Монашка и дракон

Ната Лакомка, 2020

Он забрал меня, потому что ему стало скучно. Он захотел меня в качестве развлечения, потому что игра – единственное, что будоражит ему кровь. Он – захватчик, иноплеменник, дракон. А я – всего лишь воспитанница монастыря, но и у меня есть свои тайны, а поэтому играть мы будем по моим правилам.

Глава 15. Легенда о Мелюзине

Черные глаза дракона на секунду утратили насмешливость.

— Свобода в монастыре? Это заба-авно, — протянул он. — Впервые слышу подобную ересь. Сестра Виенн, ты ведь говоришь это, чтобы меня уязвить?

— Вы слишком подозрительны в отношении меня, — я постаралась как можно небрежнее перевернуть пергаментный лист, на котором был запечатлен во всех подробностях завтрак в обществе драконов. — Я сказала чистую правду. Но судя по выражению вашего лица, вы даже не задумывались, что женщина может мечтать о чем-то.

— О свободе? — уточнил он.

— О ней, — подтвердила я.

Он пару раз хмыкнул, покрутил головой и сказал:

— Но причем тут монастырь и свобода? Хоть убей, не понимаю, как эти двое могут сожительствовать и не драться?

Меня покоробило его пренебрежительное высказывание, и даже не знаю, что задело больше — касательство святыни или женской свободы.

— Если бы не я, ты бы сидела взаперти, — рассуждал дракон, — спрашивала бы разрешения на каждый чих у своей наставницы, и единственным твоим развлечением были бы сплетни о сестрах и возня с цветочками в монастырском саду.

— Да что вы? А еще — чтение книг в монастырской библиотеке.

— Кому интересна эта замшелая мертвая писанина?

— Мертвая? Похоже, вы не знаете, что такое книга. Это дорога во времени.

— Вот как?! — деланно изумился он.

— Читая книги, я общалась с мудрейшими людьми прошлого, — теперь я говорила горячо, веско, потому что мне очень хотелось донести до темного драконьего сознания, свою правоту. Объяснить, насколько он ограничен в своем понимании свободы. — Их уже давно нет, но я беседовала с ними так же, как с вами. И узнала из этих бесед больше, чем от вас!

— Что толку от твоих знаний, если ты заперта? — спросил он.

— А разве здесь я свободна? — я не утерпела и вскочила, раскинув руки. — Скажите честно, милорд, кому-нибудь из своих жен вы позволите написать письмо господину бен Моше, который служит при дворе короля Альфонсо?

— Мужчине? Да еще из этого нищего племени джудиосов, судя по имени? Какая в том необходимость? — дракон отбросил показную лень и резко сел, оперевшись локтями о колени.

— Разрешили бы? — настаивала я.

— Нет! — отрезал он.

— А я написала ему письмо, и получила ответ, и никто меня в этом не упрекнул! — сказала я с торжеством.

— Ты писала джудиосу? О чем, позволь спросить?

— Я просила его уточнить, что он имел в виду, говоря об ошибочности Толедских таблиц, а он мне ответил, что по его убеждению, год равен трехстам шестидесяти пяти дням, и это разбивает все расчеты магистра Арзахеля.

— Толедские таблицы?

— Похоже, вы впервые услышали о них.

— И магистр Арзахель?

— О да! А сам бен Моша является личным врачом короля Альфонсо и интересуется астрономией. И король не считает джудиосов нищебродами, не стоящими внимания. Наоборот, он очень высоко ценит их знания и даже доверил одному из них свою жизнь.

— Не понимаю, к чему это ты, — дракон тоже вскочил и встал по ту сторону стола. — Зачем спрашивала у лекаря про Толедские таблицы? Решила стать мореходом? Для этого изучаешь астрономию?

— Очень смешно! — я засмеялась саркастично. — Кто же в нашем мире позволит женщине отправиться в плавание по собственному желанию? Тем более стать мореходом! Но никто не запрещал мне в монастыре изучать звезды. А звезды равно светят всем, к вашему сведению — и гордым мужчинам, и женщинам, и даже нищим. В монастыре я могла заниматься тем, что мне интересно, и не зависеть от воли мужчин.

