Прощание с плейбоем

Наталия Антонова, 2019

В детективное агентство «Мирослава» обращается крупный бизнесмен и политик Эдуард Шиловский. Единственного сына Эдуарда, известного тусовщика и плейбоя Костю, сбили его собственной машиной. Помимо обычных грехов молодых и богатых, на совести Константина еще и смерть простого рабочего Артема Солодовникова, любящего мужа и отца. Для детектива Волгиной становится очевидно, что убийство Шиловского совершено из мести. Но все его жертвы – мягкие, порядочные, простодушные люди, обычные жители маленького городка, неспособные постоять за себя. Кому же хватило духа осуществить возмездие?..

Глава 4

Проснувшись утром, Мирослава подумала о том, что скоро зацветет липа и утопит в медовом аромате все окрестности. «Как хорошо!» — Она сладко потянулась, потом соскочила с постели, приняла душ и спустилась вниз.

Морис решил подать на завтрак овсяную кашу с курагой и изюмом.

— «Овсянка, сэр»? — произнесла она полуутвердительным, полувопросительным тоном.

Морис улыбнулся и расположился за столом напротив нее. Мирослава знала, что Морис считает овсянку одним из самых полезных продуктов, но сама она не испытывала к ней особой любви.

— Можно подумать, что я англичанка, — пробормотала она, зачерпывая первую ложку.

— Ну, во‐первых, не англичанка, а шотландка, — поправил он.

— Еще лучше!

— А чем вам не нравятся шотландцы? Я часто вижу у вас на столе томик Роберта Бёрнса.

— Поэзия и кухня — это разные вещи.

— Не скажите, — не согласился Морис. — И, между прочим, по словам Плиния Старшего, еще древние германцы готовили кашу из овса.

— Германцев вспомнил, — пробормотала она.

— А древние славяне считали, что овес исцеляет от всех болезней, а овсяный кисель на Руси был священным блюдом.

— Ладно, поняла, а что там во‐вторых? — спросила Мирослава.

— Да то же, что и во‐первых, — пожал он плечами. — Просто люди почему-то ошибочно считают, что овсянку по утрам едят англичане. А это совершенно не так. Овсянка — национальное блюдо шотландцев.

— Хоть англичанам повезло, — сделала вывод из сказанного Мирослава.

Морис улыбнулся:

— А, кстати, совсем недавно Шура с пеной у рта защищал Марию Стюарт и клеймил позором Елизавету Вторую.

— Вот и кормил бы Шуру овсянкой!

— Я пробовал, — улыбнулся Морис, — но он есть ее категорически отказался, заявив, что он не конь.

— А я, значит, лошадь, — хмыкнула Мирослава.

— Нет, вы Тигра. И, того и гляди, выпустите когти.

— Ладно уж, доела я твою овсянку. Ликуй и бей в литавры.

— Ешьте бутерброды с сыром и пейте чай.

— Еще проинформируй, что в сыре содержится кальций и он необходим для моего молодого организма.

— Чего говорить, — улыбнулся Морис, — вы и сами все знаете.

Через полчаса она уже мчалась по шоссе, вдыхая свежий воздух, еще не прокаленный солнцем.

Варвара Пушкарская жила в панельном доме одного из спальных районов. Мирослава про себя недоумевала, как девушка из такого скромного района могла попасть в столь дорогой ночной клуб. Ну что ж, скоро она это выяснит. К ее удивлению, на старой пятиэтажке стоял домофон. Волгина набрала номер квартиры со второго этажа.

— Кто? — спросил ее голос, принадлежащий, скорее всего, подростку.

— Почта.

Дверь открылась. Волгина поднялась на третий этаж и нажала на кнопку звонка квартиры Пушкарских. Через минуту она уже увидела в проеме двери девушку лет двадцати восьми в чистом, много раз стиранном халате и стоптанных домашних тапках. Она втыкала шпильки в ракушку из волос на затылке.

— Вам кого? — спросила девушка.

— Я хотела бы поговорить с Варварой Пушкарской.

— А вы, собственно, кто?

— Я детектив Мирослава Волгина, вот мое удостоверение.

— Странно, — проговорила девушка.

— Что странно?

