Свекольный квас

Наталия Анатольевна Гарипова, 2023

Гале нравилось в Лене все: имя, внешность, манеры. В школе она стала ее тенью, той самой "некрасивой подругой". Лена превратилась в ее кумир и вечный предмет зависти одновременно. Девочки выросли, их пути разошлись. Елена жила так, как могла, ну а Галина двигалась вперед, постоянно сверяя свой внутренний компас с бывшей подругой.

Елена

1.

Больше всего на свете Лена боялась мышей и стать некрасивой. Поэтому ей требовались поклонники, они были подтверждением ее неотразимости. Как само собой разумеющееся она принимала ухаживания мальчиков и осуждающие взгляды девочек. Как-то в средних классах Лена оказалась за одной партой с Галей Вержаковой — молчуньей, которая носила всё длинное и неприметное. Их посадила вместе учительница, которая всегда руководствовалась правилом не удваивать силы учеников и держать поближе друг к другу противоположности.

Первое, что сказала Галя, оказавшись рядом с Леной, было:

— Смотри, сейчас Яшинина бомбанет.

Лена невольно посмотрела в сторону Левы Яшинина, которому раздали тетрадь с домашним заданием. Обычно она не обращала на него внимания, потому что никогда не смотрела на тех, кто не смотрит на нее. А Лева никогда, в отличие от остальных мальчишек, не пялился на Лену. Он был в своих мыслях, учился на тройки, носился со смешными маленькими папочками, в которых хранил свою коллекцию марок и дергал одновременно носом и ртом, если сильно волновался. Вот и сейчас его лицо исказилось тиком, он открыл тетрадку.

— Это несправедливо! — прошептала Галя голосом Яшинина.

— Это несправедливо! — взревел Лева и задергал ноздрями.

— Яшинин, сядь на место! — ответила учительница.

— Я все правильно сделал, мне мама помогала, — продолжала шептать Галя, виртуозно подделывая шепелявый говорок Левы.

— Мне мама помогала, — простонал Яшинин и опять задергал ноздрями, одновременно вытягивая губы.

Лена еле сдерживалась, чтобы не засмеяться вслух. Надо же, а ей казалось, что Галя совсем скучная и неинтересная.

— Ты даешь! — выдохнула Лена.

— Заполнишь мою анкету? — Галя улыбнулась.

— Конечно!

Она передала ей толстую тетрадь, на обложке которой было старательно выведено разноцветными фломастерами: «Анкета». Признаться, Лена заполнила таких анкет очень много, все хотели с ней дружить, поэтому она по привычке написала там то, что писала для всех. На вопрос «Как ты относишься к хозяйке анкеты?» Она стандартно вывела: «На тебя всегда можно положиться». Но очень скоро Лена поняла, что на Галю действительно можно положиться всегда и во всем.

Очень быстро она привыкла к тому, что новая соседка по парте стала ее тенью. Девчонки были неразлучны. Галя оказалась остроумной и не лишенной житейской мудрости. А еще, и это Лена ценила больше всего, по какой-то неведомой причине новая подруга не соперничала с ней, а наоборот, приносила на алтарь их дружбы всю себя. Она стала глазами и ушами Лены. Когда они вместе шли по школьному коридору, Галя шепотом сообщала:

— Пацаны из 8 «Г» смотрят на тебя, Королев даже щурится.

Или:

— Вчера девчонки обсуждали, у кого самые красивые волосы, решили, что у тебя самые густые, а у Тамарки — самые длинные.

В общем, с Галей Лена могла оставаться словно в хрустальном замке, вдали от школьных сплетен, которые не были достойны ее внимания, но при этом быть в курсе всего, что происходит.

— И как ты все замечаешь? Про всех все помнишь и знаешь, — поражалась Лена.

— Я не злопамятная, просто я злая, и у меня память хорошая, — усмехалась в ответ Галя.

Лене хотелось, чтобы ее оруженосец был достоин сюзерена, поэтому она решила, что надо помочь подруге стать модной: не дело, когда за одной бегают мальчишки, а другая прячется по углам.

