Брак по-тиквийски. 3. Ни минуты покоя

Натали Р., 2023

Тереза – не из тех, кто может сидеть спокойно, даже ожидая дитя. А может, она и не виновата, просто жизнь постоянно подкидывает новые задачки, и приходится их решать. То чужой ребенок, то хищный монстр, то похититель детей – на даче и то некогда вздохнуть. А в городе по своему внештатному сотруднику скучает служба охраны безопасности…

Завести, что ли, собачку?

Маэдо допустил одну стратегическую ошибку. Он привез с собой мяч. Чисто чтобы разнообразить досуг и совершенно не ожидая, что на даче появился ребенок, в чьих руках мяч приобретает чудовищную разрушительную силу.

Дени обнаружил мячик в автомобиле. Проснувшись после дневного сна, он решил обследовать крутую тачку службы охраны безопасности, стоящую во дворе, с тайной надеждой найти что-то вроде пистолета или наручников. Но вместо них на заднем сиденье лежал упругий красный мяч. Дени радостно гикнул и полез за ним, рассудив так: если приехавший офицер не стал запирать свою машину, то все, что в ней, можно брать.

Вытащив мяч наружу, он с предвкушением прицелился ногой… но сдержался. Госпожа Ильтен еще спит, и если ее разбудит звон разбивающегося оконного стекла, она будет очень недовольна. Надо играть там, где это ее не потревожит. Дени вздохнул, аккуратно взял мячик в руки и направился прочь со двора.

Разбудил Терезу телефонный звонок. Не успела она сказать «светлого солнца», как мужской голос эмоционально заорал в ухо:

— У меня ваш мальчишка! И я его не отпущу, пока вы не заплатите!

Сонное настроение мигом испарилось. Тереза зарычала:

— Что-о?! А ну-ка усохни, вымогатель драный! Немедленно отдай ребенка, не то башку оторву!

— Восемь тысяч единиц, — потребовал шантажист.

— В задницу тебе их запихаю! — посулила Тереза. — Поперек, мразь ты этакая!

Номер определился — уже хорошо. Дача номер 7. То-то ее хозяин с самого первого сезона Терезе не понравился! Противная морда! Тереза запахнула халат, метнулась обратно на второй этаж — она, в отличие от Дени, прекрасно знала, где Маэдо держит пистолет и наручники.

— Э, что такое? — вскинулся спросонья Маэдо. — Ты куда? Оставь оружие! А-а, зохен!

Катастрофически не успевая, он принялся натягивать брюки, путаясь в штанинах.

Рев Дени был слышен уже с полдороги. Тереза оскалилась, ускоряясь и теряя тапки. Ну, держись, ублюдок проклятый! Кажется, калитка была заперта — Тереза, не заметив этого, снесла ее с петель.

Мерзавец находился во дворе. Одной рукой засовывал в карман телефон, другой выкручивал ухо заплаканному пацану. Щуплая дрянь, издевающаяся над ребенком, потому что поднять руку на взрослого силенок не хватит!

— А ну отпустил! — рявкнула Тереза, направив на извращенца пистолет.

— Не надо! — сдавленно крикнул Маэдо, бегущий из последних сил.

Преступник в испуге отшатнулся, самодовольное выражение вмиг слетело с гадкой хари. Но выпустить мальца не сообразил. Маэдо зажмурился, но выстрел не прозвучал. Похитителю детей спасло жизнь его субтильное сложение. Тратить пулю на эту соплю? Тереза с размаху залепила кулаком в побелевшую морду, и хозяина дачи номер 7 отнесло на пару метров.

— Что, ублюдок? Маленьких обижать умеешь? А отвечать за это?

— В-в-вы… не так поняли…

— И что тут можно не так понять, зохенов ты педофил? Что ты сделал с мальчиком?

— Я-я-я… ничего… Я только за ухо его взял…

Этот извращенец посмел коснуться ребенка! Она вновь направила пистолет ему в лоб.

— Вот я тебя тоже за ухо возьму! И отстрелю его, к зохенам. А потом — все, что у тебя между ног. А после…

— Тереза, не стреляй! — Маэдо подлетел, перехватил ее руку с пистолетом. — Подожди! Что, зохен побери, случилось?

— Он пытался похитить Дени! — Тереза обернулась к Маэдо. — Шантажировал меня, требовал заплатить за его возврат. И еще неизвестно, какой вред он ему причинил!

