Отравленная жизнь

Нази Дагас, 2023

Каныкей в доме мужа живется очень несладко. Муж давно перестал видеть в ней женщину, а его родня относится как к прислуге. В один из дней ее однообразные будни взрываются рядом смертей, которые переворачивают жизнь и вынуждают бежать из дома. Пытаясь во всем разобраться, она случайно раскрывает неприглядный семейный секрет, который, возможно, и стал спусковым крючком для всех этих страшных событий.

Глава 2. Точка невозврата

Каныкей показалось, что она ослышалась. Она привстала, а потом снова медленно опустилась на стул. Нет, она видит сон, иначе как объяснить то, что сообщил минуту назад муж?

— Что? Что ты сказал? — изумленно переспросила она.

— Ты что глухая? Вторую жену он берет! — вмешалась свекровь. — Сынок, это радостная весть для нашей семьи, пусть все получится! Алла ыраазы болсун¹¹. Я очень-очень рада за тебя. Ты мне чай сегодня нальешь? — тут же взвилась она на невестку.

— Какую вторую жену? Айдар, ты шутишь? А как же я? А как же Айгерим? Что все это значит, объясни мне, пожалуйста! — Каныкей со стуком поставила пиалу на стол и умоляюще взглянула в глаза мужу.

— У меня будет вторая жена, — выделяя каждое слово, будто объясняя что-то несмышленому ребенку, спокойно произнес тот, — шариат разрешает иметь несколько жен, ты же помнишь? Я достаточно обеспечен и могу себе это позволить. Ты не переживай, с тобой я не разведусь, ты будешь дальше жить в этом доме с Айгерим и я буду по-прежнему вас полностью обеспечивать.

— Какая вторая жена? — продолжала лепетать ошарашенная Каныкей. — Мы ведь с тобой женаты. Мы законные супруги! Что за бред ты несешь?

— За языком следи, — грубо прервал ее супруг, — никто тебя из дома не выгоняет, живи тут, присматривай за мамой, а я буду жить с Нурайым в другом месте. Неделю с ней, неделю тут с вами…

— Какая к черту Нурайым! — Каныкей вскочила, дрожащий голос сорвался на крик. Ее губы побледнели, худенькое тело тряслось, а в глазах полыхала злость. — Значит, пока я здесь прислуживаю твоей семье, пашу как проклятая целыми днями, ты за моей спиной шашни крутишь? Вторая жена, шариат! — зло передразнила она. — А ты забыл, что по шариату ты обязан прежде спросить свою жену! Взять мое согласие! Так вот: я против! Ты слышишь, против! Я твоя законная жена, я! А не какая-то там прошмандовка! Вторая жена… Любовница она самая обычная, а не вторая жена!

— Закрой свой поганый рот! — грозно окрикнул женщину муж и стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнула и зазвенела посуда, а Каныкей вздрогнула и осеклась. — Не смей со мной так разговаривать! Я не обязан просить у тебя разрешения, ишь чего захотела! Я кормилец этой семьи и мне решать, сколько жен у меня будет! Две, три, а может и все четыре! Это во-первых. А во-вторых, разве ты родила мне сына, как я просил? Ты родила девочку. Де-во-чку. А мне нужен наследник! Сын! Я хочу сына, понимаешь, тупая ты голова?

— Сколько ты с ней? — тихо спросила Каныкей. Она стояла, опершись руками на стол, из глаз медленно струились слезы. «Какая же она жалкая! — раздраженно подумал Айдар. — Хмурая, вечно чем-то озабоченная, какая-то блеклая вся. Где та яркая, задорная девушка, на которой я женился? И кто эта грустная женщина с коровьим взглядом?»

— Нисколько, — ответил на ее вопрос, — Она девушка порядочная, верующая, из уважаемой семьи. Между нами ничего нет, если тебя это успокоит. На днях сделаем нике.

— Пожалуйста, — беспомощно прошептала Каныкей, подавшись к нему и схватив за руку, которую он тут же отнял, а следом и отодвинулся сам, — прошу тебя, умоляю, подумай о нас, о дочери! Я же… я же люблю тебя! Мы все еще можем исправить…

— Нет, — жестко ответил Айдар, глядя на нее с примесью усталости и отвращения, — как я сказал, так и будет. И не надо вызывать у меня жалость — все равно ничего не добьешься. Я хочу сына, но уже не от тебя.