В то время были очень модными белые теплые шапочки. Ради них подружки даже научились вязать. Они торжественно выбрали спицы в магазине, а затем поохотились за пряжей — она была в дефиците. Наконец, притащили домой к Гале свой улов, устроились на диване и начали священнодействовать: у Лены сразу не задалось, она слишком затягивала петли, ну а у Гали с первого раза работа закипела.

— Ты не тяни так, полегче, — посоветовала она Шарафеевой.

— Давай потом будем вязать, чего мы тут как две дурочки сидим. Надо чтобы каждая сама дома себе шапочку вязала. Ты мне мешаешь, ты смотришь, — с поддельным равнодушием в голосе протянула Лена.

У Гали горели глаза, она не могла остановиться.

— Иди домой, если хочешь, я пока повяжу, а то мать придет, гонять начнет по хозяйству.

— Ладно. Тогда через неделю придем в школу в шапочках, — оставила за собой последнее слово Лена.

Она не собиралась больше вязать. 14-летняя модница быстро нашла, кому можно поручить вязание. Соседка тетя Таня, уже пожилая женщина, согласилась сделать все в срок, за это Лена раздобыла для нее коробку дорогих шоколадных конфет «Ассорти» московской фабрики «Ротфронт», тоже дефицит, между прочим. Отец у Лены был преподавателем на курсах повышения квалификации, у него этих коробок было много, исчезновение одной он даже не заметил.

— Вот это шапка у тебя вышла! — искренне восхитилась Галя, когда они обе пришли в школу в обновках.

— У тебя тоже ничего, — снисходительно проговорила подружка. — Дай посмотреть.

Она бесцеремонно стянула с головы девчонки шапочку. Вязание было довольно аккуратным, даже ловким. Но что больше всего поразило Лену, так это то, что внутри шапки, там, где она соприкасается со лбом, Галя пришила белую ткань. Выглядело не очень.

— А это зачем?

— А чтобы не пачкалась сильно, мама посоветовала. Шапка-то белая, замучишься стирать. А тут ткань отпорол, простирнул и опять пришил. И шапка всегда чистая.

Лене такой подход показался чем-то колхозным, дурацким скопидомством. Она пожала плечами:

— На фирменных вещах никаких тряпок не нашивают.

Лене такой подход показался чем-то колхозным, дурацким скопидомством. Она пожала плечами:

— На фирменных вещах никаких тряпок не нашивают.

— А у меня и не фирменная, сама же вязала. У тебя лучше получилось, между прочим, а ведь поначалу не выходило. Ничего, я еще что-нибудь свяжу, потренируюсь, и буду как ты.

Лена промолчала, что шапку вязала не сама, но стало как-то не по себе. Поэтому она весело предложила:

— Пошли сегодня после уроков ко мне. Родаки будут на работе, послушаем кассеты.

И так было всегда. Лена чувствовала свое превосходство и вину одновременно, Галя ставила ее в тупик своей безоговорочной преданностью и раздражала простоватостью и прямолинейностью.

2.

Лето в год поступления в университет выдалось жарким настолько, что асфальт плавился под туфлями, цеплялся за девчачьи каблуки и норовил отнять обувку у ее обладательниц. Над городом стояло душное марево, очертания крыш, деревьев, дорог слегка дрожали в густом солнечном киселе. Готовиться к экзаменам не было никакой возможности, кондиционеры в начале 90-х в среднерусской глубинке еще не появились, поэтому спасаться можно было только вентиляторами, которые на пределе своих чахлых сил гоняли густой воздух.

Лена сначала пыталась что-то там повторять, но потом плюнула и не особо расстроилась. Она так привыкла, что любые жизненные испытания даются ей играючи, что решила не испытывать судьбу и не начинать усердствовать: вдруг такое поведение будет расценено как нарушение всех договоров со счастливой звездой, она обидится и больше не станет помогать своей обладательнице.

В общем, родители считали, что Лена готовится на филфак, потому что видели, как она обложилась книжками.

