Тайны замка Киткан. Серия «Колумбиада»

Наталия Амбри

Думала ли Соня Июльская, что простая работа над семейным архивом скромной пенсионерки превратится в самый настоящий детектив? Да с самого начала ей следовало обратить внимание на определенные несоответствия. Скромная пенсионерка оказалась графиней, «домик», в который она пригласила Соню, – огромным замком, а количество человек с двух, обитающих в «домике», возросло до несчастливого числа тринадцать. И пусть все невзгоды посыпались бы только на Сонину голову, но под ударом оказались ее подруги.

Глава 4

Село Озеряшкино находится около часа езды от города. Изумительная природа. Чистый воздух. Вода в родниках целебная! На берегу живописного озера находится замок Киткан. Огромная работа была проделана по его восстановлению. Тонны мусора были вывезены во время реконструкции здания. Внутренние помещения воссоздавались заново. Почти полностью была восстановлена восточная башня замка, куда местные девушки бегают загадывать желания, которые, говорят, обязательно сбываются. Вообще, замок хранит много тайн. Поговаривают, что некоторым даже удалось видеть призрака черного монаха, который стережет клад с фамильными драгоценностями семьи сахарного магната, а также иконы, спрятанные в подземелье в далеком 1918 году. Никто не знает, где именно все это находится. Замок окружает великолепный парк, состоящий из нескольких островов, соединенных между собой деревянными и каменными мостиками…

Я с раскрытым ртом слушала рассказ Дарьи Артемовны, не заметив, как передо мной внезапно остановилась Жанна. Мы чуть не столкнулись. Она рылась в сумке в поисках мобильного телефона. Обогнав ее, я только услышала, как она радостно сообщила в трубку, наверное, отцу, о призраке черного монаха. Вот, дурочка! Зачем волновать родителя такими историями?!

Незаметно мы подошли к шоссе, где нас уже ждала Лиза. Подчеркнуто бережно «посадив» наши чемоданы в коляску, она развернулась, пересекла дорогу и въехала в тень липовой аллеи. Нас же Дарья Артемовна, чтобы сократить расстояние, повела еле заметной тропинкой, продолжив рассказ о селе Озеряшкино и замке Киткан.

Так мы узнали, что село появилось на свет из небольшого поселка для служащих, которые работали в оранжереях, конюшнях, на электростанции, амбарах, парке, саду, находящихся в усадьбе известного сахарозаводчика. Некоторые из хозяйственных построек сохранились и до наших дней, однако они находятся в ужасном состоянии. В усадьбу экскурсанты попадают через Парадные ворота, рядом с которыми находится беседка с колоннами. Отсюда начинается главная аллея. Она тянется через всю усадьбу. Отгородившись от аллеи зарослями сирени, находится замок, чуть дальше, возле оранжерей, — двухэтажный флигель, за ним — амбар. Пересекая березовую рощу, аллея устремляется к церкви и возле хозяйственных построек завершает свой путь. Вообще-то замок и все имеющиеся строения вместе с церковью — это усадебный ансамбль, памятник архитектуры классицизма в Украине. Оказывается, это строение было возведено на склонах трехкилометровой балки. От возвышающегося замка до самого озера спускаются террасы, которые когда-то были засажены экзотическими цветами и декоративными кустарниками. Сейчас на них растут деревья: дубы, липы и клены. Сам замок возведен на южном склоне. Мы должны были выйти к нему со стороны внутреннего двора. Внезапно звонок мобильного телефона прервал рассказ Дарьи Артемовны, она извинилась и ответила на него.

— Да, слушаю вас, Эдуард Львович! Приехали! Веду!

Нет, все тайны выдавать не буду, — улыбнулась Дарья Артемовна, — конечно, о замке расскажете вы… Еще минут десять… Поняла.

Дарья Артемовна положила в карман кофты телефон.

