Что там, за чертой?

Мунлайт Шадоу, 2023

Что может произойти с подглядывающим за двумя женщинами юным девственником, если его поймали за этим? А если эти две женщины увлекаются борьбой и еще кое-чем весьма необычным… Варианты возможны самые разные, но жизнь может измениться основательно! А еще есть девушка, которая давно положила на парня глаз, но не знала, что делать с этим нерешительным рохлей…Данный роман – Бдсм-Фемдом сказка для мальчиков (и девочек тоже) от восемнадцати лет и до почтенного возраста.В тексте произведения содержится психологическое насилии, откровенные эротические сцены, сцены сексуального (и не только) принуждения, легкого, «бархатного» БДСМ, в том числе с натуралистическими описаниями достаточно экзотических практик. Но не все так страшно.В произведении отсутствует нецензурная брань, грязь и особая жестокость.

Глава 19. Аня

Аня с вожделением смотрела на Сашу. Надо сказать, женщина всегда недолюбливала мужскую волосатость. Нет, если волосатыми являются руки или ноги — это ничего. Но вот интимная зона и задница по ее мнению должна быть гладенькой, чистенькой. Тогда мужчина возбуждал ее гораздо сильнее. Волосатую мошонку, член даже руками ласкать не хотелось, да и вообще в целом таких волосатеньких Аня не очень рвалась приголубить, хотелось быть с ними построже. Поэтому, когда у нее были постоянные нижние, она, как человек ответственный и доброжелательный, удаляла все волосы мужчине в интимной зоне. В конечном счете, это всем было на пользу. Разумеется, среди партнеров во сексфайтингу хватало мужчин с зарослями — ну тут ничего не поделаешь. Лишний повод обойтись с ними пожестче.

А Саша похоже с Викой и с ней надолго… Вот когда с зарослями был — Ане даже за член взять было не очень приятно. Саше наверное непонятно, почему все разы он кончал исключительно от Викиной руки или ног. Думает, что Аня его недолюбливает или такая строгая… Да просто отторжение у нее! Зато теперь… Попка гладенькая, членик с яичками чистенькие… Женщина удовольствие получила, втирая обезболивающе — дезинфицирующую мазь. Особенный смак в том, что эту чистоту навела Аня своими собственными руками, а этот мальчик с низким болевым порогом стонал, плакал, но терпел… Она сейчас не то что руками все обласкала, бери больше. Ввела бы парню в попку пару пальцев, да пососала бы Сашин член, поцарапывая зубками. Сделала бы все нарочито медленно… заставила бы его просить довести ее до оргазма… а под самый конец отстранилась и довела бы до оргазма через попку… Или наоборот, можно принять его сперму в рот, а потом через поцелуй вернуть же ему. Мальчики обычно это не очень любят, но послушно принимают. Да как им посметь отказаться-то?!

Что-что? Говорите нижних мальчиков не положено ласкать там ртом? Положено — не положено… Плевать! Что захочу — так и сделаю. Мои игры — мои правила. Захочу — играю нежно. Захочу — жестко. Впрочем — нечего губы раскатывать. Сейчас ласкать его там нельзя еще часов шесть. А минет так я ему сделаю не раньше, чем его девственности Вика лишит. Так подумала Аня. Впрочем, нашлись заботы поинтереснее. Про трусы-то сменные Саше ничего не сказала, эх, а еще «госпожа». А надо чистенькие надеть. Впрочем… попка Сашина чуть меньше, чем хозяйки дома. У нее сохранились старые трусики, когда она была чуть менее пышной. Вот их мальчику и оденем. Будет неотразим!

— Саша, мальчик мой красивый, идем следом за мной. Приоденем тебя немного, — сказала женщина, схватив с полки блестящую цепочку, и прихватив обезболиващую мазь, направилась вглубь дома. Саша послушно шел за ней.

Комната, в которую Саша попал, ничем не напоминала «игровую» и выглядела предельно мирно. Стены и мебель были выдержаны в светлых тонах. Трюмо, зеркальный шкаф и огромное зеркало на противоположной стене, несколько пуфов, небольшой столик. С потолка свисала люстра «подсвечником». На одной из стен висела картина с обнаженной женщиной. И, наконец, огромная кровать посередине комнаты. Только она и выдавала пристрастия хозяйки дома — на этой милой, манящей прилечь на себя кроватке было столько приспособлений для фиксации…

— Садись, дорогой! — Сказала Анна. — Сейчас я подберу что-нибудь прикрыть твою многострадальную попку, без свежих трусиков сейчас нельзя обойтись.

Немного покопавшись в ящике для нижнего белья, женщина вытащила белые трусы с рюшечками, приложила их к Саше и сказала:

— Меряй! Я их лет пять не одевала. Тебе должны подойти.

— Мне одевать… их? — юноша посмотрел на белье как на ядовитую змею.

— Их. Извини, мужских трусов у меня нет. Но если ты недоволен, то я могу тебе стринги или кружевные, или с отверстиями в интимной зоне. Твои сейчас в машинке стираются.

От греха подальше Саша схватил трусики и одел их. Как ни странно, они оказались практически в пору, разве что чуть свободноваты. Аня, глядя на парня, разве что не облизывалась.

— Ой, какая у тебя попка в них красивая! — сказала хозяйка дома, оглаживая эту часть тела. — А теперь давай оденем тебе чулочки. К обеду выйдешь в них, Вика обрадуется… Я же знаю, что у вас на завтра запланировано, а так Вика тебя еще больше хотеть будет!