— Я не-не-не похищал! — Тощий мужик, держась за распухающую на глазах скулу, захлюпал носом. Приближаться он опасался. — Он са-са-сам пришел. И вон что!

Он робко указал на машину, стоящую во дворе, и на дом. Что в автомобиле, что в доме явно не хватало стекол. В палисаднике валялся красный мяч. Дени, утерев слезы, виновато посмотрел на Терезу и на всякий случай прикрыл руками попу.

— Тереза, успокойся, — максимально убедительно проговорил Маэдо. — Кто кому вред причинил, это мы сейчас выясним. Рассказывайте!

— Так вот же. — Хозяин беспомощно обвел правой рукой пространство, левой продолжая придерживать щеку. — Я в саду был, вдруг зазвенело… Прибежал, а тут этот в мячик играет… Машина арендованная, я и так в сером списке за превышения скорости, а за такие повреждения меня в черный переведут… И стеклопакеты в том году поменял, думал, дюжину лет еще простоят… Знаете, на сколько ремонт потянет?

Тереза засопела.

— Я и позвонил. Ваш мальчишка, вам и платить. А она сразу…

— А нечего было чужого ребенка за уши дергать! — вновь озлилась Тереза. — Своего сначала заведите!

— А нечего меня обзывать педофилом! — Поняв, что его не будут убивать, сосед малость осмелел.

— Тихо! — гаркнул Маэдо.

Сосед вжал голову в плечи. На Терезу окрик особого впечатления не произвел, но она замолчала.

— Разумеется, ущерб будет оплачен, — пообещал Маэдо.

— Пусть выкусит! Он до слез дитя довел, я его засужу!

— Тереза, уймись, — увещевающе произнес Маэдо. — Сейчас разговор не о психических травмах, а о материальных потерях. — Он повернулся к несостоявшемуся «педофилу». — Сколько вы хотите?

Тот помялся.

— Восемь тысяч, я ж по телефону сказал.

— Дырку ему от бублика, а не восемь тысяч! Нашел кого объегорить, ишь ты. Я отлично знаю расценки, больше пяти тысяч здесь не наберется.

— Да мне каждый из этих стеклопакетов знаете во сколько обошелся? А машина? Мне придется продлить аренду на время ремонта, иначе точно — черный список. Восемь тысяч, и ни одной единицей меньше! — уперся он.

— Ах, так? — Тереза сердито вскинула пистолет и дважды выстрелила — Маэдо не успел остановить. Два оставшихся стекла осыпались осколками. — Для ровного счета.

— Кру-уто, — восхищенно протянул Дени, забыв о своей психической травме.

А Маэдо беззвучно застонал. Не могла охотничье ружье взять? Патроны к служебному пистолету подотчетны.

— Восемь тысяч! — Тереза всплеснула руками. — Рино меня убьет.

Маэдо поставил перед ней чашку чая и блюдце с нарезанными фруктами.

— Он тебя любит. И на каторгу готов был пойти ради тебя, но никак не за твое убийство.

Она фыркнула.

— Ты его плохо знаешь. За эти восемь тысяч он будет год меня пилить!

— Год быстро закончится. — Притворного сочувствия в голосе Маэдо не было. Он налил и себе, присел за стол напротив. — Но вообще-то мне непонятно, почему ты решила, что платить должен Ильтен. Дени — сын господина Хэнка.

— Тогда меня убьет Хэнк!

— Никто не будет из-за восьми тысяч убивать беременную женщину.

— Он будет меня попрекать. Я взяла на себя ответственность за его ребенка и облажалась. Что я смогу на это ответить? Только молчать в тряпочку, как Лика.

— Ни за какие сласти не поверю, что тебя можно заставить молчать, когда ты этого не хочешь. Если господин Хэнк позволит себе лишнее, то быстро об этом пожалеет. Но он не позволит, не сомневайся. Он тебя хорошо изучил. Даст ремня сыну, остаток недовольства сольет на жену и успокоится.

— Но получается, что я не оправдала его доверия!

— Он оформлял на твоего мужа документы об опеке над ребенком?

— Что? — удивилась Тереза. — Конечно, нет. Зачем нам эти формальности?

— Правильно, незачем. Нет документа — нет и обязательств. Господин Хэнк просто попросил тебя присмотреть за сыном, но никакой ответственности на тебя не возлагал. Чувствуешь разницу?

