Астрагал

Наталия Амбри

Дурную славу имеет остров Паучий. Именно с ним связывают смерть танцовщицы Жени Кротовой. Остров тщательно охраняется и с берега не просматривается, окруженный густой стеной из кустарника и деревьев. И все же некоторым смельчакам удается не только пробраться туда, но и кое-что разглядеть. Одни, говорят, видели Дантеса, стреляющего в Пушкина, другие – Екатерину П и Джульетту, составляющих букет, а третьи – миледи Винтер, которая умерщвляет Констанцию…

Глава 4

Прошло больше месяца со дня встречи Ариадны Львовны со своим бывшим университетским преподавателем. За это время Софья Марковна позвонила ей всего лишь один раз. Больше звонков не было. Ариадна Львовна купила телефонную карточку и позвонила Софье Марковне домой из таксофона, так, на всякий случай.

На другом конце провода послышался детский голос.

— Алло!

— Это Илюша? — Спросила Ариадна Львовна, — позови, пожалуйста, свою прабабушку.

— А ее нет, — ответил мальчик.

— Где же она?

— Не знаю, — ответил ребенок.

После этого разговора Ариадна Львовна не находила себе места. Она позвонила еще несколько раз. Однако в трубке не услышала даже гудка. Слова Софьи Марковны «Если меня не будет в Сойках — значит, со мною случилась беда» не выходили у нее из головы.

«Что делать? Что делать?» — ломала голову Ариадна Львовна, затем успокаивала себя, допуская, что Софья Марковна могла выйти в магазин, поехать в город, наконец, просто решила погулять.

Однако тревога усиливалась. Необходимо было что-то предпринять. Но что?

В этот момент раздался телефонный звонок. Это была Ева. Она что-то спрашивала у Ариадны Львовны, та ей автоматически отвечала. Когда Ариадна Львовна положила трубку, у нее в голове возникла прекрасная мысль. А что если устроить соседку гувернанткой к Ружевым? Английский она знает, одно время работала в ресторане хостес, а там без знания языка не брали. Опыт в воспитании детей — огромнейший: своих имеет. Нет педагогического образования — это, конечно, минус, но зато у Ариадны Львовны есть возможность добыть прекрасные рекомендации, а это уже очень даже большой плюс.

Она тут же позвонила в агентство «SOS» своей знакомой, которая в помощи не отказала, но сокрушалась, что вакансий в городе нет. Остались только места гувернанток в пригороде, устроит ли это ее знакомую?!

Ариадна Львовна поинтересовалась, куда конкретно требуются гувернантки. Среди перечисленных населенных пунктов прозвучал и поселок Сойки. Она, конечно, чуть не подпрыгнула до потолка от радости, почувствовав, что это ее «клиенты». Однако в трубку Ариадна Львовна грустно сказала, что ее знакомая совсем на мели и что она, пожалуй, согласится даже на пригород, ну, хотя бы на Сойки.

— Она не пожалеет. Ружевы — интеллигентные и уважаемые люди! — кричала в трубку знакомая, тоже, наверное, радуясь удачному решению вопроса.

— Вот только рекомендаций нет. Это очень плохо? — поинтересовалась Ариадна Львовна.

— Это дело поправимое, — намекнула знакомая, и женщины обговорили все детали.

Ариадна Львовна была очень довольна разговором, даже вопрос с рекомендациями решился сам собой. Осталось только сообщить Еве, что с понедельника она должна приступить к выполнению своих профессиональных обязанностей.

Конечно же, перспектива работать вдали от дома и даже ночевать на работе соседку не обрадовала. Но, когда она заглянула в свою заветную шкатулку и кроме мелочи там ничего не обнаружила, решила ехать. Ева окончательно успокоилась, когда Ариадна Львовна пообещала вместе с детьми приехать в Сойки. Вот только комнату для них надо подыскать. Таким образом, у Евы появится возможность чаще видеться с детьми, Ариадна Львовна же повидает Софью Марковну и, наконец, успокоится.

***

Ева вошла во двор и какое-то время не могла отвести взгляд от дома Ружевых, который поразил ее своим академизмом. Особенно ее удивила надпись на латыни, высеченная над входной дверью. Ариадна Львовна как-то упоминала о ней, но Ева забыла перевод. Еще немного постояв, она пошла по одной из множества дорожек из красной плитки, которые своими щупальцами тянулись к крыльцу дома со всего двора. Они огибали газоны с розами, причудливо подстриженные кусты и плетеные белоснежные лавочки, расположенные вокруг небольших фонтанчиков.

Вдали, на террасе, за миниатюрным круглым столиком с резными ножками сидела, будто в розовой пене, женщина. Такое впечатление создавал воздушный пеньюар со множеством оборок и бантов. Если пеньюар казался розовой пеной, то мелкие кудряшки на голове незнакомки походили на взбитые сливки.

