Последний рубеж

Найо Марш, 1977

Молодой Рики Аллейн приехал в живописную рыбацкую деревушку Дип-Коув, чтобы написать свою первую книгу. Отсутствие развлечений в этом тихом местечке компенсируют местные жители, которые ведут себя более чем странно: художник чересчур ревностно оберегает свой этюдник с красками, а водопроводчик под прикрытием ночной рыбалки явно проворачивает какие-то темные дела. Когда в деревне происходит несчастный случай – во время прыжка на лошади через овраг погибает мисс Харкнесс, о чьей скандальной репутации знали все в округе, – Рики начинает собственное расследование. Он не верит, что опытная наездница, которая держала школу верховой езды и конюшню, могла погибнуть таким странным образом. И внезапно исчезает сам…

Глава 3

Овраг

— Мне кажется, что он собирается свести нас с каким-то чудовищем, — сказал Аллейн.

— Наверное, считает, что будет забавно увидеть того, о ком мы столько всего слышали.

— Ладно, если только забавно.

— Всего на пару минут…

— И когда он явится?

— Думаю, с утра.

— А спорим, он останется на ланч?

Трой стояла перед Аллейном в позе, которая ему особенно нравилась — прямая спина, руки в карманах рабочей блузы, голова опущена, как у нашкодившего мальчишки, который ожидает выговора.

— И спорим, — продолжал Аллейн, — ты еще название краски выговорить не успеешь, а он уже будет показывать тебе «только одну свою работу?».

— Тогда совсем другое дело, — важно заметила Трой. — С такими я давно научилась разговаривать. Да и вообще, он заявил Рики, что я исписалась.

— Этот персонаж становится все привлекательнее.

— Странно он себя повел, когда Рики наступил на тюбик с краской.

— Да, весьма, — согласился Аллейн после некоторого молчания. — Учитывая, что они ему достаются бесплатно.

— По выражению Рики, его прямо трясло от ярости, даже борода дергалась.

— Прелесть какая!

— Ну ладно, — внезапно посерьезнела Трой. — Пока не увидишь — не узнаешь.

— Вот именно. Все, мне пора идти. — Аллейн поцеловал жену. — Не позволяй этому Джонсу тебе надоедать. Как обычно, терпеливая моя Пенелопа, неизвестно, когда я вернусь домой. Может к ланчу, а может, вообще отправлюсь в Париж. По тому делу с наркотиками. Если что, попрошу, чтобы тебе позвонили. Хорошего дня!

— Тебе тоже, — весело отозвалась Трой.

Она рисовала деревце, видное из окна мастерской. Центром композиции была тонкая белая березка, на которой только начали распускаться листья. Выписана она была тщательно и реалистично, но в то же время представляла собой некое стилизованное изображение, которое плавно переходило в абстракцию из двух соседних деревьев. Аллейн решил, что картина, похоже, символизирует трудное расследование, где все теряется в тумане, кроме самого факта преступления.

В работе Трой продвинуться не удалось — не замедлил явиться мистер Сидни Джонс.

В его внешности не было ничего примечательного. Коротко подстриженная бородка, полные и, пожалуй, чувственные, но какие-то нечетко очерченные губы, волосы средней длины, чистые с виду. Одет он был в свитер и джинсы. О том Сиде Джонсе, которого описывал Рики, напоминали только гротескно-устрашающие темные очки. В руках он держал чемоданчик и газетный сверток.

— Здравствуйте. — Трой протянула гостю руку. — Полагаю, вы и есть Сидни Джонс? Рики звонил, предупредил, что вы приедете. Пожалуйста, садитесь.

— Это не обязательно, — пробормотал Джонс и громко шмыгнул.

Видно было, что он весь вспотел.

— Вы курите? — спросила Трой, присаживаясь на ручку кресла. — У меня сигарет нет, но если у вас есть, кури́те, я не возражаю.

Джонс поставил на пол чемодан, положил на него сверток и закурил сигарету. Затем снова взял сверток в руки.

— Вы хотели поговорить о красках «Джером и К°», так ведь? — спросила Трой. — Лучше сразу скажу, что переходить на них я не хочу, так что с рекламой, к сожалению, помочь не смогу. Да и вообще я таким не занимаюсь. Извините. — Она подождала ответа, однако Джонс молчал. — Рик говорил, вы рисуете…

Жестом, таким резким, что Трой подскочила, Джонс сунул ей сверток. Газета развернулась — внутри оказались три связанные вместе картины.

— Ваши?

Джонс кивнул.

— Хотите, чтобы я на них взглянула?

Он что-то буркнул под нос.

Сердитая из-за того, что ее напугали, Трой разозлилась:

— Бога ради, скажите что-нибудь, иначе меня не покинет ощущение, будто я разговариваю сама с собой. Поставьте их так, чтобы я могла их рассмотреть.

Дрожащими руками Джонс по очереди показал ей работы. Первой шла большая картина, которая показалась Рики абстрактным изображением Леды и Лебедя. Вторая представляла собой калейдоскопическое нагромождение фигур в темно-коричневых и ярко-голубых тонах. Третья — пейзаж, более презентабельный, чем остальные картины: дома с черными, зияющими пустотой окнами, над темной рекой. «Понимание фактуры есть, однако написано довольно небрежно», — подумала Трой.

— Знакомый пейзаж, — заметила она. — Это ведь Сен-Пьер-де-Рош в Нормандии?

— Угу, — подтвердил Джонс.

— Ближайший к вашему острову французский порт? Часто там бываете?