Тереза вздохнула. Иногда быть формалистом выгодно. Но, сказать по совести…

— Позвони господину Хэнку. — Маэдо протянул ей ее телефон. — И сообщи номер счета господина Белека.

— Вот сам и позвони, — огрызнулась Тереза. А нечего ставить ее в неудобное положение! И плевать, что сама в нем оказалась. — Ты же мой опекун. Согласно документам, — злорадно напомнила она. — Значит, ты за меня и отвечай.

Маэдо криво усмехнулся и принялся тыкать кнопки на телефоне.

Хэнк отнесся к случившемуся без особых эмоций. Помянул зохена, но не возмущенно, а скорее обреченно. Мол, чего-то подобного и ожидал. Восемь тысяч так восемь тысяч — возможно, с его точки зрения это была невеликая цена за то, что он избавлен от необходимости следить за сыном и лично разгребать его косяки.

А сосед тем временем отошел от морального потрясения и решил, что пострадал сильнее, чем на восемь тысяч единиц. Он явился на закате и нарушил идиллию: Тереза и Маэдо, уложив героя дня спать, попивали чай в беседке, глядя на небесный пейзаж. Сквозь кроны деревьев виднелись золотисто-розовые облака, подцвеченные садящимся солнцем, а в противоположной стороне уже проступали звезды. Красота и умиротворение…

— Вы меня оскорбили, — обвинил Терезу выскочивший, как черт из табакерки, господин Белек, для большей убедительности выставив перед собой скрюченный указательный палец.

Она скосила на него глаза, не желая упускать благодушное настроение:

— Отвалите.

Увы, сосед не понял, что судьба предоставляет ему шанс отступить с достоинством и избежать фатальной ошибки. Жадность разбудила в нем упрямство:

— Вы угрожали мне! Стреляли в моем дворе! Я подам на вас в суд, если вы не заплатите мне еще три тысячи, ясно?

Настроение испарилось.

— Чего-о?! — Тереза развернулась к наглому скандалисту. Она до сих пор терпеть не могла, когда заговаривали о суде. — Ах ты, слизняк сопливый! Драный вымогатель, паскуда алчная! Надо было тебе в пузо выстрелить, а не в то окно… Эрвин, дай пистолет!

Господин Белек отступил на шаг. Идея отжать еще немножечко денег вдруг перестала казаться хорошей. С этой сумасшедшей станется выстрелить в него! Да, если он выживет, потом засудит ее мужа и добьется, чтобы в сопроводительном письме к диспетчеру Брачной Компании проклятой бабе дали такую характеристику, что следующий супруг будет держать ее в строгости… но для этого надо остаться живым! И вообще, Белеку совсем не хотелось, чтобы в него стреляли. А еще больше не хотелось, чтобы попали.

— Тереза, прекрати. Нельзя стрелять в людей просто потому, что они тебе не нравятся.

Плотный черноволосый охранник безопасности не торопился поощрять кровожадные намерения своей женщины, и сосед, незаметно смахнув рукавом холодный пот со лба, снова шагнул вперед, покачивая указательным пальцем.

— Видите, она опять меня обозвала! И грозилась выстрелить! Она общественно опасна, и если вы не хотите, чтобы я доложил об этом куда следует, вы мне запла…

Он осекся, потому что ствол пистолета смотрел ему точнехонько в лоб. Держала его рука мужчины, чьи глаза сузились в темные щелки.

— А теперь поговорим о том, что я напишу в своем рапорте, — спокойно сказал Маэдо. — Вы довели до слез чужого ребенка, которого насильно удерживали в своем доме, причинили ему боль и нанесли психическую травму. Неизвестно, что вы еще с ним делали — мы этого не видели, но я поговорю с мальчиком и выясню, не захочет ли он дать показания.

Прозвучало это многообещающе; сосед вздрогнул и вновь отступил на шажок.

— Вы выманили деньги у его отца — не иначе как обманом, ведь его здесь не было, а если бы был, немедленно написал бы на вас заявление за издевательство над ребенком. Этого вам показалось мало, и вы осмелились вымогать деньги у беременной женщины в присутствии высшего командира службы охраны безопасности.

Белек задрожал. Как же оно так повернулось?