Каныкей медленно опустилась на стул, закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Столько лет… Столько лет я посвятила твоей семье, — сквозь рыдания произнесла она, — терпела, прощала, надеялась, что все наладится… А ты… А ты…. За моей спиной…

— Хватит ныть! — строго оборвала ее Зуура. — Мой сын прав, тебя никто не выгонит из этого дома, в твоей жизни ничего не поменяется. По исламу он имеет на это полное право, тем более, ты не родила ему сына, как он просил. Не переживай, Айдар с женой жить с нами не будут, мы для них подготовили квартиру…

— Что? Мы… квартиру? — Каныкей подняла заплаканное лицо и с ненавистью посмотрела на свекровь. — То есть, вы знали? Знали о том, что Айдар берет вторую жену и не сказали мне?

— И что ты на меня так смотришь? — Зуура встала и грозно нависла над невесткой. — Да, мы знали! И что? Айдару нужен сын, которого ты ему родить не можешь. И потом ты жетим¹², безродная детдомовская сирота, неизвестно, кем были твои родители! Может, алкаши какие-то, воры или убийцы. Какую наследственность ты передашь нашему внуку? А Нурайым из хорошей, уважаемой семьи, красивая, статная девушка, у них с Айдаром родятся прекрасные дети. Она придет в дом мужа с богатым приданым, в отличие от тебя. Напомни, с чем ты пришла к нам? С парой носков и зубной щеткой? Без жер төшөков¹³, одежды, золота и посуды — без ничего! Решение нашей семьей уже принято и тебе его не изменить. Или может хочешь развода? Хорошо, а ты подумала, куда пойдешь? У тебя же никого нет! Айгерим, конечно же, останется с нами, потому что у тебя ни жилья, ни работы, ни родных. Поэтому в этой ситуации тебе не остается ничего, кроме как закрыть свой рот, смириться с решением твоего мужа и жить дальше. Терпеть и молчать! Уж такова наша женская доля! А если будешь выступать тут и качать права, мы тебя быстро на улицу выставим. С пустыми руками пришла, с пустыми и уйдешь!

Каныкей молча слушала свекровь, опустив взгляд, плечи ее подрагивали как при сильном ознобе. Дослушав гневную речь Зууры, она будто очнулась и резким движением вскочила на ноги.

— Как же я вас ненавижу! Не-на-вижу! Как же я хочу, чтобы вы все сдохли! Все! Вся ваша мерзкая семейка! Просто сгинули, вымерли, подохли, как бешеные собаки! — пронзительно закричала она, переводя безумный взгляд со свекрови на мужа и тыча в них пальцем.

В мгновение ока Айдар оказался подле нее и наотмашь ударил по лицу.

— Заткнись! Закрой свой грязный рот! Иначе я так тебя отделаю, что ходить не сможешь!

Каныкей отлетела к стене, больно ударилась затылком, сползла на пол и стала тихонько всхлипывать. Айдар, сжав кулаки, стремительно направился к ней, собираясь продолжить воспитательный процесс, но в последнюю минуту передумал.

— Не хочу пачкаться об тебя в такой радостный для меня день, — прошипел он, повернулся и вышел из кухни, хлопнув дверью.

Зуура равнодушно взглянула на плачущую невестку и тихо произнесла:

— Говорила же тебе: держи язык за зубами! Эх…

И махнув рукой, тоже покинула поле боя.

После ее ухода Каныкей поднялась, стянула с головы сбившийся набок платок и устало опустилась на стул. Несколько минут она безучастно смотрела в окно, а затем встала, прошла в прихожую, надела первую попавшуюся куртку и вышла в стылую январскую ночь.

* * *

— И что собираешься делать? — подлив Каныкей горячего чаю, спросила Бермет.

Они сидели на ее кухне, обсуждая шокирующий поступок Айдара. Бема жила одна в съемной квартире. Каныкей, выйдя из дома, поймала такси и направилась прямиком к подруге в надежде, что та приютит ее на одну ночь. Дома после того, что произошло, она оставаться не могла — Айдар был ей противен, а Зуура и подавно. Бермет, увидев на пороге зареванную подругу с покрасневшей от удара щекой, поняла все без слов. Она крепко ее обняла, выслушала бессвязную речь, перемежающуюся с рыданиями, усадила за стол, налила горячего чаю и вытащив из холодильника замороженное куриное филе, велела приложить к щеке.