— А-а… да, — ответил Джонс, переминаясь с ноги на ногу. — Это место меня вдохновляет. Или вдохновляло. Мне надоело его писать.

— Неужели?

Возникла долгая пауза.

— А покажите еще раз первую, — попросила Трой. — «Леду».

Джонс показал.

— Что ж. — Трой помолчала. — Сказать вам, что я думаю? Или не надо?

— Ну, можно, — пробормотал Джонс и широко зевнул.

— Как скажете. Невозможно предугадать, станете вы хорошим художником или нет. Все три вещи не оригинальны. Пока вы молоды, это нормально; если приложите усилия и проявите настойчивость, то со временем выработаете собственную манеру. Пока что не вижу, чтобы вы особенно старались. В «Леде» что-то есть — похоже, у вас хорошее чувство ритма. А еще… — Трой строго на него посмотрела. — Вы наркотиками не балуетесь?

— Нет! — громко ответил Джонс после очень долгой паузы.

— Хорошо. Я спросила только потому, что у вас дрожат руки, и ведете вы себя суетливо… — Она осеклась. — Погодите-ка, вам нехорошо. Сядьте. Нет, правда, садитесь.

Джонс сел. Его трясло, шея вспотела, а лицо приобрело оттенок очищенного банана. Темные очки перекосились на переносице. С шумом втягивая воздух и облизывая губы, он поправил их дрожащей рукой, и они свалились у него с носа, открыв бесцветные невыразительные глаза. В мистере Джонсе не осталось ничего таинственного.

— Я в порядке, — выдавил он.

— Не похоже, — возразила Трой.

— Праздник. Вчера отмечал.

— Какой?

— Ну, веселый.

— Вижу.

— Со мной все нормально.

Трой сделала ему крепкий кофе, а сама вернулась к работе. Бесплотные деревья еще теснее окружили одинокую березу посередине.

Когда в четверть второго Аллейн вошел в мастерскую, то увидел такую картину: его жена работала, а в кресле полулежал молодой человек и жадно наблюдал за ее работой.

— О, привет дорогой! — воскликнула Трой, махнув Аллейну кистью, и пристально на него посмотрела. — Сид, это мой муж. Рори, это друг Рики, Сид Джонс. Он показал мне свои работы и останется на ланч.

— Хорошо! — сказал Аллейн, пожимая тому руку. — Какая приятная неожиданность!

II

Через три дня после вылазки Рики в Маунтджой, ближе к обеду, ему позвонила Джулия Фарамонд. От волнения Рики не сразу понял, что она говорит.

— Вы ведь катаетесь верхом?

— Совсем чуть-чуть.

— Хотя бы не падаете с лошади?

— Бывает, но нечасто, — пошутил Рики.

— Ну, вот и славно. Значит, договорились.

— О чем?

— У меня есть планы на завтра. Возьмем пару кляч у Харкнессов и прокатимся в Бон-Аккорд.

— У меня нет с собой нужной экипировки.

— Джаспер одолжит все, что пожелаете. Я решила позвонить вам, пока его нет дома, иначе скажет, что из-за меня вы отложили работу. Вы ведь не отложите?

— Отложу. Причем с радостью, — сказал Рики и услышал знакомый смех, похожий на лопающиеся пузырьки.

— В общем, решено, — подытожила Джулия. — С утра пораньше садитесь на велосипед и приезжайте в Л’Эсперанс завтракать, а после все поедем в конюшни. Будет весело!

— А мисс Харкнесс поедет?

— Что вы, нет! Она может потерять ребенка!

— Тем не менее она не боится рисковать, — заметил Рики и рассказал о происшествии на дороге в Маунтджой.

Слушая его, Джулия то и дело увлеченно охала и ахала.

— Отчего вы сразу не позвонили нам?!

— Вы же сказали, что вам наскучили разговоры о ней.

— Нет, мне снова стало интересно. Значит, она вернулась в «Лезерс» и помирилась с мистером Харкнессом?

— Понятия не имею.

— Но вы же должны были это понять или догадаться.

— Как?

— По ее словам.

— Я слышал исключительно ругательства.

— Жду не дождусь, когда сама увижу ее в «Лезерс». А мистер Джонс будет выгребать навоз, как обычно?

— Он недавно уехал в Лондон.

— В Лондон? Зачем?

— В частности, чтобы встретиться с моими родителями.

— Нет, вы решительно невозможны. Столько всего интересного произошло, а вы молчите!

— Обещаю все рассказать. Я, кстати, совсем не уверен, что она и Сид Джонс влюблены друг в друга.

— О, предоставьте судить мне… Ну вот, Джаспер идет, сейчас признаюсь ему, что я сбила вас с пути истинного. Прощайте!

— И это чистая правда!

Он услышал, как она засмеялась, и повесил трубку.

Наступило утро, обещающее прекрасный день, и в половине десятого Рики, одетый в бриджи и ботинки Джаспера и джемпер, связанный миссис Феррант, предложил сфотографировать всех Фарамондов, включая специально позванных для этого малышек. Фарамондам явно нравилось позировать, особенно Луи, который выглядел чрезвычайно импозантно в бриджах, сапогах, жокейской куртке и перчатках.

— Луи, дорогой, — сказала Джулия, оглядывая его. — Ты шикарен до неприличия. Не хватает только клюшки для поло!

— Не понимаю, как это у него получается, — поддакнула ей Карлотта. — Всегда выглядит как с иголочки.

Рики подумалось, что, пожалуй, единственное, по поводу чего Луи нельзя сделать комплимент, — это его лицо. Легкий загар выглядел искусственно и призван был создавать впечатление цветущего здоровья, которое на самом деле было подорвано разгульным образом жизни.

