Тайны замка Киткан. Серия «Колумбиада»

Наталия Амбри

Думала ли Соня Июльская, что простая работа над семейным архивом скромной пенсионерки превратится в самый настоящий детектив? Да с самого начала ей следовало обратить внимание на определенные несоответствия. Скромная пенсионерка оказалась графиней, «домик», в который она пригласила Соню, – огромным замком, а количество человек с двух, обитающих в «домике», возросло до несчастливого числа тринадцать. И пусть все невзгоды посыпались бы только на Сонину голову, но под ударом оказались ее подруги.

Глава 2

2007 год

— Девчонки! Я еду с вами! — радостно сообщила в мобильный телефон моя подруга Жанка да так громко, что у меня заболело ухо.

— Зачем так орать? — крикнула я в ответ и в испуге оглянулась на дверь: не дай бог, я разбудила маму. — Шесть часов утра, ненормальная! — откровенно злилась я на свою подругу.

— Сонька, прости! Целую! Перезвоню! Ура!

«Дурочка, — подумала я, — чему радоваться? Променяла Испанию на какую-то Тмутаракань».

Дело в том, что Жанна — мажор. В Испании у нее вилла на берегу Средиземного моря и белоснежная яхта. Она как-то показывала фотографии. На одной из них Жанна стоит под гранатовым деревом. На заднем плане виднеется белоснежная балюстрада, окружающая плато, которое, будто парит, над бирюзовым морем. Такую красоту я видела только в кино. Ведь на мою зарплату учителя начальных классов по заграницам особо не разъездишься. Предел моих мечтаний — дней десять провести в Одессе, которую я обожаю и ни на минуту не забываю. Каждое утро, едва открыв глаза, я протягиваю руку и беру с тумбы огромный сухой лист платана, который еще хранит необыкновенный кисло-горький запах. Напротив моей кровати висят картины с морскими пейзажами. Но больше всего греет душу мое последнее приобретение — маленькая, полная солнца и свежести утра, картина с изображением узкой приморской улочки с одноэтажными и двухэтажными домами, спускающейся к синему морю, маленьким блюдцем виднеющемуся вдали. Солнечный свет мягко ложится на разноцветные черепичные крыши домов и цветы на балконах.

После звонка подруги сон, как рукой сняло, и я решила сделать доброе дело: полить хилые росточки маттиолы, которую пытаюсь вырастить на балконе, вот уже который год. Однако в лейке воды не оказалось, и я побрела на кухню. Я шла по коридору на цыпочках, стараясь не разбудить маму, как вдруг, совсем неожиданно, услышала ее приглушенный голос:

— Да, Июльская… Что? Я не понимаю, о чем идет речь. Что отдать? Шкатулку?! Какую? Вы шутите? Да я сейчас же позвоню в милицию… Дочь? Не смейте!

Я ворвалась в комнату и увидела испуганное лицо мамы, сжимавшей в руке телефонную трубку.

— Что случилось? — крикнула я с порога.

— А что может случиться? — кривясь в улыбке и стараясь не смотреть на меня, проговорила мама. — Ребятня балуется.

— Но это уже не первый раз. Надо пойти на телефонную станцию и вычислить этих хулиганов. А еще лучше заявить в милицию.

— Доченька, не принимай все близко к сердцу. Пустяки. Ну, иди, я еще немного подремлю.

Я взяла бутыль отстоянной воды и понесла на балкон. Перелив воду в лейку, я осторожно полила едва дышащие стебельки маттиолы, а затем петунью и небольшой куст помидора. Полив свою клумбу-огород, я подняла легкую занавеску и выглянула на улицу. Прохладный весенний ветерок приятно коснулся моего лица. Затрепетали светло-зеленые листья березы, растущей под окном. Я протянула руку и дотронулась до одного из них, почувствовав его шероховатую поверхность.

«Скоро лето», — мысленно пропела я, не в состоянии сдержать улыбку и отличное настроение.

Его не смогла испортить даже мысль о Тмутаракани, то есть каком-то селе Озеряшкино, куда мне предстояло поехать во время своего летнего отпуска. Неужели в этом году мне не светит увидеть море? Ничего, ведь за месяц работы мне обещали заплатить сумму, равную трем моим месячным зарплатам. Как я могла отказаться от такого предложения?! Правда, работа с семейным архивом совершенно мне не знакома. Упорядочить его попросила случайная знакомая, которая буквально вытащила моего пса Топика из пасти огромной дворняги. Эта женщина была среднего возраста, наверное, пенсионерка, в невзрачной косынке, без каких-либо следов макияжа на бледном, осунувшемся лице. Ее предложение мне показалось довольно неожиданным и странным. Тем не менее, я представила себя, сидящей где-то на чердаке деревенского домика и перебирающей пожелтевшие листы из школьных тетрадок его хозяйки. В перерывах меня будут потчевать молоком со свежим хлебом, а по вечерам мы с хозяйкой будем гонять чаи с вареньем. Честно говоря, я поначалу отказалась, грешным делом подумав, что у женщины не все дома. Сколько той пенсии, чтобы платить такие деньжищи. Однако незнакомка вовсе не шутила. Она дала свой телефон, умоляя подумать над ее просьбой. Более того, мне было предложено взять с собой подруг, мол, работы там хватит всем.