— Я и не знаю, когда все это началось, — всхлипывая, произнесла Каныкей, — когда наша счастливая семейная жизнь полетела к чертям… В тот день, когда он впервые поднял на меня руку? Нет. Потом все было хорошо. Он попросил прощения и мы были счастливы. Последний год все стало очень плохо: он стал придираться по мелочам, избивать, поздно возвращаться… Я-то, дура, думала, он много работает, старается для семьи, а он, оказывается, проводил все это время с другой. Говорит, что ничего между ними не было, врет ведь, врет! Я весь этот год чувствовала, что что-то не так…

Бермет внимательно, не перебивая, слушала подругу. Иногда возможность выговориться — лучшее лекарство.

— Айдар сказал, что они будут жить в новой квартире. Я-то думала они ее для Чингиза купили, что он женится и поселится там. Как лохушка последняя убиралась там, драила полы и окна. Оказывается, для Нурайым старалась, — Каныкей невесело рассмеялась. — Интересно, как выглядит эта стерва? Где он мог ее встретить? Кайнене сказала, что она очень красивая. Красивее меня, — грустно добавила она.

— Это она сейчас красивая, посмотрю я на нее после нескольких лет брака, — Бема злорадно усмехнулась. — С твоей змеей-свекровью долго в красотках не походишь. Зуура, знаешь ли, как дементор из Гарри Поттера, но тот, что пожирает не хорошее настроение, а женскую красоту. Где Айдар мог встретить Нурайым? Да где угодно. На работе, на улице, в кафе, а быть может, это родители их свели.

— Значит, я как была прислугой, так ею и останусь, а Нурайым будет жить отдельно от свекровки. Хорошо устроилась, сучка! Айдар сказал, что будет жить неделю с ней, неделю со мной — врет ведь. Оставит меня на съедение кайнжурт, а сам с молодой женой будет. А если эта стерва еще и сына родит…

— Ну и прекрасно, пусть рожает! Может, тогда и отпустят тебя, на развод сможешь подать и на алименты. Заживешь!

Каныкей горестно покачала головой.

— Ты не знаешь Айдара. Он Айгерим не отдаст ни при каком раскладе. Он любит ее, хоть и сына хотел. И сказал мне, что никогда не позволит ей видеть мать с другими мужчинами. Я, по его мнению, сразу после развода ударюсь во все тяжкие…

— Кстати, насчет того, что ты не родила ему сына — бред полнейший. Ученые давно доказали, что пол ребенка зависит от мужчины. Так и скажи ему в следующий раз и научные исследования покажи!

Но Каныкей уже не слышала, мыслями она была в далеком прошлом. Как же прекрасно все у них с Айдаром начиналось! Ее любил самый красивый мужчина на планете. Она была уверена, что обрела не просто супруга, а соратника, друга, защитника и, что самое важное — семью, которую можно было назвать своей. Семью, которой у нее не было. Так надеялась стать для Зууры дочерью. Какой же наивной дурой она была!

— Мы ведь так любили друг друга… Куда все это делось? Черная дыра рутины поглотила всю нежность и теплоту, которые были между нами. Когда началась эта черная полоса? Хотя… Я знаю, когда все полетело к чертям, — подумав, продолжила Каныкей, — когда у него новый друг появился — Данчик. С его появлением и начались гулянки, ночные клубы, алкоголь. Конечно, этот Данчик же холостой, вот и Айдар рядом с ним почувствовал себя свободным. Это он во всем виноват! Стал таскать его по клубам, где куча распущенных девок, ну Айдар и не устоял.

— Может хватить уже оправдывать своего козла? Сколько можно? — не выдержала Бермет, вмиг растеряв все спокойствие, с коим слушала подругу. — Данчик какой-то виноват, что твой муж начал тебе изменять. Что за бред ты несешь? Это был целиком и полностью его выбор. Причем осознанный выбор. Кобель он у тебя и никакие Данчики тут не виноваты!

— Это он во всем виноват, точно тебе говорю! — с жаром принялась убеждать ее Каныкей. — Всегда же так: стоит женатому мужчине связаться с холостяком, и он тоже начинает чувствовать себя свободным. Видимо, Данчик знакомился с девчонками и Айдару их подсовывал, чтобы вместе развлекаться. А один раз знаешь, что он учудил?

— И что же? — насмешливо поинтересовалась Бермет. Ее раздражала святая наивность подруги и ее желание оправдать своего неверного мужа. — Направил на твоего муженька пистолет и заставил лечь в постель с падшей женщиной?

