А.К. Удар, направленный на себя

Надежда Дмитриевна Дурова, 2023

Непоколебимые тайны прошлого настигли молодую девушку журналиста в погоне за преступником, чья хитрость и гениальное мышление начинает напоминать саму героиню. Череда несчастных случаев, скандалы и страх окутывают родной дождливый городок и только небольшие блики света и тепла помогут выбраться из всепоглощающей лжи. Теперь юной Мисс Кейн придется столкнуться не только с тем, кто следует за ней по пятам, но и со своим внутренним я, разбирая самые скрытые и травмирующие воспоминания и изо всех сил стараясь помочь своим близким.

Глава 2.

Жëлтая газета. Пристанище для дураков, что отказываются верить в то, что видят собственными глазами, предпочитая этому обычные выдумки или вырезки из чьих-то жизней и смертей.

— Вы видели, что они написали!? Хенри черт тебя подери!"Детектив из местной полиции чуть не потерял жену!".

Старший Кейн был вне себя от злости и разочарования. Это стало пиком трагедии, что он мог пережить. Он неустанно дублировал ноты крика в своем севшем голосе и скромно замолкал, чтобы услышать ответ.

— Я этого не писал…

В телефоне, уже давно уставший от этих расспросов Хенри бежал на любимую работу, поспешно повторяя и без того очевидные слова:"Я этого не писал".

В доме брата сидела и Адалинда, разглядывая новенький домик, который ее братец назвал укромным гнёздышком. Она долго не могла привыкнуть к этой светлой мебели, технике, картинам, что выделялись из всего этого белого разнообразия цветом граната, и их бежевая машина совсем не разбавляла эту гамму оттенков… потому Адалинда часто моргала, чтобы остановить слезы от боли в глазах.

— Эдель.

— Бога ради. Я — Адалинда. Просила же, милый.

— Это единственное, что беспокоит тебя сейчас?

— Ты мог подобрать любые другие слова для того, чтобы выяснить, кто конкретно так заботится о твоей карьере в противном жёлтом свете. Но выбрал именно эти. В очередной раз ты закаляешь мое мнение о том, что ваша любовь — это скопление бешенства, безумства и дичайшей глупости.

— Рита в порядке, я это знаю. Но кто-то явно хочет поменять уклад наших жизней не в самую лучшую сторону.

— У них были маски, но они не побоялись их снять, когда кричали на заложников. Полиции они не бояться, их страшит то, что с ними сделает заказчик. И я точно знаю, что мы уже скоро познакомимся с его дальнейшими планами, брат. Не теряй контроль.

— Пойду подышу…

— Софи на работе, на той, где монтируют видео об интересных преступлениях.

Эмер надел тоненькую курточку и, совершенно не позаботившись о небольшом замятом воротничке, вышел на улицу. Машина была единственным любимым средством передвижение по городу и вовсе не требовала опрятности и теплых вещей.

Адалинда осталась в комнате. Ехать на работу не хотелось, ведь местом её работы была квартира, в которой она проживает, и меньше всего сейчас ей хотелось видеть запыленный письменный столик, кипу бумаг от прошедшей мимо Софи и уставших глаз в потемневшем зеркале. Этот милый домик, где она предпочла сейчас остаться, принадлежал Эмеру уже третий год. Со дня свадьбы этого параноика белых стен прошло достаточно времени, чтобы окутать помещение теплом и уютом.

* — Всё никак не могу понять, братик, зачем тебе столько бежевой краски?

— Да, Ты права… Надо бы ещё немного светлее…

— Светлее? Ещё? Немного?! Ты дом в огромный фонарь превращаешь?

— Да ладно тебе, нам с Ритой нравится. А цвета твоего дома лучше что ли?

