Княжий сын. Отцовское знамя

Наиль Выборнов, 2021

Олегу удалось не только выжить во время жестких тренировок, но и стать воином. Более того, с помощью обучавшего его старого воина, он встал во главе кованой рати в пятнадцать клинков. Пришло время отправиться в путь по городам и весям, чтобы заручиться поддержкой сторонников. Чтобы Олега признали князем, ему нужно добиться поддержки как бояр, так и простого люда: торговцев, ремесленников, крестьян, а это не так уж и просто. Но все возможно, когда у тебя есть острый меч в ножнах, послушный конь под седлом, и верные товарищи, всегда готовые прикрыть спину. И вновь знамя князя Кирилла развевается над родными землями, и снова под ним в бой идет дружина, чтобы вернуть наследнику то, что у него забрали.

Глава 3

Орловское городище. Середина весны 55-го года от Последней Войны.

— Лукича на кровать, сундук вынести наружу, — приказал начальник стражи, когда мы добрались до одной из угловых комнат на первом этаже княжьего терема.

Судя по тому, что здесь стояли кровать и сундук, комната принадлежала кому-то из прислуги, а не была какой-нибудь кладовкой. Внутри оказалось достаточно тепло, и даже имелось небольшое окошко для продуха, которое я, тем не менее, попросил закрыть ставнями. Все равно, если уж лечением парня заниматься мне, то проветрить комнату я успею.

Жаль, конечно, что окно было хотя бы не в пару локтей шириной, тогда умыкнуть пленного боярича не представило бы никакого труда. А так, пролезть в высокое, но очень узкое оконце нечего и надеяться. Я бы даже не стал биться о заклад, что смогу попасть в него самострельным болтом с трех десятков шагов.

Борис Русланович всю дорогу ругался, но в конце концов успокоился, только заявил, что комнату постоянно будут охранять два человека, а дверь запрут на ключ. Я заверил его, что боярич все равно сейчас слишком слаб, для попытки побега, он и десяти шагов не сделает, свалится. На самом деле, так оно и было.

Идей, как провернуть побег, у меня не имелось, но я успокаивал себя тем, что уже умудрился вытащить Лукича из темницы. Вот оттуда-то его точно не вызволить было, а так можно что-то придумать: подкупить стражников, опоить, просто избить до потери сознания.

Но главным было то, что лечить парня придется мне, а, значит, у меня имеется возможность поговорить с ним в любой момент.

— Пойдем, Олег, лекарский припас выберешь из запасов нашего лекаря, — обратился ко мне начальник стражи.

— А лекарь местный не разозлится? — спросил я. — Я бы на его месте разозлился бы, если бы кто-нибудь в моих вещах рылся.

— Пусть попробует только, — мрачно посулил Борис Русланович. — Он у меня еще неделю в темнице проведет. Посуди сам, пьянствует посреди бела дня, ну куда такое годится? Да, тебе еще что-то кроме лекарского припаса нужно?

— Одеяла нужны, — ответил я. — Как жар сойдет, боярича в холод бросит. Вода нужна холодная и кипяток, тряпки чистые. И это, его кормили хоть?

Мы с Борисом Руслановичем повернулись к стражнику, которому я до этого угрожал мечом. Тот смущенно потупился, из чего я сделал вывод, что пленного в лучшем случае держали на хлебе и воде.

— Бульон нужен нежирный, из курицы или зайчатины, — заметил я. — Еще хорошо бы меда горячего или молока.

— Может быть, еще вина ему рейнского? — возмущенно осведомился начальник стражи.

— Вина рейнского не надо, — помотал я головой, сделав вид, будто принял его шутку за чистую монету. Тем более, я даже не знал, что это за “рейнское” вино, потому что все вина, которые пробовал до этого, были яблоневыми и вишневыми. — Хмельного ему вообще нельзя. А вот меду с молоком — первое дело.

— Ладно, — сдался тот, повернулся к одному из стражников, что как раз переложили тело боярича с носилок на кровать. — Ты, иди на кухню, скажи, что я приказал бульона принести и молока с медом. Потом сходишь, воды наберешь и тряпок каких-нибудь у прислуги спроси, чистых только. Вы двое, за дверью стойте, охраняйте, кроме нас никого не пускать. А мы пока за лекарским припасом.

Терем изнутри казался гораздо больше, чем снаружи. Почти все внутренние стены оказались построены из дерева, только кое-где можно было увидеть каменные столбы, поддерживавшие потолок. Правда, толком рассмотреть помещений мне не удалось, потому что там было достаточно темно, а ни факелов, ни свечей начальник стражи не взял, и мне не предложил.