— Да нет же! — отмахнулась Каныкей, игнорируя сарказм подруги. — Как-то мы со свекровью и Айгерим уехали в гости с ночевкой, а Айдар с этим другом своим посиделки у нас дома организовали. Вернувшись на следующий день, я обнаружила дома следы женского присутствия. Айдар объяснил это тем, что к Данчику приезжали девчонки, посидели чуток и уехали. Ничего, мол, между ними не было. Айдар за всю нашу семейную жизнь ни разу так не поступал, это Данчик так плохо на него влияет!

— Подожди, то есть, ты сейчас пытаешься всю вину за поступок своего муженька на его друга свалить, правильно я тебя понимаю? — начала закипать Бермет. — Накинул, значит, на Айдара аркан и потащил развлекаться. Заставлял его, бил, угрожал. И бедному Айдару пришлось подчиниться. Что за чушь, ты себя со стороны послушай! То, что твой муж натворил — это целиком и полностью его инициатива и не нужно искать ему оправдание. Чем раньше ты поймешь, какой он на самом деле ужасный человек, тем легче тебе будет от него уйти! И пусть потом берет себе сколько угодно жен, да хоть десять!

— Столько лет… Столько лет я отдала его семье и вот какова его благодарность. Быстренько променял меня на какую-то Нурайым. За что? За что мне это? — вновь затянула свою жалобную песнь Каныкей. А затем бросила на стол подтаявшее куриное филе и прижав ледяные руки к лицу, принялась раскачиваться на стуле. По щекам ее побежали дорожки слез.

— Я тебе сколько раз говорила: уходи ты от него! Но сначала подготовь почву, найди работу, накопи денег и беги без оглядки.

— Да думаешь у меня было время на работу? — Каныкей отняла руки от опухшего лица и зло взглянула на подругу. — Я же пахала с утра до ночи! С первого же дня замужества: принеси-подай, убери, постирай, приготовь. Дом этот огромный кайнене требовала убирать почти каждый день, видите ли, мы не любим, когда грязно! Даже чаю без меня попить не могли: ай, келин, ставь чайник! И так по 5-6 раз в день. Гости эти нескончаемые, да еще и с детьми своими, только приберусь, все разбросают, везде намусорят… Им чай надо давать, едой потчевать и сидеть на кухне, пока они не соизволят уйти. Убирать потом все после них, мыть. Огород еще, мне же никто с ним не помогал — сама сажала, поливала, собирала урожай. Вдобавок ко всему, ребенок у меня плаксивый, с рук почти не слезал. Кайнене чуть-чуть понянчится и отдает мне, ой спина болит, ой руки болят, да и вообще это твой ребенок, сама и смотри. Айдару вечно некогда, он с ребенком не помогал от слова совсем! Вот рассказываю сейчас тебе все это и удивляюсь, в каком аду, оказывается, живу. Я и забыла, когда всласть высыпалась в последний раз. А насчет того, чтобы убежать — Айдар меня просто так не отпустит, ты же знаешь, — грустно добавила она, — либо терплю, либо у меня отнимут дочь.

— М-да, даже не знаю, что и посоветовать… В моем случае было проще. Не было детей и слава Богу. Обошлось практически без последствий. Но замуж я больше ни-ни. С нашим менталитетом уж лучше прожить жизнь одной.

— Я у тебя переночую и завтра вернусь домой, — после долгого молчания обреченно произнесла Каныкей, — приму его вторую жену и вытерплю все. Ради Айгерим я готова на все. Моя жизнь отравлена насквозь, но я не позволю им отравить жизнь моей дочери. Она должна быть рядом с матерью! Она не будет расти такой же сиротой, как я!

— Да, подруга, все же трусиха ты, а не боец! Тебе просто нравится быть жертвой. Ты даже не хочешь попытаться что-то изменить. Можно найти пару часов на работу, да хоть по ночам! Зато когда предстанешь перед судом, у тебя будет работа, и дочка сможет остаться с тобой! А насчет того, что дядя у Айдара влиятельный, я ж тебе говорю, можно создать общественный резонанс, трубить об этой несправедливости во всех соцсетях, уверена, дядя не захочет порочить себе репутацию и Айгерим отдадут тебе. Почему ты даже не хочешь попытаться? Если ты рискнешь и получится, ты станешь счастливой, понимаешь? Ты станешь хозяйкой своей жизни, устроишься на работу, отдашь дочку в садик и заживешь! Никто не будет шпынять, унижать и видеть в тебе прислугу. И ты обязательно встретишь достойного мужчину.

