Нат Пинкертон и дом смерти

Сборник

Нат Пинкертон – знаменитый американский сыщик, прототипом которого послужил гениальный Алан Пинкертон – сыщик, открывший первое в мире частное детективное агентство. Написанные в начале XX века, рассказы о нем пользовались бешеной популярностью, и в настоящий сборник вошли самые захватывающие и жуткие детективно-уголовные истории.

Оглавление

Из серии: Записки о сыщике

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Нат Пинкертон и дом смерти предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Дом смерти

Глава I

Несчастная девушка

— Как, Лора не приехала?

— Нет, ведь я писала тебе, что она сильно захворала и теперь только начала поправляться.

— Но ты, однако, писала, что она уже встала с постели и даже выходила с тобой на прогулку?

— Да, но сегодня… впрочем, о чем долго говорить, ну, не приехала и все тут!

Так беседовали брат и сестра, Эрих и Ильза Эринг, дети проживавшей в Нью-Йорке немецкой семьи.

Двадцатитрехлетний Эрих, студент Питтсбургского университета, только что прибыл в Нью-Йорк к своим родителям. Сестра приехала встречать его на вокзал, и теперь они шли по Пятой авеню, где помещался дом семьи Эринг.

Молодой человек был высокого роста, стройный, очень недурен собой; его открытое лицо, со светлыми, лихо закрученными усиками, производило симпатичное и приятное впечатление.

Рядом с ним сестра его Ильза выглядела очень миниатюрной, хотя обладала изящной и довольно пикантной фигуркой.

На ее бледном личике ясно отражалась озабоченность, а в нежных голубых глазах стояли слезы.

По-видимому, ее тяготило какое-то горе; ей хотелось что-то сказать, но она боялась огорчить горячо любимого брата.

Она пытливо посмотрела ему в глаза и заметила, что он был разочарован и немного раздосадован.

— Не надо сердиться! — просила она. — Быть может, как раз сегодня Лора чувствовала себя не совсем хорошо. Иначе она, наверно, тоже приехала бы.

Тут он не выдержал:

— Я чувствую, что ты не откровенна со мной! С Лорой что-то неладно и ты не хочешь мне сказать, в чем дело! У меня так тяжело на душе! Мне кажется, что нам грозит несчастье!

Ильза печально улыбнулась и пожала плечами.

Они шли под руку. После довольно продолжительного молчания Эрих снова заговорил. Он внезапно остановился, взял сестру за руку и воскликнул:

— А теперь скажи мне совершенно откровенно: разве вы не обратили внимания, что в последнее время, еще до болезни, с Лорой произошла крупная перемена?

— Мы все видели это, — печально ответила Ильза, — да и не только нам это бросилось в глаза, но и мистеру Брауну, отцу Лоры. Мы теряемся в догадках, а хуже всего то, что от самой Лоры нет возможности добиться объяснения причин ее странного состояния.

— А что говорят врачи?

— Руками разводят, — ответила Ильза, — ее пользуют несколько врачей и ни один не понимает, в чем дело. Впрочем, один сказал, что…

Ильза запнулась.

— Говори, — просил Эрих, — ради бога, скажи мне все!

— Он сказал, что есть основание предположить умственное расстройство.

Эрих был ошеломлен. Помолчав немного, он сказал:

— Ильза, мы всегда были с тобой друзьями, да и Лора видела в тебе лучшую подругу. Тебе известно, что между нею и мною зародились нежные отношения, не имеющие ничего общего с обыкновенной влюбленностью студента и молодой девицы. Да ты и сама должна была видеть и чувствовать, судя по всему моему поведению по отношению к Лоре: у меня самые серьезные и вполне искренние намерения. Я часто писал, и она всегда отвечала мне, но за последние полтора месяца я не получил от нее ни строчки! В чем тут дело?

— Ты знаешь, что именно полтора месяца назад Лора захворала?

— Конечно, знаю! Но ведь уже две недели, как она встала с постели и, мне кажется, могла бы написать хотя бы открытку!

Ильза нежно и с участием взглянула на брата.

— Она имеет что-то против тебя, Эрих. Я чувствую это с тех пор, как она захворала. Прежде, когда мы бывали вместе, она охотнее всего говорила о тебе, постоянно расспрашивала, как тебе живется, что ты пишешь и вообще так интересовалась тобой, что сразу можно было догадаться, что она питает к тебе особое чувство. Но теперь она совершенно изменилась и совершенно не хочет слышать о тебе. Как только я заговариваю, она умолкает и становится серьезной. Она прекращает разговор или переводит его на другие темы.

Эрих побледнел.

— Давно ли она так изменилась?

— Со времени болезни. У меня сложилось такое впечатление, точно болезнь вытравила что-то из ее сердца, точно после того, как она начала поправляться, в ней умерло всякое чувство к тебе.

Эрих невольно прижал обе руки к груди, как бы силясь подавить ужасный страх.

— Боже мой! — бормотал он. — Ведь я не сделал ей ничего дурного! Я ни в чем не провинился перед ней! На нее должно было повлиять что-то совершенно непонятное, ужасное. Но я, во что бы то ни стало, узнаю, в чем дело.

Сестра с нескрываемым участием посмотрела на брата.

— Как ты можешь узнать? Она не сказала об этом ни единого слова ни мне, ни своему отцу.

Вдруг Эрих вздрогнул.

— Боже праведный! — вырвалось у него. — Неужели она полюбила другого и забыла меня?

Ильза энергично покачала головой:

— Этого я совершенно не допускаю! Да разве может не любить тебя та, которой ты отдашь свое сердце!

Она с гордостью и любовью взглянула на брата, бывшего, по ее мнению, верхом совершенства. Но он не обратил внимания на ее слова и, по-видимому, даже не расслышал их.

— Не знаю, что и думать! — шептал он. — Не хочу верить, что кто-нибудь другой мог завладеть ее сердцем! Но я хочу выяснить все и потому сегодня же пойду с визитом к фабриканту Брауну.

