Крылья к резюме обязательны!

Надежда Мамаева, 2023

Если из-за голодного обморока оказалась за бортом судна в вечернем платье – это нервирует. Если на защите дипломной работы среди членов комиссии увидела того, кто спас тебя и кому своим падением в холодную воду ты сорвала слежку, – это бесит. Если выясняется, что этому типу нужен специалист-артефактор, знающий толк в провокациях и способный с легкостью вызвать нервный срыв, отряд законников и потоп, – это грозит катастрофой. Для шпионов, которых нам с надменным, властным и расчетливым агентом Схинской империи нужно вычислить как можно скорее. Сможем ли мы разоблачить заговор ренегатов и разобраться в хитросплетениях политических интриг? Ведь они столь же запутанные, как наши с напарником отношения…

Глава 2

Катафалк в ответ на фразу дракона закашлялся, а после я удостоилась второго, уже вопросительного взгляда. И он тоже не сулил мне ничего хорошего. Профессор сначала пристально посмотрел на меня, потом на схинца. Снова на меня… На схинца… И я почувствовала, что у Грейта будет ко мне множество вопросов. И все не по поводу защиты диплома, которая вот-вот должна начаться.

— Вы обознались, — как можно более сдержанно произнесла я, чуть качнувшись вперед и намекнув дракону, что не время и не место обсуждать обстоятельства нашего с ним знакомства. Острым каблуком шпильки намекнув. Прямо на носок черного ботинка этого Даркварда.

Схинец экивок понял и даже не поморщился. Он невозмутимо произнес:

— Хм… Возможно, я и правда ошибся… — И мне показалось, что он едва заметно, на толику мгновения, тонко усмехнулся. — Сдается, во всем виноват эффект первого впечатления. Вы удивительно схожи с той моей знакомой.

Это был намек мне от Даркварда… Ух, ну и имечко же у него. Словно рык, доносящийся из глотки огнедышащего ящера. Хотя… он же схинец! А от них другого и не стоило ожидать. Впрочем, как и бескорыстия, наивности, глупости. А вот чем славились крылатые — это расчетливостью, холодностью, таинственностью, жесткостью, гордостью и могуществом. Недаром же «дракон» стал синонимом слова «опасность».

И вот сейчас один из представителей этой закрытой для людей, вампиров, оборотней, да даже вездесущих фэйри, расы дал мне понять, что готов к взаимовыгодным переговорам. И пока будет молчать о нашем с ним секрете… Вот только как долго продлится это «пока»?

Я посмотрела в глаза дракону.

Мой молчаливый вопрос. Его немой ответ. Разговор о главном. Без слов. В этот миг мир для нас двоих лишился всех звуков. Зато наполнился смыслом. И напряжением. Оно разливалось по нашим венам, наотмашь било по нервам, выжигало мышцы изнутри первородным огнем.

Мы оба: и я, и дракон — были не спокойны этим мигом, что звенел меж нами натянутой струной. Я бросила ему вызов, сбежав из закрытого склад. Он мне — сейчас, дав почувствовать, что теперь игра идет по его правилам.

Вот только я ненавидела подчиняться. Даже отец не смог меня сломить. А уж у какого-то схинца это и подавно не получится. И я собрала все свою волю в кулак, опустив на лицо, как забрало, приветливую улыбку, и постаралась весело и непринуждённо спросить:

— Так о чем вы хотели поговорить со мной, профессор?

Перестаралась. Оптимизма в моем голосе было как у той сильно оптимистичной ведьмы, которую вели на аутодафе, а она радостно вопила: «Ура! Наконец-то как следует согреюсь!»

Катафалк скептически посмотрел на меня и произнес:

— О теме твоей работы. Она уникальна тем, что находится на стыке артефакторики и алхимии. А уж практическая часть, посвященная разработке каталитов, в разы ускоряющих работу элементалей в цилиндрах двигателей, и вовсе впечатляет. И господин Бронфилд, как член дипломной комиссии, ею очень заинтересовался.

Дракон вскинул бровь, видимо, в этот момент узнав о себе много нового. Например, то, что он увлечен темой ускорения реакций у элементалей открытого цикла… Но вслух Дарквард ничего не сказал. А Катафалк меж тем продолжил:

— Я думаю, что…

Узнать, о чем думает гений артефакторики, нам не удалось, Катафалка перебил подошедший председатель дипломной комиссии:

— Профессор Грейт! Вас-то я и ищу! Вы мне срочно и безотлагательно нужны для серьезного разговора.

У моего руководителя тут тоже была жизненно важная шкуроспасательная операция его студентки из лап дракона… в смысле беседа с гостем из Схина. Но, увы, сказать это прямым текстом Грейт не мог. А непрямым — председатель не понял.

