Тени Деймона: Шаг в неизвестность. Том 2

Мстислав Константинович Коган, 2019

Заговор раскрыт. Капитан Тени предвидел каждый шаг неудачливой кампании заговорщиков во главе с Алексом, и теперь их бросили на планете, где все живое стремится к одной единственной цели: убить и сожрать человека. Сможет ли бывший сержант сохранить не только свою шкуру, но и вытащить остальных парней из этой передряги? Справятся ли они самостоятельно, или им придется искать себе новых союзников в этом чуждом и враждебном мире? И самое главное: удастся ли им покинуть поверхность проклятой планеты и призвать к ответу капитана, решившего поиграть их жизнями? Содержит нецензурную брань.

Глава 28 «Неожиданные гости»

— Подъем, — я потряс Селласа за плечо, — Подъем, мать твою!

— Что? Где? Какого х… — парень осекся на полуслове, уставившись на меня постепенно набирающим осмысленность взглядом.

— Гости. Поднимайся.

— Шеф, остальные готовы, — отозвался Эдрих, поудобнее перехватывая свою винтовку и беря дверь на прицел. Командир Альфы тут же вскочил на ноги и последовал его примеру.

— Так, парни, без нужды огонь не открывать, — скомандовал я, подходя к запертой железной створке. Шелька, вскарабкавшаяся мне на плечо, признаков беспокойства не проявляла. Значит, Дейм был прав, и там люди? Но кто? Сектанты? Оружейники? Местные выжившие? Ладно, сейчас узнаем, — Это могут быть оружейники, и знакомство с ними лучше с трупов не начинать. Все готовы? Ну… — я сделал большой вдох, а затем рванул на себя дверь, — поехали.

Время замерло, расплескавшись по холодной тьме подвала. Парни напряженно вглядывались в прямоугольный провал двери, из которого на пыльный пол лился тусклый дневной свет, застывая в хрупкой, напряженной тишине, готовой в любой момент рассыпаться на тысячи осколков. А затем раздался оглушительный грохот. Голова Селласа чуть покачнулась, на мгновение, разогнав мрак целым снопом искр, вылетевшим из бронестекла шлема, а затем снова все стихло.

— Эмм… Шеф… — задумчиво протянул командир Альфы, — А выстрел из самопала можно расценивать, как акт агрессии?

«Это бандиты, бежим!» — раздался крик снаружи. Спустя секунду послышался топот ног.

— Взять, — коротко скомандовал я, и первым рванулся на улицу.

Шаг, другой, третий. Свет бьет по глазам, но бронестекло тут же подстраивается под новые условия. Взгляд выхватывает две небольшие фигуры, удирающие в сторону перекрестка с проржавевшими транспортниками. Рывок. Рука хватает одного из беглецов за шкирку и вздергивает его над землей. Мимо пролетает Селлас. Грохот еще одного выстрела разрывает утреннюю тишину, окутавшую город и по визору моего бронестекла пробегают помехи. За ним следует отчаянный крик. Все кончено.

— Уроды, — прохрипел оборванец, которого я до сих пор держал за шкирку, — Вам живых мало, видимо. Решили еще и над могилами поизмываться. Сына хоть отпустите.

— О чем это он? — подошел ко мне Селлас, подтаскивая второго пленника, — Мы ж вроде никого из их братии не убивали? Или те сектанты тоже были из них?

Я еще раз окинул взглядом пойманных. Небольшие, щуплые, замотанные в какие-то грязные, испачканные кровью или еще какой-то дрянью тряпки, лишь отдаленно напоминающие нормальную одежду. Один из них молодой, темноволосый. Впалые щеки, шрам, тянущийся через левый глаз, белая линия презрительно сжатых губ, заросший небольшой щетиной подбородок. Другой выглядел еще страннее. Весь какой-то сгорбленный, с выцветшими волосами и глубокими морщинами, пролегавшими через все лицо и серой, спутанной бородой, доходившей ему до груди.

