Терновая обитель

Мэри Стюарт, 1988

У Джили Рэмси с детства были причины верить, что ее любимая крестная, тетя Джейлис, немножечко колдунья, ведь ее редкие появления всегда были такими чудесными! Получив в наследство от тети дом в Уилтшире, Джили обнаруживает в своем новом владении комнату, где хранятся сушеные травы и какие-то снадобья, и получает послания от крестной, которые приносят голуби. Девушка узнает, что в деревне ее тетушка слыла ясновидящей и знахаркой – попросту ведьмой. Правду говорят люди или нет, но во сне Джили летает в лунном свете и видит загадочную сцену у древнего святилища друидов… Ей передались по наследству и способности к ворожбе или добрая фея-крестная пытается указать девушке путь к ее счастью?

Глава 3

Жизнь в новой школе пошла как нельзя лучше. Моих знаний все еще хватало, чтобы учиться без труда, хотя все так же недоставало ума скрывать это. Впрочем, я поняла, что удобнее всего быть второй или третьей ученицей в классе. Я довольно хорошо играла в разные игры и неплохо рисовала, что очень нравилось моим одноклассницам. Не знаю, была ли я там счастлива, но годы учебы летели быстро.

Сама школа представляла собой прекрасное здание восемнадцатого века, окруженное парком и лесом, где нам разрешали гулять в свободное время. Наверное, только я одна пользовалась этим разрешением. В детстве я привыкла к одиночеству и теперь старалась как можно быстрее избавиться от общества своих одноклассниц и сбежать в лес, где стоял полуразрушенный летний домик, который я считала своим. В дождливые дни вода ручьями текла сквозь крышу, стены были ветхие и грязные, но зато рядом находилась пахнущая медом липовая аллея, а если долго сидеть в этом домике неподвижно, то в двери начинали заглядывать рыжие белки, а птицы возвращались в свои гнезда под карнизом.

И вот это произошло еще раз — возвращение в счастливейший из дней моего раннего детства.

Была середина семестра, мне недавно исполнилось четырнадцать лет. Почти все ученицы ушли гулять с родителями, поэтому я была свободна. Мои родители никогда не навещали меня. Я сидела в своем летнем домике и рисовала. На колченогом столе передо мной стояли в вазе большие шаровидные цветы, которые я сорвала неподалеку.

Вдруг снаружи послышался приглушенный звук шагов на обросшей мхом тропинке, и голос тети Джейлис радостно произнес:

— Я так и думала, что найду тебя здесь. Ты уже пила чай?

— Ой, тетя Джейлис! Нет, не пила.

— Тогда пойдем к реке. Я захватила кое-что с собой. Устроим пикник, а цветы дорисуешь потом, когда вернемся.

Кажется, я даже не спрашивала ее, как она приехала и как ей удалось меня найти. Наверное, она все-таки казалась мне сказочной волшебницей. По-моему, она каким-то образом узнала, что нам не разрешалось ходить к реке, поэтому мы пошли в обход. Никто нас не видел. Мы пересекли площадку для крикета и пошли вдоль берега реки, под старыми дубами. За деревьями блестел на солнце изгиб реки, солнечные лучи играли в темно-зеленой листве. Чуть поодаль виднелась небольшая плотина, у нее мы и присели на траву. Тут же раздался плеск воды — прямо около нас с полузатопленной коряги сорвался зимородок, схватил зазевавшуюся рыбешку и исчез в своей норке.

— Помнишь личинку стрекозы, — спросила тетя Джейлис, — и миссис Тиггивинкл?

— Coccinella, — серьезно сказала я, — и Erinaceus europaeus? Конечно помню.

Она засмеялась:

— Бедняжка. У тебя всегда была хорошая память, ты, наверное, хорошо учишься? И рисунки, которые я видела, очень и очень ничего. Сколько тебе сейчас?

— Четырнадцать. В будущем году сдаю экзамены.

— Ну а потом? Ты уже решила, что собираешься делать дальше?

— В общем, нет. Мама говорит — в университет, а потом преподавать, но…

— Но?

— Но мне хотелось бы рисовать…

Думаю, в то время для меня «рисовать», «стать художником» в первую очередь означало независимость, залитую светом мансарду, из окна которой открывается вид на Париж, наконец, покой в одиночестве, которого мне так часто не хватало. Я очень хотела учиться рисовать, но на это требовались большие средства. Тетя Джейлис и так внесла почти всю плату за мое обучение в школе. Даже если бы она вдруг оплатила мне еще и художественную школу или если бы я смогла получить стипендию (мой учитель считал это вполне возможным), мать никогда не пустила бы меня. Она совершенно недвусмысленно дала мне это понять. Так что вариант у меня был один — плыть по течению, то есть получить стипендию в университете, потом преподавать, потом, если повезет, встретить кого-нибудь…

— Если ты действительно хочешь рисовать, что может тебя остановить? — весело спросила тетя Джейлис. — Талант у тебя есть. И нечего скромничать.

