(Не) Желанная герцогиня

Настя Любимка, 2022

Очнуться в другом мире, чужом теле и понять, что ты никому не нужна. Так, придаток к собственному ребенку. И даже титул ничего не значит, потому что всем заправляет любовница мужа. Впрочем, Анастасия Павловна сдаваться не привыкла. Дайте только время во всем разобраться и тогда еще посмотрим, кто перед кем склонит голову!

Глава четвертая

Дни летели со скоростью света. Казалось бы, только вчера я сделала страшное открытие в отношении дара, а сегодня уже день именования Илюши.

Не сказать, что я выглядела отлично. Увы, люди, подвергшиеся длительному стрессу и внутренним изменениям организма, так быстро не выздоравливают. Но на ногах держалась вполне уверенно, да и платье, которое подогнали по моей фигуре и украсили оранжевыми вставками, по-настоящему радовало взгляд и делало мой внешний вид не настолько болезненным.

От синяка не осталось и следа. Да и не таким огромным тот синяк был, а уж лед, который принесла Люси, и вовсе отек снял. Меня больше Илья волновал, чем я сама, но у него след на лице исчез в тот же вечер. Словно и вовсе не было… Магия, чтоб ее!

За эти дни мне успели переделать не только платье для поездки в храм, но и три домашних, а также два прогулочных. Правда, они не были рассчитаны на поездки верхом или в карете, годились только для прогулок в саду. Но и это было прекрасно. Ребенку необходим был свежий воздух, тем более, что сад позади замка, в котором любила гулять Стейзи, оказался восхитителен. Мне бы хотелось там пройтись и подышать ароматом цветущих деревьев. Да и для моего здоровья это будет очень и очень полезно.

Радовал и тот факт, что стояла поздняя и теплая весна. Почти лето. Простудиться в поездке никто не должен. Да и в храме Священной Пары не должно быть холодно.

Я присматривалась к своим служанкам, ставшим невольными свидетелями проявления моего дара, но и они тоже стали более внимательны ко мне. Особенно Интена. Оно и понятно, она была старше и мудрее, чем Люси. Уж не знаю, к каким выводам няня пришла, однако не раз я замечала, как та одергивала своих товарок. И что-то подсказывало мне, что и за пределами моих покоев она вставала горой за свою хозяйку. Стоило ли так делать сейчас — отдельный вопрос. Но пока я присматривалась к ней и ничего не говорила.

Учитывая то, что раньше ее интересовал только ребенок, а не господские дрязги, выглядело это все довольно оптимистично для меня. Мне нужен был свой человек в замке. Пусть даже и нянька.

К слову, ни та, ни другая не выдали нашего секрета. Люси, правда, совсем блаженно на меня глядела, как на чудо, сошедшее с небес, но это было терпимо. Потому что рвение, с каким девочка выполняла мои поручения, было достойно награды.

Я так и не пришла к однозначному выводу касательно того, что мне делать с открывшейся правдой о даре. Умом-то я отлично понимала, что заяви муженьку о связи с наследником, у того просто не останется выбора, как сохранить мне жизнь.

Но при этом не сомневалась, что ежедневно буду подвергаться проверкам посредством рукоприкладства, пока наконец герцог не получит нужный ему результат. Вряд ли он когда-нибудь откажется от мысли избавиться от постылой жены. Подобного я допустить не могла. А посему решила молчать до тех пор, пока ситуация не станет критической для меня.

И, конечно, я не позволю отобрать у меня ребенка. Ни о каких детских покоях речи просто идти не могло.

— Ваша милость, Его светлость идет… — выдохнула запыхавшаяся Люси.

Неужели вспомнил о приличиях и о том, как герцогине подобает выглядеть перед народом? Было бы неплохо…

Моему образу герцогини не хватало очень важной мелочи — родовых драгоценностей. У Стейзи не хранилось ничего. А деталь эта была довольно значительная… Регалии герцогские, как-никак.

Особенно при условии присутствия на торжестве королевского проверяющего, который должен был прибыть прямо в храм Священной Пары, а затем погостить у нас пару дней.

Опять же этот проверяющий… Чего от него ждать? С каким настроением он едет, с каким приказом? Так ли ему плевать на герцогиню, как я уверяла мужа, или все-таки нет?

