Преступление капитана Артура

Мэри Элизабет Брэддон, 1962

Мэри Элизабет Брэддон (1835–1915) – одна из самых известных и любимых писательниц викторианской Англии, оставившая после себя богатое литературное наследие: около восьмидесяти романов, пяти пьес, многочисленные поэмы и рассказы. Писательский талант она унаследовала от родителей: оба работали в журнале «Спортинг мэгэзин». В 1850-е годы из-за финансовых проблем Мэри стала профессиональной актрисой; вместе с труппой выступала в Лондоне и в провинции. Тогда же Брэддон стала писать собственные пьесы и поэмы; затем принялась под разными псевдонимами сочинять так называемые «романы с продолжением» для лондонского журнала «Хэлфпенни джорнал», издаваемого Джоном Максвеллом, ставшим впоследствии мужем писательницы. В данном томе представлен роман «Преступление капитана Артура». Загадочное исчезновение наследника богатого рода вызвало много шума среди жителей Лисльвуда в графстве Суссекс. Но еще больше волнений и кривотолков породило его неожиданное возвращение в день совершеннолетия нового наследника. Наверняка за этим скрывалась какая-то страшная тайна, разгадку которой пришлось искать в прошлом…

Глава VI

Опутан

За столом майор Гранвиль Варней был еще любезнее, веселее и разговорчивее. Он сидел рядом с Клерибелль Вальдзингам, и спокойная, терпеливая владетельница Лисльвуд-Парка слушала с величайшим вниманием несмолкаемую болтовню белокурого офицера. Он рассказывал ей сотни анекдотов из индийской жизни — анекдотов таких живых, остроумных и увлекательных, таких же блестящих и лучезарных, как наружность самого собеседника.

Подобно всем тихим и не особенно глубокомысленным людям, Клерибелль легко увлекалась веселостью других. Она слушала с удовольствием и удивлялась всему, что ей говорил этот веселый военный, который рассказывал в одно и то же время о страшной битве, происходившей в Пенджабе, и о комичной сцене, разыгравшейся во время одного обеда в Калькутте. Она вздыхала и смотрела то на очаровательного майора, то на молчаливого капитана, повесившего голову и бессознательно рассматривавшего вырезанный на вилке вензель Лисля.

«О, если б Артур был одарен таким веселым характером!» — думала Клерибелль.

Миссис Варней разговаривала мало. Вероятно, она слышала истории майора уже не раз. Капитан и не старался вступать в беседу со своей прекрасной соседкой, а откинулся с рассеянным и смущенным видом на спинку кресла, оставляя даже нетронутым свой стакан с вином.

После обеда, когда дамы сидели в гостиной и майор занимал миссис Вальдзингам топографическим описанием Сите-де-Пале», капитан вышел из открытого окна на террасу, спустился в парк и пошел по большой аллее, ведущей к решетке. Солнце садилось за тучами, и последние багровые лучи его медленно исчезали за деревьями. Было душно, и в воздухе царствовала полнейшая тишина, которая всегда предшествует грозе. Крупные капли дождя начали тяжело падать на листья дубов и на непокрытую голову капитана, который шел опустив глаза в землю, не замечая, что происходит вокруг него.

— Здесь находишься в таком же уединении, как в лесу,  — пробормотал он наконец, оглянувшись и увидев себя в самой чаще парка.

Пройдя еще немного, он дошел до большой группы буков, толстые ветви которых сплетались над ним непроницаемой сетью. По временам он смотрел на освещенные окна замка, которые отражались на спокойной поверхности озера. Обернувшись же в настоящую минуту, он заметил, что вид замка скрыт от него великолепными столетними деревьями.

— Я теперь на полдороге между замком и решеткой,  — сказал он.  — Сюда может зайти только браконьер или человек, желающий лишить себя жизни.