— Я купил этот костюм в Акапулько восемь лет назад, — пояснил Луи.

— Помню. У свергнутого принца, который оставил все свои деньги на столах, покрытых зеленым сукном.

— А мне помнится, что у какого-то бывшего гангстера, хотя я могу и ошибаться, — сказала Карлотта.

Селина, которая исчерпала свой репертуар уловок, тщетно пытаясь обратить на себя внимание взрослых, неожиданно повисла на руке Луи, задрыгала ногами и радостно завизжала.

— Ты маленькое чудовище. Чуть пуговицу не оторвала, — нахмурился он, осматривая свой рукав.

Селина невозмутимо отошла.

— Ну, давайте, Рики наконец нас сфотографирует, и поедем, — предложил Бруно.

— Изобразим сливки общества! — объявила Джулия. Она уселась в кресло-качалку, изящно положив ногу на ногу, и картинно закинула руку над головой.

Джаспер тут же поднес ее руку к губам.

— Мадам, вы очаровательны, нет, просто неотразимы сегодня утром.

Селина высунула язык. Бруно с нетерпеливым видом замер.

— Спасибо, готово, — поблагодарил всех Рики.

После фотографирования они погрузились в автомобиль Луи и поехали в «Лезерс».

Длинная улица вела к уродливому викторианскому особняку, позади которого располагались сами конюшни, а за ними, на некотором расстоянии от остальных зданий — старый амбар.

— Тише! — театрально воскликнула Джулия. — Слушайте! Луи, остановись.

— Зачем? — удивился Луи, но машину остановил.

Где-то за домом мужской голос выкрикивал проклятия.

— Боже мой! Мистер Харкнесс снова не в духе.

— Ну и что нам делать? — спросила Карлотта. — Попробовать незаметно улизнуть?

— Да ладно вам, — поморщился Джаспер. — Может, лошадь ругает или того же мистера Джонса.

— Рики сказал, что мистер Джонс в Лондоне.

— Был, — поправил Рики.

— Нет уж, я не намерен отказываться от удовольствия прокатиться верхом, — заявил Бруно. — Поехали, Луи.

— Подожди, Бруно. Тише.

Луи открыл окно. Теперь отчетливо слышался и женский голос:

— И если я, черт побери, хочу прыгнуть через эту чертову изгородь, я, черт побери, прыгну и прыгну на Мунго, клянусь!

— Исчадие ада! Бог тебя накажет!

— И не смей поднимать на меня руку, я беременна! — вопила мисс Харкнесс.

— Потаскуха!

— Заткнись!

— Девка гулящая!

— Да пошел ты!

— Давай же, поезжай, Луи, — сурово сказала Карлотта. — Увидят нас — сразу перестанут ругаться. До чего же все это неприятно…

— Все согласны?

Машина въехала во двор. Взорам всей компании предстали шесть денников, над дверцей каждого из которых висела лошадиная голова в уздечке, а по бокам от них располагались сбруйный сарай и каретник. В нем стоял маленький автомобильчик, а на полу были разбросаны мотки ржавой проволоки, старая экипировка, инструменты и пустые мешки. Среди всех этих вещей стоял крупный краснолицый мужчина с густыми бакенбардами. Он возвышался над стоящей перед ним мисс Харкнесс, которая глядела на него с выражением крайнего презрения.

— Только тронь меня, и я вызову полицию!

Мистер Харкнесс, поскольку это, разумеется, был он, стоял спиной к въехавшему во двор автомобилю. Заметив, что лицо племянницы вытянулось, он обернулся и остолбенел.

Его тон и манера поведения моментально изменились. Широко улыбаясь, он пошел навстречу гостям.

— Доброе утречко. Все уже готово. Шесть самых лучших лошадей! — прокричал мистер Харкнесс. Он открыл дверцу машины, протянул каждой из дам веснушчатую ручищу, поросшую светлыми волосами, и, весело смеясь, препроводил гостей на другой конец двора.

— Дульси их сюда вывела заранее, — сообщил он.

Джулия одарила мистера Харкнесса ослепительной улыбкой, к его очевидному изумлению, и весело попеняла мисс Харкнесс за то, что она тогда неожиданно уехала от них.

— Джонс! — крикнул мистер Харкнесс.

Из дверей сбруйного сарая выскользнул Сид Джонс и, бросив косой взгляд на Рики, подошел к денникам.

Джулия протянула ему руку, пояснив мистеру Харкнессу, что они с Сидом давние друзья. При этом было непонятно, кто из двух мужчин больше смутился.

Сид вывел первую лошадь — гнедого коня, ростом в шестнадцать ладоней^[7], и мисс Харкнесс выразила уверенность, что он прекрасно подойдет Джасперу. Тот забрался в седло и проехал круг по двору. Другие последовали его примеру. Джулия восседала на красивой серой кобыле. Теперь Рики стало окончательно ясно, что Фарамонды — прирожденные наездники. Ему же дали рыжего мерина, который, по выражению мисс Харкнесс, показывает себя с лучшей стороны, когда с ним обращаются ласково. Рики пустил мерина шагом, потом трусцой, надеясь, что это достаточно ласковое обращение.

Бруно досталась резвая медно-рыжая кобылка, которая, по словам хозяев, могла легко нести на спине восьмидесятикилограммового всадника в скачках с препятствиями.

— Вы хотели приятную прогулку, — сказал мистер Харкнесс Бруно. — Вы ее получите. Ну, управитесь с лошадкой?