В итоге Катафалк вынужден был оставить нас с драконом наедине. И едва Грейт отошел, как я услышала:

— Знаешь, меня никогда не подводили ни зрение, ни слух, ни память, ни обоняние.

— Что?

— Я узнал тебя. Отпираться бесполезно, Скай, — мое имя он произнес уже с открытой усмешкой.

Все же добился своего, гад крылатый, выяснил мое имя.

— Что ты от меня хочешь? — без обиняков спросила я.

— И это вместо благодарности? — Дракон вскинул бровь и шагнул навстречу.

Мы оказались так близко, что пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы иметь возможность смотреть ему прямо в глаза, а не в район шейного платка.

— Если поступок бескорыстен, то да, за него следует благодарить. Но если все было ради холодного расчета, то это сделка. И ее условия хотелось бы знать если не заранее, то полностью.

— Не доверяешь? — Горячее дыхание дракона коснулось моих губ. — А вдруг твои слова могут меня ранить?

— Знаешь, что-то мне подсказывает, что ранить тебя можно разве что из чарострела. В упор. И то не факт.

И, судя по тому, как блеснули золотом темные глаза Даркварда, я оказалась недалека от истины. Дракон внимательно посмотрел на мое лицо, словно что-то прикидывая для себя.

— Умная, не доверяешь никому на слово, чувствуешь себя в высшем обществе как рыба в воде, умеешь просчитывать ходы противника наперед… Ты меня устраиваешь, — выдал он.

— Что ты имеешь в виду? — прищурилась я. Такой резкий переход мне совершенно не понравился.

— Мне нужен напарник в одном деле. И ты на роль помощницы прекрасно подходишь.

— Шпионаж? — насторожилась я.

— Нет. Всего лишь услуга за услугу.

— Если это касается политики, то… — Я приготовилась сказать «нет», в уме уже лихорадочно просчитывая варианты минимизации потерь.

Успею ли я написать заявление на академический отпуск? Пусть дракон даже не намекнул, что в случае отказа он может банально провалить меня на защите. Но… отец всегда мстил врагам. А этот Дарквард сейчас напомнил мне герцога Файна, поэтому… Я бы не тешила себя мыслью о благородстве схинца. Так что надо предвидеть и такой вариант.

И если решение вопроса с дипломом обошлось бы мне годом ожидания, то какова цена скандала, который непременно разразится, если всплывет история о том, как я полуголая лежала на палубе с Дарквардом? И как быстро прознают про нее адвокаты жениха, чтобы выдвинуть встречную претензию по неустойке брачного договора… Но я не успела произнести «нет», которое стало бы мне приговором, как меня перебили:

— Все в этом мире касается политики. Так или иначе. Но я могу гарантировать, что интересов своей страны или рода ты не нарушишь.

— Предпочитаю общим, размытым фразам конкретику.

— Я в тебе не ошибся, — улыбнулся Дарквард. — Но думаю, что нам стоит обсудить детали в другом, более уединенном месте.

— Сейчас? — уточнила я.

— Да. Я постараюсь быть краток.

— Тогда следуй за мной. — И я, развернувшись на каблуках, чеканным шагом двинулась сквозь оживленную толпу, спиной чувствуя взгляд дракона.

Проскользнула мимо Лимана, что-то оживленно рассказывавшего о своих впечатлениях от защиты и размахивавшего руками перед другими одногруппниками, обогнула двух увлеченно споривших профессоров, разминулась со старостой, который заедал нервы сочным пирожком…

Наконец мы выбрались в коридор. Дверь в первый лекторий была закрыта. Во втором зале сидело несколько адептов, готовившихся к защите, в третьей проходило собрание…

Да что за безобразие такое! Только я решила стать конспиратором, как выясняется, что для тайных переговоров во всей академии нет ни одного свободного места!

Повезло на пятом кабинете. Он оказался пустым, хоть и небольшим по размерам, рассчитанным на проведение практикумов для подгруппы в дюжину студентов, не более. По периметру стояли покрытые магоинертными листами столы, на которых производились опасные операции с артефактами. Над каждой из поверхностей висело по внушительной вытяжной воронке. Помимо этого, все рабочие места были оснащены опускающимися защитными экранами и отделены друг от друга металлическими перегородками.

А в центре стоял один большой прямоугольный стол, на котором сейчас лежал, судя по обгорелому остову, фрагмент маговзрывного бура, без которого не обходится проходка штолен в твердых горных породах. Причем некоторые части механизма даже свешивались с края и топорщились штырями в потолочную высь на уровне моего плеча.