«Ну, да, если считать, что спать можно и на траве в саду, и в сарае», — хмыкнула я, судя о размерах домика женщины по ее тщедушной фигурке и скромной одежде.

Короче, я предложила случайной знакомой кандидатуру моей подруги Виты Караваевой, которая работает в городском архиве.

Однако пенсионерка отказалась, объяснив, что прониклась доверием именно ко мне, что мое лицо имеет удивительное сходство с портретом одной дамы, а это очень важно. Почему важно, она объяснит в том случае, если я соглашусь. И еще раз повторила, что я могу взять своих подруг с собой. Желательно только, чтобы я, если решу приехать, позвонила заранее и сообщила время приезда, а также сняла мерки со своих подруг для пошива платьев. Я спросила, не нужны ли ей мои мерки, она ответила «нет», потому что уверена — моя фигура идеально подойдет под уже имеющиеся у нее платья. Я, конечно, удивилась, но вопросов задавать не стала.

Как ни странно, когда я, смеясь, рассказала подругам о приглашении поработать и отдохнуть в деревне Озеряшкино, они обрадовались и… согласились. Конечно, мы долго обсуждали странное предложение, подозревали всех и вся в злых умыслах, затем также бойко опровергали собственные подозрения. И не удивительно, сколько существует всевозможных уловок заманить молодых девушек, например, в сексуальное рабство. Наконец, взвесив все «за» и «против», мы решили принять предложение.

Вита Караваева договорилась с коллегой поменяться отпусками. Той нужен был сентябрь, потому что дочь выходила замуж, а Витке — июль, чтобы поехать со мной. Лилька Котик собиралась разводиться с мужем, но пообещала, как только разорвет узы брака, сразу же приедет к нам, приедет совершенно свободной женщиной. И вот сегодня сказала «да» самая младшая из моих подруг — Жанка, хотя от нее этого вовсе и не требовалось.

Жанне Иволгиной двадцать два года. В следующем году она окончит университет, будущий переводчик, хотя работать по специальности она никогда не будет. Ей отец подарил ресторан, и бедной девчонке приходится «въезжать» в это дело, хочет она того или нет. А вообще она мечтала поступить на биологический факультет. Любит она всяких бабочек, кроликов, собак. Когда подруга бывает у меня, Топик души в ней не чает. Скоро растолстеет от деликатесов, которые Жанна таскает из своего ресторана. Иной раз мне кажется — возможно, я ошибаюсь, — что подруге не хочется идти домой. Она то возьмется мыть посуду, что делать совершенно не умеет, то схватит тряпку и начнет елозить полы, от этой затеи и вовсе обхохочешься. Глядя на все это, я предлагаю ей остаться ночевать. Она с радостью хватает навороченный мобильник и начинает звонить своему строгому отцу. А я в это время стою и смотрю на нее. Мне не понятно, что делает в моей более чем скромной квартире эта ультрасовременная голубоглазая красавица с нарощенными белоснежными волосами до пояса? У нее есть все, чего может пожелать душа: и апартаменты в центре города, и машина, и счет в банке, и собственный бизнес, и…

Не хочу, конечно, прибедняться. У меня есть мама, мои верные подруги, любимый пес Топик, шкаф полный книг, круглый старинный стол в большой комнате, огромное кресло, доставшееся от дедушки, за которое нам предлагал баснословную сумму Жанкин отец, заехавший как-то за дочерью.

А познакомились мы с Жанной совершенно случайно в прошлом году. Однажды я допоздна задержалась в школе. После родительского собрания родители уходить не торопились, каждому хотелось как можно больше узнать о собственном ребенке. И вот я, наконец, погасила свет и закрыла кабинет. На улице было сыро, моросил дождь, ветер срывал с деревьев пожелтевшую листву. На автобусной остановке не было ни души. Я простояла минут двадцать, но автобуса так и не дождалась. Почувствовав, что начинаю замерзать, я решила идти пешком вдоль шоссе, надеясь в скором времени остановить такси. Сделав несколько шагов в нужном направлении, я услышала чьи-то всхлипывания со стороны небольшого сквера. Подумав, что кому-то нужна помощь, я пошла на звуки. За огромным кустарником на лавочке я увидела девушку. Ее белоснежная курточка и джинсы были в грязи. Незнакомка то грозилась кому-то кулаком, то плакала, пытаясь подняться. По характерным движениям и невнятной речи я поняла: девчонка совершенно пьяна.