— И я пойду с тобой, — сказала Ильза, — будем надеяться, что тебе представится возможность поговорить с Лорой с глазу на глаз. Если и тебе не удастся раскрыть тайны ее душевного расстройства, то это и никому не удастся.

Эрих с благодарностью пожал сестре руку:

— Ты так добра, Ильза, я вечно буду тебе признателен за это. Я надеюсь, что мне удастся исцелить Лору, так как, по-моему, тут кроется какое-то недоразумение.

Он поднял голову и как-то сразу повеселел.

— Иначе и быть не может! — продолжал он. — Сегодня же на душе моей Лоры снова станет светло; я разгоню эту тайну силою моей любви.

Он оживился, так как его снова окрылила надежда. Он нисколько не опасался, что ему, быть может, в тот же день придется пережить горестное разочарование, так как не знал за собой никакой вины и ему казалось, что нескольких слов окажется достаточно, чтобы вернуть расположение любимой девушки.

— Поспешим домой! — обратился он к сестре. — Я не дождусь минуты, когда увижу Лору и в темных глазах ее прочитаю прежнюю сердечную любовь!

Дома Эриха радостно встретили родители. После полудня он с Ильзой поехал на авеню Амстердам, в дом богатого фабриканта Джо Брауна.

Старик Браун, из семьи которого осталась в живых одна только красавица дочь Лора, был дома и сердечно приветствовал молодых людей.

Эрих заметил, что Браун за последнее время сильно постарел. Забота об единственной дочери начертала на его лице глубокие морщины, и весь он производил впечатление усталого, измученного человека.

— Я чрезвычайно рад, что вы приехали, мистер Эринг! — сказал он. — Вы, по всей вероятности, уже знаете, какая меня гнетет забота, но вы понятия не имеете, до чего я исстрадался. Лора совершенно изменилась. Ее веселость и жизнерадостность совсем пропали, она печальна и грустна и давно уже не улыбалась. По целым дням она запирается в своей комнате, а что хуже всего, она отказывается дать какие бы то ни было объяснения своего состояния. Она слишком часто заговаривает о том, что скоро умрет, что покойники зовут ее. Я близок к отчаянию, мистер Эринг. Теперь я надеюсь на вас. Я знаю, Лора вас очень уважает. Быть может, она вам откроется. Не стану скрывать, что я уже привык к мысли, что вы и Лора со временем вступите в брак, и мысль эта окрепла еще больше при виде симпатий, которые моя дочь питала к вам. Пойдите к ней в гостиную. Недавно она еще играла на рояле, и все такие печальные вещи. Быть может, она именно теперь согласится объясниться с вами.

Эрих по мягким коврам неслышно прошел до гостиной и слегка приоткрыл дверь.

Лора сидела за роялем, выпрямившись, не двигаясь. Юноша ужаснулся при виде происшедшей с ней перемены. Нежное лицо ее, прежде свежее и цветущее, сильно исхудало и побледнело, щеки ввалились, глаза расширились. Лишь волосы сохранили свой прежний иссиня-черный цвет. Бледные руки небрежно лежали на клавишах.

На Лоре было простое черное платье.

Эрих тихо переступил порог, закрыл за собою дверь, а затем вышел на середину комнаты и тихо промолвил:

— Лора! Милая Лора!

Она обернулась во внезапном испуге и при виде Эриха, всплеснув руками, воскликнула:

— Эрих! Бога ради, уйди отсюда! Ты не должен меня больше видеть!

В полном недоумении он отступил на шаг, но снова приблизился к ней и проговорил:

— Зачем ты гонишь меня, Лора? Что с тобой? Чем я виноват перед тобой?

Она задрожала всем телом:

— Ничем ты не виноват! Виновата я или, вернее, мертвецы!

— Какие мертвецы? — воскликнул он. — Лора, ты не знаешь, что говоришь!

— Знаю, слишком хорошо знаю! Как бы мне хотелось, чтобы меня не постиг этот ужасный рок! Ведь ты самого ужасного не знаешь, Эрих! Одно только я тебе скажу: я бесчестная, я негодная, а стала я такою из-за мертвецов!

— Что ты вздор говоришь? Опомнись, Лора! Что у тебя общего с мертвецами? Ты принадлежишь жизни, тебе предстоит светлое будущее, ты снова будешь весела и радостна!

Она закрыла лицо руками и зарыдала:

— Никогда уж этого больше не будет! — воскликнула она, — оставь меня, Эрих! Уйди и никогда не возвращайся ко мне! Я не стою, чтобы ты смотрел на меня! Я не перенесу твоего присутствия!

Он никак не ожидал подобной вспышки. Надеясь смягчить ее настроение и изгнать мысли о каких-то мертвецах, он быстро подошел и обнял ее.

— Лора, милая моя Лора! — шептал он. — Ведь я так люблю тебя!

Она пронзительно закричала и вырвалась из его объятий.

— Никогда я не буду принадлежать тебе, Эрих! Мертвецы загубили мое счастье! Я не вынесу этого, я знаю, что ты все снова и снова будешь приходить ко мне! Вот почему я уйду… в дом мертвых!

Она схватила черную шаль, лежавшую на стуле, и быстро выбежала из комнаты.

Эрих побежал за нею и увидел, как она открыла дверь и вышла в сад.

— Бога ради, Лора! Куда ты идешь?

Она не слушала его, а побежала по улице. Он погнался за ней, но тут ему пересек дорогу вагон трамвая. Он в ужасе видел, как слабая девушка побежала рядом с вагоном и вскочила на полном ходу.

Если бы несколько мужчин, стоявших на площадке, не подхватили ее, она неминуемо споткнулась бы и наверно попала под колеса.

В первую секунду Эрих остановился как вкопанный, так что вагон успел отъехать на довольно большое расстояние. Придя в себя, молодой человек громко крикнул:

— Остановитесь! Остановитесь!

Его вагон уже заворачивал за угол.

Эрих пустился догонять его, что ему, конечно, не удалось. Тут он увидел коляску, вскочил в нее и крикнул кучеру:

— Поезжайте по пути трамвая! Гоните лошадь, не жалейте ее! Если вам удастся нагнать вагон, который прошел здесь с минуту назад, я вам заплачу вдесятеро!