— Какое дело может быть у детектива к моей Варьке.

— Мне просто нужно с ней поговорить.

— Проходите. Она в своей комнате.

— А вы родственница Варвары?

— Я ее родная сестра Лидия Пушкарская.

— Очень приятно.

Они дошли по коридору до закрытой двери. Лидия постучала в дверь.

— Варя, тут к тебе пришли.

— Кто?

— Детектив.

— Кто?!

Дверь открылась, и Мирослава увидела худенькую девушку болезненного вида.

«Неужели это та самая Варвара, что развлекалась в клубе с Шиловским? — подумала она недоуменно. И вдогонку, уже мстительно: — Ну, всё! Если Митяев меня обманул, подсунув не тот адрес, я оторву ему голову».

И, обратившись к девушке, проговорила:

— Я детектив Мирослава Волгина. У меня к вам конфиденциальный разговор.

— Я оставлю вас ненадолго, — прозвучал за спиной Мирославы голос Лидии.

А Варвара, с удивлением глядя на детектива, пригласила:

— Проходите, пожалуйста.

Мирослава прошла в скромно обставленную, узкую комнату. Единственной ценной вещью в ней был ноутбук. Волгина поискала глазами, куда бы присесть, и опустилась на краешек стула, заваленного журналами и газетами.

— Ой, простите, — воскликнула Варвара и переложила всю груду на постель. — Вы сказали, что вы детектив, — обернулась она к Мирославе.

Волгина кивнула.

— Но я не понимаю, что может хотеть от меня полиция, — растерянно проговорила девушка.

— Я не полиция, — поправила Волгина, — я частный детектив.

— Тем более…

— Я хочу поговорить с вами о том вечере в ночном клубе.

— Нет! — закричала девушка и резко вскочила с кровати, на которую только что присела.

— Что нет? — удивилась Мирослава.

— Я не хочу об этом говорить!

— Почему?

— А вы не понимаете?!

— Нет…

— А… Вы обманули меня!

— В чем? — озадаченно спросила Мирослава.

— Вы выдаете себя за другую! Я все поняла! Вы проверяете меня!

— Варя! Успокойтесь! И объясните мне, о чем вы говорите?

— Да лечусь я! Лечусь!

— От чего?

— Как от чего?! От гонореи.

«Оп-па», — подумала про себя Мирослава. А вслух сказала:

— У вас нет причины не доверять моим словам. Вот моя лицензия. Я действительно частный детектив и расследую дело об убийстве Шиловского. Вы ведь знаете, что он погиб.

— Знаю! И как я рада! Гад! Гад! Я бы сама его сто раз переехала.

— Но в этом уже нет надобности, — тихо проговорила Мирослава и взяла девушку за руку. Рука была ледяной. А глаза пылали такой ненавистью, что даже Мирослава предпочла в них не смотреть.

— Варя, пожалуйста, сядьте, — попросила она, — успокойтесь. Мне правда очень нужно с вами поговорить.

— Я не стану помогать вам искать убийцу Шиловского, — проговорила девушка решительно.

— И не надо, — согласилась Мирослава, — просто расскажите мне, что произошло тогда в клубе. Вы ведь до сих пор все держите в себе. Расскажите, и вам станет легче. Я обещаю, что ни ваша сестра, ни ваши друзья об этом не узнают.

— И он тоже!

— Кто он?

— Вася.

— И Вася тоже не узнает, — пообещала Мирослава.

— Хорошо, я расскажу вам! — решилась Варвара. — Слушайте!

Из сбивчивого рассказа девушки Мирослава узнала, что Варвара несколько лет копила деньги на свое восемнадцатилетие. А когда оно наступило, девушка не могла придумать, как и где его отметить, и тут две ее однокурсницы из обеспеченных семей предложили сходить в клуб. Они заверили ее, что клуб потрясающий, не клуб, а сказка, и что она, посетив его, запомнит это событие на всю оставшуюся жизнь. В том, что Варвара не забудет этого вечера в клубе до конца своих дней, они оказались правы. А во всем остальном…

Яркие краски, шум, гомон ее напугали сразу, едва она оказалась в зале. И она бы непременно сбежала, если бы подружки чуть ли не насильно не втащили ее вовнутрь. Они втроем расположились за столиком, сделали заказ. Вернее, заказ за Варю сделали ее сокурсницы. Они же уговорили ее попробовать фирменный коктейль клуба, от которого у нее сразу закружилась голова и стало горячо в груди. А потом ей стало весело. Так весело, как никогда в жизни. Она ела, пила, веселилась, ее уже не пугал шум и огромное количество народу.