— Вас ждут. Эдуард Львович Красинский звонил, беспокоится. Великолепный человек, интеллигент. Реставратор с большой буквы, если можно так выразиться. Ему пятьдесят семь лет, но выглядит он гораздо моложе. Всегда подтянут, вежлив, предупредителен. Ох! Я завидую Беате, его жене. Живет, как мотылек, беспечно и весело. Муж — надежная опора, стена, не то, что мой бездельник. Нужно любимой отдохнуть, берет в охапку да в машину, и… куда она пожелает. И никаких тебе забот. — Дарья Артемовна на мгновение призадумалась, но тут же, как будто что-то вспомнив, продолжила, — а нет, вру, есть у нее забота: на каком бы аукционе прикупить драгоценности. Можно назвать еще одну «заботу», но это так, по секрету, любит окружать себя поклонниками. И представьте, Эдуард Львович к этому относится снисходительно, даже с юмором. Понимает, жена, молодая и красивая, без восхищенных взглядов просто зачахнет. Всех поклонников Беаточки приглашает в замок. Ей, бедной, как мне кажется, даже изменять ему не интересно.

Наконец, сквозь стену кустарников сирени проявилось интересное здание.

— Вот, девочки, мы и вышли к замку, а точнее, к его левому крылу. Сейчас вы увидите огромную двухэтажную веранду. Сюда, сюда, здесь тропинка. А вот и веранда.

Хотя первый и второй этажи здания состояли, можно сказать, из одних окон, тем не менее оно показалось мне громоздким и довольно безвкусным. Возможно, в те времена эта постройка вызывала море восторга. Веранда мне что-то напомнила, но что именно, я так и не вспомнила. Узорчатые рамы на первом и втором этажах были без стекол, в некоторых просто торчали осколки. Потолок на втором этаже, просматривающийся через окна, выглядел неприглядно из-за грязных подтеков с крыши. Скорей всего, этой части замка реставрация еще не коснулась.

Как объяснила нам Дарья Артемовна, в здание можно попасть и через веранду, но ей хочется провести нас внутрь через парадный вход, тем более что в беседке перед замком нас ждет Эдуард Львович. Мы обогнули веранду, и Дарья Артемовна повела нас прямиком к круглой белоснежной, под стать фасаду замка, беседке под красным куполом. На ступеньках с распростертыми объятиями стоял мужчина среднего возраста, невысокий, с приятным животиком, в легком пиджаке бежевого цвета и такого же цвета широких шортах ниже колен. На ногах были марокканские бабуши из натуральной кожи с изогнутыми носами, что невольно вызвало у меня улыбку. Вот бы заменить его каштановые с благородной проседью волосы до плеч на совершенно белые, а каштановую козью бородку — на длинную до груди и тоже белую. Сбросить бы килограммов двадцать, и вышел бы всем известный старичок. Правда, совершенно не помню, были очки у сказочного персонажа или нет, а вот на носу Красинского поблескивали желтыми линзами стильные очки.

— Милые дамы, приветствую вас в Киткан-холле, — торжественно произнес Эдуард Львович. — Надеюсь, Дарьюшка не все поведала вам о замке?

— Зачем вы меня обижаете? — Игриво нахмурилась Дарья Артемовна. — Я рассказала девушкам совсем немного.

— Ну, что ж, Дарья, ты меня успокоила. Итак, позвольте представиться: Эдуард Львович Красинский, реставратор, арендатор этого замка, правда, по доверенности, а также экскурсовод.

Мы тоже назвали свои имена.

Эдуард Львович радушно пожимал руки моих подруг. Когда же очередь дошла до меня, он вдруг воскликнул, задержав мою руку в своих ладонях:

— Ба! Глазам не верю: Анна Михайловна! Вылитая госпожа Киткан!

— Я же вам говорила, — обрадовалась Дарья Артемовна. — Сходство невероятное.

«Господи, да они здесь все ненормальные, — подумала я, — один кличет меня Асенькой и смотрит, как на привидение, другой величает госпожой Анной Михайловной и чуть ли не падает ниц».

Подруги восхищенно посматривали в мою сторону, будто у меня на лбу высветилось табло с расписанием рейсов самолетов в Париж.