Обрадованный возница погнал лошадь во всю мочь. Так они ехали, пока наконец вагон трамвая не завернул на 148-ю улицу.

Погоня продолжалась с четверть часа. Наконец коляска у одной из остановок нагнала вагон. Но Эрих видел уже издали, что на задней площадке никого не было.

Он в сильном волнении спросил кондуктора:

— Где молодая девушка в черном, которая вскочила на полном ходу недалеко от авеню Амстердам?

— Она соскочила на полном ходу вблизи Манхэттена.

— Не видели ли вы, куда она ушла?

— Этого не могу сказать. У нас там остановки не было, и я не обратил на нее внимания.

Эрих снова сел в коляску и поехал к Манхэттену. Тут он стал расспрашивать всех прохожих, но ничего не добился, Лора исчезла, и Эриху даже не удалось установить, куда именно она направилась.

Усталый и расстроенный, он, в конце концов, вернулся в дом Брауна.

Сам старик, Ильза и вся прислуга были в сильнейшем волнении.

Отец Лоры видел, как она вскочила на площадку вагона, как Эрих помчался за вагоном, и все они в ужасном волнении ожидали его возвращения.

Но когда юноша вернулся один, старик Браун пришел в полнейшее отчаяние, которое еще усилилось, едва Эрих сообщил, что говорила Лора до своего бегства.

Браун немедленно заявил о происшедшем полиции. Были снаряжены тщательные розыски, не приведшие, однако, ни к какому результату.

Распростившись со стариком Брауном — Ильза ушла раньше — Эрих ушел домой.

Вдруг у него блеснула мысль, к исполнению которой он сейчас же и приступил.

Он отправился к знаменитому нью-йоркскому сыщику Нату Пинкертону.

Сыщик весьма любезно встретил юношу и внимательно выслушал его рассказ. Он сейчас же изъявил готовность взяться за это дело, так как своеобразная обстановка происшествия сильно заинтересовала его.

Он пожал Эриху руку и сказал:

— Успокойтесь, мистер Эринг. Я обещаю вам сделать все, что могу, чтобы разыскать молодую девушку. Весьма вероятно, что тут замешаны гнусные преступники. А теперь поедем к мистеру Брауну.

Они вышли и направились к Амстердам-авеню.

Глава II

Интересные открытия

Около восьми часов вечера Нат Пинкертон вместе с Эрихом прибыли в дом фабриканта.

У Брауна сидел полицейский инспектор Мак-Коннел. Оба очень обрадовались, когда слуга доложил о прибытии Ната Пинкертона, и Браун протянул ему обе руки.

— Добро пожаловать! — воскликнул он. — Если и вам не удастся вернуть мне мою несчастную дочь, то никому это не удастся!

Мак-Коннел обменялся рукопожатиями со своим знаменитым другом и сказал:

— Вы легки на помине, мистер Пинкертон! Я только что думал о вас! Видите ли, для меня это происшествие представляет полнейшую загадку!

Все сели, и Нат Пинкертон начал:

— Мистер Эринг уже дал мне подробное объяснение происшествия, и теперь я попрошу вас, мистер Браун, сообщить мне данные о состоянии и поведении вашей дочери за последнее время.

Старик рассказал об угнетенном состоянии Лоры, которая в последнее время только и говорила о каких-то мертвецах.

— Давно ли мисс Лора впала в такое состояние?

— Это началось месяца два назад. Я как-то был в отъезде, и она вышла из дома, заявив лакею, что идет прогуляться. Она вернулась поздно вечером, и лакей, открывший двери, ужаснулся при ее виде: Лора была мертвенно-бледная и сейчас же прошла в свою комнату! С того вечера она совершенно изменилась!

— Вам не удалось узнать, куда именно она уходила в тот вечер?

— Нет! Я ее спрашивал сотни раз, но так и не добился ответа!

— Она стала избегать общества?

— Да, наотрез отказавшись бывать где бы то ни было!

— А с кем она виделась?

— Собственно говоря, ни с кем! Даже лучшая ее подруга миссис Мэри Стирман…

— Где она живет? — перебил сыщик.

— В квартале Бронкс на авеню Берген, в доме двадцать два.

— Не справились ли вы у этой дамы? Быть может, ваша дочь бежала к ней?

— Нет, я опросил уже всех знакомых!

— Какой врач пользовал вашу дочь?

— Доктора Стивенсон и Прут!

— Не говорили ли врачи, что ваша дочь страдает душевным расстройством?

— Они не могли этого утверждать с достоверностью и ни разу не высказывались об этом вполне определенно, ссылаясь, что перемена в состоянии моей дочери могла быть вызвана каким-нибудь ужасным происшествием!

— А каково ваше мнение, мистер Пинкертон? — спросил инспектор Мак-Коннел. — Считаете ли вы возможным, что в данном случае мы имеем дело с душевным расстройством?

— Отнюдь нет! Напротив, я пришел к убеждению, что в это дело замешаны преступники, и только потому и взялся за расследование. Если бы я был склонен предположить умственное расстройство, то предоставил бы все дело врачам.

Старик Браун схватился за сердце и простонал:

— Боже праведный! Моя дочь в руках преступников! Ведь это ужасно! Приложите все усилия, мистер Пинкертон! Надо привлечь негодяев к ответственности, во чтобы то ни стало!

— Само собою разумеется, сделаю все, что могу! — отозвался сыщик.

— Но какая же может быть цель у преступников? Для чего им нужно так воздействовать на мою дочь?

— Это мы сейчас увидим! — ответил Нат Пинкертон с тонкой улыбкой. — Скажите, мистер Браун, вы не обнаружили никакой пропажи в вашем доме?

— О чем вы говорите?

— Я хочу сказать, все ли ваши деньги и ценные вещи в целости?

— Я не проверял их!

— Мистер Эринг рассказал, что ваша дочь заявила ему, что она бесчестная и негодная девушка. Вот это-то и наводит меня на определенную мысль. Она добавила, что стала такою из-за мертвецов.