— Можно подумать, я запретил бы тебе смотреть на звезды, — взгляд у дракона потемнел. — Я не запрещаю своим женщинам заниматься тем, что им интересно. Нантиль любит охоту — и я не запрещаю ей участвовать в гоне.

— Да она даже собаку не может назвать по своему желанию! — не сдержалась я. — И после этого вы говорите мне о свободе у вас в замке? Самая страшная участь для женщины, уже вкусившей свободу — снова оказаться в тюрьме. Да еще в такой, которая продлится до самой смерти!

— Это ты про что? — потребовал дракон.

— Про замужество, — объяснила я. — Если вы не поняли. Смотрю на ваших… женщин, и просто поражаюсь их свободе. Две родные сестры, запуганная дочь вашего слуги — они все, несомненно, наслаждаются свободой!

— Они всем довольны.

— Это они вам сказали? — невинно поинтересовалась я.

— По-моему, ты хочешь поссориться со мной, — сказал он, и от него так и повеяло опасностью, и страстью дикого зверя.

— Нет, — я тут же остыла. — Не настолько я безумна, чтобы ссориться с вами. И раз уж выдался момент, хочу поблагодарить за то, что вступились за меня утром. Но почему вы сказали о своей скорой смерти? Это одна из ваших шуток? И причем тут крик Мелюзины? — я умышленно перевела тему, и оказалась права.

Упоминание о прародительнице подействовало на дракона точно так же, как на меня — его близость. Он тут же передумал гневаться и отступил от стола. Неужели, испугался?..

Пройдясь по комнате туда-сюда, милорд Гидеон остановился возле окна, задумчиво постучав пальцами по открытой раме.

— Все это — бабьи сплетни, ничего больше. Не обращай внимания. Как делаю я.

— Невозможно не замечать того, во что верят все, — возразила я. — Как связаны дама Мелюзина и ваша смерть? Или это такая страшная тайна, которую можно знать всем кроме меня?

Дракон досадливо поморщился:

— Это не тайна. Просто легенда, которую придумали про Мелюзину, как многие другие. Пустая болтовня, ничего больше.

— Тогда, может, расскажете? Чтобы я вместе с вами посмеялась над пустой болтовней?

— Да, посмеялась, — пробормотал он.

Давая ему время собраться с мыслями, я собрала пергаменты и сложила их в папку, крепко завязав вязки на ней, и пообещав себе никогда не записывать ничего открыто. Для откровенных записей есть вечер. Так я не буду застигнута наедине со своими мыслями.

— Ты спрашивала, почему у этого замка нет одной башни, — заговорил дракон, и я обратилась в слух. — Согласно преданию, Гранд-Мелюз был построен Мелюзиной при помощи колдовства. Мелюзина считалась весьма искусной колдуньей, о ее проделках до сих пор рассказывают немало сказок вилланы и менестрели. Но колдовство — странная штука, оно дает огромную власть, но всегда привносит какой-то изъян. Так было и с Мелюзиной — в мостах, что она строила, не хватало одного камня, а замок получился без башни. И даже в семейной жизни оказался изъян — Мелюзина скрывала от милорда Раймонда, мужа, что по сути своей была драконом. Каждую субботу она превращалась в крылатую змею, чешуйчатую, с хвостом. Если было полнолуние — становилась змеей вся, а в обыкновенную ночь — оставалась от макушки до пояса женщиной, а ниже становилась змеей. Когда муж узнал об этом, у них уже были дети, старшие обзавелись семьями, младшие еще лежали в колыбели. Муж назвал Мелюзину «проклятой змеей», и она больше не могла оставаться с ним. Она выпрыгнула из этого окна и трижды облетела замок, крича так тоскливо, что с тех пор любой страшный вопль в наших краях называют «криком Мелюзины». По легенде, когда хозяину замка, потомку Мелюзины, предстоит умереть, она прилетает и кричит так же тоскливо и горестно, как в тот день, когда муж прогнал ее. Естественно, что теперь все обеспокоены за меня. Если кричала Мелюзина — жить мне осталось всего ничего.