На самом деле старшеклассница просто занималась своим любимым делом — читала. Причем, далеко не то, что положено по программе для поступления: у нее лежали стопки книг, до которых студенты универа доходят курсе на третьем. Тем не менее, такой подход не сулил ничего хорошего на экзаменах.

Поступать в соседний областной город Лена Шарафеева поехала одна. Ей выделили место в общежитии, где готовиться к экзаменам вообще не было никакой возможности: к жаре прибавились продавленная кровать с панцирной сеткой, очередь в душевую и туалет, пугающая общая кухня с вечно занятыми плитами. Так что есть приходилось на ходу, на скамейке в скверике — булку с молоком или просто мороженое. К таким условиям домашняя Лена не привыкла, поэтому сильно страдала.

На первой консультации перед экзаменом познакомилась с местным парнем. Обычно она не обращала внимания на смятение, которое производит на представителей противоположного пола, разве только Галя не сообщит ей об этом. Но не в этот раз. Паренек был очень общительным, без намека на заигрывания. Он словно постоянно находился на импровизированной сцене, которая требовала беспрерывного общения с залом. Да и в целом он был похож на артиста — высокий, с ярко-голубыми глазами, темной, слегка вьющейся шевелюрой.

— Ты чего такая потерянная, методичку забыла? — он тут же протянул Лене свою. — На вот, не теряйся. Я Дима, кстати.

— Лена, — ответила Шарафеева и очень легко забрала методичку, выпущенную университетом для абитуриентов, словно так и надо, и даже спасибо не сказала.

— Ты не местная?

— Нет, из Светлогорска приехала. А ты чего на филфак поступаешь? — спросила она.

Такой вопрос Диме не задал только ленивый. Он беззлобно рассмеялся.

— Так чего ты тут среди девчонок забыл?

— Я в театральный поступать хотел, но мать не разрешила. Подумал, что на филфаке литературу изучают, буду в пьесах разбираться, можно на режиссерские курсы потом пойти. Короче, мать не хочу расстраивать пока. А ты чего тут забыла? А да, ты девчонка симпатичная, тут тебе самое место, только в общагу — ни ногой!

Лена удивилась, как он легко сказал «симпатичная». На его месте другие парни обычно вели себя совсем иначе: или тушевались, или, наоборот, начинали наглеть.

— А я уже в общаге. Не сахар, конечно.

Дима помолчал, постукивая ручкой по столу в аудитории, где они ждали начала консультации перед сочинением.

— На экзамене увидимся, что-нибудь решим, — по-взрослому сказал он. — В общаге ничего хорошего, знаю я тамошнюю публику.

Через день они столкнулись в большой аудитории. Дима приветственно помахал рукой над толпой, потом сложил ладони рупором и прокричал:

— Лена! Все нормально, я нашел для тебя кое-что. После сочинения увидимся.

Другая бы на ее месте озадачилась: почему и для чего ей помогает этот почти незнакомый парень? Но только не Лена, она привыкла к такому поведению окружающих, особенно противоположного пола.

Дима закончил сочинение раньше, поэтому ждал в коридоре, покуда Лена выйдет из аудитории.

— На какую тему писал? — было первое, что спросила Шарафеева, направившись к подоконнику, где у открытого окна сидел парень.

— «Вишневый сад» Чехова.

Лена прижимала ладонями горящие щеки.

— И я!

Дима слез с подоконника:

— И как? Нормально?

— Вроде бы ничего получилось. Люблю Чехова, так что нетрудно было.

— Я «Вишневый сад» почти наизусть знаю, мы его в драмкружке ставили, — сообщил Дима и смешно поклонился несуществующей публике.

— Как ты еще шутить можешь? Меня до сих пор трясет.

— Годы тренировок, — усмехнулся парнишка. — В общем, я тут со своей теткой поговорил. Она готова тебя к себе пустить на время экзаменов. У нее дом свой, живет одна, классная женщина. Так что сейчас зайдем к тебе в общагу, соберешь сумку — и к ней.

— У меня лишних денег нет, а у родителей просить не хочу, они настаивали на общежитии, типа я там жизнь настоящую узнаю.

— Она без денег согласна.

— Это точно удобно?