Скоро мы вышли на улицу, и я вспомнил, что мои товарищи все еще торчат во дворе крепости. Правда, как выяснилось, они вовсе не скучали, а наблюдали за происходившим на специально огороженной площадке, как на подворье у боярина Сергея, тренировочным боем. Полдесятка молодых, еще безусых и безбородых новиков стояли в строю и отбивались от троих явно более опытных бойцов.

— Дружинники, — пояснил мне Борис Русланович, заметив, что я заинтересовался боем. — Они частенько такое устраивают: и новиков потренировать, и скуку развеять.

— Да, у нас так же, — кивнул я и тут же добавил. — Но я о другом подумал: товарищей своих отпустить надо, чего им тут торчать. Мне с бояричем теперь долго возиться придется, раз уж его сразу допросить не вышло. Да и лошадей голодом морить не хочется.

— Дело доброе, — согласился начальник стражи. — Давай, я тебя тут подожду, а потом дальше пойдем.

Я двинулся к своим товарищам, которые так и стояли у амбара с лошадьми под узду, помахал им рукой, привлекая к себе их внимание.

— Боярича чуть насмерть не заморили, — сказал я. — Плохо ему, лихорадка, я помочь попытаюсь. Вы езжайте на постоялый двор, там встретимся. Если сегодня не вернусь, не волнуйтесь, Лукич плох совсем, может быть, придется и ночью за ним приглядеть, — я сделал шаг вперед и шепнул Ромке на ухо, так, чтобы слышал только он. — Про ход тайный у Петра спроси, да и вообще подумайте, как его вывести из крепости можно, чтобы не переполошить всех.

Развернулся и пошел обратно к Борису Руслановичу, приняв вид начального человека, который только что раздал указания подчиненным и не допускает и тени сомнения в том, что они будут выполнены, после чего мы вместе с начальником стражи отправились в жилище лекаря.

Тот, похоже, человеком был не бедным: жил в отдельном двухэтажном доме, который находился прямо во дворе детинца и выглядел вполне себе ладно. Здесь даже был небольшой огородик, с грядок которого уже поднимались вверх побеги лекарственных трав. Вид портила только лужа грязной воды, если не успевшей впитаться в землю, у самого крыльца. Похоже, именно тут лекаря и пытались привести в себя.

— Неплохо у вас тут лекари живут, — заметил я, когда Борис Русланович толкнул от себя створку двери.

— Да, этот бездельник хорошо устроился, — согласился со мной начальник стражи. — Он тут лет двадцать уже живет, еще князю Кириллу служил.

В сенях стоял тяжелый травяной дух, такой знакомый с самого детства. Сердце внезапно кольнула печаль. На секунду мне показалось, что стоит закрыть глаза, как я окажусь у себя дома, в Васильевское селе, и снова буду помогать матери разбирать травы, готовить мази и снадобья.

— Давай, Олег, бери, что тебе нужно, а я снаружи подожду, — сказал начальник стражи, и посторонился, пропуская меня вперёд. — Ты только быстрее постарайся, хорошо? Не по себе мне, не по душе то, что мы пленного из темницы забрали.

— Постараюсь, — ответил я, с трудом проглотив стоявший в горле ком и прошёл в жилище местного лекаря.

Да уж, кому-кому, а ему явно самому смалец для мазей топить не приходилось. На нескольких столах были расставлены самые разные устройства, многие из которых я видел в первый раз, а о кое-каких даже не слышал. С уверенностью я узнал только перегонный куб, о котором рассказывала мать. Она наверняка не отказалась бы от такого, потому что тогда ей не пришлось бы покупать спирт у торговцев, которые не только ломили на него цены, но и норовили разбавить водой.

От воспоминаний о матери вновь заболело в груди, но отогнав печаль, я принялся вспоминать ее науку.

Лихорадка, сильный сухой кашель — все это говорило о том, что у боярича после проведённых в холодной и сырой камере дней началось воспаление лёгких. Сама по себе эта штука очень опасна, почти смертельна, хотя мама и умела с ней вполне успешно бороться.

Хотя, может быть, все не так уж и страшно, но лучше готовиться к худшему.

Я принялся открывать шкафы и перебирать хранившиеся там травы. Отличать их приходилось не столько по виду, сколько по запаху, но этому я научился ещё с самого раннего детства.

Бороться в первую очередь нужно было с лихорадкой, именно она может привести к смерти. Отыскав череду, липовый цвет, ноготки, мяту, душицу и фиалку, я взял ступу, набросал внутрь по горсти каждой из трав и принялся толочь. Засушены травы оказались на совесть, и скоро я получил целый стакан однородного серого порошка. Вот он-то и должен помочь сбить жар, нужно только его правильно заварить.