Подойдя ближе, на руках женщины Ева рассмотрела голову маленькой собачонки, йоркширского терьера. Как и ее хозяйка, она была одета в кружевной розовый пеньюарчик.

Женщина пила кофе, держа в одной руке крохотную чашечку, изящно оттопырив в сторону мизинец, а другой — теребила ушко своего живого аксессуара.

Ева кашлянула. Незнакомка, тряхнув множеством кудряшек, повернула в ее сторону свое кукольное личико, обильно сдобренное каким-то косметическим снадобьем, и вопросительно посмотрела на незнакомку.

— Простите, я из агентства «SOS», гувернантка, — представилась Ева.

Женщина доброжелательно улыбнулась, при этом внимательнейшим образом окинув взглядом Еву с головы до пят.

— Приветствую вас в нашей обители, — высокопарно произнесла хозяйка, — называйте меня просто — Юнона. Отчество я берегу для недругов, а мы с вами, надеюсь, подружимся.

— Но мне неудобно называть вас…

— Никаких «но», детка. И, вообще, зачем отчеством прибавлять себе лишние годы. Будь моя воля, я запретила бы женщинам иметь отчество и паспорт.

Сказав это, Юнона раскатисто засмеялась.

Улыбнулась и Ева.

— А это Аделаида… Адюсенька, Адюся, — с любовью посмотрев на свою питомицу, просюсюкала Юнона, — поздоровайся с тетей.

Собачонка не шевельнулась.

— Ах ты так?! Все, поменяю тебя на африканского карликового ежа. Говорят, они сейчас вошли в моду в Европе. Они такие забавные, всего пятнадцать сантиметров и едят очень мало. По сравнению с ними ты, Адюся, просто дылда.

Маленькая собачонка, будто поняла, о чем идет речь, повертела единственным черным глазиком-пуговкой — другой глаз прикрывала модная челка — и мило тявкнула, забавно склонив при этом мохнатую головку.

Юнона щебетала и щебетала: о погоде, о цветах, о собаках и всякой всячине.

И хотя женщина сыпала латинскими сентенциями направо и налево, ее внешность походила на девушку из кордебалета, беспечную и слащавую.

— Кстати, я бабушка нашего сорванца Илюшеньки. Мы с ним дружим. Он хороший мальчик. Pura veritas — чистая правда, — закончила Юнона.

Ева помнила рассказы Ариадны Львовны об университетских годах, о преподавателе латыни /свекрови Юноны/ Софье Марковне Ружевой. Высокой статной женщине, с не трогающей за душу завивкой, с головы до пят в светло-сером цвете, с благородным до неподвижности лицом, огромными глазами и греческим носом. Ее лицо едва смягчала скрытая улыбка Моны Лизы.

Ариадна Львовна рассказывала, что Юнона была лучшей студенткой Софьи Марковны, затем стала аспиранткой и тоже преподавала латынь в университете. Правда, проработала Юнона недолго. После того, как муж основал свой фонд, она стала его председателем. Работы было много, и ей следовало выбирать между фондом и университетом. Юнона Юрьевна выбрала первое.

Частые рассказы Ариадны Львовны о студенческих годах создали в голове Евы образ Юноны, многими чертами напоминающий ее свекровь. Как-то Ева даже видела фотографию Софьи Марковны. Поэтому сейчас она с полной ответственностью могла констатировать: сходства между обеими женщинами было не больше, чем у бульдога с носорогом.

Возможно, Ариадна Львовна узнала бы Юнону и в таком виде, ведь они учились на одном факультете, правда, на разных курсах и это было давно. Всем известно, что время очень своевольный художник, способный изменить наружность человека до неузнаваемости.

Вот и сейчас вместо сдержанной сухой преподавательницы латыни Ева видела особу, совершенно противоположную тому образу, который сложился в ее воображении.

Скрипнула открывшаяся дверь. На террасу выбежал светловолосый мальчик лет шести и бросился на шею бабушке. Внук хотел ее поцеловать, но Юнона предупредила: «Маска!»

Мальчик стал позади бабушкиного кресла и принялся с любопытством рассматривать незнакомую тетю.

— Ребенок, эта тетя научит тебя всему, что необходимо знать для поступления в школу, — произнесла Юнона.

— Бабушка, но ты же говорила, что сама подготовишь меня к школе, — удивился мальчик.

— Боже мой, после катастрофы ничего не помню, да что там!.. Себя не помню! — закатив глаза, пожаловалась Юнона. — Так, ребенок, иди погуляй, а я покажу тете, нет… Еве, — бабушка строго посмотрела на внука, — только так ты будешь обращаться к своей гувернантке, понял? Никаких отчеств! Ой, что я хотела сказать? Ах да, покажу вам комнатку. Я уверена, она вам понравится. Это мой бывший будуар. Мы его называем «Лукошко для кошки». Я сама вас туда проведу. Владимир сейчас занят. Я вам не сказала, он гражданский муж моей погибшей сестры Юлии и временно живет у нас. Владимир любезно согласился помогать мне по хозяйству, ведь дом такой огромный.