— Госпожа Анна, а может быть не надо чулочки? — жалобно спросил юноша.

— Надо Саша, надо… к тому же мне так хочется поласкать, погладить, потискать тебя в чулочках. Ты же хочешь, чтобы я тебя поласкала?

Конечно же это решило вопрос. Краснея как маков цвет, Саша надел протянутые раздельные чулочки и встал перед Аней.

— Ну вот видишь, совсем не страшно, моя красавица. Ну что стоишь как неродной. Ложись ко мне! — сказала женщина увлекая парня на кровать. Анины руки заскользили по груди и животу юноши, дразнила языком и губами его сосочки. От таких игр Саша громко задышал, а соски его встали торчком как два маленьких члена. Тут-то хозяйка дома и вспомнила про захваченную цепочку. Цепочка, которая без излишних вопросов была закреплена на юноше, была не простая, а с зажимом для сосков.

— Ай!

— Ну тише, тише мой маленький… уже совсем не больно! — сказала Анна целую в губы и поигрывая цепочкой одновременно. А хочешь меня поласкать? Можешь гладить, можешь, целовать. Ты у нас сегодня страдалец, утешайся, Сашенька.

Парень не заставил себя долго уговаривать. Его руки и губы скользили по телу прекрасной рыжеволосой женщины. Губы, бедра, руки, грудь… все было можно целовать, ко всему можно было прикасаться. На этом пленительном фоне ощущений боль и неудобства казались незначительными. Из состояния близкого к нирване Сашу вырвал Анин голос:

— Так, прошло уже полчаса, скоро нас Вика есть позовет, а у нас «встал вопрос». Что будем делать? Так и пойдем, рискуя порвать мои трусики, опустим под холодную воду или наплюем на то, что сегодня волоски удаляли и там все раздражено, а потом повторно все мазью смажем?

Действительно, трусики на парне спереди сильно топорщились.

— Госпожа Анна, давайте наплюем.

— Хорошо. И что же мы будем делать? Ты самостоятельно «вопрос урегулируешь»? Или есть иные предложения?

— Госпожа Анна, а не могли бы Вы сами… своими руками… пожалуйста, очень Вас прошу! — сказал тихо юноша и густо покраснел.

— Да? А что мне за это будет? Ладно, я сегодня добрая. Приспускай трусики. А теперь лижи меня тщательно! — сказала она, располагаясь на Саше так, что ее лоно касалось его губ.

Наслаждаясь старательными движениями губ и языка юноши, смело обнявшего ее за бедра, женщина подавила желание взять его покрасневший член в рот и нежно ухватила его рукой. Раздавшийся Сашин стон лишь отчасти оказался стоном удовольствия. В некоторой степени это был стон боли.

— Ничего-ничего! Наслаждение важнее боли! — беззаботно сказала женщина. Порхающий по клитору и меж губками язык парня привел ее в прекрасное настроение. Даже странно, что неопытный мальчишка оказался столь умелым и вдохновенным лизуном. Наверное, это врожденный талант, не иначе. А может просто старание?

Действительно, Саша подходил к своей миссии ответственно и вдохновенно, как будто от ее выполнения зависела его жизнь, а может так оно и было? Хотя скорее всего дело было в том что Саше было очень приятно то, что он делал. Ему нравился вид и вкус Аниной киски. Он был счастлив от возможности доставить ей удовольствие. Странно, но сейчас язык его почти совсем не уставал, достаточно было оторвавшись от вылизывания сделать несколько сосущих движений губами по клитору, как силы возвращались к нему. Когда тело сидящей на нем женщины начала сотрясать сладкая дрожь оргазма, парень ощутил странную гордость, вместо того, чтобы остановиться, он притянул к себе за бедра лоно своей огненной госпожи вплотную и, оставив ее курок, попытался забраться в манящую влажную горячую пучину как можно глубже, игнорируя попытки Ани высвободиться.

«Не бороться же с ним!» — подумала Анна, с благодушием прощая столь вольное поведение. Она знала, что самым простым способом высвободиться из этой сладкой хватки — довести юношу до оргазма, чем она и занялась сменив руку и ускорив движение на воспаленном, набухшем члене. Очень скоро, а может вечность спустя, ощутив содрогание мужского корня, уже Аня припечатала свое естество ко рту юноши, продолжая терзать его член, пока он не взорвался белым фонтаном, но и этого было ей мало. Она продолжала играть рукой на мужском стержне, пока тот не покинула последняя капля, и он не превратился из гордо вздыбленного органа в вяло болтающийся сникший конец, признавший свое поражение перед силой женщины, а мужской язык не застыл неподвижно в ее лоне.

Аня неспешно слезла с Саши и, вытирая следы близости салфетками, с улыбкой выслушала сбивчивые слова благодарности, после чего улеглась рядом обняв парня. Ей было хорошо, особенно когда после ее разрешения юноша ответил на объятия. Неизвестно, сколько бы они пролежали в обнимку, если бы сквозь пелену неги не раздался звонкий Викин голос:

— Развратники! К столу!

Пришлось оперативно повторно смазывать мазью Сашины лобок и член мазью, после чего, накинув на себя халат, отправиться вместе с юношей на кухню. При этом парень являл собой шикарное зрелище: белые женские трусы с рюшечками, черные раздельные чулки и цепочка с зажимами на сосках, ухватившихся за которую Аня вела своего подопечного. Она искренне надеялась, что Вика сумеет оценить ее навыки модельера.