Голый космос

Натали Синегорская

Выпускник косморазведшколы Виктор Воронин распределен на космический корабль «Маршевый», которым командует Сан Саныч Гаврилов, по виду недалекий увалень. Их экипаж, а еще экспедитора Женю, геолога Гладилина и пассажира Павлентия ждут невероятные приключения в голом космосе.

Пыльные тропинки

6. Притруляление

«Если вы, товарищ курсант, будете очертя голову нырять в гипретоннель, вам в скором времени предстоит познакомиться с нашим мурашкинским кэпом. Мировой мужик, ас своего дела. Нет, кэп — это не сокращение от капитан. Это клинико-экспертный патологоанатом».

Из разбора полетов, проводимого товарищем Полищуком

Труляля открыли на самой заре межпланетной эры. Трудно представить радость открывашек, обнаруживших планету земного типа — в те времена их, как и зон Златовласки (районов, пригодных для появления жизни) насчитывались единицы, не то, что сейчас, когда есть возможность найти космическое тело практически по любым заданным параметрам. Заселять ее не спешили — природа не радовала глаз, сплошь каменные пустыни да невысокие холмы; климат оказался засушливым, водоемов мало, растительности тоже. Терроформирование в отсутствие гипертоннелей было удовольствием дорогим, а посему Труляля осталась в первозданном виде. В порядке эксперимента на планету закинули небольшую группу добровольцев из числа афрокитайцев. Тем уже давно грозило перенаселение, поэтому группа набралась быстро.

Добровольцы на удивление хорошо адаптировались в каменных пустынях. Они привезли с собой несколько мешочков семян земных растений и попытались культивировать их на новой родине. Большая часть семян не взошла, однако кое-какие успехи на этой почве все же были достигнуты. Особенно хорошо прижились карликовые деревца, вскоре заполонившие добрую треть труляляевских пустынь.

Именно такую рощицу изучал Виктор — Борис Кондратьевич услужливо развернул зет-экран с путеводителем и знакомил старпома с достопримечательностями планеты. Рощица сменилась видом поселения. Еще в бытность курсантом Виктор поражался конструкцией труляляйских домов. Как истинные дети природы, первопоселенцы строили жилища подобно птичьим гнездам — накидывали все, что попадалось под руку, будь то хлам, старая техника или камни, натащенные из пустыни.

Капитан, сидевший рядом, больше волновался из-за толпы встречающих.

— Если мы и подавим несколько десятков, ничего страшного не произойдет, — ворчал он, — они все равно как кролики плодятся. Но у самих-то у них мозгов нет, что ли? Куда под сопла лезут?

— А и правда, куда? — с удивлением спросил Виктор. — Почему тут ни забора нет, ни поля защитного?

— Так это ж открытый космодром, — пояснил капитан. — Так называемый дикий. Все транспортники и пассажирские корабли на закрытый садятся, а этот почти всегда пустует. Почему-то отправляющая компания прописала в контракте обязательную высадку именно здесь. С развлечениями у них не густо, каждая посудина что явление Христа народу, вот и притопали всем кагалом поглазеть. Аттракцион, елки, нашли. Ну что ж, если хотите, сейчас дадим бесплатное представление.

Он нажал кнопку, раздался долгий пронзительный гудок. Все вокруг заволокло клубами дыма.

— Тьфу ты, теперь вообще не видно, куда садимся, — сказал капитан. — Борис Кондратьевич, дай воздушную волну посильнее. Чтобы если кто случайно остался под нами — глухой там, или слепой — чтобы уж точно умёлся за пределы посадочной площадки. Вот, так, хорошо.

Дым рассеялся. Виктор увидел, как большинство местных жителей в буквальном смысле слова откатились от корабля.

— Ну, все, — сказал Сан Саныч, — кто не смылся, я не виноват.

В дверь рубки вежливо постучали. Капитан вздохнул и крикнул:

— Да, да, Гладя, на планету тебя выпущу, так и быть!

— Это не Гладя, это Женя. Помогите груз вынести, пожалуйста!

Виктор поднялся с кресла. Капитан не шелохнулся, только буркнул:

— На меня не рассчитывай.