Он сел на нижний толстый сук дерева и вынул из кармана что-то, завернутое в батистовый платок. Было уже слишком темно, чтобы осмотреть этот предмет, и он тщательно ощупывал его рукой, причем послышался металлический звук. Вслед за этим над плечом капитана промелькнуло что-то белое, и занимавший его предмет был выхвачен из его рук. Он вскочил, обернулся и схватил за горло стоявшего позади Гранвиля Варнея.

— Отдайте мне его! — проговорил он с бешенством.

— Ни за что,  — ответил хладнокровно майор.  — Есть ли у вас другой?

— Вам-то какое дело?

— Упорное дитя! Я спрашиваю просто, есть ли при вас другой запасной пистолет? — сказал майор мягко.

— Нет, тысячу раз нет!

— Это великолепно, мой бесценный Артур!.. Теперь сядем на сук — он заменит козетку — и станем говорить без всяких глупых выходок.

Капитан сел напротив майора, не говоря ни слова.

— Но мы прежде всего вынем заряд из этой опасной игрушки,  — продолжал майор, кладя пулю в карман и высыпая порох.  — Затем закурим по сигаретке и потом уже поговорим о делах.

Он подал Артуру Вальдзингаму портсигар и спичечницу. Свет спичек озарил обоих собеседников: лицо капитана было бледнее смерти, майор, наоборот, был спокоен и весел.

— Ну-с,  — начал он протяжно,  — что же это означает?

— Что вы подразумеваете? — проворчал капитан.

— Понятно — пистолет-то… Сумасшедший… Ребенок! Неужели вы думали, что я не угадал ваше намерение? Вы думали, что я не замечаю ничего и не читал на вашем лице во время обеда? Я даже слышал, как стукнул ваш пистолет о кресло, когда вы встали, чтобы отворить дамам дверь. Когда вы вышли из гостиной, я понял, что вы хотите делать,  — и через пять минут последовал за вами…

Майор положил пистолет в карман, громко рассмеялся и выпустил несколько клубов дыма. Капитан Вальдзингам сидел грустный и унылый, прислонившись к стволу дерева и едва затягиваясь сигарою.

— Посмотрим, Артур, сделал ли я что-нибудь особенно дурное… Я бы мог начать эту беседу упреками в вашей неблагодарности, но я ненавижу упреки и оставлю их в стороне, а займусь вашей глупостью: Артур, вы делаете себя посмешищем!

Капитан молчал, и майор продолжал после короткой паузы:

— Вы дурак, Артур, если даже не спрашиваете, почему я назвал вас посмешищем. Но это не беда — я ставлю вопрос, чтобы ответить на него самому. Я ставлю себя на ваше место, Артур Вальдзингам, и спрашиваю себя: чем же я, Артур, оказался смешным?… Сперва вы, милый друг, сделали ужасную, но весьма часто встречающуюся на свете ошибку, — подумав, что можно пользоваться услугами человека, превосходящего вас умом, бросив его, когда не будете больше нуждаться в его помощи.

Снова один шум дождя был ответом майору Гранвилю Варнею.

— Несколько лет тому назад, Артур, вы находились в таком затруднении, из которого вы едва ли выпутались бы без содействия преданного друга.

— Это верно,  — произнес наконец капитан.

— Милый друг, если вы только перестанете дуться, то мы снова сделаемся прежними приятелями… Итак, друг помог вам выйти из очень плачевного положения; вследствие этого между ним и вами установились, разумеется, самые искренние отношения. В Калькутте нас даже прозвали Дамоном и Пифиасом… Нас связывало нечто более дружбы. То был таинственный, священный союз, который мог быть разорван только нашей смертью. Не правду ли я говорю, Артур?

— Если вы хотите этим сказать, что мы были полезны один другому, то я отвечу «да»,  — произнес капитан.

— Но теперь вы не скажете этого, равнодушный Артур!.. Ну, хорошо. Мы были полезны друг другу, в высшей степени полезны, и мы могли бы провести таким образом много счастливых лет. И вот в одно прекрасное утро капитан Артур Вальдзингам покидает службу в индийской армии так же спокойно, как покидает какой-нибудь кафе-ресторан,  — вместо того, чтобы посоветоваться со своим другом, который уговорил бы его спокойно подождать, пока кто-либо из офицеров не согласится купить его капитанский патент.