Мне же стало не по себе. Я, наверное, покраснела или побледнела, потому что Эдуард Львович бросился меня успокаивать.

— Да не тушуйтесь вы так, милочка. Я понимаю вашу неловкость, но поверьте, ваша красота заслуживает того, чтобы примерить на себя образ прекрасной хозяйки замка. Эта великолепная идея пришла в прехорошенькую головку моей жены Беаты. Сейчас она с другом загорает на озере, к обеду подойдет.

— Извините, — перебила Красинского Дарья Артемовна. — Дело в том, что Сонечка еще ничего не знает об идее.

— Но, как же так, Дарьюшка?! — растерянно посмотрел на свою помощницу реставратор.

— Да это мелочи, в процессе работы оговорили бы их.

— Простите. О чем идет речь? — заволновалась я и посмотрела в ясные глаза Дарьи Артемовны.

— Успокойся, Соня, — улыбнулась женщина, положив руку мне на плечо. — Ведь я тебе обещала рассказать все на месте. Так вот. Идея заключается в том, чтобы создавать для экскурсантов, так сказать, живые картинки. То есть, все обитатели замка, ты и твои подруги в том числе, время от времени будут переодеваться в костюмы промышленника и его жены, а также их гостей. Например, Анна Михайловна в будуаре читает книгу или Анна Михайловна с подругами гуляет в саду, или сидит за столиком в тени старых лип. Представляешь, навстречу туристам идет сама хозяйка замка, будто сошедшая с картины, висящей в холле. Ну, согласись, здесь нет ничего предосудительного.

Я облегченно вздохнула и улыбнулась подругам.

— Да вроде бы нет. Правда, девочки?

— Конечно, — обрадовалась Жанна.

— А как же архив? — поинтересовалась я.

— Архив остается и оплата тоже, — подытожила Дарья Артемовна.

— Вот и хорошо, вот и славно, — похлопал в ладоши Эдуард Львович, — иначе я бы ужасно расстроился, если бы эти прелестные создания отказались украшать замок своим присутствием. — Ну, что ж, а теперь прошу в святая святых этого райского уголка — замок Киткан, — торжественно объявил Красинский, и мы потихоньку двинулись к главному входу.

Белоснежный фасад замка, щедро освещенный солнцем, слепил глаза. Немного пройдя вперед, Эдуард Львович остановился и с упоением начал свой рассказ.

Длина замка шестьдесят пять метров. Он состоит из западной части /правое крыло/, трехэтажной центральной с двумя оборонительными башнями в готическом стиле, каждую из которых венчают шпиль и зубцы, а также восточной части /левое крыло/. Позже все части здания достраивались, переделывались в разное время. Так, к средней части дворца был пристроен большой зал, а к восточной — застекленная веранда в виде ковчега.

«Так вот на что похожа веранда, — подумала я. — как же я сразу не вспомнила?!»

Эдуард Львович снял очки и протер их белоснежным носовым платком, затем надел снова.

— Время, время… — вздохнул реставратор. — Даже ковчег не смог спасти владельца сахарных заводов и его семью от жизненных невзгод. Сам он и его сын были расстреляны большевиками, жена и дочь бесследно исчезли. Замок начали грабить, но власти вовремя опомнились и организовали санаторий для туберкулезных больных под названием «Красный замок», в годы войны это был уже госпиталь под тем же названием, потом разруха, забвение, и вот я со своими друзьями пытаюсь вдохнуть жизнь в эти стены. Вот так, барышни. Ну-с, а теперь о прекрасном…

Эдуард Львович указал на длинный балкон, растянувшийся на весь центральный фасад. Затем повел нас по широкой лестнице на открытую террасу с колоннами, откуда можно было любоваться прекрасным видом на живописный парк. С террасы мы направились внутрь здания, заметив на дверном проеме из черного мрамора, высеченный герб владельцев замка. Холл нас встретил безмолвием и прохладой. Я как будто почувствовала легкий ветерок. Мне даже послышался едва уловимый звон хрустальных подвесок огромной старинной люстры чудом сохранившейся неприкосновенной.