— Да нет, Бермет, не надо мне всего этого. Я не смогу, не смогу пойти против них. Они меня сломают, уничтожат и запретят видеться с дочкой. А я не представляю своей жизни без нее… У тебя пока нет детей, поэтому ты не понимаешь, как страшно в одночасье потерять собственного ребенка. А именно это и произойдет, если я пойду против Айдара. Ничего не выйдет. Да, я трусиха… За эти шесть лет они убили во мне личность, растоптали гордость и уничтожили чувство собственного достоинства. Я слишком слаба и растоптана, чтобы противостоять им…

— Окей, а ты о психике дочки подумала? — Бермет швырнула филе в морозильник, сложила грязную посуду в раковину и стала энергично ее мыть. — Каково ей видеть, как унижают и бьют ее мать, каково ей быть свидетелем каждодневных скандалов? Каким человеком она вырастет? Такой же забитой, как и ты? Сколько травм вы ей нанесете своими скандалами?

— Айгерим нужен отец. Какой бы он ни был. Можно я спать лягу? Устала очень, — Каныкей умоляюще посмотрела на Бермет, призывая ее прекратить этот неприятный разговор. На нее от пережитого стресса вдруг напала такая сонливость, такая смертельная усталость, что она еле ворочала языком.

— Хорошо, — сжалилась та, — пойдем постелю тебе на диване.

* * *

Каныкей проснулась от сильной головной боли. Голова болела так, что казалось вот-вот разойдется по швам. Открыв глаза, она не сразу поняла, где находится, но спустя несколько секунд память с безжалостной ясностью вернула ее в события вчерашнего дня. Она взглянула на большие настенные часы: 9 утра.

— Боже, проспала! — Каныкей резко соскочила с постели, от чего в глазах разом потемнело, а земля на миг ушла из-под ног, — Айдар, наверное, ищет меня, сердится… Что я ему скажу?

Она принялась искать свой телефон, но потом вспомнила, что ушла из дома без ничего. Пройдясь по квартире подруги, поняла, что осталась одна — Бермет отправилась на работу. Случайно взглянув в зеркало, она ужаснулась своему отражению: на нее смотрела растрепанная женщина с покрасневшими глазами, искусанными в кровь губами и вспухшей за ночь гематомой под правым глазом. Но приводить себя в порядок не было времени. Было даже страшно подумать о том, как встретит ее Айдар и как отреагирует на подобный бунт. У него сегодня выходной и он, наверняка, ждет ее дома, закипая от злости.

Схватив второй комплект ключей и деньги на такси, которые Бема заботливо оставила для нее на тумбочке, она поспешно оделась, нацепила солнцезащитные очки подруги и покинула квартиру.

По дороге домой Каныкей думала о том, что скажет мужу и как себя будет вести. Первым делом извинится за свое вчерашнее поведение перед свекровью и мужем, покорно выслушает все упреки и оскорбления, стиснув зубы, стерпит возможные побои, а затем скажет, что не имеет ничего против его второй жены. Но он должен пообещать ей, что будет по-прежнему обеспечивать ее и дочку.

Она усмехнулась. Муж никогда не обеспечивал ее всем необходимым. Дочке он покупал все, что требовалось в ее возрасте, а когда дело касалось жены, то считал каждую потраченную копейку, хотя был человеком довольно обеспеченным — у его семьи был прибыльный бизнес, большой двухэтажный дом в одном из хороших районов Бишкека, двухкомнатная квартира в центре и дорогой автомобиль. Каныкей не помнила, когда в последний раз покупала себе новую одежду и косметику, не говоря уже о маникюре и покраске волос. Айдар выделял деньги только на продукты, которые затем поступали на учет к свекрови и распределялись ею. Первое время Каныкей еще упрашивала мужа купить ей новые вещи, но с годами после постоянных упреков и фраз «Зачем тебе? Ты же все равно дома сидишь!», отказалась от этой затеи. Ходила она в той одежде, что муж покупал ей в первые годы замужества. Например, сейчас она была в куртке, которой было более 4-х лет, и эта модель уже давным-давно вышла из моды.

«Неряшливая, неухоженная домохозяйка, постоянно пахнущая кухней — вот кто я! Понятное дело, что Айдар стал заглядываться на молодых девчонок с маникюром, наращенными ресницами и волосами, модно одетых, благоухающих духами, а не едой. И появилась у него Нурайым…».

