Огненное сердце

Мэделин Мартин, 2019

Дочь графа Элеонору Мюррей в обществе называют Снежной королевой. Она красива, обладает прекрасными манерами и умеет владеть собой, но слишком холодна и строга. По этой причине жених разорвал с нею помолвку, собираясь жениться на другой. От бедности девушку может спасти только удачный брак, но никто не просит ее руки. И тогда ее мать решила прибегнуть к крайнему средству – отправила дочь тайно учиться у куртизанки умению привлекать мужчин. Партнером в обучении для Элеоноры стал красавец лорд Пембертон. Неудивительно, что «ученица» влюбилась в наставника, да и он увлечен Снежной королевой, но у него не совсем честные намерения…

Глава 5

Поздний вечер — то время суток, когда нарушаются правила. Элеонора проскользнула в дом на Рассел-сквер в Блумсбери через вход для прислуги, чтобы точно остаться незамеченной. Только оказавшись в гостиной, она позволила проводившему ее лакею помочь снять плащ, парик и маску.

Сегодня она чувствовала себя лучше, ее уже не трясло от страха, как прошлым вечером. Вероятно, это связано с тем, что она совсем недавно поняла, как важны для нее уроки Лотти: они дадут ей второй шанс, возможно последний, не только выйти замуж, но и стать самой собой. Стать картиной с глубиной и перспективой.

От одной этой мысли по ее коже побежали мурашки. Она так долго сдерживала эмоции, что волновалась, получив возможность дать им волю.

Графиня тоже настаивала на повторном уроке, ее уверенность в том, что это необходимо, окрепла после прогулки дочери с неизвестным мужчиной в Гайд-парке. Элеонора не раскрыла матери имя незнакомца, а та была слишком воодушевлена происходящим, чтобы требовать подробных объяснений.

Элеонора с нетерпением поглядывала на дверь, ожидая, когда она распахнется и в гостиную войдет уверенная в себе, очаровательная Лотти. И разумеется, лорд Чарльз. Резкость его высказываний на ее счет была обидна и глубоко ранила Элеонору, однако они помогли ей многое понять. Беспристрастная критика способна возбудить в женщине желание взглянуть на себя другими глазами, изменить свое отношение к миру, сделать интересней и счастливее свою жизнь.

И на этот раз Элеонора заметила на кофейном столике рядом с мраморным бюстом рюмку хереса, склонилась и замерла в нерешительности…

Все же ее желание добиться полного спокойствия было не столь велико, чтобы протянуть руку с риском коснуться сосков груди мраморной женщины.

Дверь распахнулась, и девушка отпрянула, словно ребенок, опасавшийся быть пойманным за предосудительным занятием.

Лотти вошла в комнату с королевским достоинством. Платье из темно-синего шелка подчеркивало жемчужную белизну ее кожи, волосы были уложены в затейливую прическу и роскошной волной ниспадали на одно плечо. Следом появился лорд Чарльз и поклонился.

— Добрый вечер, леди Элеонора.

Выпрямившись, он улыбнулся так, что ее сердце на мгновение замерло, а ведь ей полагалось оставаться равнодушной.

— Рад снова вас видеть.

Он посмотрел на нее многозначительно, давая понять, что искренне рад новой встрече, отчего щеки Элеоноры покрылись румянцем.

— Замечательно, что вы вернулись.

Лотти сложила ладони и прижала к груди.

— Прошу простить меня за пренебрежительное отношение к занятиям. Я не сразу поняла, как они ценны. Если вы не передумали, я бы хотела продолжить.

Лотти махнула рукой.

— Ах, вас не за что прощать, и, конечно, мы продолжим занятия. Если бы я считала, что они не принесут вам пользы, отказалась бы сразу. — Она коснулась пальцами подбородка Элеоноры, как делала в детстве матушка. — Вы прекрасны, моя дорогая, вам нужно только поверить в себя.

Подобное поведение должно было показаться леди Элеоноре возмутительным, однако искренность и теплота интонации Лотти, напротив, вызывали еще большую к ней симпатию.

— Начнем опять со знакомства? — спросила Элеонора.

Шарлотта приглушенно засмеялась.

— Несомненно, с него и начнем.

Она выпрямилась и величаво вскинула голову.

— Вы помните все, о чем я говорила?

Элеонора кивнула.

— Смотрите в глаза, улыбайтесь, будьте искренни.

Именно так вел себя лорд Чарльз. Она поняла. Окончательно все поняла.

— Что ж, хорошо. — Лотти жестом попросила Чарльза подойти ближе.

Он сделал пару шагов, и внезапно Элеонора обратила внимание на то, как стройны и мускулисты его бедра в облегающих светлых панталонах.

Неожиданно для самой себя Элеонора задалась вопросом: не был ли лорд Чарльз клиентом Лотти? Они прекрасно смотрелись вместе, оба темноволосые и с ярко-синими глазами. Девушка тут же возмутилась тем, что ей в голову пришли столь недопустимые мысли, и постаралась прогнать их.