А потом к их столику подошел он…

И представился, чуть ли не официально: «Константин Шиловский собственной персоной».

Подружки захихикали: как выяснилось потом, они неплохо знали Константина. Но Шиловский тогда смотрел только на Варвару, и она почувствовала, как покрывается румянцем до самых корней волос.

«Хорошо еще, что при таком освещении этого не видно», — подумала она тогда с облегчением. Он пригласил ее танцевать, и она пошла.

Одна из подруг успела шепнуть ей на ухо:

— Берегись, он плейбой, меняет девчонок как перчатки.

Но она, завороженная его статью и ласковым выражением лица, пропустила предостережение мимо ушей. И самое ужасное, что она забыла о своем Васе! Милом, скромном Васе, который сдувал с нее пылинки и был готов за нее и в огонь, и в воду. Забыв обо всем, Варвара все больше и больше пьянела от обволакивающих взглядов Константина, от прикосновения его горячих дерзких рук. Потом он повел ее к своему столику и познакомил с друзьями, которые, по правде говоря, даже не обратили на нее внимания.

— А девушки за столиком были? — спросила Мирослава.

— Нет, девушек не было. Но мы там были недолго. Константин дал мне выпить какого-то вина, и я, дура, не отказалась.

Варвара опустила голову, а потом, собравшись с силами, продолжила:

— Мы снова танцевали, целовались, а потом Константин взял меня за руку и куда-то повел. Я слепо следовала за ним. Только сильно удивилась, когда мы оказались в туалете. Он стал тискать меня, я пробовала отбиваться, спрашивала, что мы здесь делаем, он ответил, что сейчас я все узнаю, и стал стаскивать с меня трусы. Тут я уже испугалась по-настоящему и стала сопротивляться, но сил у меня почти не было. Он посадил меня на окно, встал между моих ног, и тут я почувствовала невыносимую боль и закричала. Он зажал мне рот и мучил меня еще некоторое время. Кажется, я потеряла сознание, потому что очнулась оттого, что он бил меня по щекам. Я стала плакать, а он сказал: «Дура! Надо было предупредить!»

Варвара заплакала.

— Тихо, тихо, — сказала Мирослава. — Константина больше нет.

Как ни странно, это успокоила девушку.

— Я не поняла, о чем я должна была его предупредить. Увидев полосы крови на бедрах, я вымыла их водой из-под крана, вытерлась разорванными трусами и выбросила их. Вернувшись за столик, я посмотрела на Константина, но поняла, что больше не интересую его. Мне было так плохо, что я собралась домой и одна из подруг вызвала такси. Я не помню, как я доехала до дома. Слава богу, что сестра ночевала у нашей бабушки, а родители у нас живут в другом городе. Так случилось, — пояснила Варвара.

И Мирослава не стала вдаваться в подробности. Она только спросила:

— Вы не хотели обратиться в полицию? Ведь он вас изнасиловал.

— Что вы! — Варя испуганно прижала руку ко рту. — Я бы не пережила такого позора. Я и так слегла на неделю. А потом поняла, что со мной что-то не то и, дрожа от ужаса, пошла на прием к венерологу. У меня обнаружили гонорею и стали лечить. Все это время мне хотелось умереть от стыда и унижения! И только один раз я испытала чувство облегчения и радость: когда узнала, что Шиловского убили. — Глаза Варвары лихорадочно заблестели.

— А что с Васей? — тихо спросила Мирослава.

— С Васей? — переспросила девушка. А потом, сжав губы, посмотрела куда-то мимо детектива и наконец ответила: — Я прогнала его!

— За что?

— За что? Неужели вы не понимаете?!

— Не совсем…

— Как я могу смотреть ему в глаза?! Я преступница!

