Однажды летним днем

Наталия Антонова, 2021

Пытаясь сорвать свадьбу своего бывшего возлюбленного Филиппа с богатой невестой, Виолетта угодила в полицию. А вскоре после этого инцидента его нашли мертвым! И кто теперь поверит, что не Виолетта застрелила Филиппа, над телом которого ее застали с пистолетом в руке? Напрасно девушка твердит о своей невиновности: следователь не хочет ее слушать и торопится передать дело в суд. К счастью, у Виолетты есть неравнодушные бабушки, которые находят контакты частного детектива Мирославы Волгиной…

Глава 5

Первого июня Андриана пребывала в прекрасном расположении духа. Она не спеша двигалась по дому, протирала пыль, поливала цветы, погружаясь в воспоминания и возвращаясь к реальности.

Вдруг она вспомнила, что ей нужно успеть сбегать за заказанным по случаю дня рождения Виолетты тортом. Он обещал быть великолепным! Они рисовали его втроём — на светло-салатном фоне двадцать переплетённых венков из голубых фиалок. Ведь имя Виолетта переводится как фиалка. А ещё торт к двадцатилетию их любимицы должны были украшать марципаны и орехи.

В кондитерскую Андриана решила позвонить со стационарного телефона. Сегодня он был в рабочем состоянии, и настроение у него было неплохое, хоть и настороженное. У стационарного телефона было имя и отчество — Макар Пантелеймонович. Макар, потому что жизнь у него в доме Андрианы Карлсоновны была нелёгкая. Всякий раз, переобуваясь, Андриана высоко задирала ноги, задевала провод, ведущий к розетке, и аппарат улетал туда, куда Макар телят не гонял. Но хозяйка замечала это далеко не сразу, и Макар лишался права голоса порой не на одни сутки. Так что именно безголосым он и проводил большую часть своей нелёгкой жизни. А красивое отчество Пантелеймонович ему было дано в утешение.

Но первого июня телефон был в полном порядке. Правда, при приближении к нему Андрианы он затаил дыхание.

Андриана же протянула руку, чтобы снять трубку, и вдруг аппарат разразился громким звоном.

«Кто бы это мог быть?» — подумала Андриана Карлсоновна, сняла трубку и привычно произнесла:

— Говорите!

В ответ не раздалось ни звука. Андриана подула в трубку и повторила:

— Говорите!

И тут трубка разразилась рыданиями.

— Кто это? Кто? — вопрошала ничего не понимающая Андриана, и наконец до неё дошло, что это плачет Мила. — Мила! Мила! Что случилось? — закричала она, не на шутку перепугавшись.

«Так и оглохнуть недолго», — вздохнул про себя многотерпеливый Макар Пантелеймонович, но тут же спохватился — лучше пусть кричат и рыдают, чем лишают его голоса.

— Виолетту схватили! — донёсся вопль отчаяния из трубки.

— Кто схватил?! Зачем? — ничего не понимая, закричала, в свою очередь, Андриана Карлсоновна.

— Полиция! Её арестовали!

— За что?! Она опять что-то натворила?

— Не знаю! Её арестовали за убийство!

— Мила! У тебя горячка! Кого Виолетта могла убить?

— Её обвиняют в убийстве Филиппа Окунева!

— Филипп убит?! — не поверила своим ушам Андриана.

— Да, они так сказали, — с трудом проговорив последнюю фразу, Потапова отключилась.

Андриана Карлсоновна некоторое время постояла с пищащей трубкой в руках, потом положила её на рычаг с такой осторожностью, точно она была сделана из хрупкого стекла.

Макар Пантелеймонович мысленно обронил слезу, растроганный такой нежностью, которую он, разумеется, как и всякий уважающий себя мужчина, отнёс на свой счёт.

Андриана тем временем убрала обратно в шкаф варенье, которое недавно достала, и стала собираться к подруге.

— Сколько раз уж говорилось, что связываться с женатым мужчиной то же самое, что ходить по минному полю! Вот и нашла приключение на свою пятую точку, — возмущалась вслух Андриана, совсем забыв, что когда у Виолетты начался роман с Филиппом, он был холост.