Бруно важно ответил, что справится. Будучи явно не прочь покрасоваться, он поехал на небольшой выгон, где были установлены три барьера, направил лошадь на них, и та грациозно преодолела препятствия. Рики с неудовольствием почувствовал, что конь под ним загарцевал.

— Ну-ка перестань, — пробормотал он.

С ним поравнялась Джулия; судя по выражению ее лица, она явно наслаждалась происходящим.

— Рики! — она слегка наклонилась к нему. — Побаиваетесь?

— Побаиваюсь?! — воскликнул он. — Да я в ужасе! Ну вот, сейчас вы станете надо мной смеяться, — добавил молодой человек, слыша, как закипает пузырьками ее смех.

— Постараюсь не засмеяться, если вы упадете. Да вы же сидите в седле как влитой!

— Увы, нет.

— Ну, почти… Да что ж такое? Опять он за свое.

Мистер Харкнесс вновь грозно ругался, но на этот раз его гнев был обращен на Бруно. Выгон спускался по отлогому склону холма к полю, от которого его отделяла густая и довольно высокая изгородь из терна. Бруно направил лошадь к прогалу в изгороди; животное ретиво вскинулось, как обычно делают лошади перед прыжком.

— Нет, стой! Нельзя! Сюда! Вернись! — закричала мисс Харкнесс. — И потом обернулась к Джасперу: — Скажите ему, чтоб вернулся. Он шею себе сломает. И лошадь убьет. Остановите его!

Фарамонды закричали, однако Бруно ударил лошадь пятками в бока, кобыла оторвалась от земли — в воздухе мелькнули копыта — и исчезла между кустов. Спустя мгновение, показавшееся вечностью, послышался глухой удар и затихающий стук копыт.

Мистер Харкнесс бежал по выгону к изгороди. Джаспер проскакал мимо него, и тут на склоне холма по другую сторону изгороди возник Бруно, осаживающий гарцующую лошадь. Чуть поодаль на склоне резвился, то подбегая к изгороди, то удаляясь от нее, одинокий конь.

Бруно торжествующе помахал всем рукой.

— Ну, позер мелкий! — негодующе сказала Джулия, подъехавшая к Рики. — Доберусь я до него.

Мистер Харкнесс яростно голосил, приказывая Бруно вернуться к остальным через калитку. Фарамонды собрались вокруг Джулии и Рики.

— Мне стыдно за Бруно, — сказал Джаспер.

— А что там, на другой стороне? — спросила Карлотта.

— Глубокий и широкий овраг. Но Харкнессы дружно уверяли, что этой кобыле все нипочем.

— А Бруно все же молодец.

— Перепугал только всех и продемонстрировал замашки свои фиглярские.

— Да ладно тебе, — сказала Джулия и, склонившись в седле, погладила руку мужа.

Рики неожиданно почувствовал себя очень несчастным.

Фарамонды с сердитыми лицами ожидали нашкодившего Бруно, а мистер Харкнесс хвалил за смелость Рыжуху — такое было прозвище у этой выдающейся кобылки. Еще он позволил себе ряд угрожающих намеков на то, какие шаги он предпринял бы, если бы Рыжуха сломала ногу и ее пришлось бы усыпить.

Когда Бруно, неловко улыбаясь, вернулся на лошади во двор конюшни, мисс Харкнесс, про которую все уже позабыли, внезапно странно себя повела.

Сначала она злобно посмотрела куда-то поверх двери пустого денника. Потом щелкнула по ней хлыстом, с которым, похоже, вообще никогда не расставалась, и торжествующе вскричала:

— Так тебе, так тебе, старый хрыч! Она, черт подери, прыгнула, так что накося-выкуси!

Мистер Харкнесс молча кинул на племянницу гневный взгляд. Джаспер, Карлотта и Луи что-то неслышно выговаривали Бруно, который неохотно слез с лошади. Сида Джонса нигде не было видно.

— Надо подружить Бруно с Дульси, у них, похоже, много общего, — сказала Джулия Рики. — Что вы ему там говорили? — обратилась она к подошедшему к ней мужу.

— Что ему дадут другую лошадь.

— Но дорогой!..

— Ему еще надо учиться ездить верхом, милая. Да Харкнесс и сам не даст ему больше эту кобылу после такой выходки.

— Надо признать, он прекрасно с ней управился.

— Ему не велено было прыгать.

Откуда-то вдруг появился Джонс, увел кобылу, а потом вернулся, ведя под уздцы лошадь, больше похожую на пожилого поло-пони. Бруно посмотрел на него с явным отвращением.

Инцидент был исчерпан. Прошествовав мимо своего дяди, Дульси энергично пожала руку надувшемуся Бруно, удалилась в дом и захлопнула за собой дверь.

— Дульси склонна слишком остро на все реагировать, — сказал мистер Харкнесс.

— Отважная она девушка, — заметила Джулия. — Карлотта, дорогая, не пора ли нам выдвигаться? Все, мальчики, вперед.

Однако их ждал еще один сюрприз. Со странной, почти смущенной улыбкой мистер Харкнесс приблизился к Джулии и протянул ей какой-то конверт.

— Одно небольшое дельце, личное, — пояснил он. — До вечера. Хорошего дня.

— И что это может быть? — спросила Джулия, когда они выехали со двора.

— Уж не счет точно, — сказала Карлотта. — Иначе он так не сказал бы.

— Ну, не знаю. Может, и счет. — Джулия извлекла из конверта какую-то брошюрку и принялась ее изучать. — Не может быть! — воскликнула она, оторвавшись от чтения и обведя всех недоуменным взглядом. — Не может такого быть!