— И вы допускаете мысль, что Лора…

— Буду просить вас убедиться воочию. Много ли у вас в доме драгоценностей?

— Только те, что принадлежали моей покойной жене. Они находятся в большом черном кожаном футляре, который хранится в шкафу в моем кабинете.

— Не угодно ли вам будет пройти туда?

Старик Браун слегка пошатывался, когда пошел впереди других. Им овладело ужасное опасение, возраставшее все больше, по мере того, как они приближались к кабинету.

Он вынул из шкафа большой черный футляр.

— Футляр этот я не открывал уже несколько лет, — проговорил он. — В нем находится список всех вещей.

Открыв замок и откинув крышку футляра, он в тот же момент вскрикнул и без чувств свалился на кресло.

Футляр был пуст, в нем не оказалось ни одной драгоценности.

— Так я и думал! — пробормотал Нат Пинкертон.

Когда старика привели в чувство, он, вспомнив, что случилось, затрясся всем телом от сдерживаемых рыданий.

Он открыл еще и верхнее отделение шкафа и вынул оттуда маленькую шкатулку.

— В этой шкатулке хранятся двадцать тысяч долларов наличными деньгами, — прошептал он, — шкатулка стоит здесь давно; благодаря случайности я еще не внес эти деньги в банк. Теперь только я о них вспомнил.

Он хотел открыть шкатулку, но не сумел сделать этого, так сильно тряслись его руки. Он передал ключ Нату Пинкертону, а сам опустился в кресло.

— Откройте шкатулку! — шепнул он.

Шкатулка была пуста.

Браун опять глухо застонал, но теперь Нат Пинкертон подошел к нему и положил ему руку на плечо:

— Успокойтесь, мистер Браун! Вы и сами не верите, что ваша дочь виновна в краже. Она взяла драгоценности и деньги, но не для себя. Ведь вы сами видели, как ужасно она страдала! Негодные преступники, пользуясь впечатлительностью молодой девушки, нарядились мертвецами и заставили ее передать им то, что она взяла отсюда, по их приказанию. Таким образом, поведение вашей дочери становится вполне понятным. Теперь нам останется разыскать негодяев и освободить вашу дочь из их рук!

Старик немного успокоился. Он поднялся и произнес:

— Вы правы, мистер Пинкертон! Моя дочь ни в чем не повинна, хотя и взяла драгоценности и деньги! Как бы там ни было, она не может подлежать юридической ответственности!

— Да и нравственной! — добавил Нат Пинкертон. — А теперь будьте добры проводить меня в комнату вашей дочери. Быть может, в ее письменном столе нам удастся найти какие-нибудь данные.

Старик Браун проводил Ната Пинкертона, инспектора Мак-Коннела и Эриха в комнату Лоры.

Войдя в уютную, изящно обставленную девичью комнату, Нат Пинкертон спросил:

— Имела ли ваша дочь какие-нибудь ценные вещи?

— Имела! Они должны находиться в том маленьком шкафчике, но теперь их, по всей вероятности, тоже нет!

Нат Пинкертон открыл шкаф и обнаружил, что и тут ничего не осталось.

Сыщик взял со стола лист бумаги и вынул карандаш.

— Будьте добры сказать, какие именно драгоценные вещи принадлежали вашей дочери?

— Больше всего она дорожила маленьким золотым, осыпанным бриллиантами сердечком на золотой цепочке, — ответил старик. — Это была память ее покойной матери, и потому она так ценила эту вещь, которая и сама по себе была довольно дорога. Она надевала ее очень редко. Посередине сердечка был вправлен большой бриллиант чистейшей воды, лучами которого озарялся весь медальон.

Нат Пинкертон записал все это и составил перечень всех других драгоценностей, о которых мог вспомнить старик Браун. Он уже раньше положил в карман записку из футляра, с реестром находившихся в нем вещей.

Теперь он начал обыск письменного стола. Открыв ящик, он увидел неоконченное письмо, содержавшее следующие слова:

«Дорогая Мэри!

Я не в силах больше выносить этот ужас! Мертвые зовут меня, и я должна идти! Я не могла избавиться от них ценою тех жертв, которые уже принесла…»

Нат Пинкертон протянул письмо Брауну.

— Это почерк Лоры! — сказал старик.

— Причем письмо, несомненно, обращено к ее подруге Мэри Стирман?

— По всей вероятности!

— Из этого отрывка можно вывести заключение, что мисс Лора состояла в весьма большой дружбе с миссис Стирман! По-видимому, она поверяла ей больше, чем даже вам, мистер Браун!

— Я ничего не понимаю! — ответил старик. — Прежде Лора поверяла мне все свои тайны, и вдруг — такая перемена. Хотя я не понимаю, как могла Лора так близко сойтись с этой Мэри Стирман!

— Почему?

— Да потому, что это крайне несимпатичная женщина! Она любит наряды, очень тщеславна и кокетлива, и мне всегда казалось, что она хвастает своим богатством и вместе с тем страшно завидует другим, более богатым.

— Часто ли она посещала ваш дом?

— Нет! По-видимому, она чувствовала, что я не симпатизирую ей, хотя и приглашал ее на свои вечера, следуя просьбам дочери.

— Но ваша дочь, вероятно, часто посещала эту даму?

— Этого я не знаю! Лора вполне самостоятельна, часто уходила одна, и я всегда знал, что мне не следует о ней беспокоиться! Весьма возможно, что она часто бывала с миссис Стирман!

— Чем занимается муж этой дамы?

— Он доверенный какой-то большой иногородней фирмы. Он, обыкновенно, в разъездах, и я видел его редко!

— Не можете ли вы сообщить о нем более подробных сведений?

— Ничего особенного! Ему лет сорок, носит маленькие черные усы, у него бледное лицо. Он мне всегда казался очень скрытным.

Нат Пинкертон встал.

— Придется отправиться на авеню Берген, так как там я надеюсь кое-чего добиться! До свидания, господа. Как только я узнаю что-нибудь, то не премину поставить вас в известность!