— Я же говорю, все нормально. Когда-нибудь и ты меня выручишь.

— А вдруг я не поступлю и уеду к себе?

— Поступишь, вот увидишь, у меня интуиция.

Дима не обманул: тетка у него была действительно замечательная женщина и дом красивый, голубой с резными белыми наличниками.

На пороге в комнату, которая предназначалась для Лены, сидела пегая кошка, она лениво потянулась и удалилась, разрешая войти в затемненное помещение. Первое, что увидела в нем Лена, был человеческий череп в темных очках, он лежал на столе, уставившись на гостей.

Лена кинула сумку на кровать.

— Спасибо тебе, Дима, от души. Тут так здорово!

В комнату зашла женщина лет за 60, в слегка застиранном голубом халате.

— Ребята, вы располагайтесь. Леночка, у меня без церемоний. Я на смене в день, в ночь, потом отсыпной и выходной. Единственная просьба: в отсыпной вести себя тихо, как мыши. Понятно, Дима? — тут она обернулась к племяннику.

— Тетя Настя, будет сделано, — отрапортовал племянник и отдал честь.

— К пустой голове не прикладывают, — засмеялась она.

— Эх, Лена, и достался же тебе скоморох. Я пошла на смену, приду ночью, — женщина не успела услышать вопросительный возглас новой постоялицы и вышла.

— Это что такое? — выдохнула девушка. — Ты чего, совсем? Ты сказал, что со мной живешь?

— Тебе же комната бесплатно нужна, а что я еще должен был сказать, чтобы тетя Настя денег не брала? Они с матерью на ножах, она всегда меня выручала.

— То есть ты водишь сюда подружек, пока она на смене? — Лена схватилась за свою сумку и была готова двигаться к двери. Теперь она поняла, откуда у этой простой женщины череп в очках, ясно же, что это была комната Димы.

— Давай без драмы. Ночуй себе спокойно, я тут и не появлюсь. Вот ключ, — он протянул ей связку.

Обычно Лена всегда жила своим умом, но тут она почему-то подумала: «А как бы на моем месте поступила Галка?» Девчонка и не знала, что подруга тоже практически ежедневно сверяет все свои поступки с барометром под названием «Лена Шарафеева».

Будущая студентка молча взяла ключи и опустила сумку на кровать.

— Где тут душ и туалет?

— Вот это другое дело. Через огород пройдешь, за смородиной и душ, и туалет.

— Уходи, — коротко ответила Лена.

«Железная выдержка», — подумал Дима, и, уже уходя, стоя около калитки, обернулся:

— Я на консультацию по русскому за тобой зайду, вместе поедем.

Лена благосклонно кивнула, словно находилась на светском рауте в дворянском собрании.

Потом зашла в комнату, блаженно растянулась на мягкой деревенской кровати.

«А Галя бы, наверное, вернулась в общежитие. Короче, она молодец», — подумала Лена и зевнула. Девчонка так намаялась в общаге, что почти мгновенно заснула. Ее последней осознанной мыслью было решение: «Надо Галке позвонить, пусть едет ко мне, вместе жить будет веселее. Мы с ней горы свернем».

Лена, конечно, поступила. Началась университетская жизнь, а школьная ушла даже не на второй, а на десятый план вместе с Галей и ее детской дружбой.

Не до этого было Лене. Она больше не могла жить на птичьих правах у тети Насти. Та была женщина хорошая, добродушная, все пыталась выведать у постоялицы, насколько у них серьезные отношения с племянником, но отношений никаких не было. Лена вообще запуталась во вранье, ведь и родителям приходилось рассказывать, что она живет в общежитии. С этим нужно было срочно что-то делать.

— Короче, Дима, я буду снимать квартиру. — Лена сидела, с ногами забравшись в старое кресло. — Тетя Настя у тебя мировая женщина, но мы договаривались, что я живу у нее только на время экзаменов.

Дима в этот момент вываливал на деревенскую кровать гору книжек — принес Лене из библиотеки.

