Отец Рождество и Я

Мэтт Хейг, 2017

Человеческому ребёнку нелегко прижиться в сказочном Эльфхельме, даже если твои приёмные родители – Отец и Матушка Рождество. Уж кому как не Амелии Визарт это знать! В школе для эльфят над ней смеются – она на две головы выше других учеников, но ходит в младший класс и никак не может освоить эльфийскую математику, в которой два плюс два равно снег. А к управлению летающими санями Амелию и вовсе не допускают, полагая, что человеку не дано постичь это искусство. Но когда Пасхальный кролик во главе своей ушастой армии решает поквитаться с эльфами и разделаться с Рождеством, только Амелия и ее друзья могут спасти главный праздник…

Ириска надежды

Чтобы добраться куда-нибудь в Эльфхельме, нужно пройти по большой улице, которая называется Главный путь. Надо сказать, эльфам не всегда хватает фантазии, когда дело доходит до названий. Например, в Эльфхельме есть улица с семью извилинами, и она так и зовётся — Улица Семи Извилин.

Ну так вот, мы с Отцом Рождество шли по Главному пути, стараясь ненароком не наступить на эльфов, которые так и шныряли под ногами. По обеим сторонам улицы блестели яркие вывески магазинов, где продавали башмаки, туники и пояса. Ещё на Главном пути располагалась Школа санного мастерства, перед которой стояли сани всех видов и размеров. Хотя ни одни из них, разумеется, не могли сравниться с санями Отца Рождество, на которых мы проделали весь путь до Эльфхельма. Отец Рождество оставил их на Оленьем лугу.

Возле маленьких белых саней суетился с тряпочкой высокий — по здешним меркам — эльф. Свежеотполированные сани сияли округлыми боками. Отец Рождество приветственно махнул эльфу рукой.

— Хо-хо-хо, Кип! Это новые сани, о которых я столько слышал?

Эльф улыбнулся как-то неуверенно и робко, словно сам не ожидал, что умеет улыбаться.

— Да, Отец Рождество. Это «Снежная буря 360».

— Они прекрасны, — с искренним восхищением произнёс Отец Рождество. — Одна оленья сила?

— Да, одна.

И они завели долгий и малопонятный разговор о спидометрах, видах упряжи, альтиметрах и компасах. Наконец Отец Рождество спросил:

— Ты разрешишь детям покататься на них, когда начнутся занятия?

Услышав это, Кип не на штуку встревожился.

— Нет, — решительно сказал он. — Это не детские санки. Посмотри, какого они размера. Только взрослым можно на них кататься.

— Что ж, — воскликнула Мэри, обнимая меня за плечи, — с этого года в вашей школе будет новая ученица. Готова поспорить, она выше любого эльфёнка. Да и любого взрослого эльфа, наверное.

— Познакомься с Амелией, — представил меня Отец Рождество. — Поверь мне, у неё талант управлять санями.

Кип уставился на меня и вдруг побелел, как снег.

— Ох. Да. Вижу. Что ж. Хм. Да. Хорошо.

А потом молча вернулся к полированию саней. Мы пошли дальше по улице.

— Бедняжка Кип, — тихо сказал Отец Рождество. — У него было тяжёлое детство.

Остальные эльфы, в противоположность Кипу, были настроены дружелюбно и охотно останавливались поболтать.

Матушка Брир, известная на весь Эльфхельм мастерица по поясам, одарила Отца Рождество новым поясом.

— Ох, Отец Рождество, — покачала она головой, — твой живот опять подрос! Придётся делать ещё одну дырку.

Потом мы направились в магазин сладостей, и его хозяйка, эльфа Лакричка, угостила нас новинками, над которыми как раз работала. Мы попробовали Пурпурную помадку из морошки, конфету с резким анисовым вкусом — Лакричка решила назвать её «Месть Блитцена», в честь любимого оленя Отца Рождество, — и Сладкий Утишитель.

— А почему Утишитель? — поинтересовалась я.

Лакричка указала на свою дочку — малышку Сьюки, очаровательную крошечную эльфу с острыми ушками. Та сидела в кресле-качалке и с довольным видом посасывала конфету.

— Всегда помогает, если малышка раскричится, — пояснила Лакричка.

Но самым необычным лакомством в магазине оказалась Ириска надежды.

— О, ириска! — воскликнула я, захлопав в ладоши. — Люблю ириски. А какой у неё вкус?

Лакричка посмотрела на меня так, будто я сморозила несусветную глупость.

— Это Ириска надежды. И вкус у неё будет тот, на который ты надеешься.

Сунув конфету в рот, я изо всех сил понадеялась, что на вкус она будет шоколадной. Такой она и стала. Потом я понадеялась, что она будет как яблочный пирог. Ириска нагрелась — и я ощутила на языке вкус яблочного пирога. Затем я подумала о жареных каштанах, которые ела на Рождество, пока мама не заболела, и рот наполнился вкусом тёплым, мягким и рассыпчатым — прямо как в воспоминании. Но хотя я всегда любила жареные каштаны, мамы со мной больше не было, и от этого мне стало грустно. Я торопливо проглотила ириску и попросила у Лакрички Смехонфетку. Она щекотала язык, и я от неожиданности рассмеялась.