Нат Пинкертон отправился на одну из своих, находившихся вблизи, временных квартир и, не меняя костюма, мастерски изменил черты лица, придав им возможно глупое, бессмысленное выражение. Всякий посторонний человек должен был принять его за слабоумного. Но ему именно этого-то и хотелось.

— Посмотрим, не попадется ли она на эту удочку! — пробормотал он. — Меня предстоящая беседа сильно интересует!

Он быстро вышел на улицу и, наняв коляску, отправился в Бронкс.

Глава III

Серьезная беседа

Миссис Мэри Стирман занимала на авеню Берген маленький дом, окруженный садиком.

Не доезжая до этого дома, Пинкертон вышел из коляски и пошел дальше пешком. Позвонив у входной двери, он принял надменный, важный вид.

На вопрос горничной, что ему угодно, он ответил свысока:

— Я чиновник уголовной полиции Джекоб Миллер и желаю видеть вашу барыню! Доложите обо мне и скажите, что дело не терпит отлагательства!

— Войдите, пожалуйста, я сейчас доложу!

Нат Пинкертон вошел в переднюю и стал прохаживаться взад и вперед с высоко поднятой головой. Горничная скрылась куда-то, и сыщик хорошо заметил, как спустя несколько секунд в темном конце передней бесшумно открылась дверь и как кто-то зорко всматривался в него сквозь узенькую щель.

Затем снова появилась горничная:

— Миссис Стирман просит вас пожаловать!

Она открыла дверь в гостиную и, когда он вошел на порог другой, появилась хозяйка квартиры, некрасивая особа ниже среднего роста, с рыжеватыми волосами, обрюзглым лицом и толстыми губами. Глаза ее имели неприятное выражение, пальцы рук были сплошь унизаны бриллиантовыми перстнями. Она была в домашнем капоте.

Она с улыбкой приветствовала посетителя:

— Здравствуйте, мистер Миллер! А я ведь давно уже ожидала визита чиновника уголовной полиции!

— Вот как? — протянул сыщик и поднял брови, так что лицо его приняло крайне комичный вид. — Стало быть, вам известно, по какому делу я явился?

— Известно! — отозвалась она, еле сдерживая смех. — Но садитесь же!

— О конечно, конечно! Очень приятно! — ответил посетитель и довольно неловко расселся в одном из кресел.

Миссис Стирман села на диван, но избегала смотреть на него, из опасения расхохотаться.

— Вы явились по делу моей подруги, мисс Лоры Браун?

Он шлепнул себя рукой по колену:

— Вы угадали, сударыня! Вы чрезвычайно догадливы! Вот именно по этому делу я и явился!

— Догадаться было нетрудно! — ответила она. — Но, к сожалению, я не имею возможности дать вам более подробных сведений.

Он сморщился:

— Пожалуйста, сударыня, скажите хоть что-нибудь. Вы и понятия не имеете, как остроумные чиновники уголовной полиции умеют пользоваться самыми незначительными на вид обстоятельствами.

Она снова взглянула на него и, с трудом удерживая смех, спросила:

— По всей вероятности вы принадлежите к числу наиболее способных чиновников полицейского управления?

Он гордо кивнул:

— Совершенно верно! Мистер Дункан утверждает, что я его правая рука, что без меня он и шагу не сделает! И вы увидите, миссис Стирман, мне, несомненно, удастся разыскать вашу подругу!

Теперь она громко рассмеялась и воскликнула:

— Вы не поверите, как я буду счастлива, как я буду рада, если Лора вернется! Но, к сожалению, на это мало надежды!

— Мало надежды? Почему?

— Потому что, как мне кажется, в это дело замешаны неестественные силы!

Сыщик весь съежился. На его лице ясно выразилась боязнь.

— Как так? — спросил он. — Стало быть, вы тоже думаете, что тут замешаны духи?

— А кто же думает это?

— Мистер Браун, отец беглянки! Он говорил, что на его дочь имели влияние какие-то мертвецы!

— Мертвецы?

Она всплеснула руками и вздрогнула, отлично притворяясь изумленной.

— Ведь вам, вероятно, все известно! — снова заговорил посетитель. — Ведь мисс Лора поверяла вам свои тайны!

— Почему вы так думаете?

— Потому что на ее письменном столе мы нашли это неоконченное письмо, очевидно обращенное к вам!

— Ко мне?

Он передал ей письмо. Она прочитала его, печально кивнула головой и сказала:

— Да, вы правы! Оно обращено ко мне!

— И что же вы скажете по этому поводу? Быть может, вы можете указать на след бежавшей?

Она покачала головой и ответила:

— Ничего не знаю! Мне кажется, мы никогда больше не увидим нашу бедную Лору! Она сделалась жертвой мертвецов!

— Разве она вам сказала, в чем дело?

— Сказала, но я не смею ничего передать об этом, не могу при все желании!

— Не расскажете ли вы об этом, по крайней мере, мне? — спросил сыщик. — Тогда полиции не нужно будет больше беспокоиться! Ведь с неземными силами мы бороться не можем!

— И вы думаете, что тогда следствие будет прекращено?

— Оно всецело находится в моих руках. Должен вам сознаться, сударыня, что я страшно боюсь привидений и вообще всего, что связано с четвертым измерением. Лучше не соваться в такие дела, иначе погубишь себя.

— Совершенно верно! — согласилась она. — Но неужели же вы думаете, что ваше начальство оставит это дело, если вы не будете продолжать расследование?

— Для виду я буду работать дальше, а на самом деле оставлю дело в покое. Наше начальство воображает, что у него передовые взгляды, и смеется над привидениями. Я еще поработаю в том деле месяца три, но, конечно, буду остерегаться навлечь на себя гнев злых духов.

— Вы хорошо сделаете, если поступите именно так, — ответила миссис Стирман, на лице которой появилось выражение внутреннего удовлетворения, — тем более что вы понятия не имеете, как ужасно поступают духи с теми, кого они хотят погубить.

— А они хотели погубить мисс Лору? — спросил Пинкертон.

— Именно. И погубили. Вы не можете себе представить, как она страдала.

— Еще бы! Духи являлись ей?

