Лицевая-изнаночная

Наталия Анатольевна Гарипова, 2020

Нина счастливо прожила с мужем 40 лет, но женщина овдовела и теперь ей кажется, что жизнь потеряла смысл. Она спасается тем, что вяжет, а еще ведет бесконечные мысленные разговоры со своим ушедшим супругом. Все изменяется, когда младшая сестра берется устроить личную жизнь Нины. Каково это, в довольно зрелом возрасте вдруг оказаться в роли "невесты"? Совершит ли Нина предательство по отношению к супругу, если вновь начнет искать пару?

3.

Она долго не могла заснуть, поэтому села в свое любимое кресло, взяла в руки вязание и углубилась в рукоделие. Первые 10 минут успокаивалась, перебирая нитку и тихо звеня спицами: лицевая-изнаночная, лицевая-изнаночная.

«Кстати, Игорь, отгадай, почему я продала дачу? — начала она внутренний диалог с покойным мужем. — Помнишь, все приезжали и хвалили мои розы? Они думали, что я обожаю их растить».

Нина усмехнулась вслух, и ее пальцы еще быстрее стали перебирать вязание.

«Нет, я не была фанаткой цветоводства, просто, нужно было чем-то заниматься на даче. Вот поэтому, Игорь, я ее и продала после твоей смерти. Это было твое увлечение, не моё», — Нина строго глянула на портрет мужа.

«А почему ты не спрашиваешь о моем походе в гости?» — спросила она его так, словно он мог действительно что-то у нее спросить, и продолжила свой монолог.

«Рассказываю: этот Семёныч оказался нормальным мужиком, правда, я так и не поняла, нужны мне все эти свидания и прочая канитель. Сначала думала, что нужны, а теперь вот даже не знаю», — ее внутренний голос надолго замолчал, как будто ожидал, что Игорь даст дельный совет или разрешение на личную жизнь.

Но никакого ответа, от покойного она не получила. Нина за пять лет так и не привыкла к тому, что теперь все решения ей нужно принимать самой, раньше, по большей части за нее решал Игорь. А теперь нужно было жить, не оглядываясь на мужа. Оказалось, что это очень сложно. Кстати, дачу она продала потому, что сын предложил. Он видел, как она тянет её, словно бурлак баржу: не хочется, а надо.

«Вот интересно, а любила ли я Игоря? Может быть, это было не то? Я не могла без него дышать вовсе не из-за красивого чувства, просто он был деревом, а я мхом, который вырос на его коре. Без него я пропала бы», — мысли продолжали ее донимать даже тогда, когда она легла в кровать.

После смерти мужа, Нина страдала бессонницей, ей было тяжело заснуть одной в двуспальной кровати. Поворочавшись еще час, она решила принять таблетку и спустя 40 минут провалилась в тяжелое забытье. Через 4 часа ей нужно было вставать на работу.

Примерно так тянулись ее дни: бессмысленные внутренние разговоры с покойным мужем, вязание, снотворные таблетки, ватный сон, работа. А потом все начиналось сначала.

Спустя несколько дней на смене, стоя за кассой, она увидела знакомое лицо. Стало даже неудобно, что она так пристально рассматривает мужчину, который держал в руках полбуханки хлеба и пачку масла.

— Здравствуйте, — сказал он, когда подошла его очередь.

— Добрый день, вам пакет нужен? — машинально спросила она.

— Нет, — ответил знакомый незнакомец. — Вы меня не узнаете?

— Ваше лицо я смутно помню, но где мы виделись — не знаю, — честно призналась она и пикнула упаковкой хлеба.

— Мы в парке как-то встретились, я с собакой гулял, — напомнил мужчина.

— Вы чего там разговариваете? Давайте очередь не задерживайте, — из-за его спины раздался неприятный женский голос.

— С вас 98 рублей, — бесстрастно, не обращая внимания на выкрики нетерпеливой покупательницы, отчеканила Нина.

— Приходите еще раз в парк, я там всегда гуляю между пятью и шестью вечера, — продолжил собачник и протянул ей 100 рублей.

— Ваши два рубля сдачи, — Нина подняла глаза, улыбнулась и слегка кивнула головой. Что это значило, было непонятно и ей самой: то ли она согласилась прийти в парк, то ли это простая вежливость с покупателем.

А он еще на пару секунд помедлил у кассы, и только потом отошел.