Она до сих пор так и не поняла, почему однокурсник с первого дня ее опекает, но при этом остается просто другом. Еще ни разу он не заводил романтических разговоров. Это смущало девчонку, она уже начинала думать, что растеряла весь свой шарм. Никогда раньше ей не приходилось специально флиртовать, мальчишки сами слетались к ней, как мухи на мед.

Лена внимательно смотрела, как парень молча раскладывает книги по стопкам.

— Где деньги возьмешь? Родители дадут? Ты их уговорила? — наконец спросил он и повернулся.

— Нет, — вздохнула Лена.

— Ну? — Он вопросительно смотрел на девчонку.

— Не знаю.

— А чего тогда хорохоришься?

И вдруг Лена почувствовала что-то новое в интонациях приятеля, какую-то обидную холодность.

— Дурак. — Она подтянула колени к подбородку и натянула на них свитер. Стояло начало октября, в комнате было прохладно.

Наконец парень сказал то, что она ждала от него:

— Я что-нибудь придумаю.

3.

Дима был старше своих однокурсников, он поступил в университет после армии. За плечами у парня действительно была театральная студия, только на филфаке он оказался вовсе не из любви к искусству.

Именно в студии парень познакомился с людьми, которые в начале 90-х делали бизнес на «русских моделях». Проще говоря, они были рекрутерами, выискивали в вузах, на молодежных тусовках, да и просто на улицах ярких молодых девушек. Дима прибился к их компании и стал неплохо зарабатывать, имея свой процент от свиданий.

В ту эпоху слово «эскорт» звучало весомо и престижно, понять, где проходит грань между моделью и путаной, было очень сложно. Красавицы были нарасхват, их хотели видеть в своей свите и представительные чиновники, и средней руки бизнесмены, и темные личности, промышлявшие рэкетом.

Первой девчонкой, которую Дима уговорил прийти на встречу с бизнесменом средней руки, готовым платить приличные деньги только за сопровождение, была его приятельница по театральной студии. Спустя пару месяцев Дима с удивлением узнал, что она вышла замуж за иностранца, партнера фирмы, и благополучно укатила в США. Это подогрело его славу удачливого сводника. Но Дима предпочитал не работать с теми девушками, которые сами ищут приключений на свою бедовую голову, часто они преувеличивали свою красоту и способности. Гораздо выгоднее было самому найти стоящую красавицу с хорошим воспитанием, но с червоточинкой внутри. Именно такие пользовались особой популярностью у состоятельных господ.

Находить желающих проводить время с приятными молодыми девушками Диме не составило труда. Благодаря способности общаться с кем угодно на какие угодно темы, а также подработкам в ночных клубах в качестве ведущего ему было легко войти в пул завсегдатаев и доверенных лиц местного истеблишмента.

Филфак университета был одной из подходящих площадок, где можно найти девчонок, способных не только хлопать красивыми глазами и грациозно выставлять напоказ длинные ноги, но и непринужденно вести беседы, а где надо — молчать. Изначально Дима нацеливался на романо-германский факультет, там можно было рекрутировать красавиц со знанием языков, но у него не хватило пороху поступить, поэтому пока парень вполне удовлетворился филфаком, что не отменяло планов на романо-германских красавиц. Ну а когда на первой же консультации он увидел Лену, то понял — он попал на золотую жилу русисток.

Она была совершенно потеряна, словно малыш, впервые попавший в садик. В ней была одновременно и детская доверчивость, и женская сила. По опыту Дима знал, что это убойное сочетание, за которое клиенты готовы платить очень приличные деньги. На тот момент он не искал девушку под определенный заказ, решил, что будет держать при себе Лену на особенный случай, а пока нужно не просто с ней подружиться, а стать для нее незаменимым. Что он и проделал с виртуозностью лицедея. Уж в чем в чем, а в актерском таланте отказать ему было нельзя.

Сейчас, когда Лене стало неудобно жить задарма у тети Насти, настало самое время пристроить девчонку к какому-нибудь богатому папику, жаждущему непорочности вперемешку с порочностью. Вот таким странным сочетанием, по мнению Димы, обладала Лена. Но для начала ее нужно было испытать на прочность, проколов сводник не любил.