Хотя столько лет король никак девочку не выделял… Чего ему ее жалеть? Она выгодную партию сделала, а что там в семье творится — никому не интересно. Главное, чтоб долг свой выполнила — наследника родила.

Я вздохнула и мысленно сосчитала до десяти. Чего сейчас нервничать? Решать проблемы будем по мере их поступления.

— Ваша светлость, — прислуга синхронно склонилась перед вошедшим герцогом и его камердинером.

«Угадала, — глядя на массивную шкатулку в руках последнего, подумала я. — Точно драгоценности».

— Ты готова, чудесно, — тоном, каким обычно говорят о неприятном запахе, заявил муж и взмахнул кистью.

Щелкнул замок на шкатулке.

— Браслет, — сказал герцог, и в его руку лег массивный браслет, выполненный из красного и белого золота, украшенный сапфирами.

«Брачный», — хмуро определила я, пока муж надевал мне его на запястье.

Так-то я его вообще снимать не должна, за редким исключением. А тут чуть ли не под роспись выдает. Жлоб.

Конечно, ничего подобного я не говорила вслух. По моему лицу никто ничего не смог бы понять. А все почему? А потому что я не просто изображала довольство от происходящего, нет. Я думала о сыне, и потому моя улыбка не казалась кривой и фальшивой.

И продолжала улыбаться, когда из шкатулки вслед браслету была вытащена парюра: колье, серьги, тиара и еще один браслет. Все на удивление, не массивное, а изящное, хотя, несомненно, бесценное.

Золото, сапфиры… Настоящие сокровища!

И что приятно вдвойне — не особо тяжелые. Впрочем, если носить сутки, то голова от тиары непременно начнет болеть.

Я позволила себе усмехнуться, глядя в мутное зеркало. Думала ли когда-то девочка, выгребавшая в детстве навоз за коровами, что будет стоять в герцогских регалиях?

Нет, понятно, что когда сама я встала на ноги и стала зарабатывать прилично, баловала себя драгоценным металлом, и в моей коллекции были удивительные украшения еще советских времен.

И пусть для молодежи они выглядели «ужасно», как однажды заявила мне Анечка, правда, при этом жутко смущаясь, но я-то знала их истинную ценность. Не чета тем, что сейчас продавались под видом золота и драгоценных камней. Никаких искусственных камней, сплошь натуральные, ограненные под строгим знаком качества. А семьсот пятидесятая проба… А рижская ювелирка…

Я вздохнула и заставила себя вернуться в реальность. Вот же ж, карга старая, вспомнила старую обиду на невестку. Не понравились ей мои украшения — так чего теперь о том вспоминать? Тьфу! Да и Сережка вполне способен купить Анечке не низкопробную дешевку, и такого фасона, который ей нравится.

— Благодарю, — улыбнулась мужу.

Я ж должна выглядеть счастливой от оказанной милости, а то как же!

— Оставьте нас, — потребовал супруг.

Прислуга практически бесшумно испарилась: кто за дверь, а кто в мою спальню (Люси и Интена с корзиной, в которой спал недавно накормленный Илюша).

— В твоей свите будет леди Сарвенда, — поставил меня в известность муженек.

Что, впрочем, не стало для меня открытием. Я так и предполагала, что рыжеволосую стервь герцог захочет выдать за мою если не подружку, то компаньонку.

— И если Священная Пара будет сегодня милостива, то она и нареченной матерью станет…

— Кем? — выдохнула я и замерла.

Потому что осознала не только смысл сказанного, но и масштаб подставы. Здесь нареченные родители — это крестные малыша.

Сарвенду в крестные матери моему сыну?!

— Нареченной матерью. Я жду от ритуала именования милости богов. Ты должна знать, что при благоприятном исходе эти ритуалы можно совместить и не ждать еще полтора хода.

Наверное, мое замешательство и молчание супруг оценил как согласие, отчего довольно оскалился.

Я же мысленно костерила влюбленного идиота на все лады и, словно бусины, перебирала воспоминания Стейзи об этом ритуале.

К сожалению, получалось, что вариантов у меня немного. Лишь молиться Священной Паре, чтобы не допустила эту кикимору в нареченные матери, ибо этот статус считался официальным.

В случае гибели кровных родителей именно нареченные родители были первыми в очереди на опекунство детей. И тут уже не играл никакой роли их социальный статус, так как боги дали свое дозволение. Но был еще один нюанс: при условии вдовства считалось незазорным взять второй женой или вторым мужем нареченного родителя, который — вот совпадение — обычно оставался неженатым или незамужним! Даже поощрялось.