Высыпав порошок из ступки в чистый горшочек, я повторил процедуру, наполнив емкость почти до краев. На неделю этого должно было хватить.

Теперь нужно было разобраться с кашлем, но травы, которые помогают от этой беды я знал гораздо хуже. Нашел, конечно, подорожник, солодку, на всякий случай добавил засушенных сосновых почек. Потом вспомнил про корень алтея, добавил в ступку еще и его, принялся толочь, и скоро у меня был второй горшочек с порошком из трав.

Напоследок решил, что бояричу будет полезно еще и подышать травяным паром, взял холщовый мешок и накидал туда листьев шалфея и мяты.

Лекарства были готовы, но я решил ознакомиться и с содержимым других шкафов, на случай, если что-то забыл. И к своему удивлению в одном из дальних шкафов обнаружил мешочек, полный коричневых долек, покрытых белыми крапинками и сильно пахнущих грибами. Зачем местному лекарю мухоморы-то? Он что, клопов ими травить собирается?

А вот рядом лежал горшочек, полный белого порошка. Уже понимая, что здесь местный лекарь хранит опасные вещества, я осторожно принюхался и почувствовал сильный запах чеснока. Это что же, он еще и мышьяк использует?

Догадка пронзила мою голову, я отшатнулся и закрыл дверцу шкафа. Хранить у себя дома такие опасные яды… Да нет, местный лекарь не может быть настолько глуп.

Отравителей ненавидят и боятся. Если вина отравителя будет доказана, его утопят или сожгут на костре, ему даже не дадут последнего слова, он не выскажет последнего желания, потому что даже речь его может оказаться ядовитой.

Но как там Игнат говорил, умер мой отец? Болел, а потом умер? А как именно он болел?

Неужели все может оказаться так?

Нужно расспросить свидетелей тех событий, выяснить, что именно случилось с отцом. Мне не верилось, что случайная болезнь могла унести его жизнь. Это невозможно при таком образованном лекаре, а судя по его лаборатории он действительно знал много.

— Олег, ты там долго еще? — послышался со двора полный нетерпения голос начальника стражи.

— Почти закончил, Борис Русланович, — ответил я, быстро прихватил горшочки со снадобьями, мешок с сухими листьями и двинулся наружу. — Вот, приготовил все. Сейчас попытаемся бояричу помочь.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — вздохнул он.

В комнате, где разместили боярича, тем временем оказалось все готово: стражники принесли шерстяное одеяло, ведро с чистой водой, несколько тряпок, котелок кипятка, крынку молока, и горшочек мёда. Кружки тоже нашлись, так что я смог тут же заварить первое снадобье, от лихорадки, и запарить несколько листьев шалфея и мяты, из-за чего по комнате разнесся приятный пряный запах.

— Что стоите, помогайте, — сказал я и принялся стаскивать с боярича одежду. Так и тело быстрее остынет, да и для здоровья грязные тряпки носить не то, чтобы полезно.

Один из стражников взялся помогать мне, и мы в четыре руки быстро избавили Никиту Лукича от когда-то красивой и дорогой одежды, которую сейчас даже самый отчаявшийся нищий не надел бы. Я осмотрел колени, поясницу, обнаружил, конечно, следы побоев, но старые — ссадины уже успели поджить, а синяки пожелтели. Зато пролежней на нем не было, как и бубонов, что обнадеживало.

Намочив тряпицу, я обтер тело боярича, кое-как смыв въевшуюся в кожу грязь. О том, чтобы сводить парня в баню, можно было и речи не поднимать, да и опасно это, болезнь усугубить можно.

— Вижу, ты знаешь, что делаешь, — нарушил молчание Борис Русланович, вытащил из кармана ключ и протянул мне. — Как закончишь, дверь закрой и ключ отдай стражнику, что снаружи останется.

— Ладно, — я кивнул. — Я тут надолго задержусь, допоздна скорее всего, бояричу поперву от лечения и хуже стать может. Людей я своих уже отпустил, где переночевать можно?

— В караулку зайди потом, найдем для тебя место.

На том и порешили. Я процедил через чистую тряпицу отвар, помог бояричу, который, когда все разошлись, перестал притворяться, будто он без сознания, подержал голову и влил в него полную кружку. Потом укрыл одеялом — пусть пропотеет, вместе с потом и зараза из тела выйдет. И можно будет его покормить.

Возможно, что все так и плохо, как мне показалось в темницах, и получится отсрочить уход боярича в Небесные Поля. В том, что Лукича кто-нибудь рано или поздно туда отправит, я не сомневался, с его-то характером. Но, пожалуй, если постараюсь, умрет он не сейчас, и не в ближайшие дни.