Гори оно ясным пламенем

Надежда Верещагина, 2022

Утро разрушит опоры. Мир нацелится растворить подчистую. А что ты хотела, если вцепилась в смысл – явственный смысл – остаться собой?

3

Эрик уступил нам свою спальню. Точнее, мне. Потому что оба они вряд ли собираются сегодня спать. Здесь весь день было нараспашку окно — прохладно до сих пор. Странно лежать — будто натянутая пружина изнутри не даёт. Сажусь в кровати, включаю настенный светильник. Всё ещё слишком яркий и непривычный — не сбоку, а над головой. Отворачиваю его в сторону. В пятне света на тумбочке — мои очки. А рядом — креветка, Костина поделка из капельницы. Творил одной рукой и немножко зубами, выплеснув в этот шедевр всё раздражение от ситуации и своей временной частичной беспомощности. Рана будет затягиваться недели две. Потом ему вживят новый чип. Это, вроде бы, почти не травматично.

На улице что-то хлопает. Мало ли, дорожные работы, ветер… Двумя пальцами придвигаю к себе очки и надеваю их. К чёрту. Тянусь к брошенным в изножье кровати джинсам и толстовке. Хоть и в нескольких метрах от людей, хоть и в полностью изолированной от сети квартире, мне до удушья страшно.

Одеваюсь, выключаю свет, выхожу из спальни без звука, на цыпочках делаю пару шагов по коридору. Дверь в кабинет открыта наполовину. Там горит настольная лампа и светится экран ноутбука.

— Выжечь весь сектор к едрене фене… — вполголоса предлагает Костя.

Медленно заглядываю внутрь. Он стоит посреди комнаты, чуть придерживаясь незабинтованной рукой за спинку стула и слегка отклоняясь назад. В восхищении пялюсь, насколько правильным вычерчивается в таком свете его и без того почти классический профиль. Нашариваю в кармане телефон — но отказываюсь от затеи: ничего не получится сейчас такой камерой, да и вспышка…

Эрик балансирует на задних ножках стула, свободно свесив обе руки, будто пытается дотянуться до пола кончиками пальцев:

— Чудесно… Хватит! Довыжигались. Подставим ребят под удар… года на три.

Отшатываюсь в сторону и прячусь, прижимаясь к стене щекой. Кажется, никто не заметил.

— Нет. Токарев рассчитал! Успеем перекрыть нейроимпульс, пока режется сектор.

— Ага! Если врубим все генераторы… А то твой Токарев не знает, что мы на неделю застрянем без энергии потом? И всё равно не успеем! Поверь моему чутью! Явно есть ещё… — голос запинается, Эрик точно выкинул сейчас какой-то кульбит — наклонился под стол или что-то подобное, — фактор. Неизвестный нам. Слишком много странного… Выход только один.

— Выходов полно! — непривычно раздражается Костя. — Вы просто не хотите меня слушать.

— Надёжный — один. Шесть из семи попыток были успешными. У меня всё получится, — уже безо всякой эксцентричности уточняет Эрик. И добавляет, ещё теплее: — Ты хоть понимаешь, что этот засвет может быть не единственной нашей проблемой? Если перестроятся ячейки…

Костя не отступает:

— Попробуем срезать сектор. Я сам. Не получится — неделю продержимся здесь. И тогда уже ваш план. Откроете доступ?

Глухой стук — Эрик, видимо, приземляет передние ножки стула на паркет. И с подчёркнутым любопытством спрашивает:

— Это что выходит? Руководить теперь будешь ты?

Молчание в ответ. Представляю себе, какую пантомиму сейчас выдаёт Костя. Секунд через пять он чётко произносит:

— Нет.

И — тише:

— Эрик Юрьевич…

— А если нет — делай, что я говорю.

Медленные шаги. Не успев понять, чьи и куда они движутся, я скачком на цыпочках пересекаю коридор и возвращаюсь в спальню. Лучше бы никто из них не знал, что я подслушала этот диалог. В некоторых сценах хочется раствориться — видеть их, но не присутствовать внутри. Хотя один-то, скорее всего, меня заметил. Потому что обычно не склонен так уж опереточно рисоваться. Но он не выдаст, это факт.

В общем, теперь нам угрожает не только сеть, но и какая-то очередная идея Эрика Юрьевича. Поэтому я совершенно спокойно засыпаю.

***

Двенадцатый час. Отвратительная рань. Утро похоже на скрип ржавой калитки в густом тумане. Эрик жарит мне яичницу. Костя на дальнем краю длинного белого стола сосредоточенно смотрит в экран ноутбука. Между нами — метра два. Отбиваю нервный ритм пальцами по своему плечу. Долго они собираются молчать? Начинаю в такт отстукивать ещё и ногой. Костя слабо улыбается и, не отрываясь от работы, сдаётся:

— Эрик Юрьевич решил сразиться с сетью.

Перестаю шуметь и округляю глаза:

— Э… как супергерой, что ли?

— Именно. Человек-паяц.

Эрик сияет, довольный признанием своих талантов. Нагружает тарелку яичницей, помидорами и хлебом и подсовывает её мне:

— Минут через сорок всё дозарядится. Ребята смогут включить мне на машине максимальный щит. Я вброшу вирус в сеть — он заставит все зацепившие нас лучи собраться в одном месте. Приманим их подальше от города. Вы останетесь здесь. Будьте готовы в любой момент сорваться. Если что, Вовка вас заберёт! Танечка, я добавил его тебе в контакты. Остальных здесь не светить! При любом ЧП звони ему. Понятно?

— Понятно. А можно потом и мне чип вживить? Я же тоже…

Эрик щурится, жестом обрывает мой спич и указывает пальцем на Костю. Тот замечает движение сбоку, поворачивается ко мне:

— Да, — утыкается обратно в ноутбук и добавляет: — Но нет.

Разумеется…

— Эрик, а что ты будешь там делать? Ну, подальше от города?

Оба полностью меня игнорируют.

Вздыхаю и без аппетита принимаюсь за еду. Эрик дважды выходит из кухни и возвращается, молча что-то показывает Косте на экране. Дожёвываю последний кусочек яичницы и перехожу к самому вкусному — помидоркам черри. Почему этот день не может быть просто днём помидорок черри, а потом, допустим, и пирожных со взбитыми сливками…

Конец ознакомительного фрагмента.