— Девушка, я могу вам чем-нибудь помочь, может, «скорую» вызвать? — спросила я, предположив, что с незнакомкой случилось самое худшее.

— Пошла отсюда! Пошла! Я не нуждаюсь ни в чьей помощи! — заорала девушка, поднялась и, не удержавшись на ногах, упала возле лавочки прямо в лужу.

После этих, очень далеких от любезности слов, я хотела развернуться и уйти, но, подумав, что меня замучит совесть, осталась и решила действовать, как подсказывал мне внутренний голос.

— Встать! — крикнула я, не на шутку рассердившись. — Встать! — повторила я чуть погодя, поразившись непонятно откуда взявшимся низким нотам в своем голосе.

Девушка, ничуть не испугалась, но удивилась, а затем, сопя и ругаясь, стала на четвереньки, с третьей попытки оперлась руками о лавочку и, наконец, с трудом поднялась.

— Держись! — приказала я, не меняя тона, и подставила девчонке свой локоть.

— Я… я… тебе… вам… запачкаю плащ, — пробубнила девчонка.

— Черт с ним, — бросила я.

Мы добрались до шоссе. С большим трудом я остановила такси и за двойную плату, потому что моя попутчица была грязная, как бомж, уговорила таксиста нас подвезти. Пока мы ехали, я терпеливо выслушивала излияния пьяной девушки о своем бойфренде, который изменил ей с другой.

Девчонку я помыла, одела в свой махровый халат и уложила на диване в большой комнате. Напоила ее липовым отваром с медом и, погасив ночник, вышла из комнаты. Я почистила ее куртку и джинсы, помыла кроссовки.

Утром я попыталась красавицу разбудить, но мне это не удалось. Оставив на столе завтрак и записку с просьбой захлопнуть входную дверь, когда будет уходить, я помчалась на работу. Честно говоря, я не надеялась когда-нибудь встретить вчерашнюю попутчицу. Однако, придя вечером с работы, я искренне удивилась, увидев ее разговаривающей с моей мамой в большой комнате. Дело в том, что мама тогда лежала в больнице и раз в неделю приходила домой.

— Доченька! — обрадовалась мама, — а мы вот с Жанночкой тебя заждались.

Я бросила взгляд на стол, который ломился от всевозможных яств.

— У нас праздник? По какому поводу? — спросила я, снимая плащ.

— Это Жанна, — улыбнулась мама. — У тебя все коллеги такие приятные?

— Кто?! — я бросила вопросительный взгляд на Жанну.

Та подмигивала мне то левым, то правым глазом.

— Да, все, как один, — добавила я.

Мы чудесно провели время. Жанна оказалась очень веселой и общительной. Когда она ушла, мама внимательно посмотрела на меня и, глядя куда-то в пространство, проговорила:

— Нет, она с тобой не работает, у нее ужасная речь.

— Мама, ты совершенно права. Я ее подобрала на улице в ужасном состоянии…

Закончить свою мысль я не успела. В дверь позвонили, и я поспешила ее открыть, даже не удосужившись посмотреть в «глазок».

Передо мной стоял высокий улыбчивый парень в черном костюме, белой сорочке с галстуком и с огромной корзиной лилий и роз.

— Вы ошиблись дверью, — скороговоркой проговорила я, не дав парню открыть рот.

— Нет, не думаю, — не согласился со мной незнакомец и, достав из кармана лист бумаги, прочитал:

«Софья Июльская, улица Красная 5а, кв. 325».

— Это я, — пришлось мне признаться.

— Тогда позвольте занести корзину.

— Прошу. А могу я поинтересоваться, от кого цветы?

— От Алексея Павловича Иволгина, — был ответ.

— Кто это?

— Как вы не знаете Иволгина? — искренне удивился парень.

— Нет, — покачала я головой.

— Известный в городе бизнесмен.

— А-а-а, — протянула я, чтобы хоть как-то отреагировать и не разочаровать парня своим ответом, потому что эта фамилия мне, учительнице младших классов, ни о чем не говорила.

Молодой человек извинился и, достав мобильный телефон, набрал номер:

— Все чисто, — отрапортовал он в трубку, а затем предупредил меня, — Алексей Павлович сейчас поднимется.

«Охранник», — отметила я про себя, кивая головой парню и ругая себя за то, что так и не задала ему основной вопрос: «Почему, собственно, эта столь известная личность оказывает мне такую честь?»