— Мне хотя бы не хочется там плакать…*

Наверное, каждый прячет или кутает свою жизнь в определенные оттенки. Кто-то выбирает светлые, а кто-то потемнее. И вряд ли можно точно описать, что именно ощущают люди, перекрашивая свое жилище. Сейчас все должны сказать, что оттенки, темнее ночи, заставляют нас умирать от грусти и тоски, замирать слыша уходящие шаги и верить, что снова захочется дышать. Но ведь каждому дано своё видение. Разве не так? Разве не в силах яркость приглушить радость или свет уничтожить подобие улыбки? Разве может человек быть по-настоящему несчастен из-за цвета стен в его квартире? Разве цвет его души не важней?

Вот и Адалинда, медленно прогуливаясь по пейзажному домику, задумывалась о счастье брата и о несчастье его души, терпеливо волнующейся за жену.

Софи и Эмер встретились у яркого ресторанчика в центре. Эмер открыл девушке дверь своей машины и поспешно усадил ее на пассажирское сиденье, не давая промокнуть и промочить ноги.

— Думал, что ты на работе.

— Да, я… Сказала так Адалинде, просто… не хотела мучить себя расспросами. Давай просто поедем, ладно? Мне всё же нужно сдать отчет.

Соф совсем не хотелось признаваться в том, что она успокаивала Хенри, пока тот нервно разбирался с редакторами собственной газеты. Обеденный перерыв с каждой минутой превращался в поле боя, где один и тот же человек был палачом и пленным одновременно, внимая порывам эмоционального дисбаланса. Спустя пару часов было уволено три человека и не найдено ни одного виновного.

Поэтому теперь, сидя в запотевшей машине и прослушивая устаревшую музыку по радио, девушка медленно внимала каждому прерывистому вздоху своего друга и начальника.

Работали они вместе, но в разных областях. Однажды Софи просто вошла в большие деревянные двери и сказала, что непременно будет тем, кто сможет помогать людям. Сомнительно для криминалиста, но так точно для её сердца. Конечно, было немного сложно совладать с тем, что ребята знают друг друга вечность, но это прошло. Невнимательность Эмера быстро сменилась властным тоном, а мышление Соф стало настоящим побуждением к действию.

Поездка длилась дольше обычного и тяжелый вздох детектива заключил фразу:

— Она невыносима. Но это вполне нормально. Эдель похожа на отца, вечно остывшая и всегда социопатическая.

Софи переключила своё внимание с цифр в отчете на злившегося друга.

— Ты вроде ее брат, а так и не понял.

— Что именно?

— Взгляни. Она ведь не сумасшествие среди глупых эмоций. Она — эмоция, посреди своего сумасшествия. К тому же, сейчас ты не способен мыслить здраво. Твоя жена могла пострадать и тебе кажется, словно ты виновен во всех совершенных в мире преступлениях. Выдохни, пожалуйста, мне бы очень не хотелось успокаивать водителя громадной машинки на оживленной дороге. И, Эмер…

–Мм?

— Адалинда.

На другом конце города Мистер Кейн решился посетить дом своего сына и какого было его удивление, когда на пороге стояла его взрослая дочь.

–Отец.

Она отрезала это слово так, как когда-то давно их отец произносил ее имя. Это была ни боль, ни месть, это было состояние большей глубины. И эта девушка искренне не знала зачем она повстречала родного человека, исковеркав его социальную роль в семье.

— Я и не надеялся увидеть тебя здесь. Никогда бы не подумал, что моя дочь найдет умиротворение в доме радуги.

— Это дом, папа. Не нужно оскорблять неодушевлённое. Низко, даже для тебя.

— Смешная… Да, да, смешная, моя девочка.

Он присел на крохотное кресло, схватил первую попавшуюся книгу и наконец решился узнать, что все-таки произошло вчерашним вечером.

— Ты разучился читать, папочка? Ограбление или его жалкое подобие. Шесть жертв, трое пострадавших. Они ничего не взяли, лишь хотели припугнуть кого-то, но, в конечном итоге, сорвались и выстрелили. Жена Эмера у своей матери, ее не было в том здании.