«Наверное, надо мной тоже парит ангел», — подумала я, вспомнив одну американскую мелодраму, героиней которой была маленькая девочка, мечтавшая о встрече с отцом.

Конечно, в этот мистический звон я вложила свою заветную мечту — найти любовь. А вдруг это случится именно в замке. Мою романтическую мысль будто подслушал и поднял на смех мраморный шут, бюст которого, как мне показалось, ни к селу ни к городу, примостился недалеко от белоснежной мраморной лестницы, которую венчал портрет Анны Михайловны в массивной золоченой раме. На нем хозяйка замка была изображена во весь рост.

Мы медленно поднимались по лестнице, с каждым шагом приближаясь к ней. Не знаю, как подруги, а мною овладело необъяснимое волнение. Я вдруг почувствовала себя такой маленькой, такой бесцветной под надменным взглядом ее миндалевидных серых глаз на овальном лице, обрамленном светло-русыми локонами. Воздушное дымчатое кружево на декольте, подчеркивало плавные изгибы плеч и шеи, а темно-синий шелк платья, обтянув грудь и талию, ниспадал, переливаясь, пышными фалдами. На груди Анны Михайловны красовался… мой медальон, то есть, конечно, не мой, но очень похожий: золотое сердечко с вензелем «А.М». И тут я впервые задумалась, что означают буквы «А» и «М» на моем медальоне и вообще, откуда взялось само украшение? Надо будет спросить у мамы. Продолжая всматриваться в портрет хозяйки замка, я действительно уловила некоторое сходство ее лица с моим. Хотя, скорей всего, это было влияние Эдуарда Львовича, потому что, не упомяни он об этом, я вряд ли набралась бы смелости искать сходство с женой магната.

От лестничного пролета, где мы наслаждались портретом, парадная лестница разветвлялась на две более узкие, ведущие на второй этаж. Там находились наши комнаты.

На третий этаж, как объяснил нам реставратор, вели две деревянные лестницы. Одна из них находилась в конце восточного крыла второго этажа, а другая — западного. Поднявшись по ним, можно было попасть в комнаты для прислуги. Сейчас же на третьем этаже собран хлам со всего дома, в том числе и семейные бумаги, которые впопыхах снесли туда. Спасибо, что еще не сожгли. Вот с этими бумагами нам и предстоит разобраться. Еще мы узнали, что со второго этажа, если идти в конец восточного крыла, можно попасть в восточную башню, а потом, поднявшись по винтовой лестнице, выйти на ее крышу, где загадывают желания. В западном крыле соответственно находится западная башня, однако ей почему-то девушки не доверяют сердечные секреты.

Пройдя немного по коридору второго этажа, мы, наконец, остановились возле одной из дверей.

— Беаточка приготовила вам, милые девушки, две спальни с огромными царскими кроватями, — торжественно сообщил нам Эдуард Львович. — Мы можем, конечно, выделить каждому по комнате, но это будет уже во флигеле и совершенно не романтично. Здесь же вы сможете пропитаться духом того времени, вжиться, так сказать, в образы.

— Большое спасибо, нам бы хватило и одной комнаты с огромной кроватью, — улыбнулась я, беря во внимание стройные фигуры своих подруг и свою собственную, истерзанную спортом и различными диетами.

Однако мою мысль поймали только мои подруги, реставратор же объяснил ее иначе:

— Боже мой, боже мой! Я вас понимаю. Молодые годы! И откуда только берутся темы для разговоров. Да-а-а, — вздохнул Эдуард Львович и похлопал себя по карманам. — Ой, ключи… Неужели они у Беаточки? Дарья! Дарья! А где Дарья? — засуетился Эдуард Львович и поторопился на первый этаж.

Мы вопросительно посмотрели друг на друга. Вероятно, увлеченные рассказом реставратора, мы и не заметили, когда Дарья Артемовна нас оставила.

Но вот со двора долетели какие-то голоса, через минуту в этот хоровод звуков влился и голос Эдуарда Львовича.

— Дорогая, где ключи от спален?