Чтобы хоть как-то отвлечься от тревожных мыслей, беспокойным червем грызущих душу, она взяла у водителя телефон и набрав номер Назгуль, попросила передать трубку дочери. Дети играли в какую-то настольную игру и Айгерим не терпелось продолжить, поэтому она быстро поздоровалась с матерью и убежала по своим детским делам.

Подъезжая к дому, Каныкей сильно волновалась. Сердце неистово билось, грозясь выпрыгнуть из груди, в горле пересохло, а живот скрутило так, что стало трудно дышать. Что она скажет Айдару в свое оправдание? Как он отреагирует на то, что она не ночевала дома? Такого прежде не случалось. Будет кричать на нее? Набросится с кулаками? А если выгонит из дома?

Когда она протянула водителю деньги, руки ее дрожали так, что тот оглянулся и удивленно воззрился на нее.

— У вас все хорошо? — вежливо осведомился он

— А? Да, все хорошо — мыслями Каныкей уже была внутри дома, поэтому не сразу поняла водителя. Она выскочила из машины и медленно пошла к дому.

Шаг. Еще один. Вот она входит в ворота и направляется к входной двери, слыша яростный стук своего сердца и мысленно моля Айдара быть немного мягче к ней.

Войдя в дом, Каныкей поразилась царящей в нем тишине. Обычно в дневное время здесь всегда монотонно пел телевизор — Зуура не могла жить без его постоянного фонового звучания, — не было слышно и ее шаркающих шагов. Не доносилось ни звука и со второго этажа. Видимо, Айдар куда-то уехал, Чингиз отправился в тренажерный зал, а свекровь ушла в гости или поехала на базар. Казнь отсрочена. Можно выдохнуть и подготовить внятную оправдательную речь к их приходу.

Каныкей облегченно вздохнула, сняла солнцезащитные очки, куртку, сбросила обувь и направилась на кухню. Но войдя в нее, остолбенела от представшей взору жуткой картины.

Айдар лежал лицом к кухонной двери, навалившись грудью на стол и неловко подложив под голову правую руку. Поза его была странной, нелепой, совсем не похожей на положение задремавшего человека. Пальцы судорожно скрючены, а лицо, искаженное гримасой боли, покрыто багровыми пятнами. Но самыми неестественными и страшными были глаза: широко открытые, стеклянные и совершенно безжизненные. Чай в его кружке давно остыл и подернулся мутной пленкой.

В нос ударил горьковатый миндальный запах, словно подтверждение того, что происходящее ей не снится — ведь во сне запахов не бывает.

— Айдар! — крикнула Каныкей и не узнала собственный голос, он показался ей тоненьким и чужим, словно кто-то другой прокричал за ее спиной. Она безотчетно оглянулась и не увидев никого в дверях кухни, подскочила к мужу и стала трясти его за плечо, приговаривая «Айдар, пожалуйста, очнись! Ну же, очнись! Пожалуйста!», надеясь, что сейчас произойдет чудо и муж очнется, посмеется и скажет, что решил подшутить над ней. Другой рукой она прикоснулась к его щеке и пальцы ее вместо привычной теплоты человеческого тела ощутили могильный холод…

Каныкей никогда не прикасалась к мертвецам, но в долю секунды осознала, что ее муж мертв. Пронзительный крик огласил своды дома. Не переставая кричать от страха и ужасающего осознания, женщина помчалась на второй этаж — в комнату свекрови. Рывком открыв дверь, она влетела в помещение и увидела Зууру, преспокойно лежащую на кровати лицом к стене. В нос ударил неприятный кисловатый запах с отчетливыми миндальными нотками, и сердце мгновенно сжалось от недоброго предчувствия. Не переставая звать свекровь, Каныкей подбежала к ней и резко дернула за плечо. Зуура безвольно перевернулась на спину и уставилась в потолок немигающим взглядом, в котором не было никаких признаков жизни. Подушка ее и постель были запачканы подсохшими рвотными массами.

— Апа! — ошеломленно воскликнула Каныкей и прикрыла рот рукой, сдерживая рвущийся наружу крик, затем стала медленно пятиться назад, пока не уперлась спиной в стену.

«Боже, неужели это происходит на самом деле, со мной? Они умерли… Оба… От чего? Что с ними случилось? — в голове роем кружились мысли. — Как хорошо, что я Айгерим вчера отправила к Назгуль… Они видимо чем-то отравились. А может, их можно еще спасти? Может они еще живы?»