Пока Борис Кондратьевич сажал корабль, Виктор, Гладилин и Павлентий перетащили груз — несколько сотен коробок — из трюма к шлюзовой камере. На коробках была одна и та же надпись: «Бурлески». Озадаченный старпом спросил экспедиторшу:

— Оборудование для праздников, что ли?

Женя, облаченная в мешковатый рабочий комбинезон и тонкую шапочку (тот самый наряд, в котором Сан Саныч принял ее за парнишку, догадался Виктор), пожала плечами:

— Наверное. Отчего бы раз в год не попраздновать? Жизнь уныла, однообразна и беспросветна. Полезных ископаемых нет, животные не водятся, а завезенные с Земли не выживают. Есть некоторые растения, и то хлеб. Нет, не в смысле, пшеница или рожь. Деревья какие-то, низенькие, кривые. Кажется, они даже на что-то годятся. Возможно, бурлески — это просвет в серых буднях.

— Чего они с ними делают-то? — спросил Гладилин.

— Знаете, Эдуард, — ответила Женя, — у нас не принято задавать подобные вопросы. Груз получил, груз сдал, документы оформил, привез обратно. Никакой романтики. Все буднично и строго. В отличие от геологов-романтиков.

Толпа труляляйцев, пришедших в себя после отката, уже бесновалась возле нижней ступеньки трапа.

Женя приоткрыла створ шлюза и неожиданно зычно крикнула:

— Всем отойти на сто метров! Подходить по одному с личной карточкой! Буду сверять и выдавать строго по списку!

Видимо, труляляйский метр очень сильно отличался от земного. Аборигены сдвинулись на пару шагов назад, а затем вернулись на исходную позицию.

— Выдавай давай! — крикнул кто-то из толпы.

— Бур-бур хотим! — поддержал его другой.

— Сами себя задерживаете! — голосом строгой училки отпарировала Женя.

Толпа зашумела громче и придвинулась ближе, оказавшись почти под кораблем. Некоторые особо нетерпеливые подпрыгивали и пытались дотянуться до створок.

— Ну и что делать? — спросила девушка, растерянно обведя взглядом троицу мужчин. — Я же не могу как попало раздавать. Если бурлесков не достанется хотя бы одному, — она постучала пальцем по пачке листов, — и он напишет жалобу, меня с волчьим билетом погонят с космофлота. А то и из фирмы.

— И правильно сделают, — раздался громовой рык. — Долго будем судно задерживать, нет? Еще немного, и я сам кое-кому выпишу волчий билет.

Сан Саныч вышел из каюты, хмурый, как грозовая туча.

— Это не мы тормозим, это аборигены, — пожаловалась Женя. — Даже шлюз не дают открыть.

— Ничего без меня сделать не можете, — проворчал кэп и крикнул в сторону рулевой рубки:

— Борис Кондратьевич, дай огоньку немного!

Из сопла вырвался небольшой язык пламени. Аборигены отхлынули от корабля. Сан Саныч подошел к шлюзу, решительно отодвинул экспедиторшу и распахнул дверь:

— Слушаем сюда! Если не хотим поджариться, соблюдаем дисциплину! Подходим по одному согласно списку! Кто подойдет не тот или вдвоем, будет поджарен на месте без особого предупреждения! Всем ясно?

Аборигены молчали, испуганно таращились и жались друг к другу.

— Я спрашиваю, ясно? — еще громче проревел капитан.

Труляляйцы дружно закивали.

— То-то же. Список у тебя где? — обратился он к девушке.

Та помахала пачкой бумаг.

— Ты инвентаризацию всего населения провела, что ли? — изумился кэп, пролистав несколько страниц.

— Я здесь вообще ни при чем, — пожала плечами Женя. — Список выдала фирма, я только груз сопровождаю.

— Ладно, действуй, — буркнул капитан и обратился к Виктору и геологу: — Пошли, потопчем пыльные тропинки далекой планеты.

Вслед за ними шагнул было потомок, одетый по-дорожному — все в той же борцовке и шортах, с рюкзачком за спиной, но кэп остановил его властным жестом:

— А ты, Павелецкий, остаешься караулить корабль. Так что вертай в каюту свой скарб и готовься отражать нападения злобных труляляйцев.

