Тень другой женщины

Наталия Антонова, 2021

Голубоглазой блондинке Софье повезло не только с внешностью: впервые явившись на кастинг, она покорила директора модельного агентства, который тут же взял ее в жены. Теперь Софья, выросшая в бедной многодетной семье, живет в роскоши, дразня своим благополучием старых подруг. Одна из них и посоветовала ей посетить модный дорогой салон красоты, из которого Софья уже не вышла: прямо во время сеанса массажа ее убили. Кто, почему, зачем? Ответы на эти вопросы отыщут следователь Шура Наполеонов и частный детектив Мирослава Волгина.

Глава 5

Следователю осталось допросить двух самых важных, с его точки зрения, персонажей — массажистку и хозяйку салона. Начать он решил с Евы Мониной.

Когда женщина вошла в кабинет и осторожно села на краешек стула, Наполеонов решил, что она уже вполне пришла в себя, по крайней мере, для пережившей шок Монина держится совсем неплохо. Для установления контакта он решил начать с формальных вопросов.

— Ваша фамилия, имя, отчество.

— Ева Гордеевна Монина.

— Как давно вы работаете в салоне?

— Шесть лет.

— Что входит в ваши обязанности?

— Я делаю массаж и обёртывания.

— Вас устраивает ваша работа?

— Вполне.

— Вы ладите с клиентами?

— Я делаю то, что положено. И больше никаких отношений с ними не поддерживаю.

— Когда и где вы впервые увидели Софью Сафронкову?

— Сегодня, у себя в кабинете.

— Какое она на вас произвела впечатление?

— Положительное.

— То есть?

— Сразу видно, что обеспеченная, а значит, перспективная клиентка.

— Вы о чём-нибудь говорили с ней?

Ева на мгновение задумалась, потом сказала:

— Да, собственно, ни о чём не говорили. Так, обменялись парой-тройкой ничего не значащих фраз.

— И о чём же были эти ничего не значащие фразы?

— Она похвасталась, что едет в Испанию с мужем.

— И вы ей позавидовали? — улыбнулся следователь.

— Пожалуй, нет. Я сама собиралась в следующем месяце в Сочи.

— С мужем?

— У меня нет мужа, — сухо ответила Ева.

— Ещё что-нибудь клиентка сказала?

— Нет, только спросила, сколько потребуется сеансов для идеального результата.

— И вы ей ответили?

Монина согласно кивнула.

— Теперь главный вопрос, почему вы оставили клиентку на длительное время одну?

— Всего на пятнадцать минут, и то не по своей воле, — попыталась оправдаться Монина.

— По чьей же?

— Меня вызвала к себе в кабинет Алевтина Самойловна.

— Такое часто случалось прежде?

— Почти каждый день, — вздохнула женщина.

— То есть Горшкова каждый день вызывала вас к себе в кабинет во время сеансов?

— Необязательно меня, всех, — ответила Ева.

— Что значит всех?

— Я имею в виду персонал салона.

— У неё что, такая манера решать производственные вопросы? — удивился следователь.

— Какой там, — отмахнулась Ева, — вы меня извините, конечно, но, по-моему, наша начальница мается от скуки.

Наполеонову послышалось — мается дурью.

— И отчего же Алевтина Самойловна скучает? — спросил следователь. — Разве ей нечем заняться? Мне всегда казалось, что собственный бизнес, каким бы он ни был, требует много времени и умственных затрат.

— Требовать-то он требует, — со вздохом согласилась Монина, — но только всем у нас заправляет Павел Антонович Силаев.

— А чем же занимается сама Горшкова?

— Она у нас витрина салона.

— На витрине-то у вас я заметил совсем другой персонаж.

— А, это. Вы имеете в виду Шамаханскую царицу?

— Её самую, — подтвердил следователь.

Губы Евы дрогнули в едва заметной усмешке:

— Вот увидите нашу хозяйку и удивитесь их сходству.

