорить с ней, но женщина сделала вид, что торопится, и молча проскользнула мимо Захара.

«Это она, наверное, переживает, что не сказала брату, что я приходил к нему, когда он спал». Надо было, наверное, успокоить ее, сказать, что Ефим сам присылал за ним горничную и они с братом душевно пообщались. Брат на прощанье даже обнял его, чего не случалось уже несколько последних лет. Но пока Захар думал, Овчинникова уже скрылась в доме. «Всегда-то она в заботах и делах», — пробормотал себе под нос рассеянно улыбающийся Захар.

Анна Федотова тем временем сидела в гостиной возле настоящего, не электрического камина и читала сказки Шарля Перро внучке Ольги Геннадьевны Сонечке. Девочка забралась с ногами на кресло и внимательно слушала, время от времени задавая типичные детские вопросы — зачем и почему. Анна Даниловна терпеливо объясняла. И Сонечке очень хотелось, чтобы тетя Аня как можно дольше не уезжала.

Федотова и сама бы с удовольствием погостила в доме Ефима Масальского подольше, но дома ее ждал муж. Супруг Анны с самого начала категорически отказывался сопровождать жену в поездках к мужу покойной Люсьены. Он не понимал привычки жены посещать уже давно утешившегося вдовца. Но и не отговаривал ее от нечастых, в общем-то, поездок.

Анна понимала чувства мужа, но даже себе самой не могла объяснить, зачем она ездит к Ефиму. Иногда ей казалось, что таким образом она отдает дань памяти своей подруге. А порой укоряла сама себя за то, что занимается глупостями.

Волей-неволей ей приходилось поддерживать отношения и с младшей сестрой Люсьены Светланой. Не могла она отказать Лопыревой от дома, хотя муж ее, Иван Васильевич Федотов, Светлану на дух не переносил. Анна и сама не одобряла ее поведения. Но терпела. То ли по привычке, то ли все по той же памяти о Люсьене.

Симпатию Анна Даниловна испытывала к Дарье Лопыревой, дочери Светланы, которая с самого начала росла светлым человечком, искренним и не приемлющим лжи. Мать пыталась переломить дочь, но, к счастью, ей это не удавалось.

И еще Анне нравилась Сонечка. Будь ее воля, она бы увезла ребенка с собой. У них с Иваном детей не было и внуков соответственно тоже.

Но у Сонечки была родная бабушка, которая, хоть и была не первой молодости, заботилась о ней с помощью Ефима, который не жалел денег на лечение девочки, родившейся и росшей слабенькой. Теперь Сонечка окрепла, но тем не менее ей по-прежнему нужна забота близкого человека и хороший уход.

Анна тихо вздохнула.

— Тетя Аня, ты чего? — встревожилась девочка. — Устала читать? Так ты отдохни. Давай вот на огонечек посмотрим, — проговорила девочка и устремила взгляд на пламя камина, которое стало гореть ровнее и тише.

— Давай, — согласилась Анна и спросила: — А почему ты возле елки не играешь?

— Большая она очень, — горестно, как маленькая старушка, вздохнула Сонечка, — я как задеру на нее голову, так она у меня чуть не отваливается.

Анна тихо засмеялась. Сонечка слезла со своего кресла, подошла к Анне и забралась к ней на колени, обвила руками ее шею и тихо спросила:

— Можно я у тебя посижу?

— Можно, — тихо ответила женщина, наклонилась и вдохнула аромат Сонечкиных волос, пахнущих почему-то медом и молоком.

— Ты хорошая, — сказала девочка и положила голову ей на грудь.

Женщина прикрыла глаза и задумалась.

Время пробежало незаметно. Пришли Диана Овчиникова и Ольга Геннадьевна. Одна из них сказала, что пора раскладывать стол, застилать скатертью и начинать расставлять посуду, фрукты, еловые ветви.

— Мы поможем, — сказала Анна и обратилась к девочке: — Да, Сонечка?

— Да! — обрадовалась та.

— Нам помощницы не требуются, — ответила Диана с вежливой, но холодноватой улыбкой, которая кольнула Федотову в самое сердце, точно кусочек льда.

— А Сонечке спать пора, — поджала губы Ольга Геннадьевна.

— Но, бабушка, — проговорила жалобно внучка.

— Никаких но, — ответила Мелихова.

Анна с удовольствием разрешила бы ребенку побыть в гостиной хотя бы до двенадцати часов. Но кто она Сонечке? Правильно, никто. Поэтому женщине пришлось промолчать. И только когда бабушка уже уводила внучку из гостиной, Анна успела шепнуть девочке:

— Завтра мы с тобой погуляем и еще почитаем сказки.

— Ты не уедешь до завтра? — с надеждой вскинула та на нее свои доверчивые глаза.

— Не уеду, — пообещала Анна, и Сонечка нашла в себе силы улыбнуться.

Для празднования Нового года гости стали собираться в большой гостиной к одиннадцати вечера. Стол к этому времени уже был почти полностью накрыт. Для проводов старого года были расставлены закуски, салаты и прочее. В половине двенадцатого сели за стол. И горничные принесли холодец и пирожки.

Часы пробили двенадцать. У всех были делано-веселые лица. Во главе стола сидела старшая сестра Ефима Яковлевича — Мария Павловна Климова. Но так как самого хозяина дома за столом не было, чувствовалась некая скованность и напряженность. Атмосферу пытались разрядить несколькими бокалами шампанского. Захар Яковлевич от шампанского отказался и налегал на водку, настоянную на корочках апельсина. Стол праздничный он покинул первым, поднялся из-за него в час ночи, сказал: «Я спать», — и ушел, ничего больше не добавив.

Остальные продержались до полтретьего, после чего разошлись по своим комнатам. Только Мелихова осталась, чтобы помочь Овчинниковой и горничным прибраться в гостиной. Домоправительницы и ее сына на семейном празднике не было, что и неудивительно. Диана Артемьевна явилась, когда гости освободили гостиную.

— Диана, как ты думаешь, вроде все ничего прошло? — спросила Ольга Геннадьевна домоправительницу.

— Нормально, — кивнула та, хотя понятия не имела о царившей в гостиной атмосфере. Могла просто догадываться.

— Жалко, что Ефима с нами не было. Измучился он, бедняжка.

— Тут уж ничего не поделать, — грустно ответила Овчинникова и проговорила мягко: — Идите, Ольга Геннадьевна, отдыхать, я сама тут все доделаю.

— Надо еще о завтраке подумать.

— Чего о нем думать, — небрежно отозвалась Диана Артемьевна, — холодильники забиты едой. Так что прежде чем что-то готовить новое, это доесть надо.

Мелихова не стала спорить и ушла к себе, предварительно заглянув в комнату внучки. Сонечка крепко спала. Прислушавшись к ровному сопению девочки, Ольга Геннадьевна тихонечко вздохнула, перекрестила внучку и чуть ли не на цыпочках покинула комнату.