Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства

Н. П. Павлов-Сильванский, 1898

Профессор Николай Павлович Павлов-Сильванский в своей работе на большом документальном материале проследил становление и развитие сословного общества со времен царствования Иоанна Грозного, когда удельная Русь преобразовалась в Московское государство, и до рассвета империи. Автор рассмотрел не только судьбы высшего класса в начальные периоды русской исторической жизни, но и меры по образованию однородного служилого класса дворян и детей боярских из потомков князей, вольных слуг и других разрядов. В книгу также вошла работа автора «Люди кабальные и докладные» о холопах XVI века. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Часть вторая

Образование класса служилых людей в XV–XVI веках

Глава I

Закрепощение вольных слуг

1. Борьба с правом отъезда и отмена его

Владения князя Даниила Александровича, родоначальника дома московских великих князей, ограничивались до 1302 года одними берегами реки Москвы, принадлежа к числу второстепенных уделов Владимирского княжения. Незначительное Московское удельное княжество, благодаря географическому своему положению в узле торных путей с севера на юг и с востока на запад, быстро усилилось в течение XIV века и сделалось стойким центром, сплотившим в одно целое разрозненные области Русской земли. Московские великие князья создали Русское государство на развалинах удельного порядка. Независимые бояре времени уделов так же, как подручные удельные князья, превращены были в покорных слуг государства; вольных бояр и слуг сменили закрепощенные служилые люди.

С усилением своей власти московские государи начинают в XV столетии энергичную борьбу с противогосударственным правом отъезда бояр и слуг и затем достигают полного его упразднения. Путь к действительному ограничению этого права указан был Великим Новгородом еще в эпоху полного господства удельного порядка, в XIV столетии. Новгородское правительство запретило боярам, отъезжавшим из Новгорода на службу к великим князьям, удерживать за собою вотчины в пределах новгородских владений. «Села, земли и воды бояр, в случае их отъезда, ведает Великий Новгород, а тем боярам и слугам ненадобне», — как постановлено было в договоре 1368 года. Великие князья, не обладая той властью, какую имел Новгород на своей территории, не могли решиться на эту меру по отношению к боярам и слугам-вотчинникам. Правило «кто выйдет из удела, тот земли лишен» касалось только дворных слуг, владевших дворцовой землей на поместном праве. Не лишая бояр права отъезда, князья должны были довольствоваться тем, что сохранили в своем государственном обладании вотчины отъехавших слуг.

Но это право бояр, естественно, вызывало крайнее раздражение в князьях. Случалось, что князья вымещали свое неудовольствие на имуществе отъехавших, грабили их села и дома вопреки договорам, обеспечивавшим неприкосновенность имущества лиц, пользовавшихся правом отъезда. Когда многие бояре и дети боярские, служившие князю Дмитрию Юрьевичу Шемяке, в 1447 году били челом служити великому князю Василию Васильевичу Темному, то Шемяка, нарушая договор (докончание) и крестное целование, «тех бояр и детей боярских пограбил, села их и дома поотымал, и животы и статки все и животину у них поймал». Также опалялись и другие князья на отъезжавших бояр, особенно, когда в XV веке они сделались более самовластными государями. Любопытный случай из жизненной практики отношений князя к отъезжавшим боярам рассказан в житии преподобного Мартиниана Белозерского. «Боярин некий от великого князя Василия Темного отьеха к тверскому великому князю. Он же зело зжалив о боярине том и не веде, что сотворити или како возвратити его назад, понеже тот был от ближних его советник, посылает моление ко преподобному Мартиниану в Сергиев монастырь, дабы его возвратил, и обещевает, много паче прежнего, честна и богата сотворити его. Святой же, послуша его и надеяся на духовное сыновство, возврати боярина — и во всем за него поручился. Опасаясь мести князя, боярин не иначе согласился возвратиться, как за поручительством святителя. И тем не менее, когда он вернулся к великому князю, Василий Темный, «не удержа ярости гнева на боярина того, повеле и оковати» и сложил с него опалу только после решительного заступничества за боярина св. Мартиниана^[40].

Духовная литература оказывает важную помощь князьям в их борьбе с правом отъезда. Начиная с XIV столетия церковные книжники проводят новый взгляд на отъезд как на измену. «Поучение ко всем христианам», получившее широкое распространение в списках XVI и XV веков, сравнивает с Иудой слугу, отъехавшего от князя: «и се паки и еще вы глаголю чада моя, аще кто от своего князя ко иному отъедет, а достойну честь приемля от него, то подобен Иуде, иже, любим Господом, умысли предати его ко князем жидовским». Позднейшие летописцы называют бояр, переходивших на службу к другому князю, крамольниками, «коромольниками льстивыми». Об отъезде старшего боярина Нижегородского княжества Василия Румянца летописец отозвался так: «и отьиде Румянец, Июдин образ взем, помрачися злобою, и друг диаволу нарекся».