Дракон бдительно осмотрелся вокруг, потом скрестил запястья, чтоб в следующий миг резко развести их в стороны. При этом с его рук сорвались… кольца. Те самые кольца, которые обычно проявлялись у мага вокруг запястий, когда он начинал кастовать заклинания. По этим кругам и определился уровень дара мага.

Если вокруг запястий возникала лишь пара точек — это было начальным, самым слабым проявлением дара. Когда руку, словно тонкий браслет, обнимало одно кольцо, считалось, что это маг первого круга силы. У меня таких кругов, вписанных один внутрь другого, при полной активации источника было пять. К прискорбию отца, который надеялся, что я достигну его уровня. Семерки.

Но всегда кольца были только на запястьях, неотделимы от их обладателя. А чтобы вот так они срывались в свободный полет, подобно аркану…

В следующий миг круги, словно взорвавшись изнутри, рассыпались пылью. И та в секунду стала туманом, который проник в каждую щель, чтобы через удар сердца уже собраться вновь в кольца и вернуться к хозяину.

Все это произошло быстрее, чем я успела прийти в себя от увиденного.

— Здесь, кроме нас, ни одной живой души. Мертвой, впрочем, тоже. Как и подслушивающих заклинаний, — резюмировал дракон и достал из кармана пиджака небольшой артефакт.

Я, лишь взглянув на прибор, тут же его узнала. И едва удержалась от уважительного свиста. Пластинка была меньше моей ладони. Вся испещренная вязью символов.

— Тархес? — я не удержалась от вопроса. Столь легендарным был этот артефакт. Сложнейший. Надежнейший. Он создавал купол безмолвия над собеседниками. И взломать эту защиту официально было невозможно. А неофициально…

— Да, он, — подтвердил мои догадки Дарк и тут же с некоторым возмущением вопросительно добавил: — Что ты делаешь?

— Взлам… Проверяю надежность, — поправилась я. А затем демонстративно щелкнула пальцами, накрывая нас простейшим из заклинаний от подслушки.

— Серьезно? — иронично уточнил дракон, оценив мое плетение.

— Неожиданно. Если кто-то все же решит вскрыть твою сложную защиту, потратив на нее пару часов, то после банально не поверит, что под ней простейшая.

— И перемудрит с подбором заклинания противодействия, — понимающе хмыкнул Дарк и деловым тоном спросил: — После получения диплома не думали о стажировке в Схине?

— Ради этого вопроса ты и установил двойной полог? — иронично осведомилась я.

— Нет, — возразил дракон, к моему сожалению, и добавил: — Что ты знаешь о пакте Лонока?

— Это тот, по которому наша страна и ваша взаимно уничтожают опасные артефакты?

— Да, он. И в его рамках представители Схина привезли в Эйлин для показательного уничтожения Печать Хаоса.

— И при чем здесь я?

— При том, что моими агентами установлено, что Печать попытаются выкрасть из нашего посольства.

— И я должна этому помешать? — в упор посмотрела на Дарка.

— Нет. Способствовать, — огорошил дракон. Я от такого известия закашлялась. И он, подождав, пока я похлопаю себя по груди, проталкивая воздух, продолжил: — Только помочь ренегатам выкрасть не настоящую, а подложную Печать.

Со слов дракона выходило, что в мире существует межрасовая преступная организация. Сильные маги, которых объединяли отсутствие принципов и жажда наживы. Ренегаты. За ними охотились и наши законники, и агенты Схина, и особый отдел фэйри.

Но раз за разом отступникам удавалось ускользнуть. Как считал Дарк, из-за того, у них имелись свои шпионы — или проще кроты, в том числе и среди детей неба.

Сейчас их главарь Трайтор нацелился на артефакт, привезенный драконами в столицу.

— Зачем он ему? — задала закономерный вопрос.

— Ради денег. Одни готовы заплатить немало за то, чтобы этот артефакт получить и применить…

— Другие — чтобы, наоборот, никогда не использовали Печать Хаоса, — закончила я за схинца.

— Верно. И ты мне будешь нужна, чтобы обеспечить преступникам доступ к Печати, — пояснил Дарк. — Видишь ли, до этого мои агенты слишком хорошо ее охраняли. И теперь, если ослабить защиту, преступники сразу поймут, что это ловушка. А вот если я, допустим, без памяти влюблюсь в девушку, да еще она будет не из Схина, а уроженкой Ринкора… К тому же артефактором, а значит, будет отлично разбираться в предмете кражи… В этом случае ренегаты не упустят возможности через нее подобраться к Печати.

— А ты влюбишься? — иронично уточнила я, не пытаясь скрыть ехидства в голосе.

— Обязательно, — так убежденно ответил дракон, что стало понятно: «ни за что». И добавил: — Чувство может быть и безответным.

