Танец воров

Мэри Пирсон, 2018

Когда патриарх семьи Белленджер умирает, его сын Джейс становится новым патри. Даже соседние королевства преклоняются перед силой этой семьи, которая всегда жила по своим законам. Молодая королева посылает Кази, бывшую легендарную воровку, разобраться в нападении на новое поселение. Прибыв в далекие земли Белленджеров, Кази встречает Джейса и понимает, что знает о нем далеко не все. Когда неожиданный поворот событий тесно связывает их, начинается игра в кошки-мышки, в которой их действия и мотивы становятся все запутаннее. Но пытаясь выполнить свои тайные миссии, Кази и Джейс рискуют потерять не только жизни, но и сердца.

Глава седьмая. Джейс

Последнее, чего ожидали Ганнер и остальные, — моего исчезновения в повозке с сеном. «Не отходи от стражи ни на шаг», — эту фразу моя мать повторяла сотни раз. Ее наставления казались таким же обычным делом, как и привычка смахивать волосы с глаз, выходя из Дозора Тора. Я слышал их с самого детства. «Времена теперь нестабильные». Эти предупреждения предназначались не только для меня, но и для отца, и служили неким напутствием. Но мы так привыкли к ним, что перестали слышать. Нестабильность существовала всегда, а стража постоянно находилась рядом, как нож или меч. Все, что от них требовалось, — чтобы их видели. От остальных людей их отличали только титулы и мрачный вид. Мы с братьями умели драться, и мы всегда прикрывали друг друга. Обычно так и было.

Но этого мы никак не предвидели. Меня ослепила ярость. Я подал сигнал Мэйсону — едва заметный кивок. «Уходите, иначе она не пойдет. Обойдите с другой стороны. Встретимся у конюшни. Пора остудить пыл рахтана». Пока я брел по улице, во мне кипел гнев. Мальчик. Она не знала, кто я такой, хотя прекрасно понимал, что не пройдет и минуты, как она выяснит правду и последует за мной. «Проваливайте отсюда, и, может быть, я не стану перерезать твое красивое горло». В ее словах таился яд — и искренность. Она бы точно это сделала. Ею что-то двигало. Но что? Она ведь даже меня не знала.

Но и я был не случайным прохожим. Это был мой город, где она не имела права разбрасываться приказами.

Уходя вниз по улице, я должен был догадаться о надвигающейся беде. Мой отец всегда предупреждал: «Если что-то вызывает сомнения, то, скорее всего, там кроется угроза. Доверяй интуиции».

Меня что-то насторожило, но, учитывая ночные возлияния, я потерял бдительность. Желудок скрутило, меня вырвало. Пока я вытирал рот, в голове стучала наковальня, и я обвинял во всем ее. В тот самый момент охотник ударил меня, повалив на землю. Я не слышал, как он подошел, и даже не понял, кто он. Пока он затыкал мне рот и связывал, я подумал, что, возможно, он тоже рахтан. А потом он позвал другого мужчину, заявив, что за меня дадут хорошую цену.

Спустя миг появилась она и потребовала моего освобождения.

Теперь я смотрел на нее, лежащую рядом. Она не шевелилась все утро, и я сомневался, очнется ли она. Я не знал, почему пытался предостеречь ее об опасности. Возможно, видел в ней шанс на побег. Я знал, как быстро она двигалась: за долю секунды она выбила землю у меня из-под ног. Или, что более вероятно, мне стало ее жалко.

Пустой желудок ныл от голода. С тех пор как нас похитили, охотники не давали нам ничего, кроме воды. Грудь девушки едва поднималась, а дыхание было настолько поверхностным, что порой я сомневался, жива ли она. Ее сильно ударили — на затылке появилась приличная шишка.

Когда она заметила меня в переулке, то замешкалась: кажется, ее что-то отвлекло. Требовательное выражение сменилось озадаченностью. Возможно, так случилось потому, что у нее из-под носа украли добычу?