В эту минуту Чарльз улыбался Элеоноре так, будто другой женщины для него не существовало. Такой мужчина способен погубить женщину — подумалось смущенной девушке. Она спрашивала себя, почему он так изменился с их последней встречи? От предположения о том, что причина в его чувстве сострадания, у Элеоноры закружилась голова. Неужели она выглядела так жалко, что ее хочется приободрить?

— Леди Элеонора, позвольте вам представить лорда Чарльза, — прервала ее размышления Лотти.

Он склонился к протянутой руке, губы не коснулись ее, но Элеонора была готова поклясться, что кожей ощутила их жар. И с удивлением призналась себе, что ощущение было весьма приятным.

Чарльз выпрямился, Элеонора позволила себе посмотреть ему прямо в глаза и задержала взгляд.

— Рада знакомству, лорд Чарльз. — Она постаралась вложить в эту фразу всю благодарность за его честность накануне и уверенность в том, что она сможет измениться. А его взгляд очаровывал, смущал и одновременно внушал ей надежду.

Чарльз одарил ее улыбкой, она была широкой и открытой, а его зубы безупречно ровными и белыми. Откуда-то издалека, будто из другой вселенной, послышался смех Лотти. Этот смех заставил Элеонору вернуться в гостиную со стенами, затянутыми красным шелком, с резным столиком и рюмкой хереса рядом с бюстом женщины с обнаженной грудью. Она повернулась и увидела в большом зеркале в золоченой раме свое лицо с раскрасневшимися щеками и сияющими глазами. Неужели это она?

Элеонора поспешила отвернуться, пока ее не заметили разглядывающей собственное отражение. Она позволила себе увлечься игрой, разделить уверенность лорда Чарльза и на эти несколько мгновений стать другим человеком — искренним и открытым. Однако без маски равнодушия, которую она носила так долго, она чувствовала себя уязвимой и… будто обнаженной.

— О, леди Элеонора, вы великолепны!

Лотти благодарно кивнула Чарльзу. Они обменялись взглядами, позволившими Элеоноре предположить, что их связывает нечто большее, чем товарищеская помощь. Ей сразу стало стыдно за себя и неловко оттого, что она так обрадовалась своим успехам. Как глупо стоять здесь, краснеть перед любовником куртизанки и верить, что он может искренне ею восхищаться. Разве мало одного урока, показавшего, какими бывают мужчины, проявляющие к ней интерес?

— Попробуем еще раз? — оживилась Лотти.

Элеонора рассеянно кивнула, идея продолжить занятия перестала казаться ей такой уж блестящей. Разумеется, она не ожидала, что лорд Чарльз всерьез увлечется ею, но ведь он сделал комплимент, отметив ее красоту. Может, просто знал, что она хотела бы услышать нечто подобное? Это особенно ценно, если иметь в виду, что рядом такая женщина, как Шарлотта.

— Леди Элеонора, позвольте представить вам лорда Чарльза, — проворковала Лотти бархатным голоском.

Элеонора подняла голову, но на этот раз пришлось приложить усилие, чтобы посмотреть в глаза мужчине.

— Как приятно с вами познакомиться, — ответила Элеонора несколько натянуто и неловко выбросила вперед руку.

Чарльз исполнил свою роль безупречно, как и в прошлый раз, демонстрируя, что он мастерски владеет необходимыми навыками. Элеонора же никак не могла справиться с задачей. Надежда в душе медленно угасала. На прошлом занятии Лотти спрашивала ее, чего она боялась. Теперь у Элеоноры был ответ, точнее, ответы, потому что страхов было много. Она так долго пряталась за щитом равнодушия, что разрушить его представлялось невероятно сложным делом. Девушка была уверена, что, если позволит себе эмоции, станет уязвимой, откроется перед тем, кто может обидеть. Во второй раз дочь графа Вестикса не вынесет униженного положения отвергнутой, более того, она не желает быть неудачницей.

* * *

Вечером Чарльз вернулся от Лотти поздно. Занятие длилось долго, но принесло мало пользы. Он устал от повторения одного и того же приема. Элеонора была недовольна собой, краснела, оставаясь, впрочем, в высшей степени сдержанной. При всем негативном отношении к самой памяти о графе Вестиксе, Чарльз не мог удержаться от сочувствия его дочери.

Элеонора настойчива, он видел, как решительно она настроена, но глаза ее оставались холодными, ей не хватало живости, страсти.

Чарльз вошел в фойе Сомерсвилл-Хаус и передал дворецкому Гриммсу плащ, цилиндр и перчатки.

— Добрый вечер, ваша светлость, — с поклоном приветствовал его Гриммс. — Уверен, вам будет приятно узнать, что коллекция вашего батюшки прибыла и находится в библиотеке.

Усталость мгновенно сменилась подъемом сил и волнением. Он приготовился ждать прибытия вещей не менее трех дней и был рад, что это произошло так скоро.