Женщины миновали полутемную гостиную и поднялись на третий этаж. Действительно, эта небольшая и уютная комнатка была похожа на лукошко.

— Я оставлю вас здесь, лишь заберу это, — сказала Юнона, указывая на фотографию, стоящую на белом столике.

На снимке были изображены две смеющиеся девушки, очень похожие друг на друга. Юнона перехватила взгляд Евы и объяснила:

— Это мы с сестрой Юлей, как раз после окончания школы.

«Какими разными бывают бабушки», — подумала Ева, когда дверь за Юноной закрылась.

Она лично никогда не променяла бы свою бабушку со скромной гулькой и в простом ситцевом платье на эту холодную и стильную супербабушку.

***

Жили-были две девочки, девочки-близнецы. Их мама всегда говорила, что они две половинки одной капельки росы, настолько девочки были похожи друг на друга. Даже имена близнецов начинались на одну букву — букву «ю». Их звали Юнона и Юля… Именно в таком порядке, и не иначе, мама и все, кто знал девочек, обращались к ним.

Юнона… Необычное имя странным образом действовало на окружающих. Казалось, при самом произнесении слова приводились в движение чудесные силы и помогали его обладательнице достичь всего, чего она пожелает.

Пока девочки были маленькими, это было незаметно. Юнона, получив больше конфет, чем сестра, всегда делилась с ней. Это касалось также игрушек, книг, платьев и бантиков. Юлечка была очень благодарна сестре, и не переживала о том, что конфет у нее было чуть меньше, а игрушки были чуточку хуже.

Сначала Юля делала все, чтобы и ее замечали так же, как и сестру, счастливую обладательницу волшебного имени, но окружающие упорно не хотели видеть ее попыток. И Юля устала стараться. Она научилась принимать все таким, как есть. Ее миленькое личико неспешно приобретало резкие черты, а взгляд ангелочка девочка научилась убирать сразу же, как только оставалась наедине с собой. Перейдя в старшие классы, Юля стала неуправляемой и после окончания школы, рассорившись с родителями, покинула родной дом.

Юнона же, напротив, расцветала день ото дня, а улыбка, казалось, не покидала ее лица ни днем, ни ночью.

Юнона увлеклась рисованием и языками. После окончания школы, поступила на филологический факультет университета. Там она познакомилась со студентом исторического факультета Ружевым Бенедиктом, который не смог устоять перед красотой девушки и вскоре на ней женился. Вместо свадебного путешествия молодожены умчались на археологические раскопки.

После блестящего окончания университета, ученая карьера Бенедикта пошла вверх. И вот уже самый молодой профессор истории Бенедикт Тимофеевич Ружев читает лекции за рубежом.

Юнона продолжила учебу в аспирантуре, затем, окончив ее, защитила диссертацию. Она стала работать в университете, преподавая латынь, как и ее уважаемая свекровь.

Юля же работала в областном театре костюмершей, мечтая об артистической карьере. Рано выскочила замуж за каскадера, который попал в тюрьму за пьяную драку, а выйдя из нее, запил. Юля в это время ждала ребенка. Однако после очередных побоев супруга, произошел выкидыш, и ей пришлось начинать жизнь заново, не надеясь когда-либо забеременеть.

Судьба привела молодую женщину, не утратившую привлекательности после всех жизненных передряг, в стриптиз-клуб. Там она работала сначала официанткой, а затем перешла в стриптизерши. Ее поклонником стал один криминальный авторитет, поэтому в деньгах она не нуждалась. Воздыхатель купил ей уютную квартирку, завалил нарядами и драгоценностями, а затем предложил заняться бизнесом.

***

Ева разложила вещи, поставила на столик духи, кремы, туалетную воду. Вынула фотографию Людмилочки и Русланчика, улыбнулась и поставила на то место, где недавно стояла фотография двух сестер.

— Папа! — вдруг раздалось с улицы.

Ева не спеша вышла на полукруглый балкончик. Она видела, как Илюшенька бросился в объятия высокого светловолосого мужчины в белом костюме, только что вошедшего во двор.

«Какой счастливый мальчик», — подумала Ева и ее глаза застлали слезы, ведь у ее малышей тоже могли быть такие же счастливые минуты, если бы их отец…

— Игорек, сыночек мой, — послышался веселый голос Юноны, — мы тебя заждались.