Рахтан. Я вертел в голове это слово. Я видел рахтанов и раньше, еще в Радж-Ниваде, но ни один из них не был похож на нее. Они выглядели как убийцы, грубияны, и были очень крупными. Она же едва доставала мне до плеча. И уж точно они никогда не жонглировали. Странно. Может, она самозванка? Наемница Пакстона? Но ведь я слышал, что она говорила на венданском языке. Никто здесь не говорил, как она, за исключением других венданцев.

Веки девушки дрогнули. Она наконец пришла в себя, хотя глаза открывать не спешила. Ее грудь вздымалась, дыхание становилось более глубоким. Она не спала, а оценивала положение. Спроси она меня, я бы сказал ей напрямую: «Все ужасно, хуже быть не может».

Отбросы вроде охотников давно не приближались к Хеллсмаусу. Они боялись Белленджеров. Но с появлением поселений они, вероятно, решили, что им можно пересекать границы города. «Отдашь горстку — потеряешь все». Отец оказался прав. Поколения Белленджеров не ошибались. Но больше мы не отдадим и клочка земли.

Рахтан открыла глаза, сначала перевела взгляд на свои закованные руки, потом на наши скованные вместе лодыжки. Спустя мгновение наши взгляды встретились. Я молчал, но пристально смотрел на нее, пытаясь оценить ситуацию.

«Все еще планируешь меня арестовать? Вряд ли получится».

Всю ночь я пытался ослабить цепи или взломать замки с помощью щепки, которую отковырял от повозки. Замки оказались надежными — мы накрепко застряли.

Девушка, повернув голову в сторону равнины, впервые вздрогнула. Если это и был страх, она быстро его заглушила. Она подтянулась, прислонилась к борту повозки, сморщилась от боли. Возможно, упав на камни, она заработала перелом. Половина ее лица по-прежнему была покрыта грязью. Оглядевшись, она наконец заметила остальных похищенных — всего нас было шестеро.

— Добро пожаловать на вечеринку, — съехидничал я.

Она смотрела на меня, не выказывая волнения. Ее глаза напоминали две дымчато-золотистые луны. Взгляд — проницательный, живой. Или, возможно, это был результат удара по голове. Ее пристальное внимание переключилось на скованные руки и лодыжки, и какое-то время она не сводила с них взгляд. Очевидно, положение дел выводило ее из себя. Даже если она и надеялась спрыгнуть с повозки и убежать, я оставался ее якорем. Она осмотрела остальных. Ноги были скованы только у нас, — возможно, из-за того, что мы оказались в задней части повозки, — но руки — у каждого. Лица похищенных были пустыми, подавленными. Я узнал двух горожан из Хеллсмауса: одного из бондарни, второго — из кузницы. Взгляд рахтана переместился на кучера. Она долго его изучала, а потом подняла подбородок — как тогда, когда велела мне катиться к чертям. Я знал, что сейчас что-то произойдет.

— Кучер! — позвала она. — Останови повозку. Мне нужно в туалет.

Кучер, расхохотавшись, крикнул через плечо:

— Ты пропустила остановку, милочка. Если тебе нужно сходить — дуй под себя.

— Я не хочу под себя, — возразила она.

— А я не хочу слушать твое нытье. Заткнись уже!

Глаза девушки сузились.

Я подтолкнул ее ногой и беззвучно промолвил: «Не надо».

Кучер избил одного из заключенных до потери сознания, когда тот не перестал стонать, а я не хотел, чтобы она испортила мой план побега. Я заметил топор под сиденьем извозчика. При хорошей возможности до него вполне можно было дотянуться.

Ее глаза… улыбались? Да что с ней такое? Неужели она полезет на рожон?

— Не суйся к нему, — прошептал я сквозь стиснутые зубы.

— Кучер, я хочу в туалет. Очень хочу.

Тот, явно разъяренный, обернулся, но, прежде чем он успел заговорить, девушка продолжила:

— Остановишься — я кое-что тебе подарю.

Гнев кучера плавно сменился усмешкой.

— Я уже снял с тебя все ценные вещи. Меч. Ножи. Жилет. Модные сапожки.