На лестничной клетке было прохладно, я поежилась.

— Вы можете зайти в квартиру, мы позвоним, — сжалился надо мной охранник.

Захлопнув дверь, я выглянула в «глазок». Парень курил, спустившись на несколько ступенек ниже. Он ждал своего босса.

«Настоящий охранник, — подумала я, всматриваясь в его профиль. — Вроде не головорез».

— Сонечка, доченька, что здесь происходит?! Неужели, пока я лежала в больнице, ты успела познакомиться с олигархом? — всплеснула руками мама, залюбовавшись цветами.

— Нет, мама, я думаю, мне это не грозит.

— А жаль. Ты у меня такая умная…

— Вот как раз это качество в женщинах олигархи ценят меньше всего.

— Но ты же у меня еще и красивая.

— Рост у меня неподходящий, всего метр шестьдесят семь.

— Прекрасный рост для нормальной женщины.

— Тогда им нужны ненормальные, — улыбнулась я.

— Все шутишь, а тебе уже двадцать шесть. Пора и о семье подумать.

— Ты моя семья.

— Брось. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду…

Звонок в дверь, к моему счастью, перебил пламенную мамину речь о внуках, муже, о том, что каждая женщина должна иметь семью, что карьера это маска для женщин, терпящих фиаско в других областях жизни.

На пороге стоял лысый мужчина среднего роста и среднего возраста, плотной наружности, характерной для бизнесменов, одетый, в отличие от своего охранника, достаточно демократично: в джинсах и легкой ветровке. На его ухоженном лице появилась улыбка, как только я назвала свое имя.

— Простите, так сказать, за вторжение, но Жанна мне все рассказала…

Я с облегчением вздохнула, слава богу, это Жанкин отец.

–…Как вы к ней отнеслись! Как вы ей помогли! Я, честно говоря, был удивлен, что вы так доверились первому встречному человеку…

— Вы о чем? — не поняла я.

— Ну, как же, вы оставили дочь у себя дома, не зная кто она, что она… А вдруг она оказалась бы какой-нибудь воровкой?

— Господи! — улыбнулась я. — Да у нас и воровать нечего. И вообще, когда я помогала, я об этом как-то не думала…

— Может, чаю? — вовремя подоспела мама, когда в разговоре наступила пауза.

— Кстати, познакомьтесь, — сообразила я, — это моя мама, Лариса Сергеевна.

— Очень приятно, — обрадовался Алексей Павлович и протянул маме два кулька с продуктами. — А здесь как раз все к чаю.

— Ну, что вы. Зачем? — стала отказываться мама.

— Куда нести? — мягко, но настойчиво перебил ее Алексей Павлович.

— За мной, — не растерялась я и провела гостя в квартиру.

Наше чаепитие растянулось где-то часа на два. Все это время мы с мамой в основном слушали нашего гостя, который на днях вернулся из Европы и угощал нас итальянским вином, австрийским сыром и швейцарским шоколадом. Бокалы, наполненные черничной наливкой из Словении, мы подняли за здоровье. А когда Иволгин узнал, что мама должна возвращаться в больницу, где лежала в палате на пять человек, то сразу же предложил оплатить ее лечение в элитном кардиологическом центре с последующей реабилитацией в санатории в номере «люкс». Мы, конечно, стали дружно отказываться, но Алексей Павлович достал телефон и при нас обо всем договорился, пообещав, что завтра утром сам отвезет маму на новое место лечения. А вещи и карточку с прежней больницы доставит его охранник.

— Прямо, как в сказке, — произнесла мама, глядя в окно на отъезжающую машину неожиданного гостя. — Оказывается, и в наше время за добро платят добром.

— Бывает, — поддержала я разговор, провожая взглядом черный огромный, как комната, внедорожник Алексея Павловича, все еще не зная, как мне отнестись к этому визиту.

Наконец, мы «отлипли» от окна.

— Пойду, лягу сегодня пораньше. Перед сном хочу посоветоваться с бабушкой насчет лечения в кардиологическом центре. Доброй ночи, детка.

Мама поцеловала меня в лоб и ушла в спальню.

Надо сказать, что моя прабабушка Наташа умерла два года назад. Эта женщина была необыкновенной, она была мистиком, проводником потусторонних сил в этот мир. Для моей мамы прабабушка была первой советчицей еще при жизни, поскольку мамины родители погибли в автокатастрофе. Сейчас, когда мы с мамой остались одни, прабабушка нас не покидала. Она являлась во снах, чтобы предупредить об опасности или уберечь от опрометчивого шага. Точно так в свое время поступала и ее няня-мама Полина, заботясь о своем херувимчике даже после смерти.