Это теперь он был женат и то всего каких-то три недели.

— Неужели наивная Виолетта решила его развести? — воскликнула вслух Андриана и всплеснула руками. — А там что-то пошло не так. Но чем она могла его убить? Не сковородкой же? Нет, нет, — помотала головой Андриана, — да, я допускаю, что Виолетта могла пойти на многое ради того, чтобы отправиться под венец со своим Филечкой. Но чтобы убить! Виолетта не могла!

И только увидев уставившихся на неё удивлёнными глазами Фрейю и Марусю, Андриана сообразила, что всё это время разговаривала сама с собой вслух.

— А что, — сказала Андриана сердито своим кошкам, — если бы на вас столько всего свалилось, вы бы тоже спятили.

Кошки молча попятились из прихожей в комнату. И только когда за хозяйкой захлопнулась входная дверь, две хвостатые сестрички подбежали к телефонному аппарату и спросили:

— Макар Пантелеймонович! Что там случилось?

— Кажется, кто-то кого-то убил, — ответил Макар и почесал трубкой в затылке.

— Кто и кого?

— Я не совсем разобрал, они так визжали, кажется, Виолетта, — неуверенно ответил телефонный аппарат.

— Что Виолетта? — стукнула его лапкой Фрейя.

— Не дерись, — обиделся Макар Пантелеймонович, — а то не скажу больше ни слова.

— Ага, если не ответишь, то точно больше не скажешь ни слова, так как мы выдернем шнур из розетки.

— Вы не имеете права лишать меня голоса! — возмутился Макар Пантелеймонович.

— Фрейя пошутила, — примирительно проговорила Маруся, — ты, Макарушка, только скажи нам, это Виолетту убили или она сама кого-то?

— Кажется, она, — ответил успокоившийся телефонный аппарат.

— Если она, то они её отмажут, — махнула хвостом Фрейя и отправилась спать на диван.

— Думаешь, это так просто? — неуверенно проговорила последовавшая за ней Маруся.

Андриана Карлсоновна тем временем спустилась вниз, открыла гараж соседа, от которого у неё был свой ключ. Иван Абрамович любезно разрешал соседке хранить в его гараже своё транспортное средство — мотоцикл.

Так что уже через пять минут пожилая дама неслась на своём мотоцикле по дорогам города.

* * *

За шумом тихого дождя слышалось пение птиц. И было в этом объединении звуков что-то волнующее и умиротворяющее одновременно. Хотелось долго-долго сидеть и просто слушать. А ещё на этом звуковом фоне так легко и приятно было думать о чём-нибудь своём.

Вот и Морис Миндаугас настолько погрузился в свои мысли, что невольно вздрогнул от звука зазвонившего на столе телефона. Но тотчас протянул руку и снял трубку.

— Детективное агентство «Мирослава» слушает, — проговорил он привычно в трубку.

— Я сегодня не приеду, — раздался из трубки голос следователя Наполеонова.

Морис не стал спрашивать почему.

— Чёрт знает что творится! — возмущённо проговорил тем временем следователь. — Беременная девица укокошила своего бывшего любовника.

После этого Наполеонов, не дожидаясь ответной реакции Миндаугаса, просто положил трубку.

Морис послушал короткие гудки, вздохнул и подумал о том, что приготовление жаркого стоит отложить. Им с Мирославой и Доном не съесть столько…

— Пожалуй, обойдёмся курицей и салатом из цветной капусты, — решил он, — а вот что на десерт…

Додумать он не успел, телефон зазвонил снова.

— Детективное агентство «Мирослава» слушает.

— Вы-то мне и нужны, — донеслось из трубки нетерпеливо, — диктуйте адрес.

— Простите, вы не представились, — вежливо напомнил Миндаугас.

— Простите, я так расстроена, что совсем забыла о вежливости.

— Бывает, — обронил Морис.

— Меня зовут Андриана Карлсоновна. Но я не живу на крыше! — почему-то добавила она.

— Я догадываюсь. А ваша фамилия?

— Шведова-Коваль. Слышали?

— Извините, нет.