Понятно же, чего эта скотина добивается! Король запретить герцогу жениться на Сарвенде при таком раскладе не сможет. Правда, при условии, что Сарвенда не совершит такого проступка, за который ее или сошлют в монастырь, или еще куда похуже, или же казнят.

И у меня выбора нет! Я должна отдаться на милость богам, а если тем будет угодно, совместить ритуалы! Мне придется при всех высказать свое несогласие, и тогда по возвращению в замок ждет меня несчастный случай! Ладно, пусть не сразу, а после отъезда королевского засланца.

Подстава. Еще какая!

А молчать я не стану. Благо могу, прямо не отходя от священного алтаря, рассказать королевскому проверяющему о том, как супруг обращается с законной супругой, и надеяться на королевскую защиту.

Но это все очень крайний случай. Настолько крайний, что его совершенно не хотелось бы, ибо сдается мне, что король найдет лучшее применение той, которая способна передавать волшебный дар своим детям.

Очередное замужество? А это значит, что ребенка отберут. Герцог-то жив, и наследник ему нужен. А даже если и лишат герцога его герцогства, к ребенку просто опекуна приставят, а меня отправят в новую семью и не спросят, хочу ли я расставаться со своим сыном.

Может, конечно, я очень плохо думала о монархе, но что-то раньше его заботу о Стейзи не видела. И сейчас надеяться на нее как-то не приходилось.

— Вижу, ты все поняла и подтвердишь мой выбор нареченных родителей.

— Родителей? Вы только о матери высказались, — ровный тон давался мне с великим трудом.

— Нареченным отцом будет присланный Его величеством гость.

Нормально так порешал. Ни у кого ничего не спросил!

— Он не посмеет отказаться. К тому же, приехать должна титулованная особа, к которой благоволит король.

Так-то отличный ход — заручиться поддержкой рода, который в милости у короны. Даже став им принудительно, крестный отец должен будет оказывать знаки внимания своему нареченному дитя. И не только в материальном плане, но и в воспитательных моментах тоже. Ну… Лошадь там подарить и научить на ней ездить.

— Веди себя тихо и не доставляй мне проблем, — напомнил муженек. — По возвращению скажись больной и откажись от праздника.

О готовящемся в замке празднике я знала. Но так как участия в подготовке не принимала, не особо рассчитывала на то, что буду на нем присутствовать. Да и будем честны, эта поездка должна была стать для меня тем еще испытанием. После столь длительного нахождения в постели и в пока еще откровенно жалком состоянии…

Я найду другую возможность пообщаться с гостем.

— Так и собиралась поступить, — заверила герцога.

— Рад, что ты еще не утратила благоразумия. Жду вас с сыном внизу.

Правильно, зачем сопровождать супругу, когда там Сарвенда от злости лопается? Драгоценности ведь не ей достались.

Ничего, прорвемся.

В карету я усаживалась вместе с Люси и Интеной, выдержав такой бой, что куда там вулканам с их извержениями.

Служанок? Временную няньку? В карету с госпожой? И если вы подумали, что речь обо мне, то шиш вам вместо масла на бутерброд.

Все верно, раз уж Сарвенда стала моей свитой, то именно ей предстояло ехать со мной в карете. По правде говоря, ехать я должна была с герцогом. Все же мы семья, и так далее… Однако муженек, вообще-то, поступил мудро. Почему?

Да потому что едет впереди, и если что случится, то это случится с ним, а мы нагоним его уже к последствиям. И это правильно! Древний, я бы сказала, пещерный инстинкт: вперед идут мужики, чтобы если притаился монстр, он сожрал их, а женщины с детьми успели скрыться.

Но если говорить серьезно, то на данный момент мне было предпочтительнее соседство с его любовницей, чем с ним самим. Почему?

Во-первых, пора бы нам уже познакомиться. Точнее, мне. Врага нужно знать в лицо и желательно не по чужим воспоминаниям. Как бы там ни было, а Стейзи относилась к ней предвзято. Не в том плане, что Сарвенда была белая и пушистая, нет. Но вряд ли огорченная своим новым положением девочка обращала внимание на детали, такие, как манера речи, мимика. Опять же вряд ли она делала выводы из того, что видела. А мне требовалось узнать слабое место рыжей твари.