— Чего не может быть? — раздраженно спросила Карлотта. — Давай уже говори, Джулия.

Джулия отдала брошюрку Рики.

— Читайте вы, — попросила она. — Вслух.

— ЗНАЙТЕ ЖЕ, что вам грозит ГЕЕННА ОГНЕННАЯ! — прочел Рики. — СУДНЫЙ ДЕНЬ ГРЯДЕТ! ГОРЕ ВОЗВЕЩАЕТ ПРОРОК! Так СТОЙТЕ ЖЕ, СТОЙТЕ, ОСТАНОВИТЕСЬ!

— Похоже, сам это сочинил, — перебила его Джулия.

— Почему?

— Он как будто обращается к лошадям. Стойте, стойте!

— Дальше все в том же духе, — подытожил Рики, переворачивая страницу. — Про конец света и грехи наши тяжкие. А погодите-ка… Вот еще, слушайте.

— Что?

— Сим вы приглашаетесь на собрания «Избранных братьев», которые проходят в конюшне «Лезерс» по воскресеньям в семь тридцать вечера. Председательствует брат Касберт (Кас) Харкнесс. Лекция, обсуждение, легкий ужин. С джентльмена — пятьдесят пенсов, с дамы — корзинка с едой.

— Так, так, — сказал Джаспер, помолчав. — Это все объясняет, да?

— Похоже на то, — сказала Джулия неуверенно. — Мистер Харкнесс, к которому следует обращаться не иначе как «брат Кас»…

— То есть?

— Он явно религиозный фанатик, потому так и воспринял беременность мисс Харкнесс.

— Ну, разумеется. У таких ведь ужасно строгое к этому отношение, — согласился Джаспер.

— Интересно, что они делают на своих собраниях. Было бы забавно взглянуть.

— Ничего забавного, Джулия, — усмехнулся Луи. — Все строго, женщин без еды вон вообще не пускают.

— Поехали уже, — с нетерпением воскликнула Карлотта. — Мистера Харкнесса можно и потом обсудить. Там за углом тропа, вся утопает в зелени!

Фарамонды и Рики поехали вверх по склону. Какое-то время цепочка всадников тянулась по вершине холма, являя собой живописное зрелище на фоне величественных облаков. Потом тропа нырнула в долину, и всадники скрылись из виду.

III

Обедали они в маленьком пабе в Бон-Аккорде на северной оконечности острова. Паб, который назывался «Приют рыбака» действительно был полон посетителей в гернсийских свитерах^[8] и резиновых сапогах, и там пахло рыбой. Хозяин паба оказался кузеном Боба Мэйстра из «Трески и бутылки».

Джаспер угостил всех присутствующих выпивкой, а Джулия принялась расспрашивать мужчин о тонкостях рыбной ловли в открытом море. Далее она перевела разговор на мистера Харкнесса, тем самым вызвав поток откровений, которые Луи позже назвал «деревенскими сплетнями».

— Когда Кас Харкнесс только переехал сюда, довольно разумный был парень, — рассказал хозяин паба. — Тренер по выездке, что ли, в кавалерии служил. А потом на почве религии тронулся.

— Да, нормальный был, пока на святости не свихнулся, — добавил кто-то. — Все про геенну огненную твердит.

— Мисс Харкнесс тоже ходит на собрания? — спросил Луи, и Рики заметил, что упоминание ее имени вызвало ухмылки и косые взгляды.

— Дульси? — выпалил кто-то, будто одно это имя уже говорило о многом. — Вы про нее?

Кругом послышались приглушенные смешки.

— У нее поинтереснее занятия есть, — заключил хозяин паба, чем вызвал новый приступ всеобщего оживления.

— Та еще девица, да? — непринужденно спросил Луи, проводя бледной ладонью по своей жокейской шапочке из лаковой кожи. — Правда, я сам-то не знаю.

Когда Карлотта и Джулия вышли на улицу, Рики присоединился к ним.

— Да уж, надеюсь, не знает, — сказала Карлотта.

— Ты про кого, про Луи? — переспросила Джулия.

— Ну да. Про него. Про моего мужа. Нам не пора? — Она улыбнулась Рики. — Вот такое у нас веселое семейство. Так ведь, Джулия?

— Да уж, — отозвалась та. — По коням! Где Бруно?

— С ними, наверное. Все еще дуется.

Бруно перестал обижаться, когда все пустились наперегонки по полю. У Рики застучала кровь в висках и заболела поясница. Когда группа подтянулась к концу поля, Луи неожиданно издал короткий стон, потом вдруг спешился и запрыгал на левой ноге.

— Нога затекла? — спросил Джаспер.

— А ты думаешь, я в классики решил поиграть? Придется снять этот чертов сапог, — стонал Луи. — Эй, Бруно!

Бруно быстро стянул с него сапог. Луи принялся массировать ногу, кривясь от боли. Потом встал и, прихрамывая, прошелся.

— Нет, плохо. Придется вернуться.

— Я поеду с тобой, — предложила его жена.

— Не надо. — С сапогом в руке Луи забрался в седло. Правую ногу он не поставил в стремя, а свободно свесил и стал ждать остальных, сдерживая лошадь, которой явно не терпелось рвануть с места.

— Доедешь? — спросил Джаспер.

— Да, если вы все наконец-то тронетесь. — Луи повернул лошадь и поехал обратно по полю.

— Оставь его, — сказала Карлотта. — Рассердится только. Сам знает, что делает.