— Глупость или неосмотрительность? Не надейтесь: ни то, ни другое смягчающим обстоятельством не послужит, совсем наоборот. Вы повысили голос на чужую женщину в положении, вызвали у нее нервный срыв, в закономерных последствиях которого ее же пытаетесь обвинить. Что на это скажет суд, а? Учтите, я потребую медицинской экспертизы, которая наверняка покажет угрозу выкидыша. — Однажды опробованная идея понравилась Маэдо, при ее озвучивании преступники теряли почву под ногами. — Вы закончите дни на астероидах с ярлыком мошенника, педофила и детоубийцы, и даже ваши товарищи по бараку будут вас презирать — не за одно, так за другое.

Расклеившийся Белек съежился в комок, подбородок затрясся. Маэдо переложил пистолет в другую руку.

— Так я не слышу, во сколько вы оцениваете свою беззаботную жизнь на воле, несудимость, доброе имя? И что там еще прилагается — целая задница?

Сосед нервно сглотнул. Сейчас он выглядел совсем жалким, наглости и напора как не бывало.

— Подумайте, как следует, пока еще господин Белек. — Маэдо выделил эти слова. — Я вас не тороплю. Оценивайте трезво, отступных должно хватить на всех. Напоминаю: мальчик, его отец, женщина и ее нерожденное дитя. Мне не надо, я на службе. Если мы не приходим к согласию, я вас задерживаю и доставляю в управление для следствия и суда.

Восемь тысяч. Маэдо пересчитал их еще раз и вручил Терезе.

— Вот чего человеку не хватало? Не пришел бы за добавкой — остался бы при своих.

Она хмыкнула, пряча деньги.

— Эрвин, ты был великолепен.

Маэдо приготовился замурлыкать, но Тереза продолжила:

— Вот только где гарантия, что к утру он не передумает и не явится опять?

— Пусть является, если ума нет. — Маэдо легкомысленно махнул рукой. — Неужели ж мы вдвоем не вытянем из него еще тысчонку? В конце концов у него не останется денег, и он перестанет сюда ходить.

Тереза засмеялась.

— Чудесный вечер! Надо достойно его завершить.

И они поплыли ловить рыбу. Не столько ради рыбы… хотя и ее тоже наловили. Утром Тереза принялась ее коптить, и на аппетитный запах сползлись все соседи, кроме злосчастного господина Белека, начавшего подумывать, не проще ли продать дачу, чем ремонтировать.

Белек притих. Отогнал машину в ремонт, вернулся на другой. Стекла в доме вставлять не стал, завесил окна полиэтиленом от внезапных дождей и пригласил риэлтора. Пару раз тот приезжал с какими-то клиентами, но то ли в цене не сходились, то ли отсутствие стекол настораживало — сделка пока не состоялась.

Маэдо все это время мучительно размышлял, как бы списать неосторожно потраченные Терезой патроны. Не признаваться же, что пули выпущены в соседские стекла! Этак в Синиэле решат, что Маэдо не повысить надо, а наоборот. Так что он страстно мечтал, чтобы появился хоть какой-нибудь повод куда-нибудь выстрелить, достаточно внятный для указания в рапорте.

Мечты имеют отвратительное свойство. И ладно бы это было свойство не сбываться. Нет, беда в том, что они сбываются. Как назло, самым непредсказуемым и зачастую неподходящим образом.

Вот, скажем, несколько лет назад Маэдо мечтал о женщине. У него было заявление в Брачной Компании, и почему бы судьбе не улыбнуться ему? В дом придет девушка, наведет порядок, а он отдаст ей свое сердце, будет ее любить и баловать… Но судьба посмеялась. Да, все, как он мечтал. Только женщина — чужая. Она ворвалась в его дом с деликатностью атомной бомбы, устроила ремонт, вынула душу и чуть не оторвала голову. Все, как он заказывал. И он даже готов ее баловать — деваться-то некуда. Но она — не его. Он уедет в столицу, а взять ее с собой не сможет. Глупо жалеть, приходится бодриться.

Чуть меньше лет было мечте о ребенке. Тут уж усмешка судьбы вышла вовсе кривая. Элеонора была прямо воплощением мечты — очаровательная девочка, дочка… И умерла, едва родившись.

Не то чтобы Маэдо был таким уж мечтателем. О карьере, к примеру, он особо не мечтал. Просто вовремя хватался за шансы, а потом, когда оказался уже на середине лестницы вверх, начал планировать дальнейшее восхождение — поэтапно и без эмоций. И, что характерно, в этом отношении все складывалось. Но порой находит — так, что без эмоций не обойтись. Вот на что в этой зохеновой глуши можно потратить два патрона — а еще лучше, больше?

Конец ознакомительного фрагмента.