— Я долгое время преподавала в школе. У меня огромное количество учеников.

— Я учился не в этом городе, — ответил Морис, хотел добавить: и не в этой стране, — но воздержался.

Трубка тем временем то ли презрительно фыркнула, то ли хрюкнула и замолчала.

— Вы чего-то от нас хотите? — напомнил о себе Морис.

— Естественно! — возмутился голос в трубке. — Не со скуки же я вам звоню! — Через паузу было добавлено: — Я вообще никогда не скучаю!

— Рад за вас. Уточните, кто вам нас рекомендовал? — невозмутимо поинтересовался Морис.

— Какая разница! — вспыхнули на том конце провода, но после секундной паузы ответили: — Карина Викторовна Шумская.

— Какое у вас дело?

— Мне очень нужно найти убийцу! И как можно скорее!

Морису показалось, что женщина на том конце провода затопала ногами от нетерпения.

— Минутку, — проговорил он и переключился на кабинет Мирославы: — Там некая Андриана Карлсоновна Шведова-Коваль просит принять её, — проговорил Морис. — Хотя правильнее было бы сказать, что не просит, а требует.

— И что у неё?

— Убийство.

— Кто ей дал номер нашего телефона?

— Говорит, что Карина Викторовна Шумская.

— Интересно… Карлсоновна не сообщила тебе, чем она занимается по жизни?

— Сообщила, что много лет проработала в школе.

— Теперь, надо думать, пенсионерка, но некогда учила тех, кто, как говорится, выбился в люди.

— Я тоже так понял.

— Ладно, у нас сейчас дел нет, назначь ей встречу на 18.00.

— Хорошо. А ужин?

— Поужинаем позднее.

— Шура не приедет.

— Тем более.

* * *

Наполеонов тем временем пытался добиться признания в убийстве от миловидной блондинки ангельской внешности. Чего только стоили её широко распахнутые глаза нежно-голубого цвета. Плотно сомкнутые губы небольшого, красиво очерченного рта и упрямо вздёрнутый вверх подбородок делали её одновременно трогательно-беззащитной и в то же время неуязвимой. Девушку звали согласно найденному в её сумочке паспорту Виолеттой Ивановной Потаповой. Сегодня ей исполнилось двадцать лет.

«Не девушка, а цветок, — подумал Наполеонов, — и имя соответствующее — Виолетта. Фиалка».

Студентка. Она заявила следователю, что беременна от Филиппа Окунева, ныне покойного. Именно это больше всего смущало следователя, так как девица была задержана возле трупа с пистолетом в руках. Но свою вину она полностью отрицала, утверждая, что пришла только поговорить с убитым.

— О чём? — спросил следователь.

— Я хотела попросить его развестись с Майкой.

— С какой Майкой?

— С Лоскутовой, естественно!

— Зачем?

— Чтобы мы могли с ним пожениться.

— С убитым?!

— Да, — фыркнула девица раздражённо, — чему вы так удивляетесь?

«Действительно, — подумал про себя следователь, — чему можно удивляться в этом мире, сошедшем с ума». А вслух спросил:

— Он обещал на вас жениться?

— Нет. Не совсем так. Но я думала… — она закусила губу, — я жду от него ребёнка.

— Это ещё не повод для того, чтобы разводить мужика и тем более убивать его, — ляпнул Наполеонов, не подумав. Хотя, если бы подумал, то сказал бы то же самое.

— Я уже объясняла вам, что я его не убивала! — негодующе воскликнула задержанная. — И потом мы начали с ним встречаться ещё до того, как он женился на Майке!

— То есть он бросил вас ради неё?

— Да не он бросил меня! А его отец!

— Так вы и с его отцом состояли в интимной связи? — изумился следователь.

— Вы тут совсем обалдели! — девушка рассердилась, и на щеках её загорелись пунцовые пятна.

— Вы же сами сказали!

— Я не это имела в виду! Я хотела донести до вас, что Филипп бросил меня не сам! Его отец заставил!

— А у него не было своей головы?

— У него не было денег, — уныло проговорила задержанная.