Колокольчик над дверью приветливо звякнул, и в магазин вошла пара эльфов, одетых в элегантные красные туники. Один из них сверкал лысиной, а на носу у него поблёскивали очки, другой же был круглым, как шар.

— Здравствуй, Пи! — радушно поприветствовал Отец Рождество эльфа в очках.

Затем он повернулся ко мне.

— Пи будет учить тебя математике.

— Привет, — сказал Пи, жуя лакричную пастилку. — Ты человек. Я кое-что слышал о человеческой математике. На редкость нелепая наука.

— Я думала, что математика везде одинаковая, — озадаченно пробормотала я.

Пи рассмеялся.

— Совсем наоборот! — сказал он. — Совсем наоборот!

Затем меня представили второму эльфу. Его звали Колумбус.

— Я тоже учитель, — важно сообщил он. — Преподаю географию.

— А эльфийская география похожа на человеческую? — спросила Мэри.

Но вместо Колумбуса ответил Отец Рождество:

— Нет. Если верить человеческой географии, Эльфхельма вообще не существует.

Мы поели ещё конфет, купили немного домой, попрощались с Лакричкой, Пи и Колумбусом и вышли из магазина. Когда мы проходили мимо высокого здания с вывеской «Ежеснежник», Отец Рождество огорчённо воскликнул:

— Ох-ох-ох, очереди нет… Никто больше не хочет покупать «Ежеснежник».

Я уже кое-что знала о «Ежеснежнике», главной газете эльфов. Её бессменным главным редактором был Отец Водоль. А Отец Водоль был очень плохим эльфом. Он ненавидел Отца Рождество, и когда тот ещё мальчиком появился в Эльфхельме, тут же заточил его в тюрьму. Понимаете, Отец Водоль был главой Совета эльфов, он правил Эльфхельмом и старательно насаждал среди его жителей страх перед чужаками. Но потом главой Совета стал Отец Рождество, и Отцу Водолю пришлось довольствоваться «Ежеснежником». Он руководил газетой до прошлого года, пока не выяснилось, что он помог троллям напасть на Эльфхельм. В наказание Отца Водоля не отправили в тюрьму — у эльфов больше нет тюрем, — но сместили с поста главного редактора и отправили жить на задворках Эльфхельма, в маленьком доме на самой тихой улочке, которая так и называлась — Очень тихая улица. Это считалось у эльфов суровым наказанием, потому как они ненавидели тишину.

Новым главным редактором «Ежеснежника» назначили Нуш, эльфу, которая раньше была оленьим корреспондентом. И сразу случились две вещи. Во-первых, «Ежеснежник» стал значительно лучше. Во-вторых, эльфы прекратили его покупать. Судя по всему, жителям Эльфхельма было куда интереснее читать выдуманные истории Отца Водоля, чем правдивые репортажи Нуш.

Я рассказываю вам всё это сейчас, поскольку оно имеет непосредственное отношение к тому, что случится потом. Но тогда, выйдя из магазина сладостей, я беспокоилась совсем по другому поводу.

— Я никогда раньше не ходила в школу, — призналась я Отцу Рождество. — А в работном доме нас ничему не учили, только заставляли работать. И боюсь, в эльфийской школе я буду не к месту…

— Милая, ты себя недооцениваешь, — заверил меня Отец Рождество. — Вспомни, как быстро ты научилась управлять санями. Тебе достаточно было взять в руки поводья!

— Но что, если…

— Послушай, — сказал он. — Ни о чем не тревожься. Это Эльфхельм. Здесь всё возможно. Это как с ириской, которую ты съела. Если ты надеешься что-то почувствовать, ты обязательно это почувствуешь.

— Неужели здесь всё и вправду так просто, Николас? — спросила Мэри. Только она называла Отца Рождество человеческим именем.

— Так и есть, — ответил он.

В тот миг мне было очень легко ему верить. Мы шли по Главному пути, и всё вокруг сияло яркими огнями.

Я заметила, что Отец Рождество и Мэри держатся за руки, и подумала, что это выглядит невероятно мило. Наверное, милее всего, что мне доводилось видеть. Умиление переполнило меня до такой степени, что я внезапно озвучила мысль, которая крутилась в голове. А крутилось там вот что:

— Вам нужно пожениться!

Отец Рождество и Мэри остановились как вкопанные прямо посреди усыпанной снегом улицы, а потом медленно повернулись и посмотрели на меня. Лица их выражали крайнее удивление.

— Простите, — выпалила я. — Даже не знаю, что на меня нашло. Я не должна была этого говорить.

А они тем временем посмотрели друг на друга — и громко рассмеялись.

И Мэри сказала:

— Амелия, да ведь это же отличная идея!

А Отец Рождество сказал:

— Не просто отличная, а самая лучшая!

Вот так Мэри Этель Винтерс стала невестой Отца Рождество.