Павлентий впервые не обратил внимания, что его имя исказили. Глаза парня расширились, ноздри слегка раздулись, скулы заходили ходуном. Старпом хотел сказать что-нибудь примирительное, чтобы разрядить обстановку, но ничего не придумывалось. Товарищ Полищук как назло тоже молчал. Павлентий, не отрывая холодного взгляда от капитана, произнес, чеканя каждое слово:

— Я, согласно договору, должен сойти с вашего корабля на этой планете.

— Эх, мила-а-ай, — вздохнул кэп. — Ты договор-то хорошо прочитал, когда подписывал, нет? Так иди перечитай. А если вдруг не умеешь или разучился, то я тебе поясню. Ты сойдешь с этого корабля на энтой самой планете лишь тогда, когда починишь змеекотскую игрушку. Ферштеен? Нихьт? А то нехорошо, понимаешь, получается. Взялся проделать определенную работу, а сам сбежать норовишь, не окончив. Не-е-ет, так не идет. А идет вот как: ты дособираешь робота и только тогда покидаешь чрево. Не раньше.

Павлентий кажется, начал понимать: он попал в ловушку, причем сам же себя в нее и загнал. Виктор готов был поклясться, что слышит скрежет молодых здоровых зубов.

— Как вы можете? — возмутился геолог. — Ему очень надо здесь сойти.

— Кому очень надо, тот внимательно читает договор, прежде чем подписать, — нравоучительно произнес капитан. — К бумагам следует относиться трепетно и с большим тщанием. Я, Гладик, за двадцать лет в косморазведке это ой как хорошо усвоил.

— Так переделайте договор, — не унимался Гладилин. — Я требую отпустить молодого человека.

— Требуй, — кивнул Сан Саныч, слегка отодвинул Женю, выдававшую коробки присмиревшим труляляйцам, и быстро зашагал вниз по трапу.

Виктор шел за капитаном, попутно оглядывая местность. Последняя удручала бесцветностью и невзрачностью. Стальное небо то ли затянуто тучками, то ли таков его естественный цвет; тусклое солнце едва угадывалось, серо-бурые равнины с невысокими холмами тянулись во все стороны до самого горизонта. Из растительности имелись лишь кривенькие деревца. Кое-где виднелись невысокие куполообразные строения, сложенные из пестрого камня.

Космодесантников то и дело толкали пробегавшие мимо труляляйцы, осчастливленные бурлесками. Они бодрой рысцой устремлялись по дороге, обгоняя друг друга, словно играли в «кто быстрее». Вблизи не было видно ни городских поселений, ни остановки транспорта. Виктор подумал, здорово, если бы с ними пошел Павлентий. Наверняка путешественник помог бы сориентироваться на незнакомой планете. Но парень остался на корабле, и пришлось догонять капитана.

— Павлентий действительно подписал такой договор? — спросил Виктор, подстраиваясь под размашистый шаг Сан Саныча.

— Сомневаешься в моей честности? — капитан удивился, но не возмутился. — Конечно, подписал.

— И ничего нельзя сделать?

Капитан остановился и внимательно посмотрел на старпома.

— Витек. Если я какой документ подписал, значит подписал. И подпись свою не собираюсь ни топором вырубать, ни плазмой выжигать. У нас с тобой до взлета есть несколько часов, так? Так. Успеет Пашик за это время головоломку дособирать — будет ему высадка. Нет — пусть не обижается.

В голосе Сан Саныча, спокойном и неожиданно тихом, Виктор услышал металлические нотки и понял — дальнейший разговор на эту тему бесполезен. Внезапно он вспомнил о беседе с капитаном в самом начале полета и спросил:

— А мне?

— Что — тебе? — не понял капитан.

— Мне высадка будет?

— Мы с тобой и так прогуляться вышли. Чего тебе еще надо?

— Надо, чтобы вы меня и дальше взяли. Чтоб здесь не оставили.

Капитан уставился на Виктора, как на полоумного:

— Тебе, Витек, голову напекло? Чего несешь всякую хрень?

— Но вы же сами говорили… Что если не подойду, высадите…

Сан Саныч облегченно вздохнул:

— Шуток не понимаешь, старпом. Это дело поправимое, вполне можно научиться понимать. А даже если и нет — не страшно. Ну, куда я тебя высажу? Зачем? Чтобы одному с этим паноптикумом лететь? Да я свихнусь с ними. С вами, в смысле. Первому, значит, высадиться надо, культура садовая, мать его. Второму наоборот, не надо. Третий солнце все ищет; и чего тогда в другую систему полетел, если жить без него не может. У него, может, болезнь такая? Типа клаустрофобии, только боится он не замкнутых пространств, а, скажем, чужих солнц. А? Кстати, где этот чужесолнцефоб, не знаешь? Долго мы его ждать будем?