— Понятно, ваш бывший возлюбленный женился на другой девушке из-за денег, и поэтому вы его пристрелили.

— Никого я не пристреливала! — Виолетта стукнула кулачком по столу.

— У меня есть сведения, — сухо проговорил следователь, — что вы проникли на свадьбу Окунева в траурном одеянии. Вы хотели таким образом предупредить его?

— Нет, я хотела напугать Майку! Я хотела, чтобы она отказалась от Филиппа и вышла замуж за своего Мишку!

— За какого ещё Мишку?

— За Одинцова!

— Почему она должна была за него выходить?

— Потому что они любят друг друга!

— Почему же тогда она за него не вышла? — совсем запутался следователь.

— Потому что Мишка — ботан!

— Кто, кто? — переспросил Наполеонов.

— Вам же русским языком говорят — ботан!

— То есть Одинцов учится на ботаника?

— Нет! Учимся мы все вместе. Просто Мишка из небогатой семьи и буквально помешан на учёбе! Деньги ему до лампочки. Он даже говорил, что самыми счастливыми людьми в древности были мудрецы, сторожащие чужие огороды.

— А Майе это не нравилось?

— Не столько Майе, сколько её отцу.

— Понял! На браке настояли родители молодых, так?

— Так, — удовлетворённо кивнула Виолетта.

— Вы хотели расстроить свадьбу, испугав невесту?

— Хотела, — тяжело вздохнула задержанная.

— Но у вас ничего не получилось?

— Нет.

— И вы решили заставить Филиппа Окунева отречься от молодой супруги при помощи пистолета?

— Не совсем так. Я просто хотела поговорить.

Следователь вздохнул. Он ни минуты не сомневался в том, что Потапова застрелила строптивого любовника.

За окном моросящий дождь о чём-то перешёптывался с ветром. Наполеонов подумал, как было бы хорошо, если бы дождь, ветер, солнце, деревья и прочие немые свидетели происшествий могли давать показания. Но к чему пустые мечты.

Следователь вздохнул и вернулся к допросу.

— Вас задержали на месте преступления, — в который раз повторил Наполеонов.

— Я уже сто раз объясняла вам, что пошла к Филиппу Окуневу с единственной целью — поговорить!

— И для большей убедительности прихватили с собой пистолет.

— У меня не было с собой оружия, кроме этого! — Виолетта провела рукой по довольно плоскому, с точки зрения Наполеонова, животу.

— Откуда вы узнали, что Окунев будет дома один?

— Мишка проболтался, — тяжело вздохнула Виолетта.

— То есть?

— Ну, он сказал, что Майя сегодня должна навестить свою мать.

— А ему откуда это стало известно?

— Они с Майей перезваниваются, хотя, конечно, и шифруются.

— То есть Майя не порвала со своим ботаном окончательно? — спросил Наполеонов.

— Не так чтобы, — пожала плечами Виолетта.

«Чёрт-те что!» — выругался про себя следователь и решил на всякий случай уточнить:

— Они продолжали видеться?

— Только в институте, — поспешно заверила его девушка. И следователь догадался, что Виолетта сочувствует Одинцову, пострадавшему, как и она сама, от вероломства богатых родителей Окунева и Лоскутовой.

— А вы тоже виделись с Филиппом Окуневым только в институте?

— После того как он женился, да.

— Если бы ваш любовник развёлся с женой, он бы потерял отцовские деньги?

— Да, — кивнула девушка и уточнила: — Скорее всего. Хотя потом отец мог бы простить Филиппа.

— Филипп у Окунева единственный сын?

— Сын — да. Но у Филиппа есть младшая сестра Ира. Ириша.

— Сколько ей лет?

— Пятнадцать.

— Окунев-старший мог всё оставить дочери, — заметил следователь.

— Ну и пусть! — сверкнула глазами Виолетта.

— Видимо, Филипп Окунев придерживался иного мнения.

Виолетта хотела что-то сказать, но Наполеонов не дал ей этого сделать.

— Иначе вы бы не пристрелили его, — проговорил он жёстко.

— Я не собиралась его убивать! И не убивала!

