Моя драгоценная гнома

Ната Лакомка, 2020

Все как в старинной сказке: жила-была вдова с двумя дочерьми. Одна дочь – бела, как белая роза, другая – румяна, как роза алая. А еще жили-были заколдованный принц и злобный гном (хранитель сокровищ и коллекционер драгоценных камней). Но, простите… это не гном, а ГНОМА! Да еще не просто гнома, а драгоценная… И как так получилось, что эти двое оказались связанны крепче, чем веревкой? Ведь в старинной пословице говорится – в одну телегу впрячь нельзя хромого пони и коня. И правда, нельзя?..

Глава 15

Во сне мне виделись телячьи отбивные в компании маринованного лука и печеной картошки, щедро политой растопленным маслом.

Увы, пробуждение лишило меня даже этой приятной иллюзии, и я только потерла живот, вспоминая о булочках с вареной селезенкой, которые мы с Пышем так недавно уплетали на улицах нашего города. Я открыла глаза и увидела, что небо стало светло-серым — значит, рассвет совсем скоро. Костер горел ровно, но несильно, и по ту сторону ворочался на неудобной подстилке принц Дагобер, пытаясь прикрыться моей курткой. Я осторожно сгоняла до ближайших кустиков и улеглась снова, подложив руки под щеку и разглядывая спящего принца. Во сне он бормотал что-то, вздрагивал и хмурился, а я снова начала гадать, что же с ним приключилось. Наверное, вляпался в какую-нибудь неприятную историю в поисках очередной красавицы.

Я задремала, и проснулась, когда солнце уже расцветило небо, и на смену серому цвету пришел нежно-розовый. Принц Дагобер скакал вокруг костра почище горного козла, размахивая руками и пытаясь согреться. Самое удивительное, что меня прикрывала моя собственная куртка. Невозможно было поверить, что высокомерный эльфийский принц проявил трогательную заботу о гноме, но получалось именно так.

Заметив, что я наблюдаю за ним, Дагобер перестал скакать, принял важный вид и для начала меня обругал:

— Что смотришь? Это все ты виноват. Шел бы быстрее, недомерок, давно бы добрались до города. Поднимайся скорее, следующую ночь я намерен провести, как подобает благородному существу, а не животному!

Меня так и подкинуло на подстилке, и эльф удовлетворенно кивнул — ему пришлось по душе подобное послушание. Последующие четверть часа он посвятил приказам, как скрыть место нашего ночлега — я залила огонь, присыпала кострище землей и закрыла дерном, а обугленную березку уволокла к ручью и там спрятала в прошлогодних листьях. Заставив меня трудиться, сам эльф пальцем о палец не ударил, лишь поругивая меня за нерасторопность.

Когда мы продолжили путь к столице, я уже кипела от злобы и обдумывала, что скажу принцу, когда дар речи вернется ко мне. Мы карабкались по каменистому склону, и я только диву давалась, зачем эльф с таким упорством ползет на гору — ведь понятно, что там не может быть никакого города!

Впрочем, вскоре он любезно объяснил мне, на что надеялся.

— Столица должна быть по ту строну, — сказал он, вытирая покрытое пылью лицо ладонью, — я уверен, что эту гору видно из окна моей спальни. Нам останется только спуститься с той стороны — и пришли.

Я всплеснула руками — по мне, так легче было добраться до облака и прямо на нем влететь в окно принцевой спальни! Но в это время сверху посыпались мелкие камешки, а следом покатился валун размером с хорошую головку сыра.

— Берегись! — заверещала я, указывая пальцем.

Дагоберу хватило одной секунды, чтобы понять, что происходит. Он сцапал меня за шиворот и метнулся в сторону. Мимо нас пронеслись еще несколько крупных камней, а потом стало тихо.

— А у тебя голосок прорезался, как я слышу, — сказал принц, когда мы отдышались. — Или ты меня все это время дурачил, нахальный гном?

Голос вернулся! Я чуть не заплясала от радости и тут же вывалила принцу всю правду о заклятье. Я рассказала о двух ведьмах, что гоняли меня по болоту, и о том, что развязавший веревку стал связан со мной колдовскими узами.