— Милый, сто раз тебе говорила: в кабинете на секретере. Специально туда положила, чтобы ты не забыл. Ох, уж эти творческие личности! — раздался милый женский голосок.

— Тогда прости, голубушка, побегу, гости ждут.

— Погоди, я слетаю сама, — решительно остановила мужа Беата.

— Боже мой, ангел, что бы я без тебя делал?! А где Марат?

— Остался на пляже греть животик.

Почему-то при имени Марат у меня сильнее забилось сердце. Но с какой это стати я вдруг решила, что тот Марат может очутиться именно здесь? Проснись, Сонечка, это не голливудская мелодрама.

Между тем мы с девчонками решили осмотреться. Длинному, довольно темному коридору с дверями и нишами, казалось, не было конца. Если бы не тумбы с белыми мраморными бюстами греческих философов, которые занимали узкие ниши, а также легкомысленные диванчики эпохи Людовика 14, нашедшие пристанище в более широких нишах, коридор имел бы мрачный вид. Не уверена, что немногочисленные бра, висящие в промежутках между нишами, дают много света в вечернее время.

Вдруг тишину замка нарушило спешное цоканье каблучков, и вскоре в коридор вплыло, нет, влетело розовое облако, которое стало быстро приближаться к нам.

Это была молодая женщина, чуть старше меня, необыкновенно красивая в розовом шифоновом платье. Из-под копны, витиевато выложенных пшеничных волос, на нас жизнерадостно смотрели огромные фиалковые глаза, особенно выделяющиеся на загорелом лице. Розовые губы расплылись в улыбке, и серебристый голос прозвенел:

— Это вы ждете ключи?

— Да, — ответила я, как во сне, не отрывая глаз от лица сказочной феи.

— Берите же их! — проговорили губы, похожие на лепестки розы, и только сейчас я заметила ключи на протянутой ладони.

— Спасибо! — услышала я рядом с собой.

Жанна, более расторопная, чем я, вместо меня взяла ключи.

— Так это вы Беата?! — весело спросила моя подруга.

— Да, это я… Ох, простите, от этой жары забудешь все правила хорошего тона. Прежде всего, надо было представиться. Итак, начну все сначала. Беата, жена и муза Эдуарда Львовича Красинского.

— Жанна, — сказала моя подруга.

— Виктория, — произнесла Вита, поймав вопросительный взгляд хозяйки замка.

Только я открыла рот, чтобы вымолвить свое имя, как Беата рукой остановила меня.

— А вы, безусловно, Соня, которая очень похожа на Анну Михайловну. Мне о вас успела рассказать Дарья. Ну, что ж, пожалуй, я сама, на правах хозяйки, покажу вам комнаты, которые я и моя помощница приготовили для вас.

Жанна вернула Беате ключи, и та, проворно открыв комнату, пригласила нас войти.

— Это Красная спальня, — сказала Беата, подойдя к одному из двух изящных кресел, находящихся в комнате, и мило взбила небольшую красную бархатную подушечку. — Судя по изяществу мебели, — продолжила хозяйка, — а также изобилию картин и особенно старых фотографий разных размеров и форм с домочадцами семьи промышленника, эта комната принадлежала Анне Михайловне.

Большую часть Красной спальни занимала огромная деревянная кровать с резными спинками, углы которых облюбовали забавные херувимчики. Застлана кровать была шелковым покрывалом кораллового цвета с рюшами. Изголовье венчали четыре шелковые подушки, вероятнее всего, тоже имеющие один из оттенков красного цвета, но какого именно трудно было разобрать потому, что они лежали в глубокой тени бархатного полога бордового цвета, обрамленного розовой бахромой с кисточками.

— Как хорошо сохранилась ткань, — удивилась Вита, дотронувшись до покрывала.

— Ну, что вы, — возразила Беата. — Настоящая ткань была побита молью, пыль в нее за столько лет просто въелась. Я уверена, что она не выдержала бы контакта со стиральным порошком и горячей водой. Поэтому мы по образцу заказали на фабрике новую ткань. Точно так же мы поступили и с мебелью. Что сохранилось, отреставрировали, а что бесследно исчезло, восстановили по картинам, фотографиям и архивным записям. Вот так обновилась Красная спальня. Точно так же мы поступили со всеми комнатами и залами. Нам осталось поработать еще на третьем этаже и в подвале.