— Ага, — иронично проговорил следователь, — вы надеялись, что он поблагодарит вас, если вы уговорите его развестись?

— Я не думала об этом.

— А о чём вы думали?

— О нашей любви и о ребёнке.

— На что вы собирались жить? Сели бы на шею своим родителям?

— У меня нет родителей! — возмущённо ответила девушка.

— Прошу прощения.

Но Виолетта не слушала его.

— Я бы перевелась на заочное отделение и пошла работать!

— Ваш любимый привык жить на широкую ногу!

— Но он тоже мог пойти работать!

— Куда?

— Мало ли, — растерянно отозвалась девушка.

— И вы думали, что смогли бы вдвоём обеспечивать себе такой уровень жизни, к которому привык ваш Филипп? — удивляясь её наивности, спросил следователь.

— А почему нет? — пожала плечами Виолетта.

— Вы или слишком недальновидны, или глупы. Хотя есть ещё и третий вариант.

— Какой? — спросила она заинтересованно.

— Вы притворяетесь!

— Нет!

— Да! Вы с самого начала собирались убить Окунева.

— Зачем?

— Чтобы отомстить ему.

— Нет, я хотела только поговорить с ним!

— После убийства вы намеревались скрыться.

— Нет!

— Ваши планы были нарушены появлением Ирины Окуневой. Ведь вы никак не могли предположить, что младшая сестра Филиппа именно сегодня захочет навестить брата.

— Нет, не могла, — согласилась Виолетта с очевидным.

— А теперь расскажите всё сначала.

— Господи! Да сколько уже можно! — искренне возмутилась девушка.

— Столько, сколько потребуется. Как вы вошли в подъезд?

— Набрала номер квартиры на домофоне, и мне открыли.

— Кто вам открыл?

— Я не знаю.

— Но кто-то же спросил, кто вы?

— Нет, просто дверь подъезда открылась.

— И вас это не удивило?

— Нисколько, мы же заранее договорились с Филиппом о встрече.

— Что? — изумился следователь. — Вы договорились с Окуневым о встрече?

— Конечно.

— Каким образом?

— Я позвонила ему и сказала, что нам нужно поговорить.

— И он согласился?! — не поверил следователь.

— Представьте себе! Мы же интеллигентные люди.

— Вы врёте!

— Нет, ну сначала он, конечно, заартачился. А потом согласился.

— С какого перепугу? Вы обещали убить его беременную жену?

— Не говорите глупостей!

— Тогда как же вам удалось добиться его согласия на встречу с вами?

Виолетта закусила губу, немного подумала, а потом решила признаться:

— Я сказала ему, что это наш последний разговор, и после него пообещала оставить его в покое.

— Он вам поверил?

— Да, — отозвалась Виолетта, — я же никогда его не обманывала.

— И на этот раз вы тоже сдержали своё слово.

— В смысле? — ресницы Виолетты взмыли вверх.

— Этот ваш разговор оказался последним.

— Да не было никакого разговора! Сколько вам уже повторять одно и то же?! — возмущённо закричала девушка.

У Наполеонова завертелось на языке нелицеприятное слово, но он проглотил его и резко бросил:

— Рассказывайте дальше.

— Я вошла в подъезд, поднялась на лифте и позвонила.

— Кто вам открыл дверь квартиры?

— Никто.

— То есть?

— Я заметила, что дверь приоткрыта, толкнула её и вошла.

— В чужую квартиру?

— Я решила воспользоваться моментом. Я боялась, что Филипп мог передумать и не впустить меня.

— Но вы же интеллигентные люди, — не удержался от язвительной реплики Наполеонов.

— Ну, мало ли, — подозреваемая неопределённо пожала плечами.

— Когда вы подошли к квартире, никто не спускался с лестницы, не выходил из другой квартиры, не поднимался наверх?

— Нет. Я только слышала какой-то шорох наверху.

— Какой шорох? Шаги?

— Не знаю. Если и шаги, то крадущиеся…

— Хорошо. Когда вы вошли, где был Филипп?

— Он лежал на диване. Я сначала ничего не поняла. Потом увидела рядом пистолет и подняла его.

— Зачем?