Двадцать восемь лет тому назад одним румяным морозным утром к дому известного историка, академика Тимофея Осиповича Ружева подкатил «Мерседес». Из него вышел его сын Бенедикт и суетливо открыл дверцу. Через некоторое время из машины выглянула женщина в норковой шубке и передала ему белоснежный кружевной «конверт» с синими ленточками, в котором мирно спал новорожденный. Мужчина осторожно взял младенца и нежно посмотрел на его красное морщинистое личико. Малыш зашмыгал носиком, почувствовав холод, затем скривился, собираясь заплакать, но передумал. А после того, как по его личику скользнул солнечный зайчик, открыл глаза. Младенческим взглядом он скользнул по фронтону дома, остановив свой взгляд на латинской надписи: «Рer aspera ad astra» — «Через тернии к звездам». Лицо маленького Игорька, так назвали мальчика, скривилось во всезнающей, почти старческой, улыбке, говорящей: «Какая скука!»

Каждое лето Игорек проводил в Сойках, не считая того времени, когда он с родителями ездил на море в Крым или за границу. Именно в Сойках он почувствовал свободу, узнал, что можно жить по-другому, например, как его закадычный друг Захар Падовкин. Последний жил с глухонемыми родителями в ветхом домике в Старых Сойках и всегда был в поисках пищи и заработка. С отцом Захар ловил рыбу и продавал на базаре. С ними подвизался и Игорек. Затем ребята ходили по селам и собирали заказы на реставрацию старых фотографий. Постепенно Игорек почувствовал вкус к зарабатыванию денег. В восемнадцать лет он с другом организовал поселковую дискотеку. Дела шли успешно, пока ребята не погорели на продаже наркотиков. Игорька родители «отмазали», а вот Захару не повезло. За него похлопотать было некому, и он попал в тюрьму.

С этого момента пути ребят разошлись. Игорь поступил в университет на исторический факультет. Блестяще его закончил, но, вопреки ожиданиям родителей и к огромному удивлению преподавателей, от аспирантуры отказался. Он ушел из университета, занялся бизнесом, который стал процветать после его женитьбы.

Захар, отсидев срок, работал грузчиком в супермаркете, затем каким-то образом устроился в одну забегаловку охранником. Вскоре на него положила глаз одна дама. Обласкала, приодела, познакомила со своими подругами. С тех пор Захар стал работать телохранителем у богатых дам. Он быстро понял, что может иметь большой заработок, оказывая специальный род услуг. Благодаря слабому полу, у Захара завелись деньги, и вскоре он превратился в завсегдатая стриптиз-клубов и казино.

В одном из клубов он приглянулся его владелице, молодящейся даме, которая на энное количество лет была старше него. Молодой мужчина сразу пришелся ей по душе. Сначала она сделала его охранником, а затем управляющим и по совместительству любовником. Чтобы он не сбежал к ее молодым подругам, дама баловала своего «красавца», покупая запонки с бриллиантами, золотые часы, барсетки из крокодиловой кожи и другие «мелочи». Когда же она привязалась к нему еще сильнее и стала подумывать о замужестве, то подарила ему «Порше». Однако у молодого, пышущего здоровьем Захара, были свои планы. Невзирая на то, что «начальница» ему особо не мешала жить своей жизнью, он все же мечтал вырваться из-под ее «крыла» и, скорей всего, осуществил бы свою мечту, если бы не одна судьбоносная встреча — встреча с другом детства Игорем Ружевым.

Аллочка, жена Игоря и мама Илюши, завершала круг домочадцев. Она произвела на Еву неизгладимое впечатление, подкатив к дому на красном «Ягуаре». На ней был легкий брючный костюм небесного цвета, на плечи ниспадали золотые пряди волос. Алла прошла по дорожке, едва касаясь ее ногами в серебристых босоножках на высоченной шпильке. Ева застыла на месте от восхищения. Каждое движение красавицы было таким, словно она находилась под прицелом тысячи глаз. Конечно же, Алла не пропустила милой простушки и была ей благодарна не столько за восхищенный взгляд, сколько за то, что та явно уступала ей в красоте.

Подойдя к незнакомке, Алла снисходительно улыбнулась одной из своих обворожительных улыбок, которые имелись у нее в запасе для рядового поклонника.

Широко открыв серо-голубые глаза, Алла своим ангельским голоском произнесла:

— Но кто же принесет мой багаж? Он остался там, в машине.

— Сейчас! — почти крикнула Ева, — я разыщу Владимира.

— Как мне вас благодарить?! Кто вы, моя спасительница?

— Меня зовут Ева, я гувернантка. Совсем недавно начала работать.

— Очень, очень приятно. А я — мама вашего ученика, Алла, просто Алла. Меня вы сможете видеть не так часто. Я актриса. Вот приехала со съемок из Неаполя, а завтра улетаю в Киев. Вот и растет Илюша почти без мамы.

Конец ознакомительного фрагмента.