На следующий день в универе он отвел Лену в сторону и сказал:

— Для тебя есть небольшая подработка, чтобы снять квартиру.

Лена радостно покачалась, изображая какой-то победный танец.

— Классно! Что нужно делать? Сколько платят?

— Пойдешь со мной работать в ночной клуб, нам в программе нужен человек, который будет за кулисами девочкам из шоу-кабаре помогать быстро переодеваться.

Лена захлопала в ладоши:

— Наконец-то! Вечно ты мне обещал, но ни разу с собой не брал.

— Надень, пожалуйста, джинсы и футболку. Так работать будет легче, — слукавил Дима.

На самом деле он считал, что в простой одежде по-настоящему красивые и стройные девушки смотрятся просто отлично, по крайней мере, клиентам нравилось, вроде как — естественность.

— И никакой косметики, — строго добавил он. — В гриме должны быть только девчонки из шоу. Помни, ты просто помощник костюмера.

После таких строгих предупреждений Лене и в голову не могло прийти, что ей устраивают смотрины. Она полностью доверяла Диме.

— Так сколько мне заплатят?

— За деньги не волнуйся — 100 тысяч. Ты можешь платить тете Насте и оставаться жить у нее.

Лена сделала вид, что сумма ее совсем не удивила, но мама давала ей столько на месяц житья. Хватало на проезд и питание в столовой, там было дешево, а вот чтобы купить появившийся в ларьках «сникерс» или «марс», нужно было изловчиться, один шоколадный батончик стоил 900 рублей.

— Я поговорю с ней, не переживай. Зачем тебе съезжать? Скажем, за 70 тысяч в месяц, согласна?

— Она не возьмет, — с сомнением сказал Лена, хотя про себя уже распределила остаток в 30 тысяч рублей. На эти деньги девчонка решила купить себе модную тогда кофточку из яркой «ангорки».

Весь остаток дня Лена летала как на крыльях. Хотелось позвонить родителям и рассказать, какая она молодец: совсем взрослая, самостоятельная, сама зарабатывает и решает свои проблемы. Но останавливало то, что на нее вывалится множество вопросов и придется сказать, что зарабатывать ее позвали в ночной клуб и в общаге она не появлялась уже два месяца. Папа бы ее просто прибил.

Это место называлось «Джамп», и публика там собиралась очень разная — от деловых людей до модной молодежи, встречались и «малиновые пиджаки», напоказ то и дело скользившие рукой к поясу, где болтался черный пейджер. Были дамы в блестящих платьях, молодые парни в темных очках, хотя в клубе и так был полумрак, девчонки в коротких джинсовых юбках и ярких лосинах. Гремела музыка, Лена не знала, как она называется.

«Наверное, техно», — думала она, оглядываясь по сторонам. Провинциальная девушка впервые оказалась в таком оглушительном месте. Свет прожекторов то и дело выхватывал из толпы танцующие фигуры, скользил по барной стойке, заставляя вспыхивать загадочным светом диковинные бутылки, задевал край небольшой вспомогательной сцены, где стоял диджей в наушниках перед пультом. Ей всё казалось удивительным, сказочным и нереальным, будто она попала в американскую книжку, где залихватский частный детектив вычисляет преступника среди завсегдатаев Лас-Вегаса. Лена невольно взяла под руку Диму, чтобы их не разделила толпа.

— Не бойся, — прокричал он прямо ей в ухо, — нам туда.

Они пробирались к круглой серебристой сцене с металлическим шестом, на которой пока никого не было. Это была основная площадка клуба. Оказалось, что за ней есть такие же серебристые шторы. Стоило им за них зайти, как шум клуба стал другим, как будто доносился из бочки, изменился и свет. За кулисами не было ничего блестящего, Лена с удивлением и легким разочарованием узнала до боли знакомые советские стены, до половины высоты обитые деревянными рейками. Во Дворце культуры ее родного города были точно такие же.

Дима потянул подругу в какую-то дерматиновую дверь.

— Нам сюда.

За ней оказалась комната с большим зеркалом, возле которого стайкой толпились девушки в нарядах, состоявших только из белых перьев и хрустальных бусин. По крайней мере, Лене так показалось.