— Я не знаю, — испуганно прошептала Виолетта, — это получилось само собой!

— Что вы сделали с пистолетом?

— Я держала его в руках…

— А потом?

— Потом кто-то пискнул за дверью и убежал. Я тоже хотела убежать, но тут ворвался какой-то парень и выбил у меня пистолет из рук. Он стал кричать на меня. Позднее я узнала, что это сосед, которого встретила выбежавшая из квартиры сестра Филиппа. Я пыталась ему объяснить, что Филипп, наверное, сам застрелился, а этот парень запихал меня в ванную, закрыл на щеколду и вызвал «Скорую» и полицию.

— И это всё?

— Всё. То есть, конечно, нет. Появилось много людей. Меня допрашивали там, потом повели вниз, затолкали в машину и привезли к вам. И теперь вот вы измываетесь надо мной.

— Я измываюсь над вами?! — изумился следователь.

Она устало кивнула.

— Вас задержали на месте преступления! — напомнил он сурово.

— Но я же не виновата, что оказалась там.

— А кто виноват? Дед Пыхто?!

— Не знаю я никакого деда, — отмахнулась она.

— С чего вы взяли, что Филипп Окунев мог застрелиться сам?

— Ну, как же? — удивилась она. — Я пришла, Филипп убит, рядом никого нет.

— У него не было причин для самоубийства!

— Как это не было? А я? А Майка?

— Я что-то не понимаю.

— Всё очень просто! Филипп любил меня! Хотел жить со мной! Но понимал, что нам не дадут пожениться. Жизнь с Майкой показалась ему такой невыносимой, что он застрелился.

— Бред! — сердито выкрикнул следователь.

— Ничего подобного, — возмутилась Виолетта, — вы просто не хотите признавать очевидное! Вам бы только повесить дело на невинного человека!

— Ну, всё! — Наполеонов вызвал конвой. — Уведите эту гражданку прочь с моих глаз!

— Вы что же, задерживаете меня? — искренне удивилась Виолетта.

— Нет, собираюсь выписать вам путёвку на курорт, а себе направление в психушку.

— Зачем? — успела она спросить, прежде чем её увели.

— Для поправки здоровья, — буркнул вслед ей Наполеонов.

* * *

Оставшись в кабинете один, следователь взял фотографии, сделанные полицейским фотографом Валерьяном Легкоступовым на месте преступления, и, слегка поморщившись, разложил их на столе.

Валерьян, как всегда, был в ударе, снимки походили не на документальное свидетельство с места преступления, а на кадры из криминального фильма высокого качества.

Ярко-красное покрывало на диване выглядело кровавым фоном разыгравшейся трагедии, а молодой парень, очень привлекательный, судя по его прижизненным фотографиям, казался актёром, прикрывшим глаза на время съёмки сцены. Возникало ощущение, что, как только отъедет камера, он откроет глаза и примется поправлять грим или спорить с ассистентом режиссёра. Но Наполеонов знал, что всё это не постановочная сцена, а чудовищная реальность. Поэтому от ошеломляющей художественности запечатлённого у следователя свело челюсти, и он, напустив на себя мрачность, мысленно ругал Легкоступова, не затрудняя себя выбором слов.

— Что за человек такой! — пробормотал он, не выдержав, вслух. — Просили же его не выделываться и не строить из себя гения, а снимать по-человечески, документально.

Тут он заметил рассыпавшиеся по пёстрому ковру бусы. Они благодаря искусству Валерьяна мерцали на орнаменте ковра, точно капли росы на живых цветах.

«Интересно, как они туда попали, — подумал следователь, — надо выяснить, не было ли бус на Потаповой, когда она ссорилась с Окуневым перед тем, как застрелить его». Наполеонов взглядом попытался отыскать бусинки на покрывале или на одежде убитого. Но не нашёл ни одной.

Выходило, что бусы порвались во время падения Окунева. Однако пуля зацепить их не могла… или могла? Скорее всего, во время ссоры он дёрнул нитку, она порвалась, бусы рассыпались и лишь после этого прозвучал выстрел.