Она наклонилась.

— Как насчет загадки? Сможешь занять свой ум на протяжении долгих, тоскливых миль. Это же настоящее сокровище, а?

Выражение его лица немедленно изменилось. Несомненно, любое предложение, содержащее слово «сокровище», привлекало его жадное внимание. Учитывая, что ничего материального при ней не осталось, приз в виде загадки его тоже заинтересовал.

— Давай свою загадку.

— Сначала я справлю нужду.

— Сначала ты загадаешь загадку.

Рахтан села.

— Так и быть. Но предупреждаю, ты не получишь ответ, пока я не помочусь.

Он кивнул, довольный сделкой.

Я наблюдал, как она умело прижимала его к стене, но не был уверен, какова была ее цель. Все это ради того, чтобы справить нужду? Мне в это не очень верилось.

— Слушай, — приказала она. Голос ее был веселым, будто она участвовала в розыгрыше.

— Мой взгляд — точно меч, покров — чешуя,

Я ловкий, прыгучий, но ты быстрее меня.

У меня две ноги, хотя я не умею стоять,

В голове лишь песок могу собирать.

Я выдыхаю огонь, да только свет мой неяркий,

Поймать меня сможет практически всякий.

В груди моей пусто, сокровищ там нет,

И я не печалюсь — такой мой ответ.

Я меньше нуля, но больше него,

Ответь на загадку и скажи мне, я — кто?

— Ящерица! — закричал кучер.

Он сделал еще несколько предположений, концентрируясь на одной подсказке, но не собирая их вместе. Пустыня! Лошадь! Дракон! На каждую отгадку она отвечала «нет», а он сердито ерзал на сиденье и требовал повторить вопрос. Она повторяла, но на все его ответы девушка категорично отвечала «нет». Чем больше росло его разочарование, тем непринужденнее она становилась. Она сидела, раскинув руки, и постукивала пальцами, как будто находясь в предвкушении.

— Сдаюсь! Что это? — завопил он.

— Сначала остановка, — напомнила она.

Пробормотав несколько проклятий, кучер закричал «п-р-р-р!», одновременно натягивая поводья.

— Остановка! — предупредил он охотников, которые ехали впереди и разведывали дорогу.

Лицо кучера побагровело от ярости. Он спрыгнул с сиденья и шумно зашагал к задней части телеги. Похоже, он намеревался выбить из нее ответ.

— Скажи ему! — прошептал я. — Я не хочу быть прикован к кровавому месиву!

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Я справлюсь, мальчик-красавчик.

В голову закралась мысль: не потеряла ли она рассудок, получив удар по голове? Она потянулась, вытащив из брюк край рубашки. В тот же момент появился кучер.

— Говори, — прорычал он. — Говори! Дела свои сделаешь после!

— Откуда мне знать, что…

Он схватил ее за плечи, толкнул. А она… налетела на него, едва уловимым движением сняла с его брюк ключи, а потом без лишнего шума засунула их под рубашку.

— Так и быть! — уступила она. — Хорошо! Я скажу ответ.

Он оттолкнул ее, ожидая.

— Дурак. Пустоголовый дурак. — Девушка жеманно склонила голову. — А я-то думала, что ты отгадаешь.

Кучер уловил намек. Его рука тотчас взметнулась, и кулак ударил ей в челюсть. Девушка упала.

Кучер уставился на нее.

— И кто здесь дурак? Я получил ответ, а вот ты осталась без туалета. Обмочись, стерва!

Он вернулся на место и снова погнал лошадь вперед.

Девушка села, потихоньку приходя в себя. Из уголка ее рта струилась кровь. Наши глаза встретились. Никто из заключенных даже не заметил, что она сделала.

Рахтан указала на мои руки. Я наклонился, а она тем временем достала ключи из-под рубашки и медленным, осторожным движением открыла замок на моих цепях. Я тихо положил их на пол повозки. Остальные заметили — я прижал палец к губам, чтобы они не издали ни звука. Я взял у нее ключи и проделал то же самое с цепями на ее запястьях. Остальные беспокойно зашуршали и тоже протянули руки. Звон цепей поднял шум.

