Роковой секрет

Мэри Ройс, 2021

Знакомство с отцом жениха обернулось настоящим кошмаром. Мой будущий свекор хорош собой, богат, опасен, как сам дьявол, и против нашего брака. Но это только вершина айсберга моих проблем. Два года назад я лишилась девственности с мужчиной гораздо старше себя, и после этого мы ни разу не виделись. До сегодняшнего дня… Содержит нецензурную брань.

Глава 6

РОКСОЛАНА

Рафаэль удалился, но все же напоследок не смог не уколоть меня. Хотя, возможно, все из-за яичной скорлупы, застрявшей в его глотке.

Моя внутренняя стерва танцует самбу, ведь ей удалось утереть нос этому высокомерному мерзавцу.

Я скоро заработаю аллергию на его вечно недовольный взгляд. На кухне, видите ли, я ему помешала. Идиот. Не от великого желания я там стояла. Теперь будет знать, как лезть мне под руку во время готовки.

Порой я думаю, что пусть лучше он продолжает мне грубить. По крайней мере, его гадкое поведение помогает абстрагироваться от нездорового влечения к этому напыщенному индюку. Честно признаться, сегодня я получила ни с чем не сравнимое удовольствие, когда его рожу исказила недовольная гримаса.

Только вот интуиция подсказывает мне, что вредный свекор не оставит мой поступок безнаказанным. В любом случае, стелиться я перед ним не собираюсь. Плевать, сколько у него денег, слуг и охраны. Он еще пожалеет, что укусил меня первым.

— Вижу, вы постепенно находите общий язык, — лукаво замечает Матвей, тем самым вырывая меня из размышлений.

— Приходится. Мой ненаглядный жених не оставил мне выбора. — Показываю ему язык, и он в ответ усмехается, качая головой.

Убираю остатки еды со стола и только тут замечаю отстраненность жениха. Подперев щеку рукой, он с отсутствующим видом гоняет ягоду по тарелке.

— Что случилось? — Сажусь напротив, отодвигая посуду в сторону.

— Да так, — устало выдыхает Матвей и растирает лицо ладонями, — проблемы с рестораном.

— Мы возвращаемся домой? — выпаливаю с надеждой в голосе.

— Нет. Не переживай, все нормально. Отец все уладит.

Отец все уладит. Лучше бы он с головой своей все уладил, а у меня появился бы шанс на досрочное возвращение домой, но даже здесь этот дьявол держит все под контролем.

— Что, без его помощи совсем никак? — Опираюсь локтями о стол. — Только не скрывай от меня ничего. Ты же знаешь, что можешь мне довериться.

— Знаю, малышка. Просто не хочу тебя грузить. Ничего серьезного. Правда.

Встаю и, обогнув массивный деревянный стол, усаживаюсь к нему на колени.

— Я верю тебе. — Обхватываю лицо Матвея руками и, склонившись к губам, замираю. — Хочу напомнить, что десерт совсем остыл. — Вращаю бедрами, нарочно задевая его естество.

— Придется разогреть.

Матвей запускает руки мне под футболку и впивается пальцами в кожу, заставляя меня выгнуться вперед. Внезапно в голове вспыхивает образ его отца, отчего внутри у меня все замирает, а потом обволакивает двойным жаром. Хочу отстраниться, но всхлипываю от того, как сквозь футболку жадно жених обхватывает мой сосок и всасывает в себя, сдавливая зубами чувствительную плоть. Зажмуриваюсь, чтобы не думать о дьяволе, однако не могу избавиться от ощущения его прикосновений, что всплывают в больной памяти, бросая меня в смертельный огонь.

Тяжелый стон, совсем не характерный Матвею, кажется, пробирается прямо под кожу, унося от реальности. По телу рассыпаются тысячи колючих мурашек, собираясь огромным комом внизу живота и ударяя прямо в промежность.