— Ну какая же вы преступница? — тихо спросила Мирослава.

— Я падшая женщина!

— Бросьте! Не вы первая, не вы, к сожалению, последняя. Нужно взять себя в руки и продолжать жить.

— Но что я скажу Васе?

— Ничего, — ответила Мирослава.

— Как же так? — растерянно спросила Варя.

— Очень просто.

Варвара потупилась.

— Вы его любите? — спросила Мирослава.

— Очень!

— Тогда молчите.

— Но… Но это же, выходит, обман.

— Обман? Разве он спрашивал вас о чем-то?

— Нет…

— Так вот, для того, чтобы покаяться, существует батюшка.

— Чей батюшка? — удивилась Варвара.

— Православный. В церкви.

— А…

— К тому же вы все рассказали мне, облегчили душу. Ведь вам стало легче?

— Да, — ответила девушка и посмотрела на детектива с удивлением.

— Так что не следует примерять на себя роль раскаявшейся грешницы и поить своего любимого мучительной для любого мужчины отравой — своим признанием.

— Вы так думаете? — с сомнением проговорила Варя.

— Я в этом уверена!

— Но…

— Никаких «но»! Шиловский мертв! И вы свободны от всего, что случилось между вами. Вы меня поняли? — Тон Мирославы был настолько требовательным, что Варвара просто согласно кивнула.

— У вас есть лист бумаги? — спросила Волгина.

— А зачем?

— За надом! Так есть или нет?

— Есть. — Варвара полезла в стол и вытащила белый листок.

— Фломастер темно-синего или черного цвета есть?

— Есть, вот…

— Берите его в руки и рисуйте!

— Что рисовать? — удивилась девушка.

— Свои ощущения произошедшего. Изобразите тот узел, или камень, что у вас на сердце.

— Поняла. — Варвара взяла фломастер и начала что-то чертить на листке. Что это, понять невозможно, да и не надо.

Когда рисунок был закончен, Мирослава спросила:

— У вас есть в этой комнате спички?

— Да, я зажигала свечи, вон они на полочке.

Мирослава смяла лист и положила его на металлическую тарелочку с выбитым на ней памятником Петру I на коне, стряхнув с нее предварительно высохшие лепестки каких-то цветов.

— Поджигайте! — велела она.

Варвара чиркнула спичкой, и минуту или две они стояли и смотрели, как горит бумажный ком. А потом остался пепел…

— И что? — спросила Варя.

— Откройте окно и сдуйте его на улицу. Пусть ветер унесет вашу боль на все четыре стороны.

Девушка выполнила приказания детектива, с удивлением осознав, что не сомневается в действенности этого метода.

Провожая Мирославу, она тихо шепнула:

— Спасибо.

— Не за что.

— А Лиде тоже не говорить?

— Никому.

— Васе я позвоню, когда закончу курс лечения.

— Конечно.

— И попрошу у него прощения.

Мирослава кинула на нее вопросительный взгляд, и Варвара поспешила заверить ее:

— Я ничего ему не скажу. Извинюсь за то, что я такая капризная.

Детектив одобрительно кивнула и стала спускаться по лестнице. На половине пути она оглянулась и проговорила:

— Да, попрощайтесь за меня с Лидией.

— Она, наверное, за хлебом выбежала.

Выйдя на улицу, Мирослава перевела дух. Разговор был трудным, но ничего не дал для продвижения дела. Было ясным как дважды два, что за поруганную честь Варвары Пушкарской ее любимый человек отомстить Шиловскому не мог по той простой причине, что девушка никому не рассказывала о своей беде. А в том, что Варвара держала язык за зубами, Мирослава не сомневалась.

Теперь нужно встретиться с постоянными подругами Константина и его дружков. Больше всего ей сейчас хотелось отправиться домой, выпить зеленого чая с жасмином, посидеть в обнимку с Доном на крыльце или полежать с книгой под яблоней. Но, увы, мы не всегда вольны делать то, что нам хочется. Итак, придется ехать к девицам.