— Ну спасибо, что мне разрешено не терять головы от любви, — скептически фыркнула я.

— Значит, ты согласна? — по-своему понял мой ответ Дарк.

— Я подумаю. — Шагнула чуть в сторону, чтобы затем повернуться и гордо уйти. Но едва не оступилась на мелкой выбоине в плитке на полу, и штырь обгорелой железяки чуть не мазнул по лицу. И все же я крутанулась на каблуках, сохранив равновесие и оставив дракона позади.

— Пяти минут хватит? — уточнил схинец мне в спину.

Я глянула на хроносы. Ровно столько осталось до моей защиты. Шантажист фтырхов!

— Вполне, — процедила сквозь зубы и сделала шаг к выходу.

Вернее, попыталась. И почувствовала, что меня держат. Да еще и унизительно так. За воротник пиджака. Как котенка за шкирку.

— Пусти! — потребовала и попыталась дернуться, чувствуя себя на редкость по-идиотски и готовясь применить магию.

— Увы, это не я, а всего лишь загнутый обгорелый штырь от этой прокопченной развалины, — раздалось насмешливое. А потом шаг — и дракон оказался рядом со мной. Близко. Очень. Совсем как тогда, в кладовой, когда согревал меня, дрожавшую от холода, в своих объятьях.

— Крыла, — зачем-то поправила я и сглотнула, потому что в горле враз пересохло.

А затем почувствовала, как от воротника моего пиджака что-то отцепляют. И не только это. Но и горячее мужское дыхание, что щекотало мой висок.

Есть моменты в жизни, когда мир замирает, сходит с орбиты, вся Вселенная собирается в одну точку, а нить разговора вдруг затягивается в тугой узел чувств. Так вот, сейчас был именно такой момент.

Близость. Мимолетная, почти деловая… Когда пальцы дракона лишь на долю секунды коснулись кожи на моей шее. И тут же нервы оказались натянуты, как канат над пропастью. Канат, который гудел под напряжением, рвался волокно за волокном. И на нем, по центру бездонной бездны, сейчас балансировала я. Без страховки.

Разгон психики до максимума. И все еще абсолютная тишина… Одна на двоих, разрываемая лишь моим дыханием, его дыханием.

Рука дракона зависла в воздухе, так и не опустившись. И сам Дарк все также стоял недвижим. Рядом. Не отходя. Не произнося ни слова.

Я чувствовала его аромат с нотами лесного ореха и зимнего аниса. Видела, как бьется жилка на виске, как напряжены мышцы и четко обозначены тяжи сухожилий на шее. Дракон сейчас напоминал мне сжатую пружину.

И я себе тоже. Казалось, что пульс стучал прямо в мозгу, в ушах, грозя порвать барабанные перепонки, хлынуть, если не раздастся хоть какой-нибудь звук. И я спросила первое, что пришло в голову:

— А давно ты знаком с Катаф… профессором Грейтом? — шумно сглотнув, исправилась в последний момент.

Дракон выдохнул и, отойдя от меня на шаг, на миг прикрыл глаза, словно борясь с собой. А когда спустя секунду вновь распахнул их, то вскинул руку и, глянув на хроносы, сообщил:

— Четыре часа, двадцать шесть минут. В секундах, увы, сказать не могу. — Вот только непринужденный тон крылатого не вязался с его взглядом. Последний был сродни беспросветному мраку.

— Странно, мне казалось, что больше… Ты так увлеченно с ним беседовал, — произнесла я, внешне стараясь выглядеть невозмутимой.

Хотя в душе… Внутри царил хаос. И навести в нем порядок сейчас не было никакой надежды. Проще облить все алхимической горючей смесью, поджечь и убежать подальше, выпучив глаза. И будь я не урожденной Файн, так, наверное, и сделала бы, но… демоново воспитание! Именно оно заставляло меня держать лицо. Как иных воинов выучка заставляет держать поднятым щит. Порой часами. Сутками. Столько, сколько потребуется.

И я, посмотрев на дракона, даже смогла сдержанно улыбнуться.

— Вообще-то, он усердно пытался меня отвлечь от одной своей дипломницы. Причем когда Грейт понял, что одних разговоров для этого маневра недостаточно, то попытался переключить мое внимание на другую свою выпускницу.

Я про себя усмехнулась. Вот так, под занавес учебы в академии, профессор Грейт, сам не ведая того, мне отомстил. Сполна. За мой дипломный шантаж.

Год назад я вынудила его стать моим научным руководителем. Хотя он был даже поначалу слегка матерно против. Пойти на такие меры пришлось оттого, что никто другой не рискнул бы брать дипломника сдвоенной специальности, алхимика-артефактора. Поскольку тема моей научной работы была, мягко говоря, сложной. И никто из магистров не хотел садиться на защите с размаху в лужу на пару с адепткой. Мной.