Она подскочила к прикроватной тумбочке свекрови, схватила ее телефон и стараясь не смотреть в сторону мертвой Зууры, стала лихорадочно вводить пароль, попутно вспоминая номер скорой: 102 или 103? И только когда телефон завибрировал в третий раз, вновь отказав ей в доступе, она поняла, что пытается ввести на смартфоне свекрови пароль от своего телефона. А пароль Зууры она знать не знает. Вернув гаджет на место, она помчалась в их с мужем комнату и принялась искать свой телефон. Но его нигде не было. Каныкей лихорадочно перерыла постель, залезла под кровать и даже зачем-то заглянула в шкаф, хотя смартфон там отродясь не хранился. Тщетно. Она выскочила из комнаты, намереваясь поискать телефон внизу и вздрогнула от неожиданности, услышав, как хлопнула входная дверь. Следом раздался громкий голос:

— Зуура, Каныкей, вы дома?

Каныкей узнала голос Чынтемира — родного брата свекрови. Она ненавидела его всей душой за скверный и придирчивый характер, но сейчас была рада его появлению, как никогда.

— Дядя! — заорала она и стремительно бросилась вниз по лестнице, — Дядя! Помогите! Апа и Айдар… С ними что-то случилось! Они… — и умолкла, не зная как сказать дяде, что его сестра и племянник, кажется, мертвы.

Увидев заплаканное лицо и перепуганный вид невестки, Чынтемир быстро направился к ней, забыв разуться и снять пуховик.

— Где они? Что случилось? — заорал он.

— На кухне. Айдар… — она замолчала и не в силах продолжить, просто указала пальцем в нужную сторону. Мужчина бросился на кухню.

— Айдар! — раздался оттуда его крик и следом разом наступила тишина. Не переставая всхлипывать, Каныкей бессильно опустилась на первую ступеньку лестницы, решив держаться подальше от кухни. Ее била мелкая дрожь, а перед глазами стоял отчетливый образ мертвого мужа с искаженным от предсмертных страданий лицом.

— Он мертв, — раздался из кухни голос Чынтемира, а следом появился и он сам, — а Зуура где?

Каныкей поразилась его спокойствию — дядя выглядел так, будто каждый день обнаруживал в чужих кухнях мертвецов и посему это стало для него обыденным явлением. Но затем она вспомнила, что он много лет проработал в правоохранительных органах, а значит, повидал на своем веку немало трупов.

— Апа… у себя, — хриплым голосом произнесла она.

Не сказав ни слова, Чынтемир стремительно проскочил мимо Каныкей, взбежал по лестнице и скрылся в комнате Зууры. Судя по последовавшему молчанию, скорая помощь свекрови уже не требовалась. Каныкей с содроганием вспомнила ощущение неестественного холода под пальцами, когда она схватила свекровь за плечо. «Холодный, как мертвец» — вспомнилась ей услышанная где-то фраза.

— Чингиз! — выйдя из комнаты Зууры, крикнул дядя и направился в комнату своего младшего племянника.

Каныкей похолодела. Впав в состояние шока от увиденного, она совсем позабыла про братишку мужа. «Боже мой! А если… и он тоже?» и следом вновь порадовалась тому, что дочери нет дома. Не обнаружив Чингиза в его комнате, Чынтемир принялся тут же ему звонить.

— Алло, ты где? Все в порядке с тобой? Чувствуешь себя как? — моментально засыпал он вопросами племянника, как только тот ответил на звонок. — Да нормально все, давай домой по быстрому, важный разговор есть, — и отключился, оставив Чингиза в полном недоумении.

Следом он набрал 102 и коротко описав положение дел, вызвал оперативную группу. Затем спустился по лестнице и остановился напротив Каныкей. Она подняла голову, скользнула взглядом по худой, изможденной фигуре (желчнокаменная болезнь год за годом, словно иссушала его тело), желчному лицу и, замирая от страха, посмотрела в глаза. Узкие, глубоко посаженные глаза Чынтемира смотрели холодно и жестко, не предвещая ничего хорошего.

— Что вы вчера ели на ужин? И почему с тобой ничего не случилось? — резким тоном спросил он.

Каныкей растерялась.