— Он так чувственен, признаться я и не хотел идти на контакт…

— Но все же ты здесь. И ты даже представить не можешь на сколько я рада тому, что осталась вместо брата.

— Не будь похожа на Эмера, дорогая. Те голоса, что таят в себе чувства — тебя погасят.

— А я и не горю.

Стоит ли говорить, что присутствие Адалинды было спасением утопающего? Эмер явно не желал видеть отца и потому, когда услышал о госте, быстро сбросил трубку, не желая тянуть липкую ниточку воспоминаний.

Софи встретила подругу по пути домой и тайно размышляла о накатившем чувстве страха.

— Ничего ведь не произошло, да? Я к тому, что ты похожа на испуганную лань.

— Ну спасибо, утешила, хорошо хоть не на кобылу.

— Ладно, это было смешно!

— Хенри не отвечает, а Эмер много волнуется, никогда не видела, чтобы кто-то из нас ругался так сильно. Этот идиот уволил квалифицированных работников, а проблему так и не решил и теперь утопает в вине и сожалениях, предпочитая молчать.

— Я полагаю, что всё быстро пройдет. Давай просто вернемся домой и подумаем о том, как мы обе будем обозревать новый преступленческий контент. Мы с Эмером считаем, что тот, кто подстроил ограбление и перебил народ — скоро объявится и нам с тобой не следует сидеть сложа руки.

Весь оставшийся путь девушки обсуждали как скоро большой старший брат перестанет дуться на весь белый свет и примет извинения друга за то, чего он никогда бы не посмел совершить.

В квартире Адалинда заметила новую статуэтку, что тайком прислал ей отец.

— Меняем замки. Завтра же!

Статуя располагала к себе скорее холодом, чем восторгом. Мужчина, что держал в правой руке книгу, а левую оставлял парить над своей головой, красовался на выгравированной столешнице из красного дуба. Почему-то казалось, что никчемные никому не нужные размышления всегда будут уходить именно к этому сгустку фарфора и разочарования, давая возможность немного передохнуть. А уж где поставить ударение — разбирайтесь сами. За мягким диванчиком Ада заметила коричневую сумку, где непристойно валялось красивенькое ружье рядом со всеми необходимыми разрешениями. А вот на столе был действительно подарок. Это были уникальные клинковые экземпляры с заточенными гранями и короткой рукоятью округлой формы.

Софи, послушавшись подругу, собиралась отснять очередной репортаж и тащила за собой огромную аппаратуру по лестнице. Забросив всю тяжесть подальше и отложив флешку с материалом, она начала было говорить, но ее отвлекла новая картинка.

— Смею предположить, что это ты довела бедного мужика.

Адалинда слегка улыбнулась, но не отрываясь от статуи и новеньких ножей, сообщила подруге, что виделась с отцом.

— Твой отец — не то что сейчас может помочь нам… — Софи дважды краем глаза обернулась к огромной открытой сумке. — Это что? Винтовка!?

— Говорю же, виделась с отцом. А еще я бы с радостью поставила у входа охрану.

— Он бы еще гарпун тебе подарил. Погоди. Ада!?

— Нет, нет, лишь винтовка и парочка новых ножей в мою коллекцию.

— Зачем тебе ножи?

— Развлечение.

Она произнесла это уверенно, с сарказмом. Ножи она коллекционировала несколько лет подряд. Это стало тонким напоминанием о том, что холод — то же оружие.

Вечер закончился сладким какао, парочкой сплетен и классной статьей, которую уже стали бурно обсуждать в сети.

Хенри вернулся домой поздно ночью. Уставший и слегка разволновавшись паренек неспешно подходил к входной двери своего дома. На двери была царапина, будто ее очертили чем-то очень тяжелым и острым. Замок был вскрыт, а дверь слегка приоткрыта.