Сан Саныч обернулся к шлюзу.

Виктор тоже оглянулся. И ахнул. Некогда ядовито-зеленый «Маршевый» оказался пестрым из-за густо прилепленных на его поверхность рекламных листовок.

— Ты, старпом, наблюдаешь последствие сброса невидимости, — пояснил Сан Саныч. — То самое последствие, про которое я тебе говорил. Торговцы налетают, словно мухи на мед, шлеп, шлеп и готово дело, все судно изгажено. Но чтобы так густо, еще ни разу не засир… загаживали. Рекламки эти в воде не горят, в огне не тонут. Тебя они, кстати, сильно волнуют?

— Нет, — честно ответил Виктор. Естественный цвет корабля раздражал куда больше.

— Ну и все, — сказал Сан Саныч. — Если останется время, залетим на Сотбис-5. Там мы этот мусор поотскребаем и продадим с молотка. Ты не кривись, не кривись! Лишние беленькие — они никогда не лишние. И не сомневайся, рекламки, облетевшие на борту полгалактики, пользуются агромадным спросом. С руками оторвут. Проверено.

А с капитаном-то тебе повезло, заметил вынырнувший из подсознания товарищ Полищук, подмигнул и снова исчез. Возможно, с некоторой опаской согласился Виктор. Хотя так и не понял, почему повезло.

Геолог наконец спустился по трапу. Для прогулки по Труляля он вырядился в зеленые штаны и ядовито-фиолетовую куртку, присовокупив к наряду тирольскую шляпу с пером. Он гордо взметнул голову и прошествовал мимо, обогнув Виктора и Сан Саныча по большой дуге.

— Ну-ну, — хмыкнул капитан. — Не хочешь, значится, с нами знаться. Хочешь гулять в гордом одиночестве. Твоя воля, сударь. Давай, Витек, постоим и понаблюдаем, что будет дальше.

Эдуард быстрым шагом протопал по космодрому, достиг края площадки, уложенной гладкими плитами, и остановился. Дальше начиналась кочковатая неширокая дорога, на которой не было ни одного транспортного средства.

— У них тут ни аэрокаров, ни авто? — спросил Виктор, догадываясь, что геолог ждет оказии в город.

— Ни аэрокаров, ни авто, — кивнул Сан Саныч. — Топливо, видишь ли, дюже дорогое. Своего нет, привозное на вес золота. Посему для перемещения на большие расстояния используют гужевой транспорт.

В подтверждение этих слов на дороге показалась телега с запряженным местным животным. Смутно похожее на коня, оно имело огурцеобразное туловище, тонкую шею, длинные ноги и круглую голову с огромными удивленными глазами. Шествовало животное неторопливо, высоко вскидывая ноги, отчего телега двигалась рывками. Сидевшему на ней аборигену это, кажется, не доставляло никаких неудобств.

— Ух ты! — невольно вырвалось у Виктора.

— Эти «ух ты», в просторечии огурцоиды, крайне строптивы. Не каждый местный житель осмелится их приручить. Поэтому даже такой примитивный транспорт весьма дорог.

С телеги спрыгнул труляляец, подскочил к геологу и принялся что-то быстро говорить. До Виктора доносились отдельные слова типа «поразвлечься», «удовольствия», «отличный отдых». Геолог вроде бы сомневался, качал головой, но потом все-таки кивнул и вслед за хозяином забрался на телегу. Бросил взгляд в сторону косморазведчиков и потрясся навстречу приключениям.

— Может, и нам надо было с ним? — спросил Виктор. — Хоть бы до города доехали. Я что-то не вижу тут других огурцоидов.

— Витек, — наставительно сказал Сан Саныч. — Перед тем, как высадиться на неизвестную доселе планету, недурственно хоть что-то про нее узнать. Почитать в литературе, поспрашивать у знатоков. Гладя, похоже, ничего не читал. И не спрашивал. Ты, судя по всему, тоже. Тебе же я искренне удивляюсь. Можно ведь было в справочниках порыться, согласен?

