Вдох полной грудью

Надежда Надежкина

«В книге живым и понятным языком рассказывается о персональном опыте борьбы с раком. В данном случае с раком молочной железы. Для российского читателя эта книга необычна тем, что в ней даются подробные пошаговые инструкции пациентам с диагнозом „рак“, и ценные рекомендации по выживанию в российских условиях».Егоров Вячеслав Иванович, доктор, профессор кафедры хирургии эндоскопии, клинической трансплантологии Института последипломного профессионального образования ФМБА России.

Глава 3

Копия по цене подлинника

Всемирно известный аукционный дом Сотбис (Sotheby’s) дает гарантию на купленный в ходе торгов предмет искусства на два года. Бывает, что качество исполнения фальшивок превосходит уровень экспертизы. Даже самый опытный эксперт, проведя визуальный осмотр картины с применением современных чудо-технологий, может ошибиться. Поэтому подлинность полотна подтверждает команда специалистов, и на это дается два года!

Этот факт, как ни странно, возможно, спас жизнь Веры, с которой я созвонилась утром.

Есть люди, общение с которыми заряжает энергией. Их интересно слушать, они умеют слышать собеседника и, подобно магниту, притягивают к себе. Именно такой оказалась Вера. Она увлекается искусством, начитана. При этом не пытается соответствовать каким-то стандартам и остается сама собой, бескорыстно делясь идеями и нестандартным взглядом на жизненные вопросы.

— Представь, что ты стала мультимиллиардером. Подлинник какой картины ты купила бы для украшения своего дворца? — на втором часу телефонного разговора спросила меня Вера.

— Так и не скажешь сразу… Такого быть не может. И не продаст никто… Странный вопрос. Ну, пусть будет «Крик» Эдварда Мунка — пробормотала я после неловкой паузы. Я не знаток искусства и меня вдохновляет скорее Шишкин, нежели экспрессионизм. Скорее всего, на мой выбор повлиял еще «тлеющий во мне пожар».

— Прекрасно! А как ты узнала бы, что покупаешь подлинник, а не хорошую копию?

— Ну, я показала бы искусствоведам, независимым экспертам, на всякий случай…

— Умничка! И ключевое в твоем ответе — это множественное число. Экспертам — настойчиво проговорила Вера. Ты бы не постеснялась это сделать, верно?

— Нет, конечно, ведь я бы платила как за оригинал, а не фейк.

— Знаешь, как верифицируют опухоль, то есть определяют, из каких доброкачественных или злокачественных клеток она состоит?

— С помощью гистологии, — уверенно сказала я, не совсем улавливая связь с темой искусства.

— Анализируемый материал обрабатывается особым образом, его нарезают и окрашивают. А окрашенные срезы изучаются под микроскопом, подобно тому, как искусствовед изучает полотно, чтобы определить, действительно ли оно принадлежит кисти великого художника.

«Интересно», — подумала я, но не стала прерывать монолог Веры.

— После гистологии, в случае подозрения на рак, на том же материале обязательно проводят ИГХ. Опухолевые срезы окрашиваются антителами, способными связываться антигенами (белками), которые несут опухолевые клетки. Разные опухолевые клетки несут разные антигены, к каждому из которых, подобно ключу к замку, подходит антитело. Это позволяет выявить чувствительность к терапии и подобрать нужное лечение. Чуть подробнее расскажу потом тебе про это. Самое важное, — со знанием дела продолжала Вера, — правильно провести гистологию. Ошибки в ней могут быть у всех, ровно так же, как можно ошибиться при проведении искусствоведческой экспертизы. Только цена вопроса не миллионы, а гораздо бóльшая — жизнь. Если под микроскопом специалист при анализе копии не отличит авторскую манеру, характер почерка, краски и мазки от оригинала — никто не умрет. А если не увидит, не распознает, не доглядит и не заметит злокачественных клеток и то, как они укладываются друг относительно друга в микроскопе специалист, проводящий гистологию, через два года шансы на то, что метастазы не распространятся по всему организму, весьма сомнительны.

Конец ознакомительного фрагмента.