Дима с удовлетворением отметил эффект, которого и добивался: полуголые танцовщицы с тонной грима на лице смотрелись громоздко и нелепо, а скромная и вызывающе красивая даже без косметики Лена — сексуально. Простая белая футболка, кеды и темно-синие вельветовые брючки делали ее совсем ребенком по сравнению с артистками кабаре.

— Что мне делать? — спросила она.

— Пока ничего. Посиди, я потом подойду и скажу, что и как, — ответил Дима, указал ей на облезлое кресло и вышел.

Лена послушно села. Девчонки из кабаре вроде как не обращали на нее внимания, смеялись о чем-то своем, поправляли друг другу белые павлиньи хвосты.

Одним из качеств Лены, за которое ее школьная подружка Галя отдала бы многое, было то, что Шарафеева, где бы ни находилась, чувствовала себя, как дома. Вот и сейчас, ничуть не смущаясь, она расслабленно сидела в кресле и спокойно ждала Диму.

— Ты чего не переодеваешься?

— Меня прислали помогать за кулисами.

— А. — Девчонка посмотрела на сидящую Лену с высоты своих огромных каблуков. — Ну как знаешь. — Она пожала плечами и отвернулась, блеснув капельками стекляруса на лифе.

Лена знала этот оценивающий женский взгляд, который ловила на себе практически с самого детства, так что у нее был иммунитет. В этой странной ситуации она продолжала вести себя с удивительным спокойствием и достоинством. Казалось, что главная здесь именно она.

Дима заглянул через 10 минут, вместе с ним в кабинет бывшего Дворца культуры ворвались звуки танцпола.

— Ой, Димочка! Мы тебя тут заждались, котик. Куда пропал? — проворковала одна из девушек.

— Девчонки, у вас выход через пять минут, поторопимся. Как говорил демон Коровьев из «Мастера и Маргариты» — эйн, цвейн, дрейн, — весело прокричал Дима модную цитату из модной книжки.

— Маэстро, урежьте марш, — закончила Лена и улыбнулась.

Стайка танцовщиц обернулась, одна из них фыркнула, что означало: «Слишком умная».

В этот момент в проеме двери нарисовался гость клуба. Мужчина лет тридцати, довольно модный по тем временам: светлые брюки, темная водолазка, кожаная куртка, на запястье блеснули часы «Ориент».

— Вам сюда нельзя! — весело крикнула девчонка, из одежды на ней были маленькие белые трусики и блестящая бахрома вместо лифчика.

— Я на минуточку, — в тон ей беззаботно ответил незнакомец. Холодный взгляд совсем не вязался с улыбкой, которой он одарил шоу-балет, прошелестевший мимо перьями-бусами и задевший незнакомца всеми своими соблазнительными округлостями.

Лена с интересом наблюдала за этой сценкой, сидя совершенно невозмутимо в своей излюбленной позе — подтянув колени к подбородку, кеды валялись на полу, она забралась в кресло с ногами.

«Какой модный. Наверное, уйдет сегодня из клуба с одной из этих девчонок», — мелькнуло в голове.

— Добрый вечер, я Стас, — представился обладатель «Ориента» и зашел в комнату.

— Сигарету? — Он достал из кармана куртки пачку «Мальборо».

Лена не курила, но кивнула. Дима, было, нахмурился, но потом сел на край письменного стола со стеклом на столешнице, под которым до сих пор лежали какие-то бумажки и старая открытка со Спасской башней и надписью «С Новым 1988 годом!».

— Я тоже Булгакова люблю, — обратился незнакомец к Лене, одновременно давая ей прикурить.

— Здорово, — совершенно без кокетства ответила девушка и закашлялась.

— Здорово, что вы не курите, — улыбнулся Стас.

— Я хочу научиться, — опять обезоруживающе искренне сказала Лена. — Все нормальные студентки из универа должны курить. — Она засмеялась. — Если честно, просто сильно спать хочется, я никогда так долго не засиживаюсь вечерами.

— Вам совершенно не обязательно зарабатывать себе круги под глазами.