— Я порылся, — ответил старпом тоном «я учил» и пересказал то немногое, что успел прочесть.

— Эти уникальные сведения почерпнуты из общедоступной Астропедии. А косморазведчик должен знать неизмеримо больше. Как вширь, так и вглубь. Правильно излагаю?

Виктор пристыжено кивнул. Ни вширь, ни вглубь он, ясное дело, углубляться и не думал.

Обогащать, а точнее, отягощать себя лишними знаниями о планете, где они пробудут всего несколько часов? Зачем? А затем, ответил вновь вынырнувший из подсознания товарищ Полищук. Вы можете застрять здесь на месяц, а то и на год, и придется как-то обживаться среди мирного населения. А если диверсия. А если природные явления, злобные монстры и не менее злобные аборигены. Теневой диктатор. Эх ты, сказал товарищ Полищук. Эх я, согласился Виктор. Да не в том смысле, сказал товарищ Полищук, что ж ты все о себе да о себе. Лучше подумай, куда поехал Гладилин. Подумал, нет? Нет, ответил Виктор, но подумаю. И спросил капитана:

— Вы не знаете, куда поехал Гладилин?

— Судя по всему, в местный центр развлечений, — усмехнулся капитан.

Виктор сразу же представил наркоманский притон и ужаснулся:

— Может, его спасать надо?

— Не надо, — успокоил его Сан Саныч. — Тут развлечения совсем не похожи на земные. Поверь и не волнуйся. Центр у них всего один и находится на территории закрытого космопорта. Я там не бывал, но наслышан изрядно. Клиентам скучать не дают… Но давай лучше за нашими обурлесканными проследим. Вот чего я не знаю, так это что у них в коробках и зачем оно им нужно.

Виктор согласился (а что еще оставалось?) и двинулся вместе с капитаном за группой быстро удаляющихся труляляйцев. Дорога спускалась вниз, в долину, покрытую невысокими холмами. Счастливые обладатели коробок далеко не убегали, останавливались у подножия холмов, раскрывали принесенные коробки с бурлесками и вынимали оттуда…

— Зачем им ручные буры? — недоуменно спросил Виктор.

— Наверное, чтобы бурить, — резонно заметил капитан. — У тебя есть другие предположения?

Предположения были, но Виктор не стал их озвучивать.

Тем временем труляляйцы и впрямь принялись бурить. Вгрызались бурами в почву и камень, да так яро, что крошка летела во все стороны; иногда, как заметил Виктор, бур встречал нешуточное препятствие, но старатели и не думали бросать свое дело — упорно бурили дальше, продвигаясь вглубь медленно, но верно.

— Они воду, что ли, добывают? — спросил Виктор. — Или полезные ископаемые?

Капитан только пожал плечами.

Вдруг один из труляляйцев судорожно дернулся. Рука его, державшая бур, вместе с оным ушла глубоко в недра холма. Бурильщик издал победный возглас, одним рывком выдернул инструмент, положил его на землю и стал копаться в коробке. Еще один возглас — и из коробки извлечена длинная тонкая веревка. На одном ее конце виднелся небольшой, но судя по натянувшейся веревке, довольно увесистый овальный грузик с несколькими крючками по бокам.

— Это леска? Зачем ему леска? — вслух сказал Виктор.

— Рыбу ловить, — заметил Сан Саныч. — Или не рыбу.

— Если не рыбу, то… что? Сусликов, скрывающихся глубоко под землей? Кротов? Землероек?

— Ты, Витек, погоди, не мельтеши, — прервал капитан старпома. — Сейчас увидим.

Труляляец ловкими быстрыми движениями стравил леску в отверстие, немного подергал, подождал, а потом резко выдернул, одновременно отскочив в сторону. Виктор ахнул. На то место, где только что стоял абориген, упала… самая обычная кастрюля, цепко схваченная крючками за ручку.

— Ничего себе рыбка, — сказал Виктор. — В холмах что же, клады хранятся? Из кастрюль и прочей утвари? Но зачем тогда так сложно? Буры эти, лески… Да еще с Земли. Взяли бы по лопате, срыли эти холмы до основанья, а затем…

— Думаю, они бы так и сделали, — задумчиво сказал Сан Саныч. — Если бы это имело смысл.