— Благодарю, Гриммс.

Слуга опять поклонился, продемонстрировав блестящую лысину на седой голове, и зашагал прочь.

Чарльз сразу направился в библиотеку, где обнаружил деревянные ящики, заполненные привезенными из путешествий ценностями. Похоже, их было не меньше двадцати. Чтобы разобрать такое количество вещей, потребуется много времени.

— Добрый вечер, ваша светлость. — В комнату вошел Томас с инструментами в руках. — Узнал, что вы вернулись, решил, что понадобится помощь.

— Ты, как всегда, предупредителен, Томас. — Чарльз отошел в сторону, давая возможность слуге пройти к ящикам.

Томас с кряхтением переставил на пол верхний, поддел крышку, просунув инструмент в узкую щель под ней, надавил и с треском открыл. Внутри лежали бумаги и дневники. Чарльз отметил про себя, что ему едва ли хватит ночи просмотреть их. Томас оглядел содержимое, приподнял бровь и повернулся к Чарльзу:

— Может быть, принести бренди, милорд?

— Пожалуй, — ответил герцог, взъерошивая рукой волосы.

Камердинер вышел, оставив хозяина наедине с ценными бумагами, исписанными аккуратным, убористым почерком отца. В первых нескольких стопках, перевязанных тесьмой, были собраны документы из поместья: подробные отчеты о платах арендаторов, счета, потраченные средства. Под ними Чарльз обнаружил благодарственные письма из музеев на имя герцога.

Прочитав несколько из них, сын испытал прилив гордости за своего отца.

При его жизни Чарльз ощущал себя сторонним наблюдателем, непричастным к отцовским достижениям. Теперь все было иначе. Оставшиеся письма он осторожно отложил в сторону и взял большую тетрадь — дневник путешествия с подробными записями обо всем увиденном и произошедшем. Позолоченный компас на обложке указывал на принадлежность документа Клубу путешественников.

К сожалению, размер страниц оказался значительно больше трафарета, но Чарльз все же открыл его. Раздался хруст, подсказывавший, что его давно никто не просматривал. Он, пожалуй, самый ранний из тех, что видел Чарльз. Из записи на первой странице следовало, что здесь собраны факты поездки герцога по Нилу в Египте тридцать лет назад. Пролистывая страницы, Чарльз увидел только почерк отца.

Поколебавшись, он все же решил сесть в отцовское кресло у стола. Кожа была холодной, сиденье слишком жесткое, в таком долго не просидеть. Надо сказать завтра Томасу, чтобы подобрал более удобное. Некоторое время Чарльз переворачивал страницы, погрузившись в записи. Он внимательно прочитал все хранившиеся в доме дневники и мысленно путешествовал вместе с отцом.

Перед ним появился Томас с порцией бренди.

— Велите открыть следующий ящик, сэр?

Чарльз покачал головой:

— Пока достаточно и этого. Благодарю, Томас.

Слуга кивнул и оставил молодого герцога наедине с дневником.

Бренди так и остался нетронутым — Чарльз всецело отдался чтению.

Прямо передо мной над линией горизонта возвышались величественные пирамиды, вершины их тянулись к солнцу. Эти памятники давно минувших веков полны сокровищ, великолепие которых превосходит даже самые смелые ожидания, многие уже готовы к отправке в Англию.

До сей поры они восторженно встречались соотечественниками, однако в Египте многие недовольны моим присутствием. Эти люди считают места священными, а раскопки разграблением. Для них у нас есть документы, разрешающие вести работы. Идея их получения, как и план в целом, принадлежала одному гениальному человеку, благодаря которому мы преодолели препятствия и добились доступа к сокровищам. Он, несомненно, очень полезен клубу, особенно в случаях обнаружения самых ценных экземпляров.

Чарльз оторвался от записей и задумался. Неужели отец говорит о подкупе и подделке документов? Он сам не раз слышал об обнаружении заброшенных храмов и гробниц в дальних уголках, куда давно не заглядывали люди. Отец был честным, уважаемым человеком, передавшим многие артефакты музеям Англии. Он герой и никогда бы не опустился до такой низости, как подлог и взяточничество. Нет, только не отец.

Чарльз дочитал дневник до конца и не обнаружил больше намеков на нарушение правовых или моральных норм. Герцог был благородным человеком, ставившим перед собой высокие цели.

Чарльз закрыл дневник, взял бокал с бренди и откинулся на спинку кресла. Неожиданно для него перед глазами возник образ леди Элеоноры. Во время последнего занятия его не раз охватывало чувство единения с ней, но через несколько мгновений она уже казалась отстраненной и безучастной. И все же она стала вести себя более раскованно. Возможно, благодаря его терпению и манерам. Надо будет еще раз встретиться с ней и убедить не впадать в беспричинное уныние. Узнав от Лотти, что леди Элеонора приняла решение продолжить занятия, он с удивлением обнаружил, что очень этому рад.