— Я… не знаю, мы… мы с Айдаром поссорились еще до ужина, я ушла из дома и ночевала у подруги, — запинаясь, начала оправдываться она. — Я вернулась сегодня, минут за 15 до вашего прихода и нашла их. Айдар…он…он, — она закрыла лицо руками и расплакалась.

— Из-за чего вы поссорились? — безжалостно продолжил Чынтемир, не обращая внимания на слезы невестки.

— Он сказал, что берет вторую жену, — размазывая слезы по лицу тыльной стороной ладони, ответила Каныкей, — я была в шоке, начала возмущаться, но он… он ударил меня. Все-все, оказывается, знали про Нурайым, кроме меня. И апа, и кайни…

— Во сколько ты ушла из дома? — грубо перебил ее дядя.

— Я не знаю, я не смотрела на часы, не до того мне было. Я была в шоковом состоянии… Наверное, часов в 7-8 вечера. А от чего они умерли, дядя?

— Это ты мне скажи! — внезапно повысил голос Чынтемир. Каныкей вздрогнула и испуганно воззрилась на него, разом перестав плакать. — Вчера Айдар сообщает тебе про вторую жену, вы ссоритесь и в ту же ночь он умирает. И его мать почему-то тоже. Совпадение? Я так не думаю! Что ты им подсыпала, тварь? — он стремительно наклонился к сидящей на ступеньке невестке, схватил ее за горло, вынуждая подняться и следом резко припечатал к стене, гулко стукнув головой. Совсем рядом оказались его темно-карие глаза, в которых кипела ненависть.

— Чем ты отравила их, собака безродная? — заорал он, дыхнув на нее отвратительным табачно-чесночным амбре. Каныкей стало дурно, она непроизвольно дернулась и Чынтемир сильнее сжал ее горло. — Подсыпала им какую-то отраву, потом отправилась ночевать к подруге, чтобы обеспечить себе алиби и теперь спектакль тут разыгрываешь?

Его жестокие слова медленно втекали в сознание, пробиваясь сквозь пелену шока и отрицания, и их смысл дошел до Каныкей не сразу, а когда она поняла, в чем ее обвиняют, ее разом окатило холодной волной ужаса.

— Это не я, клянусь Богом! — сдавленным голосом произнесла она, обеими руками схватив мужчину за кисть и пытаясь ослабить его железную хватку.

В кармане Чынтемира зазвонил телефон. Он отпустил руку, и Каныкей закашлявшись, медленно сползла вниз по стенке, словно подтаявшее желе.

— Сиди тут! — жестко велел мужчина. — Скоро приедет опергруппа, сегодня же сделаем вскрытие и если, не дай Бог, в их организме обнаружится яд, тебе конец. Ты сядешь. Надолго сядешь. Это я тебе гарантирую.

С этими словами он взбежал вверх по лестнице и скрылся за дверью комнаты Чингиза.

Каныкей обмякшим мешком осталась сидеть на полу. Мысли беспокойной вереницей крутились в затуманенной голове: «Он думает, что я их отравила. Он что с ума сошел? Чем я могла их отравить? Я же не сумасшедшая, чтобы убивать отца своего ребенка! Может, они просто что-то не то съели, когда я ушла?»

При этой мысли Каныкей вскочила и превозмогая страх, направилась на кухню. Прикрыв лицо рукой так, чтобы не видеть мертвого мужа, она прошла мимо него к холодильнику, намереваясь изучить его содержимое. Но тут ее внимание привлек предмет, блеснувший на полу. Она наклонилась и подняла его. Это была тоненькая серебряная цепочка с небольшим кулоном в форме самолетика. Каныкей машинально сунула ее в карман брюк. Сейчас было важнее другое.

В холодильнике не оказалось ничего подозрительного. Вчерашний плов, который ели все — и она сама, и Назгуль с внуками, и Чингиз — яйца, сыр, бутылка кымыза¹⁴, молоко… Никаких консерваций, маринадов, рыбы — ничего, что могло бы спровоцировать сильнейшее пищевое отравление.

Хотя… Стоп.

Неясная мысль, которая пришла в голову Каныкей в первый же миг, когда она увидела мертвого Айдара, внезапно предстала перед ней с ужасающей ясностью.

Примечания

11

Алла ыраазы болсун — Пусть Аллах будет доволен (кырг.)

12

Жетим — сирота (кырг.)

13

Жер төшөк — постель, одеяло (кырг.)

14

Кымыз (кумыс) — кисломолочный напиток, изготавливаемый из молока кобылы.