Миссис Стирман нагнулась к уху своего посетителя и шепнула:

— Я собственными глазами видела души мертвецов!

Он вздрогнул и уставился на нее совершенно растерянным, глупым взглядом, так что она чуть не расхохоталась ему в лицо. Но она сдержала себя и продолжала:

— Да, я собственными глазами видела ужасные привидения, которых в жизни не забуду!

Нат Пинкертон весь дрожал, сидя в своем кресле.

— Да неужели вы так-таки видели привидения? На кого они были похожи? Где это было? При каких обстоятельствах появились они?

Потешаясь над его страхом, она ответила:

— Так и быть, скажу вам, в чем дело! Над семьей Браунов тяготеет страшное проклятие, произнесенное когда-то одним из предков!

— Проклятие? Ведь это ужасно!

— Слушайте дальше! Уже несколько человек из рода Браунов сделались жертвой этого проклятия. Разве вы не слыхали, что около тридцати лет назад один член семьи сошел с ума?

— Слыхал, слыхал!

— Ну вот видите! Ему являлись духи покойников и довели его до сумасшествия, пока он в отчаянии не наложил на себя рук!

— Это ужасно! — простонал сыщик.

— Так вот: мы часто встречались с мисс Лорой и совершали совместные прогулки. Однажды вечером мы где-то заблудились и очутились возле маленького домика, стоявшего в полном уединении, среди чащи деревьев. Все ставни оказались заперты, света в окнах не было. Как раз в это время пошел дождь, и мы собрались приютиться на время в этом домике. Но случилось нечто ужасное! Входная дверь была открыта. Мы вошли в нижний этаж, в уютно обставленную комнату. Я зажгла спичку, а Лора в утомлении села в кресло и ломала себе голову над вопросом, где находится владелец домика. И вот вдруг… Когда я вспоминаю об этом, то у меня по телу пробегают мурашки!

Сыщик весь дрожал. Обеими руками он ухватился за ручки кресла, широко открыл глаза и хриплым голосом спросил:

— А дальше что?

— Когда спичка погасла, в комнате вдруг появился странный, красноватый свет, неизвестно откуда. И теперь мы увидели две длинные белые фигуры с мертвенно-бледными лицами!

Сыщик совершенно растерялся. Он судорожно сжимал руки, а потом вытер лоб, как бы осушая его от холодного пота.

— Что было дальше? — простонал он.

— Один из мертвых заговорил. Он сообщил Лоре о тяготеющем над ее семьей проклятии и сказал, что он и есть дух одного из давно умерших Браунов. Затем он внушил ей никому не говорить ни слова о привидениях, так как тот, кому она расскажет, должен будет погибнуть! Затем привидение говорило дальше, что она намечена следующей жертвой, обречена на умопомешательство или на смерть. Но есть новое средство, которое она может испытать для своего спасения! Быть может, ей при помощи ценных даяний удастся примирить мертвых и уничтожить проклятие! Конечно, эти даяния предназначены не для мертвых, а для нищих и бедных. Затем привидение приказало Лоре приносить дары в этот самый дом и класть их в ту же комнату, где она теперь находится. Привидения будут появляться до тех пор, пока проклятие не потеряет свою силу.

— Ужасно! О, как ужасно! А что же ответила на это мисс Лора?

— Когда привидения исчезли, она лежала в глубоком обмороке. С трудом мне удалось привести ее в чувство. Затем мы ушли оттуда, причем мне приходилось вести ее под руку. Дойдя до первых домов города, мы взяли коляску и поехали сюда ко мне. Здесь Лора немного успокоилась и затем отправилась домой.

— Ага, в тот самый вечер, когда она явилась домой совсем расстроенная?

— Да! Бедняжка! Утешать я ее не могла, так как сама видела привидения. Да и со мной после того вечера произошла перемена. Теперь я уже не так весела и жизнерадостна, как была прежде.

— А что сделала мисс Лора?

— Она начала носить туда драгоценные вещи и деньги, а я по старой дружбе провожала ее. Но она в дом уже не входила, а подкрадывалась к одному из окон и клала вещи на подоконник. Но как только она удалялась, комната начинала озаряться красноватым светом, какая-то таинственная сила раскрывала окна и в них появлялись два мертвеца!

— О, как это ужасно! И что же они делали?

— Они грозно протягивали руки, а затем исчезали! Иногда они восклицали: «Горе тебе, мы зовем тебя! Ты обречена на смерть!» Теперь вам станет понятным, мистер Миллер, почему моя бедная подруга стала так несчастна и грустна! Отцу она не хотела ничего сказать, так как опасалась, что тогда придется умереть и ему!

— Да, да, вы совершенно правы! — ответил Пинкертон и стал тайком рассматривать медальончик, который Мэри Стирман носила на груди на тонкой цепочке.

— Где находится этот дом мертвых? — спросил он.

— Почему вы спрашиваете?

— Видите ли, я охотно посмотрел бы, не явятся ли привидения и мне!

— Что ж, если вы собственными глазами хотите их видеть, я укажу вам путь: если вы пойдете по шоссе на северо-запад, то после сорока минут ходьбы увидите на правой стороне, немного поодаль, маленький пруд, за ним рощу, в ней и стоит маленький дом, где появляются привидения.

Нат Пинкертон встал.

— Я сегодня же вечером рискну пойти туда! — сказал он. — Совсем близко я не подойду, это слишком опасно, я не хотел бы, чтобы привидения укокошили меня! А теперь прощайте, миссис Стирман! Я убедился, что продолжать расследование в данном случае не имеет смысла!

Сыщик вышел. Он заметил, что хозяйка дома наблюдала за ним, а потому направился в город. Однако вскоре он спрятался в одной из подворотен.

Прошло около получаса.

Вдруг он заметил, что из дома миссис Стирман вышла горничная, оглянулась во все стороны, а затем быстро пошла по направлению к шоссе.

Сыщик сделал обход, чтобы не пройти мимо дома миссис Стирман, и вскоре догнал горничную. Он схватил ее за руку и крикнул:

— Куда вы идете?

Она вздрогнула и дрожащими руками пыталась скрыть в складках своего платья закрытый конверт.