Я схожу с ума. Трясу головой и упираюсь Матвею в плечи, заставляя прекратить истязать мою грудь. Дыхание рваное, а голова до сих пор идет кругом, пока образ Рафаэля растворяется черным туманом.

— Все нормально? — Мот нежно касается ладонью моей щеки, пронзая взглядом, в котором сгущаются грозовые тучи вожделения.

— Да… да… — нервная улыбка заставляет дрогнуть уголки моих губ, — просто в любую минуту сюда могут войти люди. Думаю, десерт подождет до вечера.

— Хорошо. Извини, детка, ты просто сносишь мне крышу, заставляя забыть о рамках приличия. И я совсем не подумал, что могу поставить тебя в неловкое положение. — Он звонко чмокает меня в губы и щурит хитрые глазища. — Как насчет искупаться?

— Неплохая идея. — Обвиваю его шею руками, испытывая безмерное облегчение. — В противном случае я сойду с ума от ожидания, когда попаду в очередной капкан с твоими родственниками.

Запускаю пальцы в густую шевелюру Матвея и, склонив голову на бок, шумно вздыхаю от мысли о неизбежном знакомстве.

— Не переживай, ты им понравишься.

На губах моего жениха появляется напускная улыбка, а отстраненный вид вновь заставляет меня задуматься о проблемах с рестораном. В душу закрадывается горькая обида, ведь раньше у нас не было секретов, а сейчас я чувствую: Матвей что-то не договаривает. Хотя теперь и у меня имеется мрачная тайна, которая испепеляет душу, терзает, словно когтистая лапа Сатаны. И, пожалуй, этот секрет неплохо бы захоронить в гробнице фараона, ведь если он вскроется, нас накроет песчаной бурей, что уничтожит все до мельчайшей пылинки. Нет. Превратит в пыль лишь меня и мою жизнь.

— Эй, малышкаа. — Матвей подкидывает меня на коленях, тем самым выводя из ступора.

— Ага, — заправляю за ухо выпавший локон, — где-то я уже это слышала, — пытаюсь немного пошутить, чтобы не выказать свое волнение.

— Ладно, ты права, мои родственники — сложные персонажи, но им просто нужно дать время. — Я закатываю глаза, и из груди Матвея вырывается тихий смех. — Идем, лисичка. Искупаемся.

Он шлепает меня по попке, и я поднимаюсь.

***

Загружая посудомоечную машину, не могу перестать размышлять о появлении черноглазого дьявола в моей фантазии, хотя в этот момент я была с Матвеем. Что это? Игра больного воображения? Как вообще можно объяснить такое явление? На душе возникает странное и неприятное предчувствие. Почему-то никак не удается заглушить внутренний дискомфорт. А тот факт, что возбуждение накрыло меня двойной волной, пугает еще больше. Под такие невеселые мысли я и не замечаю, как жених покидает кухню. Его необъяснимая отстраненность мне тоже не нравится, к тому же я улавливаю между нами небольшое напряжение. Надеюсь, Рафаэль не настроит сына против меня. По крайней мере, нужно постараться не допустить этого.

По дороге в гостевую комнату немного отвлекаюсь от переживаний, разглядывая окружающее пространство. Этакий провинциальный шарм в теплых терракотовых и насыщенно-желтых цветах. Интерьер в тосканском стиле, хотя над летними оттенками все же преобладает сияющий белый цвет. Стены с вкраплением мелкой каменной крошки завлекают украшающими их фресками и живописными росписями, придавая оформлению полную аутентичность. Массивные потолочные балки создают неповторимый уют в доме. Для такого мрачного хозяина это жилище слишком солнечное, и лишь элементы из старинной темной древесины добавляют фактурности. Зайдя в спальню, замечаю, что вокруг преобладает простая деревенская мебель в стиле итальянского кантри: плетенные из лозы стулья, массивная деревянная кровать, над которой царственно висит огромный подсвечник из латуни, а резные элементы напоминают о временах Ренессанса, делая обстановку более комфортной и добавляя толику романтичности.