Мы с девчонками разбрелись по комнате. Двигались тихо и, мне кажется, почти не дышали, словно чувствовали присутствие настоящей хозяйки. Я подошла к туалетному столику из какого-то темного дерева с овальным зеркалом в массивной оправе из такого же материала. Мое внимание привлекла милая вазочка с потертым рисунком, стоящая на столике. Я провела пальцами по рисунку, а затем дотронулась до небольшой круглой коробки, на которой была изображена розовощекая девочка с огромными карими глазами и пухлыми красными губами в овальной рамочке из красных и белых роз. Крышка была немного сдвинута, и я увидела краешек белоснежной салфетки, вязанной крючком /насколько я могу судить/. Странно, но все эти незамысловатые вещи заставили мое сердце биться чаще.

Осмотрев спальню Анны Михайловны, мы отправились в следующую комнату. Здесь, кроме комода и настольной лампы, мебель была более современной. Шторы, обои, обивка мебели, покрывало на кровати были выдержаны в оттенках синего цвета. Огромная белая кровать была узнаваема: примерно такую я видела в мебельном салоне недалеко от моего дома. Шкаф с антресолями тоже вряд ли представлял историческую ценность.

— Ну вот, девочки, два человека, я думаю, поместятся здесь, в Синей спальне. А теперь не буду мешать, вы, наверное, устали после дороги. Если захотите пообедать, приходите во флигель, серое двухэтажное здание на заднем дворе. Сегодня самообслуживание. Дарья сварила великолепный борщ, советую попробовать. Обычно мы обедаем вместе кроме тех дней, когда много работы. Сегодня все перепуталось, поэтому едим, кто, когда успеет. По вечерам собираемся в гостиной: неспешно обсуждаем прожитый день, слушаем музыку, пьем прекрасное вино, иногда танцуем.

Честно говоря, когда Беата ушла, я вздохнула свободно. Я вернулась в Красную комнату и принялась разбирать чемодан, в то же время, осматриваясь вокруг. Конечно, одной здесь спать страшновато даже ради гостеприимных хозяев, которые хотят, чтобы здесь я вживалась в образ Анны Михайловны. Интересно, и как только она не задохнулась под этим тяжеловесным балдахином? Еще раз окинув взглядом комнату, я решила заглянуть к девчонкам, смех и голоса которых доносились со стороны окна. Я подошла к нему и, отодвинув штору, обнаружила выход на длинный балкон. Оказавшись за пределами комнаты, я невольно залюбовалась необыкновенно красивым видом.

— А вот и она! — вдруг услышала я рядом с собой голос Жанки, которая вышла на балкон со своей комнаты.

За ней появилась и Вита. Размеры балкона нас поразили, хоть бери да катайся на велосипеде.

— Девчонки! Идите сюда! — Закричала Жанна, прильнув к окну, которое находилось рядом с моим только с левой стороны.

Окно было без штор, кое-где на стекле остались брызги от белой краски. Видно, совсем недавно здесь делали ремонт. Стулья вверх ножками стояли на столе. Свернутый ковер лежал около шкафа. Два кресла и небольшой диванчик были накрыты белыми чехлами. Честно говоря, мне стало как-то не уютно, от осознания того, что за стеной находится нежилая комната. Дальше балконная дверь была открыта, и не требовалось особого ума, чтобы понять — это рабочий кабинет Эдуарда Львовича. Здесь обе стены занимали стеллажи с книгами от пола до потолка, возле окна стоял огромный письменный стол из красного дерева. На удобном, довольно массивном кожаном кресле лежал плед и маленькая подушка, которую хозяин кабинета, скорей всего, подкладывал под поясницу. Так обычно делает моя мама. Возле противоположной стены примостился небольшой диван с миниатюрным круглым столиком напротив.