Несмотря на усиливающуюся боль от сидения в седле, Рики прекрасно провел остальную часть прогулки. В Коув они возвращались по окружным тропам, и солнце стояло далеко на западе, когда с очередного холма неожиданно открылся вид на Л’Эсперанс — одинокий особняк очень романтично смотрелся на фоне закатного неба.

— Ах, посмотри на наш прекрасный дом! — воскликнула Джулия и запела испанскую песню, а остальные Фарамонды к ней присоединились. Они пели всю дорогу до «Лезерс».

— Интересно, Луи уехал или ждет нас? — спросил Бруно.

— Заждался бы, — заметил Джаспер.

— Пешком домой идет, наверное, — сказала Карлотта. — Если нога затекла, полезно пройтись.

Они завернули за дом и въехали во двор. Автомобиль стоял там же, где Луи его оставил. Внутри никого не было.

— Точно пешком пошел, — заключил Джаспер. — Мы его догоним.

Во дворе было пусто. Кругом стояла тишина.

— Сейчас найду кого-нибудь, — пообещал Джаспер. Он отвел лошадь в конюшню и отправился на поиски.

Уже забывшему про нагоняй Бруно теперь явно хотелось похвастаться своей недавней выходкой.

— Джулия, иди посмотри, как я прыгаю. Рики, пойдешь? И Карлотта тоже. Все идемте!

— Если мы и пойдем, это не означает, что мы одобряем такое поведение, — строго сказала Джулия. — Ну что, посмотрим? — обратилась она к Рики и Карлотте. — Я бы взглянула.

Они направили усталых лошадей к выгону, а потом спустились по склону холма. Около терновой изгороди их накрыло тенью, в воздухе почувствовался холодок.

Рики ощутил, как вздымаются бока мерина. Тот заржал, подняв голову, и встал на дыбы.

— Эй! — воскликнул Рики. — Да что с тобой?!

Мерин опустился на землю и загарцевал. Откуда-то из-за изгороди на дальнем склоне холма послышалось ответное ржание.

Джулии тоже пришлось утихомиривать свою лошадь. Она направила ее к прогалу в изгороди, через который недавно прыгнул Бруно. Едва завернув в прогал, лошадь вдруг фыркнула и встала как вкопанная, вся дрожа. Джулия наклонилась в седле и похлопала ее по шее. Потом заглянула за изгородь. Рука в перчатке сжала поводья. На мгновение Джулия замерла, а когда повернулась к Рики, он в жизни не видел такого бледного лица.

— Да что такое с лошадьми? — произнесла Карлотта у него за спиной. — Джулия, что там?

— Рики, — произнесла Джулия не своим голосом. — Отдай лошадь Бруно и подойди сюда. Бруно, отведи Карлотту и лошадей обратно во двор и оставайся там. Карлотта, делай так, как я сказала. Быстрее. И найди Джаспера, скажи ему, чтобы немедленно шел сюда.

Все последовали ее указаниям. Рики подошел к спешившейся Джулии.

— Посмотрите, — произнесла она. — Там, внизу. Там.

Рики заглянул в прогал. Внизу в темноте блестела грязная вода. Берег оврага был изрезан скользкими тропками. Кругом стояла мертвая тишина. А в грязной канаве лежал мертвый человек — руки и ноги вывернуты под неестественными углами, во рту грязь, остекленевший взгляд широко раскрытых глаз устремлен в никуда. По склону холма бродила, прихрамывая, оседланная лошадь и беспорядочно пощипывала траву. Иногда она поднимала голову и тихо ржала. Сверху ей вторил Мунго — конь с лиловыми глазами.

IV

— Говорил я ей, — всхлипывал мистер Харкнесс. — Сколько раз говорил не прыгать. Увещевал всячески. Даже руку на нее поднял ради ее же блага… И все равно ведь не послушалась! Гордыня ее обуревала, вот Господь и наказал за грехи. — Он принялся тереть глаза, как ребенок, потом сердито огляделся по сторонам и неожиданно взревел: — Где Джонс?!

— Похоже, здесь его нет, — решилась ответить Джулия.

— Прячется где-то. Это все он. Он ее убил.

— Джонс?! — воскликнула Карлотта. — Убил?!

— Я же велел ему к кузнецу с ней пойти, переднюю правую переподковать. Если бы он сделал, как велено, Дульси бы тут вовсе не было. Я специально ему велел увести ее отсюда.

Джулия и Карлотта беспомощно что-то забормотали. Бруно пнул распахнутую дверь денника. Рики замутило. Из дома доносился голос Джаспера — он разговаривал с кем-то по телефону.

— Что он делает? — вопросил мистер Харкнесс. — С кем это он? Что он им говорит?

— Врача вызывает, — пояснила Джулия. — И карету «Скорой помощи».

— А ветеринара? — требовательно спросил мистер Харкнесс. — Ветеринара вызвал? Боба Блэкера? Она ногу, наверное, сломала, усыпить придется. Об этом вы не подумали? Она лежит там в таком ужасном виде. Кому-нибудь глаза ей закрыть надо. Я сам не могу, но кто-то же должен.

Рики, к своему ужасу, ощутил, как в горле поднимается крик. Мистер Харкнесс все продолжал бормотать и всхлипывать. Почти невозможно было определить, когда он говорит о племяннице, а когда о лошади.

— А другие лошади что? — причитал он. — Их расседлать надо, помыть, накормить. Она согрешила. Перед Богом согрешила! За такое в ад попадают. Скорее всего. Так что с лошадьми?

— Бруно, — сказала Джулия. — Займешься?