— Тоже мне, в вашем возрасте женихаться — только позориться, — желчно заметила следующая в очереди. — Как не стыдно-то.

Она нервно выкладывала на ленту свои незамысловатые покупки. Нина всегда смотрела на руки покупателей, до лица дело часто просто не доходило. По ним она научилась многое определять. Вот у этой дамы, например, руки были сухими с мелкими морщинками, видно, что она была лет на пять постарше Нины. На месте обручального кольца осталась едва заметная вмятина.

— Вам пакет нужен? — Нина из последних сил игнорировала хамство.

— Нужен.

— Большой или маленький?

— Что за вопросы!? Я не знаю какой, откуда я могу знать!

— Большой дороже на 3 рубля.

— Так вы мне еще и дорогущий пакет всунуть хотите? В вашем магазине кругом обман! Вечно обсчет идет на кассе! Как вам не стыдно! — покупательница сама себя накручивала.

— Женщина, прекратите, — не выдержала Нина. — Я тоже мужа потеряла, мне тоже тяжело.

На мгновение обе в упор посмотрели друг на друга.

— Давайте маленький, — мгновенно сникла покупательница, и уже совсем сдаваясь, тихо добавила:

— Мне еще пачку сигарет «Ява» золотая… Для сына, — зачем-то добавила она.

Нина молча потянулась к закрытой витрине, пикнула пачкой, а потом твердо ответила:

— Мне не стыдно. С вас 389 рублей.

«Интересно, я тоже веду себя так? Тоже пять лет свое горе на встречных-поперечных вымещаю?» — совершенно спокойно подумала Нина и вспомнила, что зачем-то перегнула палку с Семёнычем, который вызвался ее провожать.

«Вот ничего человек плохого не хотел, видно, что старался понравиться, а я разошлась: «мне не интересны ваши разговоры, не люблю стариковского брюзжания». Вот что это было? Вела себя точно так же, как эта тетка», — мысли летели своим чередом, а очередь своим.

За ними Нина так и не заметила, как прошла смена. Сегодня она заканчивала поздно, работала до закрытия магазина. Обычно, это выматывало, но сегодня вечером она не заметила усталости. С тайной улыбкой она почему-то вспоминала мужчину, который позвал ее в парк. Нина все пыталась вспомнить, как он выглядел, но держала в уме лишь, что он был невысокого роста, аккуратный и очень искренне улыбался. И на руки, конечно, она обратила внимание: мясистые ладони, коротко постриженные овальные ногти. Почему-то она решила, что такие пальцы бывают у хирургов. Собираясь спать и расправляя подушку, она еще раз попыталась представить внешность владельца собаки. Вспомнила ли она в этот момент про Игоря? Только закрывая глаза, она поняла, что не обратилась к нему со своей обычной болтовней и даже не поинтересовалась, что он думает о незнакомце из парка.

На следующий день был выходной. С утра позвонила Вера.

— Нинок, привет. Как дела? Уже завтракала? — жизнерадостно защебетала младшая сестра. — Я вот что звоню, у меня Семёныч спрашивает твой телефон, говорит, что растерялся в тот раз и забыл у тебя взять. Можно я дам?

— Привет, Верунь. Мы же не школьники друг от друга телефоны скрывать, дай, конечно, — спокойно ответила она.

— А что, будешь дальше с ним общаться? — не унималась Вера.

— В каком смысле?

— В том самом смысле, чего ты дурочкой прикидываешься.

— Может, я человеку по делу нужна.

— Ты от вопроса-то не уходи.

— Ну, я не знаю, — протянула Нина. Она действительно не понимала, зачем ей общаться «в том самом смысле» с Семёнычем. Ей не хотелось его обижать. «Опять эта дурацкая бесхарактерность!» — тут же разозлилась она на себя.

В глубине души ей было приятно думать, что она выберет день и обязательно пойдет в парк между пятью шестью вечера и встретит там мужчину с приятной улыбкой и с собакой на поводке.

Ну а пока у нее была куча других забот. Например, сегодня она собиралась заглянуть к сыну: после смерти Игоря ей было особенно приятно взглянуть на своего Андрея, он так напоминал мужа. А еще она скучала по внуку Димке: мальчишка ходил в 4 класс и еще не успел обрасти подростковыми колючками, поэтому был таким милым.