Трясина

Надежда Фещенко (2024)

Восьмиклассник Тоха готов на многое, чтобы стать лучшим во всём! Он мечтает быть идеальным игроком в «Страйк», мечтает, чтобы одноклассница Янка обратила на него внимание, а мама-учительница не ругала за плохо сделанную домашку. Для неё очень важно, чтобы сын вёл себя идеально. А пока что мама считает Тоху ленивым и бездарным. Как-то майским вечером Тоха и его друг Федя рассказывали друг другу страшные истории о нечистой силе, о том, кто кого встречал или о ком слышал. Тоха уверен, что русалки, лешие и домовые существуют, ведь это выгодно для его планов! Но так ли безобидны потусторонние существа, как он думает? Для среднего и старшего школьного возраста.

Глава шестая, в которой Тоха впервые варит рожки и знакомится с домовым

Наутро Тоха проснулся раньше матери. Тихонько взял из аптечки йод, ватную палочку, нарисовал себе под мышкой йодную сетку. Потом подумал-подумал — и закрасил йодом всю подмышку всплошную, для верности.

Прозвенел будильник. Тоха оставил пузырёк с йодом и палочку на узком подоконнике, прикрыв тюлем.

— Ты уже не спишь? — удивилась мать, заглянув к нему на веранду.

— Нет, ма. Что-то опять голова болит. Может, у меня температура?

— Надо было вчера начинать лечиться.

Мать принесла градусник. Тоха, не забыв сделать страдальческое лицо, поставил градусник под мышку.

— Тридцать семь и два! — выкрикнул он через пару минут.

Мать пришла с чашкой утреннего чая, потрогала лоб сына. Лоб как лоб. Убедилась, что термометр действительно показывает тридцать семь и два.

— Странно, — пробормотала она. — Лоб нормальный… А глаза какие-то блестящие, с поволокой.

— Ну мам, ты градуснику, что ли, не веришь?

— Верю-верю. Ладно, оставайся дома. Завтра как раз суббота, за выходные долечишься. Пей сегодня чая побольше, пока с липой, а после школы я к соседке зайду за малиновым вареньем.

— К Саввихе, что ли? — удивился Тоха.

— Нет, конечно. С чего ты взял? Разве я у Саввихи что-то просить буду? Поговаривают, что из-за неё сын самоубился, а я за вареньем к ней? К Татьяне Ивановне зайду.

— Самоубился? Как это? — удивился Тоха.

— А то ты не знаешь, что это значит. Да я не в курсе подробностей, — отмахнулась мать. — Что про них говорить! Ладно, пока, лечись давай! — Мать потрепала Тоху по голове.

Её взгляд вдруг остановился на подоконнике.

— Это что? Йод? — Она подошла, взяла палочку, рассмотрела. — Свежая. Ты чего это йодом делал? — спросила она.

— Ранку мазал, — неуверенно ответил Тоха.

— А ну, покажи!

Тоха растерялся. Показывать ему было нечего.

— Сними-ка футболку! — приказала мать.

Тоха угрюмо повиновался. Снимая, встал боком, чтобы мать подмышку не увидела. Но она резко повернула его к себе и увидела большое красновато-коричневое пятно от йода.

— Всё понятно! — констатировала мать и дёрнула его руку вниз. — Разжалобить меня решил? Лодырь! И врун! Вот что самое страшное! Перед людьми стыдно за такого сына!

Она кинула ему рубашку, которая висела рядом на стуле.

— Быстро собирайся! — металлическим голосом сказала она. — Я и так из-за тебя уже опаздываю. Пойдёшь под конвоем.

Она вошла в избу, чтобы переодеться в рабочее платье и взять сумку с тетрадями.

Тохе пришлось подчиниться. Он зло посмотрел на пузырёк с йодом: «Из-за тебя такой день сорвался!»

Через пять минут Тоха был готов. Мать зашла на веранду проверить, сказала сухо:

— Умойся! Причешись, чучело.

Она засунула руку под Тохину подушку, достала оттуда телефон и с победным видом опустила его в свою сумку, пояснив:

— Лишаешься на неопределённый срок.

Они вышли. Мать шагала размашисто, быстро, даже шаги её были сердитыми.

— Как ты поняла про йод? — всё-таки спросил Тоха, когда они подходили к школе.

Мать посмотрела на него с усмешкой:

— Ты что, думаешь, мне всегда было сорок пять?

В этот раз Тоха с Федей сидели вместе на всех уроках. Яна заболела, и на какое-то время они снова стали как раньше, лучшими друзьями, а не соперниками. Однако половина уроков пролетела мимо них — друзья включались в работу, лишь когда были письменные задания. Но как только учитель «включал говорилку», как выражался Тоха, мальчишки начинали тихонько разговаривать.

— У меня дома всё хуже и хуже становится, — пожаловался Тоха.

— Что хуже-то? — прошептал Федя.

— Да с матерью. Каждый день уже стали ругаться, вообще каждый. Вернее, я-то не ругаюсь, это всё она… кричит.

— За дело или так? — поинтересовался Федя.

— И за дело, и так, — признался Тоха. — Ко всему цепляется. Когда она вся в книжках и тетрадках, то меня не замечает. Это ладно, я уже привык. А как на меня посмотрит — так что-нибудь не так! Надоело, — вздохнул Тоха. — Сегодня вон даже телефон отобрала.

Конец ознакомительного фрагмента.