Ближе всего жила Тамара Пегова. До улицы Оленина Мирослава при отсутствии пробок могла бы доехать за полчаса. Что она и сделала. Новый двенадцатиэтажный дом был отстроен совсем недавно и не полностью заселен. Поэтому, на счастье детектива, еще никакого консьержа не наблюдалось. Она подошла к лифту и нажала на кнопку девятого этажа. Лифт взмыл вверх мгновенно.

Новые металлические двери были отделаны под ореховое дерево. Пегова жила за той, что располагалась прямо напротив лифта. Трель звонка при первом же прикосновении рассыпалась звонами колокольчика.

«Цок-цок» — раздалось через некоторое время за дверью.

— Это ты, Катька? — спросил молодой голос.

— Нет, это я, Мирослава.

— Мирослава? — переспросили за дверью озадаченно, но открыли.

Мирослава увидела перед собой девушку с малиновыми волосами, пирсингом в пупке, одетую в какие-то лохмотья канареечного цвета.

На ногах у нее были белые узконосые туфли на высоченном каблуке. Девушка, в свою очередь, тоже с интересом рассматривала Мирославу.

— Значит, ты не Катька, — наконец констатировала она.

— Значит, — согласилась Мирослава.

— И че теперь? — спросила хозяйка квартиры.

— Мне бы поговорить с Тамарой Пеговой.

— Так говорим уже.

— Так и будем разговаривать на площадке? — улыбнулась Мирослава.

Девушка наморщила лоб, потом сказала:

— Ладно, заходи. Только учти, я скоро ухожу.

— Учту.

Когда они зашли в гостиную, заваленную всяким шмотьем, Тамара сказала:

— Садись на тахту и говори.

Мирослава присела.

— Я частный детектив Мирослава Волгина. Меня нанял отец Константина Шиловского, чтобы я нашла убийцу его сына.

— Раскошелился, значит, — усмехнулась Пегова. — А то все сначала ершился, за мошну держался и вопил: «Моя милиция меня бережет!»

— Прямо так и вопил? — невольно улыбнулась Мирослава.

— Не дословно, конечно, но смысл тот же. А теперь нанял вас. Интересно.

— Тамара, мне очень нужна ваша помощь!

— Если нужна, помогу, чем смогу, — покладисто согласилась Пегова.

— Вы хорошо помните тот последний вечер, когда Константин Шиловский был с вами в клубе?

— Вроде помню, — наморщила нос девушка.

— Вы сидели все вместе?

— Нет, что вы! Где же мы там поместимся?

— То есть вы сидели за отдельным столиком?

— За отдельным.

— А почему не парами?

— В смысле?

— Почему мальчики отдельно, девочки отдельно?

— Ах, это, — взмахнула пухлой ручкой с короткими пальчиками Тамара. — Не хотели мешать друг другу.

— Я не совсем вас поняла…

— А что тут понимать-то, — усмехнулась Тамара, — парни клеили девчонок, а мы клеили парней.

— Разве вы не… — Мирослава замялась.

И Тамара пришла ей на помощь:

— Мы друг с дружкой уже давно перетрахались. Новизны нет, и поэтому…

— Разве вы не собирались в будущем выйти за кого-то из них замуж?

— Замуж? За них? — рассмеялась Тамара и, посерьезнев, добавила: — Сначала-то я строила планы насчет Костика, но потом поняла, что только время зря теряю.

— Почему?

— Почему? — переспросила девушка. — А знаете, какая у него была кликуха?

— Скажите.

— Плейбой! Никогда такие не женятся, до старости за курочками петухами бегают, пока у них хвост не отвалится.

— Какой хвост? — машинально спросила Мирослава.

— Да какой уж есть, — рассмеялась Тамара.

— Понятно, тогда скажите мне: в тот вечер возле Константина много кружилось девушек?

— Да уж немало.

— И он ни одной из них не отдавал предпочтения?

— Да как вам сказать, — задумалась Пегова, — мне поначалу показалось, что он запал на одну малолетку, и так и сяк ее обхаживал. Потом они куда-то исчезли. Я уж подумала, что он ее повел… Ну, в общем, не важно. А потом Костик как-то резко к девочке охладел. Вот и думай тут, то ли добился своего, то ли она отшила его. По крайней мере, Филя ныл, что его девочка отшила.

Конец ознакомительного фрагмента.