Отрыв в шкафу свое любимое бикини, быстренько избавляюсь от одежды и натягиваю на себя миниатюрные кусочки ткани. Благо перед уездом я пару раз посетила солярий, и теперь черный цвет красиво оттеняет легкий загар.

Резкая трель телефона заставляет меня вздрогнуть, а, увидев имя звонящего, на моем лице растягивается широкая улыбка.

— Привет, дееетка, — звонкий голос подруги разбивает последние отголоски моих переживаний, — я не поняла, почему твоя инста чиста словно слеза младенца?

— Привет, Ри. — Сдерживаю смех. — Ты же знаешь, я не из этих. — Кручусь перед зеркалом, поправляя тонкие тесемочки на бедрах.

— В смысле? — верещит подруга. — Что-то имеешь против инста-див?

— Ладно-ладно, расслабься, Ритуся, — хохочу в голос.

— Так, к этому разговору мы еще вернемся. Рассказывай, как отдыхается? Как знакомство с папочкой? Как он выглядит? Матвей в него такой красавчик? — тараторит без остановки Рита, только вот каждый вопрос о заносчивом отце Матвея, вызывает у меня зубовный скрежет.

— Ри-и-и, — раздраженно рычу я, — может, ты помолчишь?

— Все-все, не злись, Огонечек, я вся внимание.

Шумно выдыхаю и, растерев себе рукой лоб, устремляю обреченный взгляд в зеркало. Мою ситуацию нужно хоть с кем-то это обсудить, иначе я точно свихнусь.

— В общем, Рит, если честно, это просто жесть какая-то…

— Тааак, а вот с этого момента поподробнее! — Голос подруги меняется.

— Помнишь того незнакомца… на пляже… эм-м… ну, с кем я лишилась девственности? — Последние слова я добавляю уже вполголоса.

— Того жгуче-опасного итальянца? Шутишь?! — звонкий крик Риты вырывается далеко за пределы динамика.

— Да не кричи ты так! Нет, не шучу.

— Рокси! Этот мужчина — отец Матвея?!

— Да…

— У-у-у, подруга, ты прямо героиня мексиканского сериала.

— Спасибо, мне-таки полегчало.

— И что думаешь? Расскажешь Матвею?

— С ума сошла?! Нет, конечно! И ты молчи! Знаешь только ты! Если узнает еще кто-то, я тебя придушу!

— Ладно-ладно! Я и не думала даже. — Минутная тишина нарушается лишь протяжным вздохом подруги. — И как прошла ваша встреча? Он узнал тебя?

— Нет. Наверное. Не знаю. Рита, его отец ужасно грубый и самая настоящая циничная сволочь! Я не представляю, как целый месяц продержаться с ним на одной территории.

— Рокси, только давай без…

Из-за спины раздается низкое покашливание, я поднимаю глаза и, встретившись в зеркале с острым ястребиным взглядом, мгновенно превращаюсь в каменную статую. Сглатываю застрявший в горле ком и ощущаю, как леденеет кровь.

Несколько мучительных секунд спустя из оцепенения меня выводит стук телефона, что выпал из ослабевших пальцев и ударился о мраморный пол.

— Не останавливайся, — Рафаэль небрежно взмахивает огромной ручищей, — мне очень интересно, какого мнения обо мне будущая невестка.

— Вы давно здесь стоите? — выдавливаю осипшим от волнения голосом.

— Достаточно, чтобы выставить тебя за порог своего дома.

Господи, ну почему от одного только присутствия этого мужчины у меня трясутся поджилки? Мало того, что дыхание дается с трудом, но когда он начинает приближаться, каждый его шаг чувствуется так, будто Рафаэль наступает мне прямо на горло, лишая возможности глотнуть новую порцию кислорода. Кажется, мир вокруг исчезает, и пока бесовские глаза нагло блуждают по моему практически голому телу, меня словно затягивают невидимые силки. Мне становится душно, кожа будто вспыхивает огнем. Черные зрачки Рафаэля жалят подобно скорпиону, впрыскивая в мои вены чистейший яд, парализуя дрожащую плоть феромонами. Не могу пошевелиться. Хочу убежать, но ноги не слушаются, хотя мозг бьется в истерике от столь подавляющей ситуации.

