Свинец

Зульфикар Мусаков

Часто бывает так: писатель напишет рассказ или роман, потом по этой вещи пишут сценарий и снимают кино. А тут случилось наоборот: сначала сняли фильм, широко известный узкому кругу кинематографистов, потом коллеги посоветовали автору написать. В семидесятые годы ПРОШЛОГО ВЕКА в киосках продавали тоненькие книжки ,,Киносценарии,, с фотографиями из фильма. Что-то похожее на это. Причина У АВТОРА – чисто техническая: в полтора часа экранного времени не удалось вместить весь материал, собранный в течение 4 лет, посему автор, не мудрствуя лукаво, изложил его на бумаге…

СИРОТИН

Для разогрева я стал рассказывать ему про Алешку. Почему о нём, а не о себе? Лучше об Алешке… Передавать точную стенограмму монолога в лоскуты пьяного мужчинки бы делом жестоким по отношению к читателю, посему я эти рассказы слегка причесал на трезвую голову, хотя суть осталась та же. Это — самое главное. Хотя, что этому узбеку мой Алешка и Анна?

Через двадцать пять лет после нашего дождливого расставания в Шереметьево почти всё вышло так, как говорила Анна. Сегодня сеть русских ресторанов «Алекс Николсон» раскидана от Аляски до границы с Мексикой. Алекс Николсон — отец трёх, баскетбольного роста, сыновей и кучи внуков, чего ему еще надо для счастливой старости?! Рак легких? Ну, слава богу, что не толстой кишки, и вообще, это же не мгновенный инсульт с конвульсиями и пеной изо рта, или чего хуже, автокатастрофа, с размазанными на скоростном шоссе мозгами. Пусть меня бог простит, но все путем: ты, дорогой мой Алешка, медленно, в присутствии батюшки православной церкви Нью — Джерси отца Майкла, успеешь исповедаться. Только чур! Наши с тобой студенческие забавы с Клавой и Надечкой из МГУ не упоминать! Потом ты спокойно отдашь богу душу в окружении плачущей Анны, детей, внуков, а тут еще на десерт твой бывший однокашник подоспеет…

А что рассказывать товарищу Сиротину о своей жизни? Так, трава московская, перекати — поле с ареалом передвижений внутри МКАД. Редкие командировки по заданию редакции газеты «Московский железнодорожник»… С первой женой мы не прожили и года — она по уши влюбилась в сантехника Пантюхина, иногда приходившему к нам по вызову, потом уже без вызова, потом в мое отсутствие. Банальный жилищно-эксплуатационный роман… Он забрал её к себе.

Моей второй благоверной была Вера Николаевна, дочь крупного работника министерства лесного хозяйства. По — кустодиевски большая, белотелая, чистых сибирских кровей, с широкой душой, но воспитанная на крепких, как плотина Братской ГЭС, ортодоксальных понятиях об институте семьи, она любила меня так, как танк Т-72 любит утюжить свежую траву. Тяжелый маятник её чугунной любви качался между двумя крайними точками. Первая точка — вселенская, щедрая на угощенья («Экие вы москвичи тощие да хлипкие, ничего я через год из тебя сделаю настоящего сибиряка!») и на ласки. Я первые три года просто шалел, в глазах весь день стоял сладкий туман от прошедшей ночи и предчувствие будущей. Вторая — сметающая всё и всех на своем пути приступов её праведного гнева, если она вдруг начинала подозревать меня в левых походах:

Конец ознакомительного фрагмента.