— Неужели?

Ответом ему был кивок.

Наполеонов порылся в памяти, на которую он не жаловался, и не припомнил, чтобы в холле он заметил даму, похожую на куклу в витрине. «Странно», — подумал он, но вслух ничего не сказал.

Наполеонов продолжил допрос:

— Значит, вам, Ева Гордеевна, позвонила Алевтина Самойловна, на ваш, как я понимаю, личный сотовый?

— Да, так и было. — Женщина облизала пересохшие губы.

— И вы поспешили к начальнице?

— А у меня был выбор? — вопросом на вопрос ответила Монина.

— Скорее всего, не было, — согласился следователь. — Дверь кабинета вы закрыли?

— Нет…

— Почему?

— Ну я не знаю… — замялась массажистка, — я никогда не закрываю дверь, если в кабинете есть клиент. Как-то не комильфо оставлять человека взаперти.

— Вы сказали, что никогда не закрывали дверь в кабинете, если там находился клиент.

Монина кивнула.

— В таком случае правильно ли я вас понял — вам приходилось не единожды отлучаться, оставляя клиента одного?

— Да, я же вам уже говорила! — нетерпеливо проговорила Ева.

— То есть заходи кто хочешь и выноси всё, что приглянется?

— Да кому тут заходить-то? — вырвалось у Мониной. — На входе стоит Корней и… — Тут она осеклась, вспомнив о том, что произошло сегодня. — Разве такое могло прийти мне в голову, — промямлила Ева.

— Действительно, нормальному человеку такое в голову не придёт, — согласился следователь.

Ева тихо всхлипнула. И следователь, чтобы не дать ей снова расклеиться, поспешил задать следующий вопрос:

— Как долго вы отсутствовали?

— Я же вам говорила, минут пятнадцать.

— А поточнее?

— На часы я не смотрела. Но сказала Алевтине Самойловне, что задерживаться не могу, так как скоро закончится сеанс у клиентки, что лежит у меня в кабинете, обёрнутая водорослями.

— А что сказала вам Горшкова?

— Да ничего она мне не сказала! — воскликнула сквозь сердитые слёзы Монина.

— Совсем ничего? — уточнил следователь.

— Ну почему же совсем, сказала: «Да, Евочка, идите, конечно. Мы не имеем права заставлять клиентов ждать», — передразнила она начальницу.

— И вы пошли?

— Точнее, я побежала.

— И когда вошли?

— Увидела пояс на её шее. И больше я ничего не помню. Когда очнулась, увидела врачей, потом поняла, что и полиция уже здесь.

— Понятно. Вы можете пока идти, Ева Гордеевна. И будьте так любезны, пригласите сюда Алевтину Самойловну.

— Приглашу, — буркнула массажистка и, не прощаясь, поспешила покинуть кабинет.

В дверь тихонько постучали.

— Вы позволите? — спросил обволакивающий голос.

— Да, входите.

В кабинет вошла невысокая стройная женщина неопределённого возраста, и у Наполеонова на миг перехватило дыхание. Это была она! Шамаханская царица! Хотя сходство живой женщины и прекрасной куклы не было внешним. У женщины были волосы каштанового цвета с заметным рыжеватым отливом. Глаза серебристо-серые, губы небольшие и не яркие, как у манекена, а нежно-розовые. И тем не менее это была Шамаханская царица! В чём это выражалось, следователь сказать не мог. Может быть, поступь? Хотя кукла ведь не двигалась. Но если бы она встала и пошла, то, Наполеонов был уверен, походка у неё была бы такая же, как у хозяйки салона. И ещё взгляд, наклон головы… И руки! Узкие кисти красивой формы, точно крылья неведомых птиц. «Такой завлечь и погубить мужчину ничего не стоит», — подумал Наполеонов. Но тут же вернул себя с небес на землю: убит не мужчина, а женщина. Не могла же она быть соперницей Шамаханской царицы? Если только Алевтина Самойловна была любовницей мужа Сафронковой. Что выглядит весьма сомнительно.