Бруно с явным облегчением направился в ближайший денник. Оттуда почти сразу донеслись успокаивающе-обыденные звуки конюшни: фыркнула лошадь, переступая копытами, упало на землю переброшенное через дверцу седло, что-то железное ударилось о дерево.

Сам мистер Харкнесс нырнул в соседний денник так неожиданно, что там раздался топот копыт.

— Спокойно, девочка, — успокаивал он серую лошадку, прерывая свои слова всхлипами. — Стой спокойно.

— Как ужасно, — вздохнула Джулия. — Что же делать?

— Ничего, — ответила Карлотта.

— Может, принести ему выпить? — спросил Рики. — Бренди или еще что-нибудь?

— Он, должно быть, не пьет — страшится геенны огненной, — предположила Джулия. — А если выпьет, вдруг его совсем развезет?

— Наверное, стоит попытаться. — Зайдя в дом с черного хода, Рики пошел на голос Джаспера и обнаружил его у телефона в кабинете, где мистер Харкнесс, очевидно, вел бухгалтерию.

— Да, благодарю вас. Сразу, как только сможете, пожалуйста. — Джаспер положил трубку. — Что теперь делать? Как он?

— Бормочет, будто не в себе. Но сейчас в конюшне, занялся лошадьми. Дамы решили предложить ему глоток чего-нибудь крепкого.

— Вряд ли мы что-нибудь найдем.

— Поищем?

— Не знаю. А надо ли? Вдруг он совсем от этого голову потеряет?

— Да, мы тоже подумали, что такое может случиться, — кивнул Рики.

Джаспер оглядел комнату и направился к маленькому угловому буфету. Чуть поколебавшись, он открыл дверцу и тут же наткнулся на листок бумаги с нарисованным на нем красными чернилами черепом с костями. Рисунок сопровождала следующая надпись:

ОСТЕРЕГИСЬ! Не то попадешь прямиком в ад!!!

Все это было прикреплено к бутылке виски.

— И что нам теперь делать?

— Понятия не имею. Но я знаю, что делать мне, — мрачно усмехнулся Джаспер. Он открутил крышечку и приложился к бутылке. — Как раз то, что нужно, — выдохнул он и предложил бутылку Рики.

— Нет, спасибо. И так мутит.

— Кто как реагирует, — ответил Джаспер, вытирая рот и ставя бутылку обратно в буфет. — Врач едет. Ветеринар тоже. — Он показал список номеров на листке над телефоном. — И карета «Скорой помощи». И каждый из них сказал, что ее нельзя трогать.

— Понятно.

— Ветеринар имел в виду лошадь, конечно.

— Разумеется.

— Боже мой. Как это ужасно!

— Ужасно.

— Пойдем к остальным?

— Да.

Они вернулись в конюшню. Бруно и мистер Харкнесс все еще были в денниках, откуда слышалось лошадиное чавканье и фырканье.

Джаспер обнял жену за плечи.

— Ты как?

— Ничего. Ты выпил.

— Хочешь?

— Нет.

— Где Бруно?

Джулия кивнула в сторону денников.

— Идите-ка сюда, — сказала она и подвела Джаспера и Рики к автомобилю.

На водительском месте сидела Карлотта и курила.

— Послушайте, — сказала Джулия. — Я насчет Бруно. Вы, конечно, понимаете, что он думает?

— Что?

— Что это его вина. Он прыгнул первым, и она решила, что тоже сможет.

— Даже если так, он не виноват.

— Я говорю то же самое, — вставила Карлотта.

— Постарайтесь его убедить! Ему не велели прыгать, а он не послушался, и вот что из этого вышло. Так думает Бруно.

— Вот дуралей.

— Да она еще до нас собиралась прыгнуть! — напомнил Рики. — И прыгнула бы.

— Вот именно, Рики, — с жаром поддержала его Джулия. — Именно так. Этой линии поведения мы и должны придерживаться с Бруно.

— Конечно, будет расследование, и этот факт всплывет, — заметил Джаспер.

— Черт, — выругалась Карлотта.

К дому подъехал автомобиль. Из него вышел мужчина в твидовом костюме и с чемоданчиком в руке.

— Доктор Кэри? — спросил Джаспер.

— Блэкер. Я ветеринар. Где Кас? И что вообще случилось?

— Я сейчас все объясню, — сказал Джаспер.

Пока он рассказывал о происшествии, прибыл второй автомобиль, откуда тоже вышел мужчина в твидовом костюме и с чемоданчиком в руке. Это был доктор Кэри. Джаспер повторил все, что случилось.

— Где она? — спросил доктор Кэри, когда Джаспер закончил, и сразу направился к выгону.

— Когда приедет «скорая», проводите их к месту, — бросил доктор через плечо. — Харкнессом я займусь позже.

— Наверное, мне надо поговорить с Касом, — сказал ветеринар. — Ужасная трагедия. Где он?

Будто отвечая на вопрос, над дверью денника неожиданно возник мистер Харкнесс.

— Боб… Боб, она совсем охромела. Рыжуха наша, Боб. Охромела и убила Дульси.

Наконец прибыла карета «Скорой помощи».

Рики стоял в углу двора, и все происходящее казалось ему нереальным. Ветеринар куда-то отошел, и мистер Харкнесс, что-то громко ему говоря, сначала порывался последовать за ним, затем вдруг остановился и вытер рот, растерянно глядя то на одну, то на другую удаляющуюся фигуру в твидовом костюме и с чемоданчиком, как будто они — часть какого-то сюрреалистического пейзажа. Потом мистер Харкнесс побежал к санитарам, которые вытаскивали из автомобиля носилки и брезентовый чехол, и попытался их остановить, отчаянно причитая. Санитары, похоже, как-то его успокоили и выслушали Джаспера, который показал им, куда идти. Мистер Харкнесс все время его перебивал и давал собственные указания.