А я же не только не имела права облаж… допустить ошибку. Я должна была стать лучшей в выпуске. Иного отец от меня не ждал. И всегда это подчеркивал: раз уж его старшая дочь выбрала не более женственную культурологию, как моя сестренка, то в алхимии и артефакторике я должна быть первой. И точка.

В общем, я решила, что сделать меня лучшей может только лучший и… не знаю, в каком по счету разговоре (но точно цифра была уже двузначной) Катафалк вновь на мое предложение рявкнул свое категоричное: «Нет!»

Мы тогда были в аудитории одни. И я решилась на первейшее средство дипломатов — шантаж! И поставила на кон свою репутацию. Против реноме знаменитого артефактора.

Закрыв дверь, рядом с которой стояла, двинулась к Катафалку и выдвинула ультиматум:

— Либо я буду вашей дипломницей, либо — любовницей!

У профессора дернулся глаз, потом скула, потом он весь целиком. А затем Грейт рыкнул:

— Что-о-о?

— Что слышали. Либо из этой аудитории я выйду с вашим согласием в сторону дома. Либо без него, но к проректору. И скажу, что вы меня домогались. Если нужно будет, то и уточню, что грязно и успешно. И даже до беременности!

— То есть ради диплома вы готовы на все? — уточнил Катафалк. — Даже учиться?

— Я и так учусь… — Меня разобрала злость. — Как проклятая. Без перерывов! — И я от души треснула по столешнице. Сама не заметила, как при этом призвала силу. На боль, что обычно обжигает каждого мага при обращении к дару, даже не обратила внимания.

Увы, под натиском этой моей экспрессивности пал не Катафалк, а парта. Она развалилась, брызнув щепой во все стороны.

— Знаете, адептка, — невозмутимо произнес Катафалк, глянув на мои руки. — У вас красивые руки. Тонкие пальцы, изящные кисти… Так уберите их от артефакторики и приложите к… культурологии, например.

Не знаю, как я в этот момент выглядела, но Грейт благоразумно сделал шаг назад со словами:

— Хочу напомнить, что вы планировали сделать меня своим любовником, а не трупом…

— Да что вы все помешались на этой культурологии! — прорычала я.

— Все — это кто? — настороженно уточнил Катафалк.

— Мой отец! Если я не родилась мужчиной — это значит…

— А я думал, что именно ваш отец настоял на переводе на факультет магомеханики. — Катафалк озадаченно посмотрел на меня и потер подбородок.

В его словах была доля истины: артефакторы — одни из самых привилегированных магов. Штучный товар. Магомехаников высокого уровня всегда мало. Но и стать таким ой как непросто.

В тот раз мы с Грейтом выяснили все до конца и немножко до скандала. Оказалось, он думал, что я попала сразу на третий курс по протекции герцога Файна и глупа, как пробка. Я действительно, когда только переводилась, не знала магомеханику, которую вел Грейт, на том уровне, который требовал профессор. И пусть быстро все нагнала, но вот первое впечатление-то осталось.

— Знаете, Скай… Я только сейчас понял, что в вас есть главное качество для артефактора, — под конец разговора произнес Катафалк. — Упорство.

Вот почему мне показалось, что он едва не произнес «упоротость»? А профессор меж тем продолжил:

— Именно оно в сочетании с самокритичностью, навязчивостью, любопытством приводит к великим открытиям. И… — Он сделал паузу, как человек, сам сомневающийся в адекватности своих поступков, и вдруг произнес: — Ладно, где одна, там и вторая! Я беру вас…

Договорить он не успел. Я, забыв про воспитание, сдержанность и все то, что приличествует леди, с радостным воплем повисла на его шее со словами:

— Вы не пожалеете о своем решении.

И услышала сдавленное:

— Уже жалею…

Впрочем, спустя какое-то время Грейт все же жалеть перестал. И понял, что его предмет я знаю отлично, а в вопросах алхимии могу и нос именитому артефактору утереть. И не раз.

Это его уязвило. Причем настолько, что я даже как-то застала Катафалка, украдкой читавшего манускрипт по энтропии алхимических реакций. Причем маг так смутился, словно я увидела в его руках фривольный дамский роман.

Зато итогом таких непростых отношений с профессором стала работа, которой еще до защиты заинтересовались и наши маги, и фэйри. Дивные узнали о ней из научной статьи, которую мы с Грейтом опубликовали в соавторстве в межрасовом научном альманахе.

Как итог — я была официально приглашена в Долину Холмов для прохождения стажировки еще до того, как стала дипломированным специалистом.