— Я… я… это не то, что вы подумали…

Замолкаю, когда будущий свекор сокращает последние сантиметры между нами, вторгается в мое личное пространство и разворачивает меня лицом к себе, тем самым лишая возможности говорить членораздельно. Он своими грубыми пальцами хватает мой подбородок и заставляет смотреть себе прямо в глаза.

— Никогда не оправдывайся передо мной.

От глубокого, дьявольски красивого баритона сердце панически бьется в груди, глаза застилает мутная пелена страха. Но в тоже время откуда-то изнутри поднимается волна желания. Мне словно жизненно необходима его близость, словно он единственный источник воздуха, и ему достаточно щелкнуть пальцами, чтобы я забилась в удушье, как бабочке в паутине. Хочется свалиться на пол к его ногам, лишь бы выбраться из капкана горящего взгляда. Рафаэль надавливает большим пальцем и жестко очерчивает ложбинку над верхней губой, окончательно лишая меня воли. Сейчас я ощущаю себя хрупким мотыльком в лапах беспощадного тарантула.

— Ты не нравишься мне, Сола. — Грубый, хриплый голос словно касается меня, пробираясь под самую кожу. А когда Рафаэль шероховатой подушечкой пальца проходится по нижней губе, я резко выдыхаю, чувствуя на его коже свое горячее дыхание. — Очень не нравишься. — Он медленно заправляет непослушный локон мне за ухо, а я не в силах даже пошевелиться. Рафаэль слишком близко, так, что чувствую его всеми фибрами души и трепещу от малейшего прикосновения. — Ты не ровня моему сыну. Я разрешил Маттео поразвлечься с тобой, но как только скажу закругляться, ты в ту же секунду будешь выброшена как ненужная игрушка.

Его жестокие слова мгновенно развеивают туман возбуждения, и я шумно вбираю воздух, моргая как испуганная девчонка. Вместо былого волнения меня до краев заполняет жгучая ярость. Стоит только здравому смыслу вернуться в мое затуманенное сознание, отбрасываю его руку и отшатываюсь от Рафаэля, словно дотронулась до оголенного провода.

— Ложь! — заявляю дрожащим голосом, а к горлу подкатывает болезненный ком, и я прилагаю нечеловеческие усилия, чтобы сдержать предательские слезы. Делаю глубокий вдох и уже решительнее добавляю: — Матвей — взрослый мужчина, думаю, он вправе сам сделать свой выбор. — Вздергиваю подбородок и для придания храбрости до острой боли впиваюсь ногтями в ладони. Этот сноб не запугает меня. Матвей любит меня, а все, что сказал его папаша — ложь! Грязная ложь! — Думаю, вам стоит смириться с выбором сына. Тем более, в вашем возрасте я бы старалась как можно меньше нервничать, синьор Росси, — едко отвечаю этому наглецу и нервно облизываю губы, которые до сих пор горят от его откровенных прикосновений. — И знайте, я не отступлю!

Стоит, мерзавец, с самодовольным видом и скалится, будто ему нравится вести со мной эту гребаную перепалку. Главное, чтобы не захлебнулся слюной от удовольствия.

— Что ж, — он делает шаг в сторону и поднимает мой телефон, — добро пожаловать в семью, синьорина Гроссу. — Протягивает мне разбитый айфон. Я с опаской забираю его, но сразу же ощущаю на своей руке мертвую хватку, а в следующее мгновение оказываюсь вплотную прижатой к каменной груди. — Будьте готовы к семи вечера. И не растеряйте вашу уверенность. Это бывает больно.

Рафаэль отпускает меня и неспешно покидает комнату, а я остаюсь в раздирающей пустоте.