Московское правительство в XV столетии было уже настолько сильно, что могло бы открыто объявить себя сторонником этого нового взгляда и отменить право отъезда. Но оно не только не делает этого, но даже настаивает на его сохранении, обязывая к тому союзных князей; в договорах московских великих князей с другими великими и удельными князьями повторяется древнее правило: «а боярам и слугам вольным воля».

Право отъезда было более невыгодно для слабых князей, чем для московского великого князя. Богатый московский великокняжеский двор во множестве привлекал бояр и слуг из других уделов. Благодаря боярскому праву отъезда московские князья приобретали более новых чужих слуг, чем теряли своих. Они сумели, замечает проф. Дьяконов, «воспользовавшись выгодами вольной службы, устранить невыгодные ее стороны». Опираясь на договоры, они удерживали на своей службе перешедших к ним бояр других княжеств и в то же время, противопоставляя силу праву, обеспеченному договором, не дозволяли своим слугам переходить к другим князьям, карали их за это, как изменников. Сила в то время чаще, чем когда-либо, торжествовала над правом.

В 1476 году много тверских бояр и детей боярских перешли из Твери в Москву служить великому князю Иоанну Васильевичу; он принял их с честью, но был недоволен тем, что в Твери оставалось еще много бояр и слуг, верных тверскому князю. Против них предпринимается ряд систематических притеснений: «где межи сошлись с межами (там), где ни изобидят московския дети боярския, — то пропало, а где тверича изобидят, то князь великий ответам веры не имет и суда не дает». И вот, «не терпяше обиды от великаго князя», тверские бояре переходят на службу в Москву.

За своими боярами и слугами Иоанн III на деле не признает права отъезда. Князь Оболенский-Лыко, обиженный его несправедливым судом, уехал к брату великого князя, удельному князю Борису Васильевичу Волоцкому. Иоанн III послал за Оболенским своего боярина и велел его «поимати середь двора у князя Бориса на Волоце». Удельный князь не допустил такого самоуправства у себя на дворе и «отнял сильно» отъехавшего боярина у великокняжеского посла. Иоанн потребовал от своего брата выдать Оболенского головою; получив отказ, он поручил боровскому наместнику поймать беглеца тайно, и как только Оболенский приехал в свое село на Боровце, то был схвачен и в оковах отвезен в Москву. Между тем у Иоанна был незадолго перед тем, в 1473 году, заключен с князем Борисом Волоцким договор, которым взаимно обеспечивалась свобода боярского перехода. Князь Борис напрасно жаловался своему брату Андрею на великого князя: «какову силу чинит над нами, что невольно кому отьехати к нам: кто отъедет от него к нам, и тех безсудно емлет».

При Иоанне III бояре и слуги Московского великого княжества фактически уже не пользовались правом отъезда. По отношению к боярам бывшего Ярославского княжества Иоанн открыто узаконил отмену этого права в своем завещании 1504 года: «боярам и детям боярским ярославским, — сказано в этом завещании, — со своими вотчинами и с куплями от сына моего Василия не отьехати никому никуда; а кто отъедет — земли их сыну моему».

Новое правило о неотьезде служилых людей было утверждено в малолетство Иоанна Грозного митрополитом и боярами. В 1534 году, по смерти Василия III, митрополит Даниил привел к крестному целованию удельных князей, братьев умершего великого князя, Андрея и Юрия Ивановичей, на том, что «людей им от великого князя Ивана не отзывати». Затем, в 1537 году, князь Андрей Старицкий обязался не принимать к себе служилых людей великого князя, князей, бояр, дьяков, детей боярских и извещать правительство о таких охотниках до переездов, «на лихо великого князя». Когда в том же году некоторые новгородские помещики замыслили перейти к князю Андрею, то московское правительство распорядилось «бити их кнутьем на Москве да казнити смертною казнию, вешати на новгородской дороге до Новгорода». Наконец, в 1553 году Иоанн Грозный обязал единственного удельного князя, который еще оставался, Владимира Андреевича, не принимать на службу московских бояр.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

40

Ключевский В. О. Боярская дума. С. 248–249; Рождественский С. В. Служилое землевладение… С. 168 и статья в ЗИРАО. Т. VIII. Вып. 1 и 2. С. 5.