— Что это с ними? — подошел к нам Эдрих, — В пробирках, что ли не додержали? Или брак производства, который вместо того, чтобы отправить на переработку в заправки для принтеров, скинули сюда?

— Может болезнь какая? — предположил Рам, — Или просто недоедание?

— Вы так и будете тянуть? — подал голос седобородый, — Ну давайте, уроды, можете меня грохнуть! Сына только отпустите. Не губите, ему жить и жить ещё.

Я опустил его на землю, немного помедлил, переводя бронестекло своего шлема в прозрачный режим и включая внешние динамики шлема, а затем все-таки спросил.

— Вы кто такие? И откуда тут взялись?

— Мы? — криво усмехнулся седобородый, слегка пошатываясь, — А то вы не знаете, кто «мы».

— Нет. Не знаем. Так что отвечай, будь добр, — ответил я, а Селлас для пущей убедительности направил ствол своей винтовки на второго оборванца.

Мой ответ слегка озадачил пленника. Видимо они уже сталкивались с кем-то похожим на нас, и им крепко от них досталось. Может, с парнями на платформе? Да не думаю. Зачем им нападать на этих бедолаг? Они ведь все равно сделать ничего в ответ не смогут. То же бронестекло пуля из их самопала даже не поцарапала, что у меня, что у командира Альфы, а ведь это — самая уязвимая часть костюма. Ладно, сейчас выясним.

— Ты говорить будешь или как?

— Мы… — седобородый замялся на мгновение, — Из центрального лагеря. Централки. Там живут все, кто остались от проекта «Новый рассвет», ну и их дети тоже.

— То есть, вы единственные выжившие на этой планете? — встрял в разговор Эдрих, — А про каких бандитов ты тогда нам втирал?

— Все, кто остались от Нового рассвета. Почти все. Помимо нас тут есть еще обелископоклонники, оружейники, какое-то поехавшее братство, и несколько лагерей фермеров.

Дагор. А вот это херово. Очень херово. Если это то самое «братство», трупы бойцов которого мы видели в центре управления… То людям жить тут осталось очень недолго. Удивительно вообще то, что они тут всехдо сих пор не перебили. Мыж для них существа второго сорта, тормозящие прогресс человечества. Биологический мусор, подлежащий в лучшем случае — переработке в заправки для молекулярного принтера.

— Эмм, какое «братство»? — настороженно спросил Селлас, окидывая взглядом улицу, — Вы видели их? Как выглядят? Какая форма? Техника? Сколько?

— Так, народ, — встрял в разговор Райн, — Может, мы разузнаем все, что хотим по дороге куда-то? Вдруг твари вернутся и решат проверить, не сбежал ли их консервированный завтрак, — он поудобнее перехватил винтовку и уставился на своего брата, — Эдрих, ты то со мной согласен?

— Целиком и полностью, — подтвердил парень, — Мы можем достоять тут и до темноты, а снова ночевать в том подвале мне как-то не улыбается.

Остальные просто молча кивнули, соглашаясь с высказанной точкой зрения. И были правы. Чем дольше мы торчим на одном месте, тем уязвимее становимся. Особенно, если тут остались живые фанатики Братства. Уж пули их электромагнитных винтовок вполне способны покромсать моих парней в отличии от этих допотопных… мушкетов? Или револьверов? Или винтовок? Не помню уже, как они там назывались.

— Значит так, — обратился я к седобородому, — Мы вас убивать не собираемся. И не собирались. Но ты отведешь нас к вашему лагерю, а заодно расскажешь, какого Дагора тут вообще творится.

— А если не захочу? — поднял бровь пленник, в ответ на что, Селлас показательно ткнул стволом винтовки между лопаток его сына.

— Понял, вопросов больше не имею. В централку, так в централку.