За кабинетом Эдуарда Львовича находилась спальня. В ней не было ни пологов, ни тяжелых штор. Мы с девчонками сразу определили, что она принадлежит хозяевам: на стене висела большая фотография супругов. Следующее окно было тщательно зашторено, если я не ошибаюсь, это спальня Степана Петровича и Дарьи Артемовны, а вот дальше… Первой шла Жанка, именно ее любопытный нос первым втыкался в стекла окон тех комнат, которые мы проходили. Но вдруг она застыла на месте, резко нагнулась, видимо, не желая, чтобы ее увидели со стороны комнаты, и в полусогнутом состоянии попятилась назад.

— Девчонки, там такое… там тако-ое… — широко раскрыв глаза, захлебывалась подруга.

— Что? — раскрыла рот от любопытства Витка.

— Не что, а кто, — загадочно прошептала подруга и скомандовала, — сюда!

— Неудобно, девочки, — попробовала воспротивиться я.

— Да ладно тебе, — махнула на меня рукой Витка и, согнувшись по примеру Жанны, стала приближаться к окну.

Возле окна она выпрямилась и, вытянув шею, заглянула в него. Я не сводила глаз с подруги. Вот она чему-то удивилась, закрыв рот ладонью, и поспешила ко мне.

— Загадка для первоклассника. Попробуй отгадать, Соня, кто находится в той комнате? Мы с Жанной уже знаем ответ.

— Хватит валять дурака, — зло прошептала я. — Кто?

— Загляни — и все поймешь, — таинственно подмигнув Жанне, проговорила Вита.

Я нерешительно двинулась вперед, все еще раздумывая, нужно ли мне это. Наконец, подойдя к окну, я заставила себя заглянуть в комнату. Это была спальня. Вся белая и воздушная. На краю постели, спиной к окну, сидел черноволосый молодой мужчина, причем голый… почти: с его левого плеча небрежно ниспадал белый махровый халат. Где-то за стеной раздавался шум воды, видно, кто-то принимал душ. И тут до меня дошло, кто именно. На кровати единственным розовым пятном виднелось небрежно лежащее платье распрекрасной сказочной феи Беаты. Но в ближайшую минуту меня ждал еще один, более ошеломляющий, сюрприз. Мужчина потянулся за пачкой сигарет, лежащих на стеклянном столике возле кровати, и в этот миг мне удалось разглядеть профиль его лица. Это был мой «ангел» с прекрасным именем Марат.

Я резко отпрянула от окна, ругая себя разом за все на свете: что послушала девчонок, что так мне и надо, нечего заглядывать в чужие окна, что встретила «ангела», что влюбилась в него, как дурочка, что… Мои глаза наполнились слезами.

Хитрые улыбки подруг мгновенно исчезли, когда они увидели мое состояние.

— Что случилось? — испуганно спросила меня Вита.

Я молча прошла мимо нее. Девчонки, перешептываясь, поплелись за мной. Пройдя окно своей комнаты, я остановилась.

— Девочки, можно я буду спать с вами? — вытирая слезы, спросила я.

— Сонька, ну ты даешь! Только так и не иначе! — категорично заявила Жанна. — Оставь там, в шкафу, несколько тряпок, чтобы не обидеть хозяев, и сюда. В той Красной спальне можно сойти с ума.

Войдя в Синюю комнату, я почувствовала себя веселее. Здесь не было давящего красного цвета и предметов, несущих на себе бремя прошлого.

— Интересно, а сама Беата спать в Красной спальне не пробовала? — не без агрессии взболтнула я.

— Хитрая лисичка эта красавица, — поймав мое настроение, констатировала Вита. — Сама такая прозрачная, а нам борщ предлагает.

— А мне кажется, она была искренней, предлагая нам пообедать, — неожиданно для себя перешла я на сторону хозяйки замка.

— В том-то и дело, что «кажется». Ты лучше скажи, зачем мне предлагать борщ? — кипела, склонная к полноте, Витка, живущая в постоянной борьбе с килограммами.

— Слушай, ты чего пристала с этим борщом?! — улыбнулась я.