То, что она амбициозна, тщеславна и желает того, чего ей пока не достичь — разумелось само собой.

Во-вторых, сейчас Сарвенда не посмеет мне ничего сделать. Максимум позубоскалит да яду сцедит. И уж никто не помешает мне оказать ответную любезность. К тому же жаловаться местная звезда к любовнику не побежит ни прямо сейчас, ни когда у нас будет гостить проверяющий короля.

А вот находись я в карете с муженьком, мне бы пришлось притворяться ветошью. Послушной, угодливой и смирившейся. Оно мне надо?

Зато в храм с огоньком доеду и полезной информацией обзаведусь.

Так что бой я выдержала, напирая на то, что Илюша в поездке может испачкаться, да не один раз. Переодевать придется? Еще как! И кто это будет делать? Сарвенда?

А если покормить дитя понадобится? Расшнуровывать меня тоже «компаньонка» будет? И прическу поправлять? И ехать нам вовсе не десять минут, а полтора часа как минимум. И то я этот вывод из слов служанок сделала. Может, и все два-три трястись придется.

Аргументы показались всем железными, а потому в карете с довольно широкими лавками нас оказалось четверо, не считая Илюшу. Но тот спокойно дрых себе в плетеной корзине. Личные служанки Сарвенды оказались не у дел, на них просто не нашлось места, хотя рыжуха желала заменить Люси на одну из своих подпевал. Не вышло. А каким образом они доберутся до храма, меня не интересовало.

Наконец мы тронулись, и я смогла заняться тем, чем собиралась. А именно изучением «соперницы». Сарвенда имела очень яркую внешность, странно, что от нее только герцог голову потерял. И дело было не только в огненно-медном цвете волос, округлом лице, прямом, пусть и крупном носе и большом алом рте. Все это блекло на фоне глаз: больших, миндалевидных, зеленых. Их оттенок был таким насыщенным! Невероятно красивые глаза, завораживающие и манкие.

Чем-то они напомнили мне одну знакомую, у которой цвет глаз хоть и был не таким глубоким, да только взгляд… Вот смотрит мужчина в глаза собеседницы и понимает, что она тебя хочет. Вот прямо всего. И это желание — оно сильное, ярко выраженное…

Мужики на него падкие. Ничего просить не нужно, сами дадут.

Машка этим всегда пользовалась. И Сарвенда явно от нее недалеко ушла.

Если поставить нас рядом и сравнить, то я не могла сказать, что моя внешность проигрывает. Мы обе были очень красивы. Сарвенда — броской красотой хищницы, я — скорее нежностью, более плавными и мягкими чертами. Аристократка. Этим все было сказано.

Но Стейзи не хватало опытности, умения общаться взглядами, выразительности в мимике. Слишком юная, неискушенная, невинная. Она проигрывала только в этом. И не смогла бы увлечь мужа. Никак. После столь яркой бабочки на хрупкую статуэтку и смотреть не хочется.

Чем дольше я разглядывала женщину, тем больше понимала — неглупа. Далеко не глупа.

Платье, пусть и богатое, но относительно скромное. Отчасти в родовых цветах герцога с преобладанием синего, расшито крупными белыми цветами. А вот в качестве оранжевого выступает золото, которым женщина щедро обвешана. С ходу и не скажешь, что все подобрано с расчетом приобщиться к роду Дарремскому.

Если любовница рассчитывала увидеть забитую, испуганную супругу, она просчиталась. Собственно, именно то обстоятельство, что я наотрез отказалась ехать в сопровождении чужих слуг, выбило ее из привычного ритма. Скорее всего, у нее был определенный сценарий, которым она хотела воспользоваться во время поездки. Разве сложно уронить моральный дух того, кто и так сломлен? Но так как, увы, оказалась дамой далеко не глупой, предпочла временно помолчать и подумать над произошедшим. А заодно, конечно же, окинуть меня таким взглядом, будто я грязь под ее ногтями.

Возможно, таким образом она пыталась вызвать во мне чувство гнева, негодования, а может, и истерических ноток, однако дождалась только полуулыбки и полного безразличия.

Насмотревшись на красу неписаную, я уставилась в окно. Во-первых, мне действительно была интересна местность. Во-вторых, много чести этой мартовской кошке. Сама и в диалог втянет, и себя во всех ракурсах покажет.