Тем временем тут и там стали раздаваться радостные крики. Труляляйцы принялись выуживать из отверстий разнообразные предметы обихода: подушку, табурет, шкатулку, настольную лампу… Отцепив трофей от лески, старатели вновь забрасывали удочку в дыру и вытягивали очередной предмет. Кучки у ног труляляйцев росли. Тут были и одеяла, и детские игрушки, и какие-то железяки непонятного назначения, и коробочки, и даже целые устройства типа видеофона и микрокомпьютера.

Сан Саныч подошел к одному из старателей. Тот, устав от интенсивной рыбалки, присел возле кучи вытащенного хлама и вытирал со лба пот.

— Позволишь? — спросил капитан, потягивая руку к буру.

— Хочешь бур-бур? — не слишком дружелюбно и даже как-то подозрительно спросил тот. — Бури, но вытащенный хабар мой.

— Половина, — твердо сказал капитан.

— Две из трех, — не уступал труляляец.

— Две трети? Заметано, — ответил капитан и обратился к Виктору: — Приступай.

— Зачем? — изумился тот.

— Сверли, говорю, — рыкнул капитан. — Бур-бур давай.

Старпом, пожав плечами, взялся за бур и вгрызся в холм. Дело шло на удивление легко, и вскоре инструмент провалился в пустоту. Виктор едва не выпустил тяжелый бур, но удержал и быстро выдернул. Сан Саныч взял леску с крючкастым грузиком.

— Отойди, — скомандовал он старпому и запустил леску в дыру. Через пару секунд выдернул и прямо на лету сноровисто поймал небольшой предмет.

Да так и застыл, глядя на него.

— Не может быть, — наконец произнес он, вертя в руках голубую с золотым ободком чашку.

— Что? — спросил Виктор.

Капитан посмотрел на него задумчиво:

— Это, понимаешь ли, Витек, моя собственная чашка. Моя. Та, что стоит в шкафчике на кухне и дожидается моего возвращения.

— Просто похожая, — возразил Виктор. — Откуда тут ваша-то возьмется, сами посудите?

— Говорю тебе, моя. Видишь, скол сбоку треугольный? Это я помыл ее неудачно. Машера тогда меня… поругала, в общем. Так я этот скол очень хорошо запомнил. Ни с одним другим не спутаю.

Сан Саныч снова повертел чашку:

— А самое удивительное, в ней на донышке недопитый чай имеется. Хотя кроме меня никто ее не то что эксплуатировать, но даже в руках держать не имеет права. Тем более в мое отсутствие.

И такое у капитана было растерянно-недоуменное лицо, что Виктор на миг пожалел капитана. Не понимая, что происходит, нагнулся и заглянул в дыру.

И тут у него глаза на лоб полезли от удивления.

Потому что из недр холма на него смотрела та самая тетка, что не так давно выходила на связь. Жена Сан Саныча. Злобно так смотрела, нехорошо. Старпома аж передернуло. Сзади тетки маячил какой-то мужик.

— Ты кто? — подозрительно спросила тетка у Виктора. — Где-то я тебя видела.

— Да ворюга, кто ж еще, — лениво отозвался мужик. — Прямо из-под носа чашку спер, я чай допить не успел. Знаю я этих типов, гиперворы называются.

— У меня от гиперворов защита стоит, — проворчала дама, кивая куда-то вглубь дома. — Нет, это какой-то новый вид ворюг. Ничего, вернется Шурик, я и на этих защиту найду.

— Это правильно, это хорошо, — одобрил мужик. — Нечего Шурку зазря кормить. Пущай защиту обеспечивает, значит. А может, это его дружок, Шуркин, значит? Спер чашку, чтобы, значит, удостоверить факт моего присутствия в его доме в его же отсутствие.

И противненько так захихикал.

— Какой дружок? — лениво спросила дама. — У него и дружков-то не осталось с тех самых пор, как из института выперли. Разве что этот… Игореша ваш блаженный. Приходит иногда к Шурику, говорит чего-то, слова мудреные плетет. Я ни хрена не понимаю. По нему психушка плачет уже который год. Ты последние новости слыхал? Говорят, что он…

Конец ознакомительного фрагмента.