— Тихо там! — через плечо заорал кучер.

Мы все замерли. Спустя миг я осторожно освободил сидящего рядом мужчину. Он взял ключи и проделал то же самое с соседом.

Девушка, пнув меня ногой, кивнула на скованные ноги, однако ключи уже оказались вне пределов нашей досягаемости. Я махнул двум последним мужчинам, чтобы те передали ключи, но они впали в панику: у них никак не получалось попасть ключом в замки. Я прижал палец к губам, предупреждая их не шуметь. Один из них начал дергать руками и, всхлипывая, взмолился: «Скорее! Скорее же!» Другой наконец освободил его, но не раньше, чем кучер повернулся и увидел, что происходит в повозке.

— Разбегайтесь! — закричал я, надеясь отвлечь внимание кучера.

Я бросился за ключами, которые выпали у мужчины из рук. Но не тут-то было. Люди, стремясь поскорее выбраться из повозки, бросились на нас, выбив ключи из моих рук.

Кучер закричал, предупредив охотников, и потянулся за топором. И я, и рахтан одновременно бросились за ключами, и я почти их достал, как вдруг она закричала: «Сзади!»

Я перекатился как раз в тот момент, когда топор расколол телегу в месте, где секундой ранее находилась моя голова. Мы с кучером схватились за рукоять, пытаясь вытащить топор из пола повозки. Я поднялся на ноги, но держать равновесие было сложнее, так как одна нога по-прежнему была скована.

— Брось топор, ублюдок! — закричал я, отпустил рукоять и оттолкнул кучера в сторону.

Как только он пошатнулся, моя рука метнулась вперед, и я впечатал кулак ему в горло. Его глаза выпучились, а спустя мгновение он повалился с повозки, не в силах сделать вдох. С кучером было покончено, но не успел я опомниться, как всадник с булавой в руке устремился в нашу сторону, удвоив скорость галопа. Его взгляд был прикован ко мне.

Девушка, схватив ключи, пыталась открыть замок на лодыжках. Но я понимал, что времени на кандалы у нас не было.

— Бежим! — закричал я, схватив ее за руку и потянув за собой.

Как только наши ноги опустились в грязь, прямо над нами просвистела булава. Пока лошадь охотника взбивала копытами землю, мы скользнули под повозку — в тот же момент булава расколола дерево над нашими головами. Мы переползли на другую сторону и побежали, неуклюже наступая на связывающую нас цепь.

— Сюда! — закричал я.

Охотник почти нагнал нас, но я знал, что ждет впереди. Оставалось только молиться, чтобы девушка-рахтан не отставала. Споткнись мы — и нам конец. Но, как бы сильно я ни боялся, она держалась на высоте. Цепь между нами лязгала, девушка мчалась, крепко сжимая в руке ключи. Вскоре равнина уступила место длинному, крутому склону, ведущему к реке. В прыжке мы бросились вниз и покатились, кувыркаясь по рыхлой грязи. Кандалы врезались в ноги; мы то удалялись друг от друга, то снова сближалась, не в силах прервать падение, пока не оказались на плоском гребне над рекой.

— Ключи! — крикнула девушка.

Ее ладонь оказалась пуста. Она выронила их во время падения.

Мы отпрянули друг от друга, поднявшись на ноги. Наши лодыжки кровоточили в местах соприкосновения с кандалами. Мы стали оглядываться в надежде увидеть блеск ржавого ключа.

— Дьявольский ад! — прошипел я, увидев, что всадник преодолевал крутую насыпь, продолжая преследование.

— Фика видэ, — ругнулась девушка, оглядываясь в поисках спасения.

Бежать было некуда, только в реку, а это был долгий путь вниз.

— Плавать умеешь? — спросил я. — Не хочу, чтобы мертвый груз тянул меня под воду.

— Пойдем, мальчик-красавчик, — позвала она, глядя на меня.

А затем прыгнула, увлекая меня за собой.