— Вам поручено отнести письмо, — продолжал он, — и я даже знаю, куда: в тот уединенный домик, который стоит вблизи пруда в роще! Не так ли?

Горничная была озадачена, а сыщик продолжал:

— Хорошо, идите! Отдайте письмо по назначению!

Она убежала, а Пинкертон вернулся к дому миссис Стирман, но не позвонил, а открыл дверь при помощи своей отмычки. Юркнув в переднюю, он запер за собою дверь и подошел к гостиной.

Он слегка приоткрыл дверь и увидел Мэри Стирман, сидевшую в кресле в глубоком раздумье. По ее лицу видно было, что она торжествует.

Она и не заметила, как в комнату вошел мнимый чиновник уголовной полиции, не так давно ушедший отсюда.

— Здравствуйте, миссис Стирман! — вдруг произнес он. Она вздрогнула и побледнела:

— Ради бога! Откуда вы взялись? Ведь я видела, как вы ушли! Каким образом вы пробрались сюда, мистер Миллер?

Сыщик с улыбкой указал на связку отмычек:

— При помощи вот этих штучек! Я не хотел шуметь, чтобы не мешать вам!

— Совершенно напрасно! Я просила бы вас в другой раз не входить ко мне таким образом! Чего вам, впрочем, еще нужно?

— Я хотел спросить, куда вы послали вашу горничную?

— Мою горничную? А вам какое дело? Я дала ей поручение!

Сыщик тихо усмехнулся:

— Вы поручили ей отправиться в дом мертвых, не правда ли? Туда она несет письмо с приказанием, чтобы негодяи, которые там наряжаются привидениями, были готовы, так как, мол, сегодня вечером какой-то болван, по имени Миллер, будет издалека наблюдать за домом! Разве я не прав?

В первый момент Мэри Стирман не могла произнести ни слова. Но затем она заволновалась, подошла к сыщику и сердито топнула ногой:

— Как вы смеете говорить мне подобные дерзости? Это неслыханная вещь! Сию минуту убирайтесь вон отсюда, я вас видеть не хочу!

Но теперь сыщик выпрямился во весь рост, быстро сорвал парик, фальшивые брови и усы и резким голосом произнес:

— Довольно комедий, миссис Стирман! Я вовсе не Джекоб Миллер, а Нат Пинкертон!

Она громко вскрикнула, когда услышала это имя.

— Вы отлично попались в ловушку! — продолжал Пинкертон. — Охотно верю, что вам было приятно видеть у себя такого болвана, как изображенный мною Джекоб Миллер, так как его вам нечего было опасаться! Но, откровенно говоря, в данном случае, вы были изумительно глупы! Правда, у нас в полиции служит много чиновников, не обладающих особыми способностями к своему призванию, но все-таки такого осла, как этот Миллер, полицейское управление не приняло бы на службу! Это вы и сами могли подумать!

Миссис Стирман с большими усилиями взяла себя в руки.

— Но в чем же дело? — спросила она. — У меня с этим делом нет ничего общего! Меня вы не имеете права трогать! Дело обстоит именно так, как я вам рассказывала!

— Удивляюсь в таком случае, почему вас так испугало мое имя! — отозвался Нат Пинкертон. — Нет уж, бросьте попытки водить меня за нос! Те негодяи, которые изображают духов и которым вы послали письмо, действуют с вами заодно! И я полагаю, что один из этих негодяев — ваш муж, якобы постоянно где-то разъезжающий!

По поведению миссис Стирман видно было, что сыщик прав. Теперь он указал рукой на драгоценное украшение, висевшее у нее на груди на тонкой золотой цепочке, и продолжал:

— Вы носите вот этот медальон с красивым большим и несколькими маленькими бриллиантами! Эта вещь принадлежит мисс Браун!

Снова она вздрогнула и побледнела как полотно. Глядя в ужасе на сыщика, она воскликнула:

— Эта вещь прежде, действительно, принадлежала мисс Браун, но она мне ее подарила!

Нат Пинкертон покачал головой и ответил:

— А я наверняка знаю, что именно этой вещью мисс Лора очень дорожила как памятью покойной матери! Она никогда не подарила бы вам этого медальона!

— И все-таки она это сделала, именно потому, что хотела мне дать доказательство своих дружеских чувств!

— Это, впрочем, видно будет из следствия! — заявил Нат Пинкертон. — Да и обыск в этом доме, по всей вероятности, обнаружит веские улики! Я арестовываю вас, миссис Стирман, и вы немедленно последуете за мной в полицейское управление!

— Вы не имеете права на это! — простонала она. — Я ни в чем не виновата!

— Это потом видно будет! В скором времени за решеткой очутятся и те привидения, которые безобразничают там, в уединенном домике.

Мэри Стирман не пыталась больше сопротивляться, понимая, что все равно ничего не поделает с сыщиком. Она была совершенно разбита и с трудом держалась на ногах.

Он проводил ее в переднюю, где она надела шляпу и жакет, затем вместе с ней вышел из дома и сел с нею в коляску, которая отвезла их в полицейское управление.

Несмотря на то, что Мэри предложила круглую сумму в виде залога, ее, по настоянию Ната Пинкертона, отвели в надежную камеру.

Он же распорядился арестовать горничную, которая, по-видимому, действовала заодно со своей барыней.

Глава IV

В доме мертвых

Около десяти часов вечера Нат Пинкертон вместе со своим помощником Руландом бесшумно приближались к уединенному домику за городом.

Почти на всех окнах ставни были закрыты, и света нигде не замечалось.

Сыщики подошли метров на десять к домику и притаились в кустах.

— Мне хотелось бы подкрасться и посмотреть, не имеют ли они там какого-нибудь тайника, — шепнул Пинкертон. — Если нужна будет твоя помощь, я свистну или выстрелю.

Сыщик осторожно подкрался к самому домику и увидел, что дверь не заперта, а лишь притворена.

После некоторого колебания он решил не входить в дом, так как не сомневался, что дверь соединена со звонком или каким-нибудь другим приспособлением. Именно то обстоятельство, что дверь была лишь притворена, возбудило в нем подозрение.