Игнорирование — тот самый метод, который выводит из себя даже самое ангелоподобное создание. Не то что местную проститутку.

Мне нравилось то, что я видела за окном, к тому же я пыталась полностью абстрагироваться от далеко не ровных дорог. Укачивало знатно. Но к этому вполне можно было привыкнуть.

А видела я плодовые деревья. Правда, определить, что там за плоды со временем созреют, пока не могла. Деревья еще только отцветали. Но это было делом времени. Как и ремонт дорог…

На особо ухабистом месте нас знатно мотнуло. Так, что все невольно подскочили и тут же упали обратно на скамью, а я сильнее прижала корзину с Илюшей к своему боку.

Слава Богу, не проснулся.

— Ах! — простонала купеческая дочка и притянула ко рту руку.

Я на это только усмехнулась и снова отвернулась к окну.

Дамочка однозначно прикусила себе язык и, скорее всего, губу, и если надеялась увидеть сочувствие, то просчиталась.

— Платок подай, — приказала она Люси. — И воды.

— Н-но… где они? — выдохнула служанка. — Здесь только вещи герцогини и Его светлости.

Я снова усмехнулась и повернулась к любовнице мужа. Подобное она стерпеть точно не должна.

— Мерзавка, как смеешь?! — коброй прошипела она. — Выпорю на конюшне!

Выпорет она на конюшне… Карман шире держи. Своих служанок никому пороть не позволю! Ужом вывернусь, но не позволю.

— Люси, — позвала я девочку, которая явно собиралась рассыпаться в извинениях. — Не твоя вина, что служанки не побеспокоились о своей госпоже и не передали ее корзину с провизией. Но пожелание о порке нерадивых слуг я непременно передам Его светлости.

И улыбнулась Люси едва заметно, так, чтобы та поняла: ей ничего не угрожает, а вот личным служанкам Сарвенды… Даже не знаю… Учитывая, что мерзавка точно будет жаловаться моему супругу, а я подтвержу ее слова, еще и добавлю, что пришлось урезать довольствие наследнику. Не бросать же несчастную в беде мучиться от жажды?

— Воды можешь подать, пеленки не трогать, — приказала я Люси, глядя исключительно на нее. — Нам они еще пригодятся.

И снова отвернулась к окну. Полностью игнорируя обращенный на меня взгляд.

От такого бы и солома вспыхнула, но я не сухая трава, а потому полыхать не стану.

Погоди, Сарвенда, я тебя за эти полтора часа так вымотаю, что сама не рада будешь нашему соседству.

— Ты о своем месте забыла? — вкрадчиво спросила Сарвенда.

Видимо, градус ее терпения значительно снизился. Что-то быстро. Похоже, дамочка совсем отвыкла от того, что перед ней не лебезят и не боятся ее.

Естественно, я на это никак не отреагировала, молча продолжила смотреть в окно. Еще не хватало считать себя мусором.

— Что Вы, госпожа, я хорошо знаю свое место, — выпалила Люси, определив вопрос рыжухи в свою сторону.

Я усмехнулась.

— Помолчи, девка. И двигайся быстрее, я пить хочу.

С каждым словом голос Сарвенды повышался, что меня абсолютно не устраивало, но пока я делала вид, что ничего такого не происходит. Если сейчас Илюша взвоет сиреной, я любовнице еще и мигрень обеспечу.

— Стейзи, ты как смеешь меня игнорировать?

Я отвернулась от окна, напрочь проигнорировав выпад рыжеволосой стервы, а вот спящему пока сыну уделила все внимание. Он ворочаться начал, судя по всему, пора было менять пеленки. И не ошиблась.

— Интена, подай сухие пеленки и воды. Его светлости поменять нужно.

— Ты!

Я проследила за тем, как Люси, подав чашку с водой нахалке, тут же метнулась к Интене, чтобы намочить пеленку для обтирания малыша. И только потом, глядя в зеленые, сощуренные от злости глаза, ответила Сарвенде:

— Самое время занять свой рот более полезным делом.

И вернулась к сыну.

Не обладай Сарвенда умом, непременно бы сорвалась. Чашкой бы там кинула. Но, к моему великому сожалению, женщина взяла себя в руки. И тому было несколько причин. Первая — мы не в замке, чтобы закатить полновесную истерику и выставить меня тварью, посмевшей обидеть любимую пи… лисичку герцога. Вторая — едем в храм. А там уже и третья — проверяющий от короля.