— Да потому, что потому. Всего кусочка не хватает до полной луны.

Вот оно что! И как я забыла! Наша Витка помешана на лунной терапии и живет по лунному календарю, а в соответствии с ним за два дня до полнолуния и в само полнолуние нужно есть меньше обычного, иначе можно быстро прибавить в весе.

— Слушайте, вы вообще о чем? — возмутилась Жанна. — А ты?! — она посмотрела на меня в упор, — что зубы заговариваешь? Колись лучше, почему разрыдалась?

Я удобно улеглась на кровати и все честно рассказала подругам. Они мне посочувствовали от всего сердца, но ругать Марата не стали, ведь он даже не знал, что в него влюбилась скромная учительница по имени Соня, которая видела его всего лишь один раз в жизни. Девчонки немного поучили меня жить, затем мы, дружно облачившись в купальники и легкие сарафаны, помчали на озеро.

Время пробежало незаметно. Мы покидали уютный пляж в шестом часу вечера, когда солнце уже клонилось к закату, острее запахло свежестью, и комариные стаи назойливо закружили над нашими головами. Мы поторопились, ведь следовало еще подготовиться к ужину. Честно говоря, у меня затрепыхалось сердце при мысли о том, что сегодня вечером я встречу Марата. Но узнает ли он меня?

Над вечерними убранствами мы долго головы не ломали, да и выбора особого у нас не было. Мы с Витой взяли по одному нарядному платью на всякий случай. Жанкин гардероб, конечно, мог быть разнообразнее, но она не стала выделяться и тоже обошлась одним экземпляром вечернего наряда. Итак, на мне был длинный шифоновый сарафан цвета электрик, на ногах — изящные серебристые босоножки, на шее — прабабушкин медальон. Особой прически я не делала, просто после душа феном высушила волосы, которые после мытья обычно приобретают пепельный оттенок. Жанна сделала нам с Витой вечерний макияж. Кстати, Вита облачилась в белое платье, которое удачно контрастировало с ее черными волосами. Жанна надела легкий желтый брючный костюм, состоящий из корсета, расшитого бисером, и широких брюк. На шее у нее красовалось милое колье из черного жемчуга, конечно же, не из того, который можно увидеть в изделиях, продаваемых на набережных наших приморских городов. Наконец, мы покинули спальню и по полутемному коридору, направились к лестнице. Стук каблуков по мраморным ступенькам гулко разносился по замку. Мне показалось, что даже хозяйка замка с укором посмотрела на меня с портрета. Ее сверлящий взгляд на своей шее я чувствовала в течение всего спуска по большой лестнице. Сначала я подумала, что это ощущаю только я, но, увидев, как съежились мои подруги, поняла, им тоже не очень уютно. В холле было веселей. Из гостиной сюда доносились звуки рояля и смех. Девчонки заметно прибавили шаг, я тоже не отставала.

Мы широко распахнули двери и ослепли от обилия свечей. Именно они создавали необыкновенную атмосферу. В центре гостиной в медленном танце кружили две пары: Степан и Дарья /между собой мы с девочками опускали их отчества/, которую мы едва узнали, поскольку собранные кверху волосы, декольтированное атласное черное платье чуть ниже колен и черные замшевые босоножки делали ее более утонченной и загадочной, а также Марат и… Беата. Этим вечером она была женщиной-вамп. Ее очаровательную головку с коротким черным волосом, безусловно, парик, обхватывал серебристый обруч с розовым пером. Прямое, до колен, платье стального цвета в стиле тридцатых, украшенное сверху донизу оборками из переливающихся струящихся нитей черного цвета, можно сказать, «дышало» от малейшего движения его хозяйки. На ногах у Беаты были изящные черные лодочки на небольшом каблуке. Нынешняя хозяйка замка не смогла скрыть удовольствия от произведенного на нас впечатления и самодовольно улыбнулась краем губ. Марат был, как тогда, возле школы, в белом костюме, высокий, элегантный и красивый. У меня в горле будто застрял ком.

Конец ознакомительного фрагмента.