— Садитесь, Алевтина Самойловна, — пригласил он.

И она молча села, устремив на него свой вопрошающий взгляд. Наполеонов попробовал угадать, насколько встревожена или опечалена хозяйка салона, но ему это не удалось, так как выглядела она абсолютно бесстрастной.

— Алевтина Самойловна, я хочу принести вам свои соболезнования, — проговорил следователь.

— Мне? — удивилась она. — Но я же не была знакома с убитой.

— И тем не менее она убита в вашем салоне.

— Верно, — согласилась Горшкова и посмотрела на следователя с внезапно проснувшимся интересом. — Хотите, я вас сделаю? — неожиданно спросила она.

— Что? — буквально поперхнулся следователь.

— Чего вы так испугались? — искренне рассмеялась она над его реакцией.

— Простите, я вас не понимаю.

— Чего же тут понимать! Я предложила сделать вашу куклу!

— Мою куклу? — Тут в его мозгу что-то начало проясняться. — Вы делаете куклы?

Она кивнула и озорно улыбнулась, совсем как девчонка.

— И Шамаханская царица, — Наполеонов неопределённо кивнул в сторону окна, — ваша работа?

— Моя, — утвердительно кивнула она.

— То-то я смотрю, она на вас похожа.

— Разве?

— Не копия, конечно.

— Она вам нравится?

— Впечатляет, — ответил он. — И давно вы занимаетесь куклами?

— Давно, ещё со школы.

— А как же салон?

— От брата достался, — ответила она, вздохнув, и добавила с явным сожалением: — Других наследников не было.

— И вам не нравится им заниматься?

Она покачала головой.

— Почему же вы не продадите его?

— Он приносит неплохие доходы. — И добавила: — Жить-то на что-то надо.

— Понятно. А занимается салоном ваш заместитель?

— Да, Паша.

— Вы давно знакомы с ним?

Она задумалась и ответила:

— Когда я родилась, он уже был. В смысле, был другом моего брата.

— А как давно вы знакомы с Сафронковой?

— С какой Сафронковой? — не сразу переключилась она.

— С той, что была убита сегодня в вашем салоне.

— Зачем вы так? — нахмурилась Алевтина Самойловна.

— Как так?

— Вероломно.

— Работа у меня такая, — вздохнул следователь, — мне нужно найти убийцу.

— Да, я понимаю. Но я…

— Что вы?

— Я доверилась вам.

— Извините. Как говорят — ничего личного.

— Хорошо, отвечаю на ваш вопрос: я не была знакома с этой женщиной. Я никогда её не видела.

— Вы не заходили после обнаружения трупа в кабинет Мониной?

— Нет, — медленно покачала головой из стороны в сторону Алевтина Самойловна.

— Но вам сообщили об убийстве?

— Да.

— Кто?

— Паша. Он велел мне спуститься в холл.

— Вы спустились и больше никуда не отлучались.

— Не отлучалась, — проговорила она покорно.

— Алевтина Самойловна, Ева Монина давно работает у вас?

— Шесть лет.

— Вы довольны её работой?

— Об этом надо спросить у Паши.

— А я спрашиваю у вас.

Она поджала губы и задумалась, потом ответила:

— Мне кажется, что Ева хороший специалист.

— Клиенты на неё не жаловались?

— Нет! Ну что вы! — искренне возмутилась Горшкова.

— Значит, с её профессиональной деятельностью всё в порядке.

— Конечно! — заверила она его. — Паша нанимает на работу только лучших в своём деле.

— А теперь скажите мне, Алевтина Самойловна, зачем вы вызывали к себе Монину.

Горшкова неожиданно покраснела и опустила голову.

— Не скажу, — еле слышно прошептали её губы.