— Двенадцать шагов — и все! — тараторила я, боясь, что принц не поверит. — Потом душит! Просто душит, как удавкой! — чтобы эльф все понял и не начал сомневаться в моей правдивости, я повторила свою историю во второй раз, а потом перешла на третий.

Сначала Дагобер слушал с недоумением, потом с откровенным испугом, приоткрыв рот и хлопая глазами, а потом помрачнел и скрестил руки на груди.

— Мне нельзя отходить от тебя! — повторяла я на разные лады. — Для вас гномы — низшие существа, но ты же не станешь убивать меня? Не станешь?

Я схватила его за локоть, но эльф вырвался, цедя сквозь зубы проклятья.

— Откуда я знаю, что ты не врешь, гном? — спросил он подозрительно.

— Ты же видел, что я чуть не умер, когда мы с тобой пошли в разные стороны? — выпалила я, холодея от страшных предчувствий. Почему я рассчитывала, что услышав о колдовстве, принц Дагобер сразу мне поверит? Решила, что он благороден только потому, что прикрыл меня курткой и тащил на себе?..

— Зачем тогда пошел не за мной, а в другую сторону? — спросил в ответ эльф.

Я прикусила губу, глядя на него с отчаяньем. Надо ли говорить, что вместе с невидимой удавкой я получила еще и проклятье слушаться его во всем? А что, если он прикажет мне сброситься в пропасть? Или сидеть вот здесь, не двигаясь с места, а сам пойдет дальше, искать столицу?

— Молчишь? — по-своему понял мое нежелание говорить принц Дагобер. — Сдается мне, что ты — лгун и обманщик. Тебе просто было страшно, вот ты ко мне и прицепился. А может, ты заодно с теми?.. — он мотнул головой в сторону болот.

— Нет! — закричала я. — Ты же видел, что я сам пострадал! Ведьмы привязали меня к дереву! Я там умер бы!

— А за что, кстати, они тебя там привязали? — Дагобер прищурился, словно собирался прочитать мои мысли. — Если тебе верить, то применялась черная магия… Не слишком много чести для хромого гнома?

Я опустила голову, чувствуя злые слезы на глазах:

— Не могу ничего сказать, — промолвила я тихо и упрямо, — потому что сам не понимаю.

— Опять врешь, — сказал он с удовольствием. — Лучше всего бросить тебя здесь. Вдруг ты не только лгун, но еще и убийца.

— Кто дал тебе право так разговаривать со мной, принц Дагобер? — сказала я глухо и посмотрела ему прямо в глаза. — Корона на пустой голове — не повод оскорблять других. Как ты собираешься править страной, если не можешь отличить добра от зла?

— Как заговорил, — присвистнул принц. — И какие познания! Откуда же тебе известно, что я принц?

Я решила сказать правду, чтобы он не подозревал меня в сговоре против его блистательной персоны:

— Видел тебя на балу у вдовствующей маркграфини.

— Да что ты! — притворно восхитился принц. — А вот я тебя там что-то не видел. Наверное, ты очень хорошо прятался. Только вот к чему гному проникать в замок эльфов и прятаться там? Сразу ясно, что ты задумал что-то недоброе. Сначала хотел украсть мой кошелек, потом забрался в замок — тоже воровать?

— Я говорю правду!

— А я не верю, — отчеканил он.

Мы сидели на склоне горы — потные, перепачканные пылью, растрепанные, и смотрели друг на друга, как враги. Что касается меня, я умирала от страха и отчаяния, хотя больше всего хотелось впечатать эльфу кулаком в нос. Только я понимала, что лучше мне от этого точно не станет.

— Заклятье и правда существует, — заговорила я, стараясь держаться спокойно, — и оно правда грозит мне смертью. Ты проявил доброту, спасая меня. У тебя доброе сердце, принц Дагобер. Поэтому я надеюсь, что ты проявишь свою доброту и сейчас.

— Какую доброту? — разозлился он. — Если бы я тебя бросил, тебя бы догнали полуночные призраки! И ты бы сразу разболтал, куда я бегу! Доброта!.. — он презрительно фыркнул. — Не возомни о себе слишком много, гном паршивый.