Вот только последняя могла сейчас накрыться, как неисправный артефакт. И причина тому находилась рядом со мной. Буквально в полушаге. Внушительная такая, широкоплечая, пристально меня изучавшая.

Я, стоя в кабинете, за пару минут до защиты вдруг подумала, что даже десяток высших образований и сотня написанных дипломов не гарантируют, что в жизни ты будешь принимать только правильные решения.

И неожиданно даже для себя спросила дракона:

— У тебя есть монетка?

— Монетка? — удивился схинец. Впрочем, несмотря на это, он достал из кармана медный кругляш и протянул мне. — Держи.

Я взяла ее и, поставив на ребро столешницы, раскрутила. Простенькое гадание, когда перекладываешь ответственность за собственный выбор на волю случая. И, пока она вращалась, я дошла до двери. Звон застал меня на пороге.

— И тебе даже не интересно, что выпало? — раздался голос сзади.

— Нет. — Обернулась и пояснила: — Гадание не дает точного ответа. Но в миг, когда монета делает свой последний поворот, перед тем как упасть, ты уже понимаешь, на какой исход надеешься.

— Значит, ты уже приняла решение?

Я ответила взглядом. Потому что положительный ответ всегда краткий. Многословность же придумана людьми, чтобы произнести «нет».

И схинец все прекрасно понял. И, так же неотрывно глядя на меня, спросил:

— И каков ответ на мое предложение?

Я чувствовала себя стоящей на краю пропасти. Когда один шаг вперед — и полет в бездну. Когда снизу, из глубины, чувствуешь волну воздуха, который бьет тебя наотмашь так, что готова потерять равновесие. Когда понимаешь, что, несмотря на все безумие, ты уже решилась…

А схинец… Он замер в ожидании. Том, которое рвет даже самые крепкие нервы. Выжигает изнутри. Заставляет тело каменеть, а сердце в этом камне — бешено биться.

Нас с драконом разделяло несколько футов. А объединяло напряжение. Оно висело в воздухе. Дикое. Концентрированное. Готовое ударить нас обоих разрядом в любой момент.

Я посмотрела на Даркварда. Луч солнца блеснул, отразившись от шевелюры схинца, словно от острия отточенного до смертельной остроты клинка. Этакого стилета, который вынимают из ножен для ближнего боя. Когда действовать нужно четко, решительно, быстро и незаметно.

Хм… Стилет. Надеюсь, крылатый никогда не узнает, какое мысленное прозвище я ему дала. Усмехнулась и произнесла всего одно слово:

— Да.

Повернулась и перешагнула порог. И почудилось, что за спиной кто-то выдохнул. Хотя наверняка показалось.

Зато во всем произошедшем был один большой плюс: я больше не переживала по поводу защиты диплома. Я нервничала совсем о другом. Потому, когда назвали мою фамилию и я зашла в зал… В общем, такой невозмутимой адептки, наверное, комиссия еще ни разу не встречала.

Этим, похоже, я и выбесила ее председателя. А может, он был нервный еще до… Не зря же во время перерыва одногруппники говорили о дипломе Трис Торвин, который перешел от защиты к нападению. А потом эта научная работа в коридоре с грозным «у-ру-ру», хлопая крыльями, на своем совином, не иначе, потребовала завтрак из пучка мышей.

А может, причина в моем руководителе, на которого, поговаривают, многие точили клыки… Как бы там ни было, едва я закончила доклад, от председателя посыпался град вопросов. И о том, насколько достоверна статистика испытаний, и о выкладках расчетных формул реакций, и уверена ли я в безопасности магических сигнатур…

Причем он атаковал меня столь яростно, что остальные магистры просто слова не успевали вставить. А я отвечала с невозмутимой полуулыбкой, вежливо, подробно… Но меня так и подмывало спросить: какого низвергнутого происходит?

Вот только на очередном вопросе председателя я поняла: все они касались исключительно артефакторики. И ни одного по алхимии!

И, отвечая на очередной вопрос, я решила: раз этот архимаг намерился меня задавить магомеханикой, то я отвечу ему уравнениями вещественных реакций. И аккуратно свернула на понятия энтропии, энтальпии, концентраций реагентов, принцип действия каталита… Рассказывала увлеченно и видела, как мрачнеет председатель, как дергается его глаз… А под конец своей пламенной речи выдала:

— И не сочтите за наглость, но я хотела бы услышать ваше мнение насчет принципа действия остаточного каталита на огненных элементалей в газовоздушной смеси, — произнесла это с видом абсолютной невинности.

Председатель закашлялся. Долго, протяжно и выразительно. Так, словно надеялся, что когда он закончит дохать, то все в зале дружно забудут о моем вопросе.