— Как то есть не скажу? — изумился следователь.

— Так вот и не скажу, — повторила она упрямо, — это не имеет никакого отношения к убийству.

— О том, что имеет отношение к убийству, а что не имеет, судить мне, — ледяным голосом проговорил следователь.

Она подняла на него свои удивительной чистоты серые глаза и по-детски заверила:

— Честно-честно, это никак не может быть связано с убийством.

— И всё же, — продолжал настаивать следователь.

— Мне неудобно говорить вам об этом, — смущённо призналась она.

«Небось какие-нибудь бабские дела, — подумал он недовольно, — типа критических дней или ещё чего похуже», — но отступать было некуда и он сказал:

— Если это не связано с убийством, то я сразу забуду о вашем секрете.

— Честно-честно? — было произнесено тем же наивным тоном.

— Честно-честно, — повторил он покорно.

— Я хотела спросить у Евы, какого цвета панталончики надеть на Милену.

— Чего надеть? — У Наполеонова глаза полезли на лоб.

— Я так и знала, что вы будете шокированы, — с покаянным видом вздохнула Алевтина Самойловна, — но вы же сами этого добивались, — укорила она его.

— Кто такая Милена? — решил добраться до сути Наполеонов.

— Моя новая кукла!

— Ах да, кукла, — хлопнул себя по лбу со всего размаха следователь.

— Ой, вам, наверное, больно? — Алевтина Самойловна вскочила со своего стула. — Давайте я вам подую.

— Да сидите уже, ради бога! — остановил её жестом следователь. — Лучше скажите мне, почему по поводу панталон вы советуетесь с Евой?

— А с кем же ещё? — вполне искренне удивилась Горшкова. — Ева хорошо разбирается в моде, и у неё тонкий вкус.

— А что, куклы тоже живут по законам моды? — обречённо спросил Наполеонов.

— А как же?! — удивилась и одновременно возмутилась Алевтина Самойловна.

«Дурдом, — подумал про себя Наполеонов, — надо скорее отгребать от темы кукол, а то я сам тут чокнусь».

— Значит, в тот день вы вызвали Еву для консультаций по поводу, м‐м‐м, кукольной одежды. И сколько длилась эта консультация?

— Совсем ничего!

— То есть?

— Ева велела надеть Милене розовые панталоны и больше ничего обсуждать не стала, сославшись на то, что у неё клиентка в водорослях.

— То есть вы беседовали не больше пятнадцати минут?

Алевтина Самойловна наморщила лоб и, подумав, сказала:

— Скорее меньше.

— И Монина поспешила в свой кабинет?

— Естественно, куда же ей ещё было спешить, — пожала плечами Горшкова.

— Хорошо, Алевтина Самойловна, вы можете идти. И пригласите сюда Павла Антоновича.

— Сию минуту. — Женщина легко встала со стула и проплыла до двери грациозной походкой восточной красавицы. Вскоре он услышал её голос:

— Паша, тебя зовёт следователь.

Когда мужчина вошёл, Наполеонов проинформировал его:

— Павел Антонович, мы покидаем ваше заведение. Но вполне возможно, что нам ещё не раз придётся поговорить с вами, сестрой вашего друга и вообще с сотрудниками салона.

— Я понимаю, — кивнул Силаев и проводил следователя до выхода из «Шамаханской царицы».

Прежде чем сесть в свой автомобиль, Наполеонов ещё раз оглянулся на витрину и задержал свой взгляд на Шамаханской царице. Ему показалось, что кукла лукаво улыбнулась ему и заговорщически подмигнула.

Наполеонов помотал головой и пробормотал себе под нос:

— Примерещится же такое.

Между тем весеннее солнце заливало улицу ярким светом, и прохожие, спешившие по своим делам, невольно улыбались, точно солнечный свет стёр своими лучами озабоченность и усталость, оставленную на их лицах долгой зимой.