— Там мимо не пройдешь. Сразу там прямо. Где прогал в изгороди. Я покажу. Мимо не пройдешь.

— Мы все поняли, сэр, спасибо, — ответили санитары. — Не беспокойтесь, мы найдем. — И зашагали прочь с носилками.

Мистер Харкнесс смотрел им вслед, оттягивая пальцами губу и что-то бормоча. К нему подошла Джулия, по-прежнему очень бледная.

— Мистер Харкнесс, пойдемте в дом, я сварю вам кофе покрепче, — заговорила она, как обычно, быстро и решительно. — Не ходите туда, теперь уже ничем помочь нельзя. Пойдемте. — Она взяла его под локоть, продолжая говорить, и он позволил увести себя в дом.

Карлотта осталась в машине. Джаспер пошел к ней. Бруно нигде не было видно.

Рики вдруг сообразил: что делать в такой ситуации прекрасно знает его отец. Он, как всегда, прибыл бы на полицейской машине и вновь имел бы дело со смертью, теперь настигшей мисс Харкнесс, и размышлял бы над зрелищем, от воспоминаний о котором Рики сразу становилось дурно. Аллейн не обсуждал работу с семьей, однако Рики, который очень любил отца, в душе часто удивлялся, как такой утонченный человек мог выбрать такую профессию. «Нет, я, наверное, спятил, — сказал он себе. — Думаю о произошедшем так, будто это не чертов несчастный случай, а преступление».

Джулия вышла из дома.

— Сидит в гостиной, — сообщила она. — Пьет растворимый кофе, в который я влила изрядное количество шотландского виски. Не знаю, учуял ли он спиртное и делает вид, что нет, или просто находится в таком состоянии, что ничего не замечает.

Послышался шорох шин по гравию, и из-за дома показался полицейский на велосипеде.

— Всем добрый вечер, — прокряхтел он, слезая с велосипеда. — Что тут у вас случилось?

Джулия поспешила к нему, протягивая руку.

— Вы это сказали! — вскричала она. — Вы правда это сказали! Это же просто чудесно!

— Простите, мадам? — переспросил полицейский, оглядывая ее с ног до головы.

— Я думала, это только в анекдоте полицейский приезжает и спрашивает: «Что тут у вас случилось» — и еще говорит: «Всем добрый вечер».

— А почему бы и не сказать? — удивился полицейский.

— Нет, можно, конечно, — кивнула Джулия.

— У моей жены сильный шок, — вмешался Джаспер. — Она нашла тело.

— Да, верно, — произнесла Джулия дрожащим голосом. — Меня зовут Джулия Фарамонд, я обнаружила труп и поэтому немного не в себе.

Полицейский расправил брюки и, достав из кармана блокнот, что-то быстро записал.

— Да, очень-очень прискорбно. Значит, вы миссис Джулия Фарамонд из Л’Эсперанс… Это вы звонили в участок, сэр? — обратился он к Джасперу.

— Нет, полагаю, вам звонил доктор Кэри. А я позвонил ему. Или, возможно, из «Скорой помощи» сообщили.

— Ясно, сэр. Я так понимаю, мы имеем дело с летальным исходом. Падение с лошади?

Все дружно кивнули.

— Прискорбно, — повторил сержант. — Мне следует приступить к осмотру места происшествия.

Джаспер снова показал, куда идти. Вслед за предшественниками сержант направился в сторону выгона и изгороди.

— Ты бы тоже выпила кофе с виски, дорогая, — сказал Джаспер.

— Я глотнула немножко между делом. Сама не пойму, почему я так с сержантом себя повела. Так неучтиво! Пожалуй, ты прав, это из-за того, что я видела. — Джулия разразилась то ли рыданиями, то ли смехом.

Джаспер обнял ее.

— Надо увести ее отсюда, — он посмотрел на Рики, потом на Карлотту.

— Почему бы нам всем просто не уйти? Какой от нас тут толк?

— Мы не можем оставить мистера Харкнесса, — всхлипывала Джулия мужу в куртку. — Кто знает, что взбредет ему в голову. Кроме того, сержант захочет, чтобы я дала показания, и Рики тоже, наверное. Это очень важно, так ведь, Рики? Взять показания на месте преступления.

— Какого преступления?! — воскликнула Карлотта. — Ты что, с ума сошла, Джулия?

— А где Бруно? — спросил Джаспер.

— Ушел в сторонку, его тошнит, — сказала Карлотта. — Сейчас вернется.

Джаспер усадил Джулию на заднее сиденье автомобиля и какое-то время стоял с ней рядом. Вернувшийся Бруно, на котором лица не было, не проронил ни слова. Безлюдный пейзаж перед ними наконец стал оживать. Сначала на дороге у дальней стороны изгороди показался ветеринар, ведущий под уздцы рыжую лошадь; ее голова и твидовая кепка ветеринара то появлялись, то исчезали за изгородью. Потом сквозь прогал, частично скрытый кустами терна, стало видно, что из оврага что-то подняли, вернее, вытянули на берег. Это были носилки с мисс Харкнесс.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

7

Традиционная единица измерения роста лошадей, 16 ладоней — примерно 160 см.

8

Гернсийский свитер — вид вязаной одежды, возникший на Гернси — острове в составе Нормандских островов. Первоначально гернсийские свитера носили в основном рыбаки и моряки.