— Быть может, вы желали, чтобы он спокойно ждал, чтобы ему дали отставку, не так ли, майор? — спросил капитан насмешливо.

— Артур, вы сумасшедший!.. Итак, вместо того чтобы испросить совета более опытного человека, бедный мальчик оставляет службу и спешит в Англию, забыв о всех оказанных ему услугах, неблагодарный, скрытный!.. Вот и все, что мог узнать о нем друг его, вернувшись из экскурсии в горы, когда тот уже уехал.

— Да… Вы лишились своего орудия, майор.

— Я лишился своего орудия, Артур? Как это вы можете выражаться так неделикатно? — проговорил майор с притворным негодованием.  — Нет, я лишился своего друга, своего ученика, своего товарища, своего Дамона!.. Я поручил одному знакомому навести о вас справки в Англии. Вас видели высадившимся в Довере, но с тех пор не встречали вас больше. Словом, мне не оставалось ничего больше, как сидеть у моря и ждать погоды. «Хитрая лисица выскользнула из моих рук,  — сказал я себе.  — Самое лучшее теперь — ожидать своей очереди, и не будь я Гранвиль Варней, если я не поймаю ее снова!»

С этими словами он тихо положил свои женственные руки на плечо капитана. Как ни легко было это прикосновение, но Артур Вальдзингам согнулся под ним, как согнулся бы под тяжестью сотни пудов.

— «Я снова поймаю ее», говорил я себе,  — продолжал майор. — «Пусть скрывается себе — где и как хочет, а я все же поймаю ее!..» Ну, я и сделал, как сказал.

Он разразился торжествующим смехом, тихо потирая себе руки, и, не смотря в темноту, устремил на капитана свои сверкающие голубые глаза.

— Я получил отпуск и уехал из Индии,  — продолжал он скороговоркой и оживляясь все больше и больше.  — Я обегал все игорные дома в Лондоне, рыскал по всем тавернам. Я справлялся повсюду и у всех без разбора — и наконец-то после многих поисков, тысячи неудач и неприятностей я узнаю сегодня утром в Брайтоне, в гостинице «Корабль», что некий капитан Вальдзингам женился на богатой вдове сэра Режинальда Лисля, баронета, и проживает в Лисльвуд-Парке.

— Значит, я обязан вашему посещению не случаю? — спросил капитан.

— Разумеется, дорогой Артур, неужели вы воображаете, что я был бы таким человеком, каким вы меня видите, если бы я предоставил себя только на волю судьбы? Нет, я хорошо знал, куда и зачем я иду, — пусть это будет вам известно. Я явился сюда, чтобы настоять на исполнении всех статей нашего договора, чтобы ввиду заключенного нами раньше условия заставить вас поделиться барышами и чтобы заявить свои долголетние права. Какова бы ни была цифра богатства вашей жены, которое может принадлежать вам, я требую половину этой суммы. Сколько бы вы ни отняли владений и власти у вашего пасынка — половина и того и другого должна быть моей. Я хочу, чтобы вы поделились со мной и вашим комфортом, вашей роскошью, вашим блеском… Теперь, дорогой Артур, вернемся в замок… Идите же, Артур Вальдзингам и компания! Помните, что ваш старый союзник идет за вами, так как ему нравится оставаться в тени.

Когда собеседники удалились, кто-то осторожно раздвинул ветви возле того дерева, где они только что сидели, и направился тихо к решетке парка.

Бледный и трепещущий Артур Вальдзингам прошел аллею, затем миновал мост и цветники. Он шел и смотрел как приговоренный к смерти, которого уже возводят на эшафот, между тем как блестящий майор, слегка опиравшийся на его плечо, походил на палача. Даже в грациозной позе его руки было что-то, напоминающее полицейского чиновника, схватывающего свою жертву,  — нечто, говорившее яснее слов майора:

«Ты пойман, Артур Вальдзингам, пойман!»