Анатомия зависти

Н. В. Лафицкая, 2011

В работе «Анатомия зависти» дана попытка анализа феномена зависти. Зависть рассматривается с разных точек зрения: психологической, философской, социальной, психосемантической, исторической, литературной. Многие приведенные факты публикуются впервые, используются интернет-данные. Зависть рассматривается как на микро-, так и на макроуровне. В книге разворачивается панорама этого сложного явления, позволяющая читателям сделать собственные выводы и заключения. Особый интерес вызывают предложенные автором рисунки добровольцев. Книга является своего рода пионером в исследуемом поле и, несомненно, вызовет большой интерес, как у специалистов, так и у ценителей серьезной литературы. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Глава 1

Психосемантический анализ конструкта Зависть

§ 1. Семантика слова Зависть

Несколько слов вначале о том, что такое семантика. Семантика в широком смысле слова — анализ отношения между языковыми выражениями и миром, реальным или воображаемым, а также само это отношение (ср. выражение типа семантика слова) и совокупность таких отношений (так, можно говорить о семантике некоторого языка). Данное отношение состоит в том, что языковые выражения (слова, словосочетания, предложения, тексты) обозначают то, что есть в мире, — предметы, качества (или свойства), действия, способы совершения действий, отношения, ситуации и их последовательности. Термин «семантика» образован от греческого корня, связанного с идеей «обозначения» (ср. semantikos — обозначающий).

Семантика отвечает на вопрос, каким образом человек, зная слова и грамматические правила какого-либо естественного языка, оказывается способным передать с их помощью самую разнообразную информацию о мире (в том числе и о собственном внутреннем мире), даже если он впервые сталкивается с такой задачей, и понимать, какую информацию о мире заключает в себе любое обращенное к нему высказывание, даже если он впервые слышит его. Интересен в этом отношении анализ пословиц, поговорок, крылатых изречений.

Итак, мы попытались объяснить, почему в исследовании феномена зависти необходим психосемантический анализ.

Смертными в христианстве называют грехи, которые ведут к смерти души. Библия не приводит точного списка смертных грехов, но предостерегает от их совершения в десяти заповедях.

1. Аз есмь Господь Бог Твой: да не будут Тебе бози инии, разве Мене.

2. Не сотвори себе кумира и всякаго подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею: да не поклонишися им, ни послужиши им.

3. Не приемли Имене Господа Бога твоего всуе.

4. Помни день субботний, еже святити его: шесть дней делай, и сотвориши в них вся дела твоя, в день же седьмый, суббота, Господу Богу твоему.

5. Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да дологолетен будеши на земли.

6. Не убий.

7. Не прелюбы сотвори.

8. Не укради.

9. Не послушествуй на друга твоего свидетельства ложна.

10. Не пожелай жены искренняго твоего, не пожелай дому ближняго твоего, ни села его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякаго скота его, ни всего, елика суть ближняго твоего.

Список восходит к восьми помыслам Евагрия Понтийского, однако печаль заменена на зависть, а тщеславие объединено с гордостью (впервые в такой редакции встречается у Григория Великого в VII веке). Концепция семи смертных грехов получила распространение после трудов Фомы Аквинского (XIII век).

Всего смертных грехов семь: 1. Гордыня. 2. Алчность. 3. Зависть. 4. Гнев. 5. Блуд (Похоть), б. Обжорство (Чревоугодие). 7. Уныние.

Нас будет интересовать, какие чувства возникли в ходе развития общества и человека, а какие являются прачувствами, т. е. какие чувства явились базой для всех последующих и были ли они. Мы будем искать точку отсчета. Нам надо будет разобраться во многих вещах, мы хотим узнать о зависти все, что можно, мы хотим понять, как зависть влияет на наше поведение. Что ее провоцирует и что редуцирует. Мы хотим знать, где она «живет», «по каким дорогам ходит». И что нам с ней делать. Или как нам с ней жить.

Любое научное исследование строится на допущениях и предположениях. Это и есть гипотеза. А поскольку наше исследование коснется глубокой древности в том числе, нам без допущений и предположений не обойтись никак.

Для начала пойдем от этимологии слова. Интересно посмотреть на два смысловых ряда, предложенные академиком Н. Марром и А. Потебней.

Первый ряд: крес — огонь^[10]

красота — крада, костер, жертвенник, воскресать

прекрасный — украдкой, красть завидом, завидовать, зависть вихрь.

Второй ряд: «огонь», «жечь», «гореть», «печь».

А. Потебня выводит целую группу понятий, связанную с сильнейшими человеческими чувствами: поживать, пожирать, жажда, жадность, зависть, желание, желанный, жалость, печаль, горе, горечь, гнев.

«История и язык (то есть его создание и усовершенствование) это сменяющие друг друга деятельности человеческого духа…»

«…Язык есть вечно повторяющееся усилие (работа) духа сделать членораздельный звук выражением мысли…»^[11]

Изучению мифологических основ народной лирики много внимания уделял А. А. Потебня. После него проблемой мифологических традиций в народных лирических произведениях, по сравнению со сказками, былинами, заговорами и пр. исследователи занимались мало и фрагментарно. Это направление в науке было несправедливо и надолго забыто.

Мы видим, что зависть по своей семантике относится к мощным древним чувствам. Слово это выводится из понятия «огнь (огонь)», и нам надо понять, чем же являлся огонь для наших пращуров. И найти (или не найти) некие соответствия, поскольку на вопрос о социальной детерминированности тех или иных эмоций нам в конце исследования придется отвечать.