Полуночные Призраки!

От одного упоминания о них я испытала почти животный ужас и даже не обиделась на «паршивого гнома». Наемные убийцы, от которых никто не ускользает — вот кто гнался за принцем! Я невольно оглянулась. Об их сноровке и жестокости у нас рассказывали только шепотом, плотно заперев дверь. С них станется отпилить голову тупой пилой или распороть живот и придушить жертву собственными кишками. Или подвесить над костром вниз головой.

— Смотри-ка, побледнел, — сказал принц с издевкой. — Значит, ты не с ними, недомерок.

— Конечно не с ними! — я вскочила, сжимая кулаки. — И я не вор, что бы ты там себе ни придумал!

— Припоминаю перерезанный шнурок на моем кошельке, — произнес эльф ледяным тоном.

— Это не я!

— Любой вор так говорит.

— Я не вор!

Принц хмыкнул, показывая, насколько он верит моим словам.

— Я не вор, и правда привязан к тебе не своей волей, — начала я разговор заново, — иначе я бы не пошел за тобой сюда, в горы.

— А что такое?

— Всем известно, что здесь бродят беглые орки, — сказала я и со злорадством увидела, что теперь побледнел принц.

— Одно другого не легче, — выдохнул Дагобер, оглядываясь. — Тогда чего расселись? Идем, да побыстрее! Не хватало еще орков к полуночным призракам!

— Подожди! — я попыталась остановить его, хотя ноги послушно понесли вслед за принцем, который с удвоенной скоростью начал взбираться по склону. — Мы связаны заклинанием, нравится тебе это или нет, и если тебе не хочется быть виновным в моей смерти, то надо найти способ снять колдовство.

— У тебя есть предложение, как это сделать? — бросил Дагобер через плечо.

— Есть!

Он остановился нехотя, и подождал, пока я его догоню.

— Мы должны пойти к фее Сирени, она поможет, — сказала я, обрадовавшись, что он решил меня выслушать.

Но на принца мои слова произвели еще более жуткое впечатление, чем упоминание об орках.

— Чем дальше, тем страшнее, — пробормотал он, а потом сказал громко и раздельно: — Мы идем в столицу, я так решил. А про эту злобную колдунью больше слышать не хочу, заруби это на своем курносом носу.

— С чего ты взял, что она — злая колдунья? — опешила я.

— Да знаю уж, — огрызнулся эльф и направился по склону дальше.

— Ты совсем ослиная башка! — вскипела я, карабкаясь за ним. — Фея Сирени — самая милосердная в этом мире. Она помогает всем, кто нуждается, и одаривает добрых.

— А еще проклинает ни за что!

Проклинает? Фея Сирени? Я решительно ничего не понимала. Разве может проклясть кого-нибудь то нежное, воздушное существо, которое наградило меня волшебным даром? Нет, это невероятно! Я снова вспомнила огромные, молодые, полные любви ко всему живому глаза на лице сморщенной старушки, которой я помогла напиться возле общего колодца, когда гномы не желали уступать место у фонтанчика без очереди. Принц Дагобер ошибается. Фея Сирени не могла никого проклясть… Ведь она только кротко улыбнулась, когда сынок пекаря обозвал ее грязной нищенкой и толкнул.

— Ты лжешь и наговариваешь на нее, — сказала я в спину эльфийскому принцу. — Это недостойно королевской крови!

— Наговариваю?! — он обернулся так стремительно, что я попятилась, но принц уже схватил меня за воротник и сильно встряхнул. — Я говорю о том, что знаю не понаслышке. Понял? Благодаря твоей распрекрасной фее Сирени моя жизнь в опасности! Ты считаешь, это достаточно милосердно — проклясть наследного принца смертью в двадцать пять лет?

— Она прокляла тебя?! — я изумленно захлопала глазами и договорила прежде, чем подумала, что говорю: — Если такая добрая волшебница наказала тебя, значит ты еще хуже осла!

Конец ознакомительного фрагмента.