— Да, но видите ли… — начала я и запнулась на полуслове.

Она, наверное, читала мои мысли.

— И не надо говорить всякую чепуху типа «нет шансов», «не повезло» и так далее. Единственный шанс и единственное везение, данные человеку, — это талант, с которым он родился на свет. Все остальное зависит от него самого.

— Да, тетя Джейлис.

Она прищурилась.

— Ладно. Проповедь и допрос кончились. Теперь давай перекусим и поговорим о чем-нибудь другом.

— Давайте, — с облегчением сказала я.

И то и другое предложение было как нельзя кстати. Для перекусывания предназначались, как выяснилось, сэндвичи с жареным яйцом и кресс-салатом, которые после школьной пищи показались мне настоящим лакомством. Я откусила большой кусок.

— Тетя Джейлис, вы действительно объехали вокруг света? Где вы побывали?

Пока мы сидели на берегу реки, она рассказывала мне о разных странах и городах так живо и ярко, что даже сейчас, вспоминая тот день, экзотические пейзажи далеких стран, где побывала тетя, возникают у меня перед глазами так же отчетливо, как и блестящие изгибы тихой английской речки, и голубое оперение зимородка.

Церковные часы гулко пробили пять. Пора возвращаться в школу. Мы собрали остатки пикника и положили все в сумку тети Джейлис. Праздник кончился. Надо спускаться с небес на землю.

— Немного похоже на тот раз, правда? — сказала я. — Вы появились из ниоткуда, как добрая фея, солнце светит, мы прекрасно проводим день вместе, а потом снова начинается обычная жизнь. Знаете, когда я училась в монастырской школе, я представляла, будто вы — волшебница. Честно говоря, я и сейчас иногда так думаю. Это так здорово — иметь крестную мать волшебницу! И еще, вы сказали в прошлый раз одну фразу, и я с тех пор об этом думаю. Помните, когда личинка стрекозы выбралась из пруда и улетела?

— Конечно помню. И что же?

— Я тогда спросила, умеете ли вы колдовать, и вы ответили, что умеете немного. Это правда? Что вы имели в виду?

Не отвечая, она вытащила из сумки предмет, больше всего похожий на теннисный мяч, завернутый в черный бархат. Положив его на ладонь, она откинула бархат, и я увидела перед собой искрящийся на солнце хрустальный шар. Маленький мир золотистых и сине-зеленых сполохов, отражающий на своей поверхности каждое дуновение ветерка в темно-зеленой листве дубов.

— Не знаю, могу ли я действительно делать чудеса, — снова заговорила моя крестная, — но иногда я могу предсказывать будущее, далекое и близкое. Еще не волшебство, но уже кое-что, а?

Я не совсем поняла и продолжала возбужденно:

— Значит, вы видите будущее в хрустальном шаре, да?

— В общем, да.

— Так это действительно правда?

— Конечно правда.

Я, словно завороженная, уставилась на сверкающий шар.

— Тетя Джейлис, пожалуйста, не могли бы вы заглянуть в него и узнать, что будет?

— С тобой, ты имеешь в виду? — Взгляд тети был одновременно и ласковым, и серьезным. — Все имеют в виду себя, когда спрашивают о будущем.

— Извините. Просто… вы спрашивали меня, что я собираюсь делать после школы… но если можно посмотреть…

Я окончательно смешалась и замолчала.

— Не извиняйся, — улыбнулась тетя. — Все мы одинаковы. Я сама сразу же заглянула в свое будущее.

— Правда?

Боюсь, в моем голосе слишком хорошо слышалось наивное удивление. В те годы мне казалось, что тете в ее возрасте уже незачем интересоваться будущим. Вся ее жизнь была, как я полагала, в прошлом.

Она ничуть не рассердилась.

— Ну а разве ты, — со смехом сказала тетя, — разве ты не хотела бы знать, когда же это все наконец для тебя закончится?

— Н-нет. Никогда!

— На самом деле выбора нет, все известно заранее. Заглядывая в хрустальный шар, ты можешь увидеть то, что произойдет завтра, или то, что случится через десять лет. Ну как, хочешь попробовать?

— Не знаю. А как бы вы сделали?

— Сама-то я уже посмотрела и увидела все, что мне было интересно знать. Если хочешь, теперь давай ты.