Однако всё это опять же указывает на подозреваемую Потапову, даже если Окунев сам напал на девушку, выведенный из себя её домогательствами и угрозами.

«Может, стоит попробовать попросить Незовибатько найти отпечатки пальцев на бусинах или на нитке? Хотя вряд ли это возможно…» Наполеонов прикрыл глаза и попытался представить ссорящихся девушку и парня. Ему это почти удалось.

Но тут в дверь постучали, сначала тихо, потом сильнее.

— Да, да, войдите, — только тут Наполеонов вспомнил, что приглашал на это время Марата Сергеевича Литвинова — соседа, на которого налетела Ирина Евгеньевна Окунева, сестра убитого, увидев сокурсницу брата с пистолетом в руках.

Дверь приоткрылась, и в её проёме показался долговязый парень.

— Можно? — спросил он.

— Да, проходите и садитесь, — Наполеонов указал на стул напротив себя.

Следователь пригляделся к парню и отметил про себя, что он нисколько не похож на героя, способного обезоружить преступника с пистолетом, даже если это девушка. Но внешность обманчива. Доподлинно известно, что именно Марат Литвинов отнял у Виолетты заряженное оружие.

Парень тем временем уселся на стул, посмотрел на следователя и проговорил скорее утвердительно, чем вопросительно:

— Вы хотели меня видеть.

«Очень», — подумал про себя Наполеонов, а вслух произнёс:

— Без ваших объяснений следствию не обойтись. Ведь это вы задержали подозреваемую?

Литвинов почему-то тяжело вздохнул и кивнул:

— Я.

— Расскажите, как всё произошло.

— Я шёл к себе домой, лифт я не люблю, поэтому поднимался по лестнице, только поставил вторую ногу на площадку, как из квартиры вылетает девчонка и прямо на меня. Я и растеряться не успел, а она машет рукой на дверь и шепчет охрипшим голосом: «Там брата моего убивают». Ну я девчонку в сторону, сам в квартиру.

— Вы что же, не побоялись?

— Если честно, — признался парень, — я испугаться не успел. Рефлекс сработал.

— Хороший рефлекс, вас же подстрелить могли.

— Я тогда об этом не подумал. Да и времени на раздумье у меня не было. Вбежал я, значит, в квартиру и увидел девушку! В руках у нее был пистолет. А сосед лежал на диване. Я почему-то сразу понял, что он неживой. Пистолет я отнял, девушку запер и вызвал «Скорую» и полицию.

— Вы ни к чему там не прикасались?

— Нет, конечно, я что, дурной, что ли? — пожал плечами Литвинов. — Только до пистолета, иначе как бы я её обезоружил.

— Марат Сергеевич, а соседа своего вы хорошо знали?

— Какой там, — отмахнулся Литвинов, — они же квартиру недавно купили и прожили в ней от силы три недели. Вроде они только поженились.

— Точно, — подтвердил следователь, — в начале мая, и квартиру эту молодым родители купили.

— Но вроде бы эта девушка с пистолетом не жена убитого парня, — с сомнением проговорил Марат.

— Не жена. Это его бывшая.

— Вот оно что, — протянул сосед, — ни одна фурия не сравнится с брошенной женщиной.

— Ваша правда, — вздохнул следователь. И спросил: — А сестру убитого вы сразу узнали?

— Девчонку, что ли? — удивленно спросил Марат.

— Да.

— Я её вообще не узнавал, так как не видел до этого ни разу.

— Она что же, раньше не приходила к брату?

— А мне почём знать? Я же говорю, они жили в этой квартире без году неделю. А я соседей на своей площадке месяцами не вижу.

— Вот жизнь пошла, — вздохнул следователь с сожалением, — а раньше все всё друг про друга знали.

— Мало ли что было раньше, — отозвался Литвинов, и по его тону следователь догадался, что Марата не слишком печалят произошедшие за последнее время изменения в общественной жизни.

— Ну, что ж, — сказал Наполеонов, — у меня пока к вам больше вопросов нет. Возможно, вас потом попросят опознать Потапову.

— Да, пожалуйста, — отозвался Литвинов равнодушно, — раз надо, так надо.