А я удостоилась выразительного взгляда от… дракона. «Совесть-то поимей, Скай! — смеялись глаза Стилета. — Сажать убеленного сединами архимага при всех в лужу».

Хотелось в ответ развести руками. А что? Он сам виноват! Первый начал! Так что теперь вот сидит там, цветет, пахнет и фотосинтезирует.

Боковым зрением заметила, как сидевший во втором ряду Катафалк безуспешно пытается скрыть улыбку. Грейт уже через подобное прошел в свое время. Правда, без зала, полного свидетелей. И, похоже, сейчас наслаждался самым искренним из всех чувств — злорадством. А еще профессор знал мой характер и ту его черту, которую именовал: «Обидеть Скай может попытаться каждый. Не каждый успеет после этого заказать себе гроб». Хотя прощать я иногда все же прощала. Но в особо изощренной форме.

Видимо, председатель это понял, когда, все же откашлявшись, услышал от фэйри вопрос из зала:

— Да, нам тоже хотелось бы узнать ваше мнение, господин архимаг, по вопросу, который озвучила адептка.

Я повернулась к говорящему и узнала того самого дивного, который пару месяцев назад и предложил мне стажировку в Долине Холмов. Он скупо улыбнулся мне, что для представителя его расы было едва ли не высшим проявлением одобрения.

Профессор пробормотал что-то о том, что это все же защита диплома, а не научный диспут, и осведомился, есть ли еще у кого-нибудь из комиссии вопросы ко мне. Причем произнес это таким тоном, что если у кого-то и были возражения, то он мог бы их высказать исключительно посмертно.

Самоубийц не нашлось.

Катафалк, которому полагалось, как научному руководителю, в заключение дать оценку моей работе, был предельно краток. И суть его речи можно было выразить как: «Даже не пытайтесь ее потопить. Я этим полгода занимался, и даже у меня не получилось».

И пока Грейт говорил, улыбку скрыть пытался уже дракон. Потому что Дарк, как никто в зале, знал о моей плавучести, упрямстве и умении находить выход даже из безвыходной, запертой на засов ситуации.

Зал я покидала в абсолютной тишине. А вот когда очутилась в коридоре, дали о себе знать уже нервы. На вопросы о том, как все прошло и почему столько времени мурыжили, я отвечала машинально.

И вплоть до окончания защиты, все эти фтырховы четыре часа переживала и, как проклятая, сидела на подоконнике, не покладая рук. Точнее, ногтей, которые так и тянуло погрызть, как в далеком детстве. Но каждый раз я вспоминала, что уже взрослая, воспитанная и… Но хотелось жутко!

Да, я выступила хорошо, но мстительность архимага Кронка, возглавлявшего комиссию, была в академии притчей во языцех. Я так углубилась в свои мысли, что не заметила, когда все завершилось.

— Ну что, Скай, тебя можно поздравить! — Катафалк застал меня врасплох.

— Что сказал председатель? — Я сглотнула и замерла в ожидании вердикта.

— Чтобы я больше никогда не брал дипломниц! — широко улыбнулся Катафалк и, увидев, как я медленно зверею, с улыбкой добавил: — И тебе единогласно поставили за работу «великолепно». Как ты могла сомневаться, что будет иначе?!

Не знаю, чего мне в этот момент хотелось больше: обнять профессора или придушить. Видимо, он что-то такое почувствовал, потому как полушутя произнес:

— Хочу напомнить на случай, если вы решили меня прикончить или, хуже того, поцеловать: с недавних пор я безнадежно и глубоко женат. Поэтому предупреждаю: в обоих случаях моя супруга будет мстить.

— Я просто хочу вас за все поблагодарить, — произнесла я столь решительным тоном, что Катафалк насторожился еще больше.

— Лучшей благодарностью будет, если я вас не увижу как можно дольше. — В этом был весь Катафалк. Порой прямой до резкости. Не боявшийся сказать правду в лицо. Он с пару секунд наблюдал за моей реакцией. А потом добавил: — Не терплю, знаете ли, рядом с собой в профессии конкурентов. А вы, Скай, несмотря на то, что не более пяти минут как дипломированный специалист, уже успели им стать.

Это был эпохальный момент: впервые в жизни я не знала, что ответить. Катафалк признал меня почти равной себе?! Я не ослышалась?!

Счастье накрыло меня, подхватило, и я так широко и нагло разулыбалась, что наверняка своим видом могла подпортить кому-нибудь настроение. Плевать.

Катафалка я все же поцеловала. В щеку. Но с разбега. И поспешила на улицу. А когда оказалась на крыльце…

Крупными хлопьями с неба падал первый снег. Он подкрался словно на цыпочках. Бесшумно. И отрезал меня от всех звуков вокруг. Он рос на ветках, где еще недавно алели яблоки, просился на ночлег под навесы палаток. Он укутывал спокойствием и возвращал в детство. Туда, где жила неискоренимая вера в чудо.