В окно он тоже не мог пролезть, так что в конце концов решил влезть на крышу. Здесь он нашел открытое слуховое окно и через него забрался внутрь дома.

Чердак был пуст; следов недавнего пребывания людей здесь не оказалось. Тщательно осмотрев стены и пол, он бесшумно спустился вниз. Здесь кроме передней находились три помещения: уютно обставленная комната, кухня и еще маленькая пустая комната, выходившая окнами на задний фасад.

Нигде никого не было, и нигде не виднелось ни прохода в погреб, ни чего-нибудь в этом роде.

Нат Пинкертон быстро осматривал в каждой комнате полы, потолки, стены и мебель. Ему, однако, пришлось убедиться, что, по-видимому, у преступников имелся поразительно удачно скрытый тайник, так как нигде нельзя было обнаружить следов такового.

Нат Пинкертон предположил, что преступники уже оповещены о его пребывании в доме. Он допускал возможность, что под полом или в каком-нибудь другом месте находилось скрытое приспособление, которое он, незаметно для самого себя, привел в действие. Да и кроме того, его мог выдать свет электрического фонаря, которым он вынужден был пользоваться, так как во мраке нельзя было производить осмотра.

Ввиду этого он вышел из дома тем же путем, каким пробрался в него, и спустя пять минут присоединился к своему помощнику.

Кроме обычного вооружения, оба сыщика в этот вечер захватили с собою ружья.

— Решительно ничего не удалось обнаружить! — шепнул сыщик. — И все-таки я убежден, что у этих негодяев где-то в доме есть тайник. Так или иначе надо раскрыть эту загадку еще сегодня ночью, так как меня сильно беспокоит участь мисс Лоры. Вряд ли преступники согласятся освободить девушку, которая им доставила столько денег и драгоценных вещей. Они достигли уже своей цели, она ничего не может им больше принести, и они укокошат ее, чтобы она не могла выдать их впоследствии, когда отделается от своего страха.

— Не подойти ли нам поближе, чтобы быть на месте, если привидения появятся? — спросил Боб.

— Нет, это рискованно! — ответил Пинкертон. — Мне думается, что их тайное приспособление, благодаря которому они куда-то скрываются, действует быстро и хорошо. Как только они увидят постороннего человека, то могут моментально скрыться. Я больше надеюсь на свое ружье.

Сыщики стали терпеливо ждать.

Когда настала полночь, вдруг в окнах большой комнаты появился слабый красный свет. Вместе с тем бесшумно открылись ставни, и сыщики увидели, что комната наполнена красноватым паром.

Вдруг в каждом появилось по привидению. Они, действительно, были похожи на мертвецов: лица и руки были белы как снег, глаза смотрели куда-то в пространство.

Зрелище поистине было ужасно. Но Нат Пинкертон лишь улыбнулся и поднял ружье.

Привидения не шевелились, а сыщик шепнул:

— Теперь вот что, Боб! Как только я выстрелю, мы бросимся туда, быть может, нам еще удастся ворваться, прежде чем они захлопнут ставни!

Нат Пинкертон нажал курок, раздался пронзительный крик, одно из привидений взмахнуло руками и свалилось назад.

В тот же момент сыщики вскочили и бросились к окнам.

Но они не успели еще добежать до них, как вдруг захлопнулись ставни и свет в комнате погас.

— Вперед через дверь! — крикнул Пинкертон.

Они побежали к заднему фасаду и ворвались в дверь, а оттуда добрались до комнаты, в которой только что еще находились привидения.

Сыщики оставили ружья в кустах и теперь выхватили револьверы. Комнату они освещали электрическими фонарями.

Нат Пинкертон осмотрел пол и увидел следы пятен крови, которые вели к стоявшей в углу кафельной печи.

— Вот это мне и нужно было! — проговорил он. — По этим следам мы и пойдем! Я прострелил негодяю правое плечо!

Он схватил один из тяжелых стульев и изо всей силы начал колотить им печь.

Вдруг кафель, прикрывавший вход в маленький погреб, рассыпался, и сыщики увидели довольно уютно обставленное помещение, в котором на постели лежала мисс Браун.

Почти в тот же самый момент изнутри раздался выстрел, и пуля просвистела мимо головы Пинкертона. Но Боб Руланд уже бросился вперед; он увидел стоявшего внутри на лестнице преступника. Он схватил его за горло и сшиб с ног.

Теперь вошел и Нат Пинкертон.

— Молодец, Боб! — похвалил он помощника. — Но где же второй «дух»?

Снова из угла грянул выстрел, и пуля вторично прожужжала мимо Пинкертона.

— А! Вот он где! — совершенно спокойно сказал сыщик и одним прыжком очутился около негодяя. — Для «духа» ты стреляешь прескверно, милейший!

С этими словами он схватил его за руки.

Несмотря на отчаянное сопротивление, оказанное обоими «привидениями», они вскоре были связаны по рукам и ногам.

Сыщики вынесли своих пленников наверх, а за ними последовала и мисс Лора. Со слезами на глазах она благодарила своих спасителей.

Арестанты в ту же ночь были доставлены в полицейское управление Нью-Йорка. На следствии выяснилось, что один из них был муж Мэри Стирман, а другой — его лакей.

Оказалось, что Стирман спустил все свое состояние и вместе со своей женой и лакеем задумал нарядиться привидениями, чтобы заставить нервную и впечатлительную Лору Браун приносить им деньги и драгоценности.

Они, действительно, имели намерение покончить с несчастной девушкой.

В тот вечер, когда Лора бежала от Эриха, она отправилась прямо к уединенному домику, так как решила умереть, не имея сил больше хранить ужасную тайну. Она считала себя недостойной быть женой Эриха.

Преступники понесли заслуженное наказание и на долгое время скрылись за стенами тюрьмы.

Лора Браун вышла замуж за Эриха, и впоследствии Нат Пинкертон часто бывал в доме счастливой молодой четы.

Оглавление

Из серии: Записки о сыщике

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Нат Пинкертон и дом смерти предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я