— Вот и славненько, — бросил я, окидывая улицу взглядом. Тварей по-прежнему не было видно. Вымерли они все что ли? Или нашли более легкую добычу? Дагор их разберет, — Тогда веди. Да, народ, — я переключился на внутреннюю связь, — отдайте им обратно винтовки. Для нас они все равно не опасны, а эти ребята, может, начнут доверять нам больше.

— Уверен, шеф? — поднял бровь командир Альфы, — А вдруг они решат пошуметь, выстрелят, привлекут тварей, чтобы угробить и себя и нас вместе с ними.

— Они уже дважды выстрелили, а тварей на горизонте пока что не видно, — задумчиво протянул я, — Думаю, стоит рискнуть.

Селлас неохотно поднял с земли странного вида трубу с прикладом и протянул ее плененному парню. Тот недоверчиво посмотрел на бойца, который в своем костюме был на три или даже четыре головы выше этого оборванца, затем схватился за свое причудливое оружие и попытался вырвать его из тяжелых пласталевых перчаток усиленных экзоскелетом. Но командир Альфы так просто отдавать винтовку не собирался.

— Постарайся не делать глупостей и не шуметь, — угрожающе навис над юношей он, — Твоя пукалка нам все равно ничего не сделает, а тварей ее выстрелы привлекут на раз. Вот только добраться до тебя они не успеют. Я откручу твою голову раньше, на глазах у твоего папаши, а после — вручу ему, как сувенир на память. На, забирай, — Селлас кинул парню оружие и тот ловко поймал его.

— Ну, веди, — обратился я ко второму пленнику, а затем, переключившись на внутреннюю связь, скомандовал, — Так, Эдрих, Рейн, Рам и Анис — разворачивайте световые пластины. Остальные их прикрывают. Да и еще, переключитесь на воздушные фильры. Своих запасов кислорода у нас все равно осталось часа на три, не больше, и они нам могут понадобиться позже.

— Алекс, ты уверен, — настороженно спросил Эдрих, — А вдруг, надышавшись местным воздухом, мы превратимся вот в… — Он кивнул в сторону бородача, до сих пор с любопытством разглядывавшего нас, — или заразу подхватим, как те, что в подвале.

— Один хрен, выбора нет. Остается только надеяться, что фильтры защитят нас от подобного. Все-таки они разрабатывались именно для очистки воздуха от всякого дерьма, в том числе и бактерий, — я переключился на динамики шлема и обратился к пленнику, — Все, двинули.

Тот не стал возмущаться или пытаться сопротивляться. Закинул свое импровизированное оружие за спину, и бодро, насколько вообще позволяли короткие, слегка кривоватые ноги, потопал в сторону перекрестка, где стояли проржавевшие грузовики. Парни развернули солнечные панели и двинули следом. Издалека, они наверняка напоминали ходячие грибы, темные, почти черные шляпки которых довольно широкой, слегка вогнутой внутрь полусферой качались на тонкой, движущейся ножке, собирая скупые солнечные лучи, с трудом пробивавшиеся сквозь красные тяжелые тучи.

Первое время шли молча. Пленники недоверчиво косились в нашу сторону, то и дело между собой о чем-то тихо переговариваясь на каком-то странном диалекте, лишь отдаленно напоминающий наш. Селлас наоборот, не спускал с них глаз, готовый в любой момент рвануться и схватить обоих за шкирку. Остальные следили за темными провалами окон и небольшими, заваленными каким-то хламом улочками.

В тусклом свете раннего утра город не казался уже ни живым, ни зловещим. Скорее уж пустым, покинутым и обветшалым. Сквозь размытую дождями, потрескавшуюся, а местами и вовсе — взрытую тротуарную плитку пробивалась бледно-зеленая, слегка пожухлая трава. Из черных провалов окон то тут, то там свисали тонкие зеленые лианы, концы которых растворялись в густом сумраке узких проулков. Под ними на металлических стенах домов растекались рыжеватые, ржавые разводы.

