Фосфен

Нариман Амантаев

Помогая добраться до дома ближнему, порой мы не осознаём, что извилистая дорога помощи усыпана аллюзиями на значения и смыслы, которые часто забываются миром. Но важно эти вещи разглядеть. Потому что иначе звёзды, розы и альбатросы так и останутся для нас просто звёздами, розами и альбатросами. И ближний никогда не станет близким, а дорога не обернётся в путь.

IV

Ночное небо переливалось перламутром, а юный ветер играл с робинией. Он шептал ей «Тот, кто любит больше» Одена, а я держал руку Алулы и сердце моё билось в такт каждому сиянию Млечного пути. Мы стояли перед тропой, ведущей от калитки дома до Аляски.

Я сделал первый шаг, и Рыжая пошла за мной. Её взгляд был прикован ко мне, а мне казалось, что она может оступиться и держал её за руку ещё сильнее. Коричневая тропа утопая среди моря полевых цветов и зелени вела за горизонт, уходя в небо. Но нам нужна Аляска. И мы свернули на половине пути по её маленькому ответвлению в сторону гор.

«Куда мы идём?» — спросила Алула в моей голове, потому что мне казалось, что она что-то пропела.

Я решил процитировать её — Домой, Алула, — и она запрыгала.

В моей груди заискрила молния, и я присел на одно колено. Свежий ветер подхватил меня и обдул горящее сердце. Стало легче и я угостился полногрудным вдохом моего лекаря. Ветер засмеялся.

— Давно я не видел подобного… Куда вы идёте?

— На Аляску, — ответил я. — И спасибо за прохладу.

— Угощайся, — он посмотрел на Рыжую, — твоя спутница прекрасна.

После этих слов Ветер начал играть с волосами Алулы, а она смеясь кружилась и падала в поля гиацинта.

— Твоё сердце горит по ней, не так ли?

— Я не знаю, Ветер. Ты в этом более сметлив.

— С чего ты взял? А, ты про деревья? Послушай, Фрэнк, любовь на самом деле неважна. Она самая чудесная и красивейшая робиния здесь, но я просто читаю ей стихи. Вот и всё. Важно другое, мой маленький Стиви. Я и без любви живу хорошо. Без неё можно жить и быть хорошим. Ты ведь жил без любви всё это время?

— Нет, я не знал, что…

— Стой, пока ты не зашёл далеко, старина. Вы всегда ставите любовь и одиночество на разные полюса. Но и на мысе Доброй Надежды есть север.

— Вы, это кто? — спросил я под журчащий смех Алулы.

— Да все вы. Хочешь, я тебе белого слона подарю? Тогда слушай. Она тебя любит. Но не знает об этом. Вы не будете вместе; от неё пахнет холодным железом и смертью. Я продрог почти. Счастливого пути, Фернандо. Скоро увидимся.

И он улетел, оставив за собой штиль.

Весь оставшийся путь до гор я думал о его словах, и никак не мог взять в толк, что он имел ввиду. Я никогда до этого не разговаривал с ветрами, и не знал, как следует относиться к их словам. В груди моей пролилась печаль.

Через две ночи мы дошли до переливающегося моря колосьев, играющего с лучами звёзд. Ночная прохлада приняла нас в свои объятия.

— Кхм-кхм… — послышалось откуда-то с поля.

— Добрый вечер! — озираясь, ответил я.

— Добрый вечер.

Я повторил: — Добрый вечер!

— Скажите, а где ваши ружья?

Помню, пытаясь найти источник занятных вопросов, я крутился словно флюгер Башни Ветров.

— Мы без ружей, — ответил я подняв руки к верху. — Только походный чемодан.

С полминуты тянулось молчание, а я вглядывался в танцующие стебли колосьев. Алула начала светиться.

— А у вас есть куры?

— Ни одной. Но зато у нас есть походный чемодан.

— Быть может в нём у вас завалялась пара ружей? — спокойным тоном ответил ствол яблони.

— Совершенно нет, — ответил я.

— И даже ни одной куры?

— Даже самой маленькой.

Из-за дерева вышел Фенек, глубокий голос которого не соответствовал его пушистой мордашке. Он был грустен и одинок. Глядя на его уши я понимал, что он очень давно знал о нашем приближении.

— Что ж, — ответил он. — В таком случае мне не следует вас задерживать.

— Постойте, — сказал я. — Мы идём на Аляску, правильный ли мы держим путь?

— Аляску? Это на Земле?

Стало ясно, что Фенек не помощник в деле карт. Он явно здешний, и вряд ли уходил далеко за пределы своих мест.

— Да, это на Земле.

— А в Аляску есть охотники?

— Да.

— А куры?

— Пожалуй, птица там есть.

На секунду он задумался.

— Вы пришли. Вот — Аляску, — и он окинул своей мордашкой всё поле вокруг.

— Мне кажется, там должно быть прохладнее, — ответил я.

— Приходите зимой, — с этими словами он исчез в золотой пшенице.

Мы переглянулись с Алулой и повернули головы на тропу. Спелые бутоны звёзд разливали по небу фиолетовый перламутр, а мы упивались Ветром. Он снова кружил фокстрот с колосьями и молча толкал нас в путь.

Конец ознакомительного фрагмента.