Я помолчала, обдумывая все, что услышала, а потом сказала:

— Но сами вы в это не верите, милорд.

— Конечно, не верю, — усмехнулся дракон. — Я похож на дурака, который верит в сказки? К тому же, со времен моего дедушки я не помню, чтобы Мелюзина хоть раз кричала над замком. А ведь и мой дедушка, и мой папаша умерли в этих стенах, — и добавил после короткой паузы. — Ты веришь, что это Мелюзина кричала прошлой ночью?

— Нет, не верю, — сказала я задумчиво, потому что его рассказ произвел на меня впечатление. — Я думаю, тот крик издало живое существо. Мне казалось, кому-то было очень больно и плохо, но в то же время я услышала в крике не печаль, а ярость. Если бы Мелюзина оплакивала вашу кончину, вряд ли она вопила бы от ярости.

— Поэтому забудем и не станем больше вспоминать этот бред, — дракон бесстрашно уселся на подоконник, спиной во двор. — Но если ты сейчас проявишь достаточно ловкости и толкнешь меня — я свалюсь и сломаю себе шею. А ты сможешь клятвенно подтвердить, что все дело в крике Мелюзины.

— Вы прекрасно знаете, что я никогда не сделаю ничего подобного, — возмутилась я. — Но, по моему мнению, вы слишком легкомысленны. Разве вам не интересно узнать, кому так плохо в вашем замке?

— Я бы подумал о тебе, — он показал в улыбке зубы, — но ты была со мной, так что — пальцем в небо.

— А саму историю Мелюзины вы считаете правдивой? — спросила я.

— Ты что-то заволновалась, — дракон спрыгнул с подоконника и подошел ко мне почти вплотную. — Я считаю, что как во всякой легенде, в ней есть что-то от правды, но еще больше — от вымысла. Люди любят приукрашивать действительность выдумками. Разве не так?

— Неужели ваш предок мог прогнать свою жену после многих лет супружеской жизни, только узнав, что она — дракайна по крови?

— А, ты пожалела бедную женщину! Доброе сердечко! — Гидеон, посмеиваясь, хотел погладить меня по щеке, но я отстранилась. — Вот мы и подошли к главному в легенде о Мелюзине. Как, по-твоему, она стала драконом?

Я пожала плечами. Разве можно стать драконом? Драконов создали небеса… Вот только зачем было создавать подобных чудовищ?..

— Изначально, Мелюзина была человеческой дочерью, — продолжал рассказ Гидеон, не спеша отходить от меня.

Его близость пугала и подавляла, но мне так хотелось узнать все об основательнице замка, что я не стала показывать неприязни. Уставившись на серебряную пуговицу драконьего камзола, я слушала, жадно впитывая каждое слово.

— Так получилось, что мать Мелюзины тоже была изгнана своим мужем. Она забрала трех дочерей и укрылась у своей родни. Когда Мелюзина подросла и узнала правду, ее отец был уже счастливо женат во второй раз и обзавелся кучей наследников. Мелюзина убила его, отомстив за мать.

— Убила отца? — спросила я тихо.

— А мать, узнав об этом, прокляла ее. И с тех пор моя прародительница обзавелась чешуйчатым хвостом и парой крыльев в придачу. Очаровательная история. Да, Виенн?

— Страшная, — выдохнула я. — Вы уверены, что это правда?

— Не знаю, насчет всего остального, но то, что Мелюзина была драконом — верно, как на духу, — заверил меня Гидеон. — Потому что благодаря ее крови я тоже каждую субботу превращаюсь в крылатую змеюку. Хочешь как-нибудь посмотреть?

Я подняла на него глаза и не смогла сдержать ужаса и омерзения.

— Именно это подумал милорд Раймонд, когда узнал правду о своей жене, — сказал дракон, но на сей раз ухмылка у него получилась кривоватой. — Через полчаса спускайся во двор, придут просители, я хочу, чтобы ты была со мной.

Он вышел из комнаты, а я торопливо достала чистый пергамент, чтобы записать поскорее все, что только что узнала.