Хрустальный шар в ее руке ослепительно сверкал на солнце. С одной стороны его поверхность была темнее, отражая темную воду реки. Я заколебалась.

— Но как это делается? Надо просто смотреть, и все?

— И все. Не бойся, может, ты увидишь только то, что находится вокруг нас. Вот, возьми. — Она положила хрустальный шар на мою ладонь. — Ни о чем не думай и загляни в него без страха, без надежд и без опасений. Просто смотри, и все.

Я опустила взгляд на сверкающий шар. Увидела на нем искаженное отражение своего лица. Искрящуюся гладь реки. Вспышку, брызги, зимородка. Стайку черных, словно головастики, силуэтов, которые, судя по щебету, на самом деле были стрижами. Еще одну стаю — белую, бесшумную, которая словно снежная метель налетела на верхушки деревьев, — голуби, как гигантские снежинки, кружились в вышине, медленно опускаясь все ниже и ниже. Наконец в шаре снова отразились мои глаза, бордовое пятно школьного блейзера, деревья за спиной. Я моргнула, подняла голову. В небе не было ни единой птицы.

— Ну? — спросила тетя.

— Ничего, — ответила я. — Как вы и говорили, только то, что вокруг нас. Деревья, река, стайка стрижей, голуби. — Я еще раз оглянулась. — Да где же они? Куда они делись?

— Они там, где и были, — в хрустальном шаре.

Я широко открытыми глазами смотрела на нее.

— Значит, они не настоящие?! Не может быть! Смотрите, вот они снова!

Стайка стрижей, пронзительно свистя, пронеслась над нашими головами.

— Эти? Да. Но голубей здесь нет, — улыбнулась тетя, наклоняясь, чтобы взять шар из моих рук.

— Тетя, честное слово, разве здесь не летала стайка голубей — белые и несколько черных и серых? Вот здесь, над деревьями?

— Именно так.

— Значит, — у меня перехватило дыхание, — я что-то увидела?

— Похоже на то.

Не веря своим ушам, я наконец перевела дух и спросила:

— Но что это значит? Откуда эти голуби?

Тетя тщательно обернула шар бархатом, аккуратно уложила его в сумку и только потом повернулась ко мне.

— Это значит как раз то, что я хотела знать. Что ты дочь своей матери и, за неимением лучшего слова, моя крестница.

Несмотря на мои недоуменные вопросы, объяснение на этом и закончилось.

Я решила вернуться к тому, о чем она уже говорила раньше.

— Вы сказали, что заглядывали в собственное будущее. Что вы там увидели?

— Для того чтобы знать свое будущее, хрустальный шар мне не нужен. — Мы медленно шли по направлению к школе. Взгляд тети был устремлен ввысь, за верхушки деревьев, в небо. — Еще немного поезжу, еще чему-нибудь научусь. Ты знаешь, что я всегда увлекалась ботаникой и собирала гербарии? Я привезла замечательную коллекцию из своего путешествия. Вот так. А потом — домой. — Она быстро взглянула на меня. — Теперь у меня есть свой дом. Недавно я увидела его, и мне показалось, что он идеально мне подходит, поэтому я купила его. В один прекрасный день ты обязательно его увидишь.

Не «приезжай погостить», не «наверное». Просто — «обязательно увидишь».

— А какой он? — спросила я.

— Хороший, в густом лесу, с садом, а за садом — река. Фруктовые деревья, цветы, посаженные для пчел. Идеальное место для любителя ботаники. Зимой тишина, а летом — только пение птиц. Абсолютно уединенное место, где есть все, чтобы хорошо отдохнуть.

В моем возрасте уединенный отдых казался весьма малопривлекательным, но вот…

— А животных вы будете держать?

Тетя печально улыбнулась.

— Ты до сих пор еще думаешь об этом? Бедный ребенок. Ну ладно. Я скажу тебе, что я видела в хрустальном шаре.

— Что?

— Тебя и меня, — просто ответила тетя. — И еще голубей, ежей и твоего бедного Ровера. Когда-нибудь мы все заживем там вместе.

Мы уже стояли на пороге школы. Стараясь не глядеть тете Джейлис в глаза, я проговорила:

— Не думаю, что это бывает на самом деле. Все эти «они жили долго и счастливо».

— Не бывает, — ласково ответила она. — Но ведь счастье зависит от тебя самой. Оно внутри каждого из нас. Я буду ждать тебя там, в своем новом доме. Может быть, не так долго, как хотелось бы. — Она протянула руку и распахнула передо мной дверь. — А теперь иди и не забудь свои цветы и краски в летнем домике. Я заходить не буду, мне еще надо успеть на поезд. Прощай.

Дверь между нами захлопнулась.