РазNообразный Наполеон

Мурат Куриев, 2023

«Моя слава в том, что она будет жить вечно». Так сказал Наполеон и… Ошибся? Сегодня есть немало тех, кто не просто хочет лишить Наполеона славы, но и вообще – забыть о нем. Вряд ли получится. Наполеону посвящены сотни фильмов, тысячи книг. Мало кто из исторических персонажей так вдохновлял художников, как французский император. Эта книга о Наполеоне, созданном воображением. Писателей, мастеров живописи, кинорежиссеров… Еще – о мифах и легендах. «Воображение правит миром…» Так сказал Наполеон. И не ошибся… В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

© Куриев М. М., 2023

© Темников А. В., иллюстрации, 2023

©Издательство «У Никитских ворот», 2023

Особая благодарность — моему другу Михаилу Годину.

Человеку, который поддерживает меня во всех начинаниях.

Предисловие

«Воображение правит миром…»

Моя любимая цитата Наполеона. Как мог человек, которого многие считают тираном и деспотом, сказать такое? А вот сказал. Причем совершенно искренне. Потому что он так и думал. Потому что многого добился благодаря воображению. Разница между обычными людьми и гениями в том и состоит, что последние способны превратить мечту в реальность.

Он мог. Он делал. Среди всех великих Наполеон — самый отчаянный фантазер. Он почти «правил миром», не в последнюю очередь — с помощью воображения.

Теперь самим Наполеоном «управляют» другие. Политики — по необходимости. Историки — профессионально. Они, историки, считают, что монополия на «правду о Наполеоне» теперь у них. Заблуждаются, как обычно. Вымысел зачастую бывает интереснее теоретических рассуждений, пусть и основанных на «многочисленных источниках».

…В своей книге о Наполеоне я хотел написать отдельную часть об образе императора в литературе, кино, живописи… Последнюю часть. Но когда закончил эпилог, поставил точку, сразу понял: не клеится. Это история без продолжения. Его собственная история. Почти все остальное было уже потом. Я ведь не только историк, но и немного писатель. Я знаю, как убивается драматизм.

Отказываться от самой идеи не хотелось категорически, да и материала накопилось много. Не пропадать же добру! И злу, конечно, тоже.

В общем, я решил написать новую книгу. О том Наполеоне, который создан воображением известных писателей и неизвестными авторами анекдотов. О «кинонаполеониаде». О художниках, которые видели императора, и тех, кто его никогда не видел, но все равно рисовал. Словом, об образе Наполеона.

Тема неисчерпаемая. Наполеону посвящены сотни фильмов, тысячи книг, а уж картин… Что выбрать? Кого?

…Лев Толстой не любил Наполеона и не скрывал своих чувств. Философ и писатель Шатобриан восхищался императором, но прятал свое истинное отношение к нему.

А вы знали о том, что отцы Александра Дюма и Виктора Гюго — генералы наполеоновской армии? Это что-то значит? Конечно. Для Дюма — больше, для Гюго — меньше. Только Гюго написал о Наполеоне больше, чем Дюма.

Вот мы и начинаем потихоньку чувствовать разницу. Образ Наполеона, созданный художниками в широком смысле слова… За каждым образом — личная история. Судьба, страна, время… Случай, наконец. Только Наполеон — один на всех.

Я как-то задался целью понять, есть ли какие-то закономерности в явлении, которое называется интерес к Наполеону? Проще всего сказать — интерес непреходящий, что в целом будет справедливым утверждением. Но должны же быть взлеты и падения? Некая «кривая»?

Да, первая половина XIX века, когда память о Наполеоне была совсем свежей, стоит особняком. Что дальше? О нем вспоминают в связи с мировыми войнами, что выглядит вполне логичным? Да, так и есть.

А может, император становится особенно востребованным в период политических кризисов? Тоже правда.

Только как тогда объяснить тот факт, что наибольшее количество фильмов о Наполеоне в последнее время появилось в самом начале XXI века? Когда не происходило ровным счетом ничего «судьбоносного».

Знаете что? Плохо работают «закономерности», когда мы говорим о Наполеоне. Такой уж он человек. Всегда затрудняет задачу. Но в чем-то и облегчает. Можно выбирать.

Рассказать обо всех писателях или художниках просто невозможно, да и вряд ли нужно. Эта книга — не энциклопедия. Когда я писал о Наполеоне, то честно предупреждал читателей, что представляю им своего Наполеона.

С образом Наполеона поступлю точно так же. Выбирал я, конечно, не только то, что интересно лично мне. Я хотел создать «образ образа». Я буду пристрастен, поскольку у меня уже есть свой Наполеон. И я попытаюсь понять Толстого и объясню, почему, например, Раймон Пеллегрен в роли императора мне нравится больше, чем Марлон Брандо.

«Воображение правит миром…» Он так сказал. Не знаю, понравилась ли бы ему книга про «Наполеонов, созданных воображением». Однако — вот она.