Слова любого языка не образуются в виде случайного или свободного набора звуков и столь же случайного привязывания их к обозначаемым объектам. Существует некая общая закономерность, обусловленная структурой энергетического поля Вселенной. На подобной трактовке происходящего настаивали многие великие умы России. Знаменательно, что именно в России, ставшей родиной научного учения о биосфере и переходе ее в ноосферу и открывшей реальный путь в космос, уже с середины прошлого столетия вызревает уникальное космическое направление научно-философской мысли, широко развернувшееся в XX веке. В его ряду стоят такие философы и ученые, как Н. Ф. Федоров, А. В. Сухово-Кобылин, Н. А. Умов, К. Э. Циолковский, В. И. Вернадский, А. Л. Чижевский, В. Н. Муравьев, А. К. Горский, Н. А. Сетницкий, Н. Г. Холодный, В. Ф. Купревич, А. К. Манеев. В философском наследии мыслителей русского религиозного возрождения — B. C. Соловьева, П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева — также выделяется линия, близкая пафосу идей русского космизма. Имеется в виду то направление в русской православной философии, которое Н. А. Бердяев называл «космоцентрическим, узревающим божественные энергии в тварном мире, обращенным к преображению мира» и «антропоцентрическим… обращенным к активности человека в природе и обществе». Именно здесь ставятся «проблемы о космосе и человеке», разрабатывается активная, творческая эсхатология, смысл которой, по словом Бердяева, в том, что «конец этого мира, конец истории зависит и от творческого акта человека».

Следовательно, не смысл зависит от языка, а, наоборот, язык зависит от смысла и для выражения этого смысла создается. Это дает основания полагать, что на заре становления человеческого рода все языки имели общую основу (праязык), и, следовательно, сами народы (праэтнос) имели общую культуру и верования. И мы можем говорить об определенных чувствах (прачувствах), которые отражаются в ранних (древних) свидетельствах. В Нестеровой летописи (1106) мы читаем: «…быша человеци мнози и единогласии» (говорили на одном языке). В Лаврентьевской летописи (1377) читаем: «род один и язык один». В Библии: «на всей земле был один язык и одно наречие» (Быт. 11:1).

Подобные высказывания есть не только в славянских источниках. Предания об общем для всех языке (а для нас важно, что и культурных традиций) зафиксированы в самых разных концах земного шара, у самых разных народов, например в древнейших шумерских текстах. Мы читаем у Вернадского: «Геологический эволюционный процесс отвечает биологическому единству и равенству всех людей — Homo sapiens и его геологических предков Synanthropus и др. Нельзя безнаказанно идти против принципа единства всех людей как закона природы»^[12]. Ряд современных исследователей эту идею разделяет. «В основе всех языков, культур и народов, а тем более этнолингвистических общностей вроде индоевропейской или семитской, лежат священные мифоритуалы сотворения мира (космогонические мифы). Они образуют типолого-хронологический ряд, довольно устоявшийся за 82 столетия развития земной цивилизации, начатой примерно с 6300 года до н. э. древнейшим в мире государством Араттой»^[13].

Одни ученые-языковеды к теории моногенеза языка (следовательно, и культуры) относятся скептически, другие считают эту теорию основной. Мы разделяем последнюю точку зрения. Древние арии (некогда нерасчлененная этнолингвистическая и социокультурная общность) были классическими солнцепоклонниками. В их мировоззрении солнце имело много видов и, следовательно, имен. Было связано это с тем, что наши предки летнее и зимнее солнце, например, воспринимали как разные. Солнце на Востоке не было равно солнцу на Западе. В «Махабхарате» дается более ста имен солнечного божества. В древнеславянской мифологии известны такие имена солнца: Хорс, Коляда (Коло), Ярило, Купало. Эрос и Ярило — имена с общей корневой праосновой единого праиндоевропейского божества. Подтверждением этому служит происхождение имени Геры — древнеиндийской богини, супруги Зевса. Яростно-мстительная, ревнивая, завистливая, необузданная, вспыльчивая натура Геры — точное воплощение ее первобожественной сущности, отражающей восприятие нашими пращурами окружающего их мира. Но и само имя Гера первоначально звучало как Яра. Славянские имена Ярослав, Ярополк, Яровит являются однокорневыми с именем Гера. У древнеиндийских богов самым главным выступает краснолицый Сурья, от которого и возникло понятие красно солнышко (сурик, с(у)рьезный — из этого же семантического гнезда). Но в пантеоне богов есть еще один небесно-солнечный бог — Svar в переводе с санскрита обозначает небо, солнце, дневной свет. Этот же корень лежит и в основе имени главного древнеславянского бога — Сварога.

От исходной корневой основы создалось множество производных слов. Например, к этому ряду примыкают близкие по смыслу слова с корнем — вар-, первоначально имевшие в древнерусском языке значение жар, зной, кипящая смола, вода. Отсюда слово варить и его производные. Обратите внимание на устойчивые словосочетания, связанные с отображением зависти: «сгорела душа», «выжгло душу варом», «глаза зависти, как языки пламени», «душа вареная, на корысти настоянная».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

10

Мы должны учитывать, что представления об огне в народном миросозерцании носило как созидательно-разрушительный, так и сексуально-эротический характер, затрагивая, таким образом, существенные аспекты духовной жизни.

11

Потебня А. А. Мысль и язык// Слово и миф. М., 1989.

12

Вернадский В. И. Биосфера и ноосфера. М., 2002. С. 408.

13

Шилов Ю. А. Прародина Ариев: История, обряды, мифы. Киев, 1995.