— Я вот пытаюсь зарабатывать деньги, правда, пока ничего не сделала, просто сижу.

— Не к лицу таким красавицам пропадать за кулисами, — не унимался гость.

Лена опустила ноги с кресла, нашарила кеды, прошлепала к пепельнице, которая стояла на столе и сказала:

— Уж не вы ли, Стас, будете мне помогать деньгами?

Дима внимательно следил за этой пикировкой. По опыту он знал, что девчонки, особенно красивые девчонки, всегда поначалу набивают себе цену. Ну а потом довольно часто сдаются, когда выясняют, сколько им готовы платить.

— Я с радостью, во сколько вы себя оцените? — продолжался разговор в комнате.

Лена затянулась, теперь она не закашлялась, но все равно выглядела чуть комично и одновременно мило с сигаретой.

Шарафеева никогда не была дурочкой. Она поняла, почему она сидит в этом старом кресле среди ночи и зачем ее сюда притащил однокрусник.

Такого в ее жизни еще не было. Так откровенно еще никто не покупал ее внимание. Или не только внимание? Стало страшно, особенно потому, что осознала: Дима тут ей вовсе не защитник. Но, с другой стороны, какой-то демон азарта заставлял ее продолжать беседу, тем более, она видела, что гость не пьян, а значит, адекватен.

— Стас, а вы кем работаете? — перевела она разговор.

— Я работаю на себя. Могу предложить работу и вам, у меня солидная фирма. — За этой загадочной формулировкой в начале 90-х могло стоять все, что угодно.

Наконец в разговор вмешался Дима:

— Стасик, нам пора. Народ за столом заждался.

Потом он обернулся к Лене:

— Я через 10 минут подойду.

Оставшись одна, умненькая не по годам первокурсница быстро прокрутила в голове, что дано в этой задачке:

«Симпатичный, небедный, не приставал, называл на «вы», был галантен, вроде не старый».

Она покосилась на дверь.

«Мне нужны деньги, защита, нормальное жилье. Короче, такой вариант мне подходит. А Димка жук, конечно, даже не дал ему телефон мне оставить, утащил. Надо отсюда выбираться, денег тут не заработаешь, если только голым задом на сцене крутить не будешь». — Лена решительно встала, обулась, туго зашнуровав кеды, словно собиралась в дальний поход, и пошла к двери, которая внезапно распахнулась, и в комнату ввалились танцовщицы. Запахло потом и ногами.

— Уже уходишь? — спросила одна из девчонок и с размаху плюхнулась в кресло, где только что сидела Лена.

— Ухожу, — коротко ответила Шарафеева.

— Ты своего додика паси, а то его другая какая баба уведет, сегодня в клубе народу тьма.

— Ты Димку что ли имеешь ввиду? — усмехнулась Лена.

— Нет, другого. Сигарета есть?

— Не курю, — уже в дверях прокричала Лена. В комнату ворвалось грохочущее техно.

«Значит, мой, говоришь», — девчонка была настроена решительно.

Она проскользнула в темный зал. Найти в толпе Стаса, работающего на себя, носящего часы «Ориент», черную куртку и модный полубокс, было практически невозможно, казалось, что каждый первый в этом густом воздухе — точно такой же Стас.

Преодолевая людские волны танцующего пространства, Лена пробиралась к выходу. Кто-то крепко обнял ее за талию:

— Стой, ты куда?

Это был Стас.

— Домой.

— Где твой дом? — Он придвинулся максимально близко. — Я подвезу.

— Живу в общаге универа, — не отстраняясь, соврала Лена.

— Я тоже ухожу отсюда, нечего здесь делать. — Стас все понял.

На улице стоял «Фольксваген Пассат» — по тем временам машина предпринимателей, а не рэкетиров. Накрапывал мелкий противный осенний дождь. Лена была без куртки, которая осталась в гардеробе, Стас снял свою кожанку и накинул ей на плечи.

— Давай в машину, а то замерзнешь, — скомандовал он.

Когда они оказались внутри тесного пространства, Лена решилась:

Конец ознакомительного фрагмента.