— Замерзнешь, — с этими словами мне на плечо легла рука. А вместе с ней и согревающее заклинание.

Мне не нужно было оборачиваться. Я и так знала, кто стоит сзади. Стилет собственной персоной.

— Спасибо…

— Что у тебя с этим фэйри?

Мы произнесли это почти одновременно. И я все же обернулась и увидела, что Дарк, сделав шаг, поравнялся со мной.

— А это имеет значение? — Вмиг от моего спокойствия не осталось и следа.

— Да, — отрезал дракон, взглянув на меня прищурившись. — С этого момента считай, что я официально в тебя влюбился. В рамках нашего договора. А драконы, знаешь ли, не терпят рядом с собой конкурентов.

— Тебе нечего опасаться. — Искоса глянула на сосредоточенного Стилета. — Линорриэля я интересую лишь как артефактор. Он еще до защиты, впечатлившись статьей о термодинамике каталитов, пригласил меня на стажировку в Долину Холмов.

— И ты приняла приглашение? — поинтересовался дракон.

Я ничего не ответила. Но Стилет, как я успела убедиться, был поразительно догадлив.

— Почему? Фейри не слишком жалуют людей.

— Как и драконы, — отрезала я и посмотрела на Дарка.

— Да, мы не приглашаем магов других рас на стажировки, — не стал отрицать он. — Скажу даже больше: в Схине крылья обязательны не только для резюме. И дивные в этом не сильно от нас отличаются. Поэтому я удивлен твоим решением…

— Я просто хочу свободы, — вырвалось вдруг признание.

И в этот момент из сумочки раздалась трель переговорника. Я достала артефакт связи и нажала на кристалл соединения.

— Добрый день, Скай. Это Джерард. Я хотел бы с тобой встретиться, — тут же услышала я напористый голос экс-жениха.

— Не стоит. Я уже утром встречалась с твоей любовницей на крыльце академии. И могу сказать: у твоей пассии ни маникюра, ни совести, — я припомнила, как наглая девица требовала от меня выплатить неустойку по договору помолвки.

— С Сабриной? — Стоксон, судя по звукам, едва не подавился вдохом.

— Ты уточняешь так, словно у тебя их несколько, — не преминула съехидничать я и добавила: — Извини, имя не спросила.

Пока я разговаривала, дракон смотрел на меня со все возраставшим мрачным интересом.

— Скай! Не язви, пожалуйста, я пытаюсь извиниться, — теряя терпение, прорычал Стоксон.

— Не пытайся собирать звуки в слова, у тебя это выходит отвратительно, — ехидно отозвалась я: тон, которым со мной говорили, взбесил окончательно. Настолько, что еще немного — и я, в лучших традициях отца, была готова бы с легкостью прощать врагов… Но исключительно посмертно.

— Ведьма! — выдохнул жених.

— Чем и горжусь, — не стала отрицать я и отключилась.

— И кто это был? — спросил Дарк таким тоном, как будто он уже был минимум моим мужем.

— Жених, — ответила я, убирая переговорник в сумку.

— Та-а-ак… — протянул Стилет многозначительно. — И о каких еще мужчинах в твоей жизни мне следует знать? Ну так… На всякий случай…

— Больше не… — начала было я и осеклась. — Хотя нет. Есть еще один. И… — Я глянула на хроносы, показывавшие пять. — Раз уж ты планируешь публично за мной ухаживать, думаю, тебе стоит кое с кем сегодня познакомиться. Только на всякий случай приготовь пару защитных щитов покрепче. И атакующие арканы тоже не помешают.

— Это твой любовник? — холодно осведомился дракон.

Я лишь загадочно улыбнулась. И увидела, как у невозмутимого дракона на висках проступают чешуйки, а зрачок становится вертикальным. Похоже, Стилет был в тихом бешенстве.

В состоянии молчаливого раздражения Дарк пребывал и все время пути до моего дома. А я искренне надеялась, что отец не изменит своим привычкам и в пять будет у себя в кабинете пить послеобеденный чай. Там-то я, как примерная дочь, и познакомлю его с новым претендентом на мои руку и состояние. И пусть жених на этот раз фиктивный. Зато, пока Стилет будет рядом, герцог Файн не будет пытаться найти мне выгодную партию. Для него выгодную.

Эх, надо только предупредить фэйри, что на стажировку я прибуду чуть позже. В идеале — хотелось бы уже завтра найти всех ренегатов, разобраться с ними быстренько и удра… отбыть в Долину Холмов.