Поэтому, как бы эта мерзавка ни желала на мне отыграться, ей хватило мозгов понять, что в данный момент она выставит себя только с худшей стороны, и герцог при госте за нее не заступится.

Да, я буквально кожей чувствовала ее взгляд, направленный на меня. Да, я понимала, что у нее происходит разрыв шаблона. Не привыкла она ни к такой Стейзи, ни к такой отповеди. Казалось бы, придраться было не к чему, а все равно мои слова прозвучали неприятно.

Нет, Сарвенда в данном конкретном случае поступила мудро. Она промолчала. И продолжила хранить молчание до тех пор, пока сын заново не был укачан и уложен в корзинку.

Однако выдержки ей все же не хватило. Вместо того, чтобы продолжить поездку в тишине (относительной, все же ребенок в любой момент мог открыть глаза и сделать всем «музыку» для ушей), рыжая решила ужалить. На ее взгляд, самым больным — моим будущим.

— Вижу, ты плохо понимаешь, что тебя ждет, — ровным тоном заявила она. — Кормилица при сыне, потом монашка…

— Вы, — поправила ее, продолжая смотреть в окно, ответила ей. — Очень жаль, что в таком молодом возрасте ты обладаешь столь плачевной памятью. Сказывается образ жизни… потасканный.

— Ты…

Я вздохнула и, оторвавшись от созерцания благоухающей зелени, посмотрела прямо в глаза зарвавшейся девице.

— Я могу быть трижды нелюбимой женой, но остаюсь герцогиней. Не только в замужестве, но и по праву рождения.

Да, род Стейзи был обедневшим. Отчасти из-за вырождения, отчасти из-за войн, что случались в королевстве. Но он был древним, и предки Стейзи обладали именно герцогским титулом. Безземельные герцоги… Красота!

Не удивлюсь, если дядька Стейзи рассчитывал с поддержкой герцога Дарремского выпросить этот титул себе и своим отпрыскам, коих у него оказалось аж семеро. Пять девчонок и два сына. Правда, рассчитывать ему было не на что, второй ребенок Стейзи получил бы этот титул. Первый сын — титул герцога Дарремского, второй — герцога Моррисон. Хотя с таким отношением к жене о втором ребенке речи идти не могло.

— И девке, рожденной чуть ли не в канаве и годной только на то, чтобы греть постель мужчинам, никогда не встать вровень с древней кровью, — я видела, как исказилось злобой лицо Сарвенды, но закончила так же жестко: — Помни свое место.

Да, я вернула ей ее же слова. Именно это и было слабым местом мерзавки — ее худородное происхождение. Потому она и надевает столько цацек, потому и пытается укусить тем, чего сама не имеет. Выставляется, старается унизить даже тех, кто выше по положению. А тех, кто ниже, и вовсе за людей не считает. Ничего, своей же пилюли отведает, полной горстью!

— Но в моей постели греется Его сиятельство!

Нашла, чем гордиться…

Я только брови сдвинула, мол, и что? Продолжай… Так интересно, что я аж раззевалась, аккуратно прикрыв платочком рот. У меня-то, в отличие от нее, он был.

— Может, и так, да только я свои дни не за стенами монастыря кончу! — выплюнула она, чем меня позабавила.

Я вполне искренне улыбнулась.

Конечно, нет. Какой ей монастырь? Слишком жирно будет. И милосердно. Отработает все до последней копейки. Не только за средства, что герцог потратил на нее, но и за каждую нервную клетку, что она уничтожила у несчастной Стейзи.

А уж за ее смерть — втройне.

Фантазией меня Бог не обделил, уж я непременно придумаю и род занятий, и чтоб слишком быстро ноги не протянула. А на это у меня целый год впереди.

— На все воля Священной Пары, — продолжая улыбаться, заметила я. — Я верю, что уж они тебя непременно наградят за все заслуги. Со всей возможной щедростью.

— Да, наградят! — выпалила она и осеклась. — Ты…

Я ничего не сказала, но посмотрела так, как на своих вороватых компаньонов, которые однажды повадились поставлять мне вместо годной древесины гнилуху. А взгляд у меня с детства тяжелым был. Не всякий мужик выдержит.

— Вы… — неосознанно исправилась она и, заметив свою оплошность, добавила: — Вы будете наказаны Его милостью!