Я включил фильтры и в нос тут же ударил прохладный, чуть отдающий сыростью воздух. Он моментально проник в легкие, наполнив их немного тяжелой, густой свежестью и чуть горьковатым, металлическим привкусом осел на губах. А неплохо тут. Здорово даже. Было бы, если б не стаи разномастных уродов, желающих разорвать каждого из нас на куски.

— Ну, так, что там за братство то такое? — нарушил тишину Эдрих, аккурат в тот момент, когда остовы грузовиков проплывали мимо нашего отряда.

— Хрен их разберет, — ответил бородатый, — Говорили они как-то странно. Не по-нашему. Оружейники говорили, что это какое-то братство, вот название и прилипло. А одеты вот в броню навроде вашей. Не такую, конечно. Та была черно-красной. Но все равно похожую. Меня удивило другое. У них на ней был знак — три черных переплетенных между собой змеи, в белом круге. Такой символ… Я еще когда в школе учился, нам про него рассказывали. Он использовался Драмиханскм альянсом во время великой войны в качестве знамени. Но, его ведь разбили, а всех оставшихся жителей загнали в резервации.

— Ага, а потом они сбежали, — встрял в разговор Селлас, — и благодаря репликаторам разрослись до целого государства, захватившего несколько звездных системы. И у нас уже двадцать лет как с ними война.

— Стоп, что? — бородатый встал на месте, как вкопанный, — То есть ты хочешь сказать, что Драмиханский альянс жив-здоров? Что мой дед зря погиб на той проклятой войне? И они так же как и тогда, пытаются уничтожить всех, кто не похож на них?

— Вроде того, — нахмурился командир Альфы, — Только называются они теперь по-другому: «Братством». Это не вы, и не эти ваши оружейники придумали. Они сами себя так окрестили.

— Мдаа… Дела, — задумчиво протянул наш «проводник», снова переходя на шаг, — Хорошо, что мы тогда к ним не полезли, а то бы точно всех наших точно поставили к стенке, или еще чего похуже придумали. Они это умеют. Говорят, во времена великой войны их командиры развлекались, спуская специально дрессированных собак на людей и наблюдая за тем, как звери рвут их на части. И это считалось одной из самых легких смертей.

— Так сколько их? И где расположены? — не отставал от пленника Селлас.

— Да далековато отсюда. Почти на самом севере города, у границы расколотого мира, — задумчиво пожевал губами тот, — Сколько? Ну, наши ходоки насчитали голов сорок. Может пятьдесят. Не больше. У них там что-то вроде небольшой базы или лагеря. С техникой, периметром и прочим подобным. Ну, все как полагается, чтобы, значица, от тварей защищаться. Мне сложно описывать, яж такого в жизни своей ни разу не видел, а прожил я немало.

— Слушай, — спросил его я, на всякий случай, оглядываясь назад. Улица была пуста. Только вдалеке все еще виднелись три ржавых грузовика, — А почему ты нас бандитами назвал? Да еще и стрелять начал?

— Так выж енто… — бородатый замялся, — Одеты почти, как они. Оружейники эти, значитца. По крайней мере, в темноте мне так показалось. Сейчас вижу, что так, да не совсем. У них костюмы будут повнушительнее ваших, хоть и похожи.

— Так оружейники и бандиты — это одно и то же? — спросил Селлас — Почему?

— Эти уроды тут развлекались похлеще вашего братства, — сплюнул проводник, — Мы ж долгое время думали, что одни. Что человечество вымерло все, и теперь на нас вся надежда. А потом они появились. С орбиты спустились, значит, и развернули тут свою фабрику. Мы ведь обрадовались тогда, сразу к ним отправились с просьбой, мол, помогите — вывезите нас отсюда. В ответ поуличи лишь пули. Дальше — хуже. Они начали наших разведчиков отлавливать. Устраивали, понимаешь, себе развлечение — охоту на людей. Говорили, мол, давай, беги в свой лагерь. Если успеешь раньше, чем мы тебя достанем, так и быть — живи. Вот только не добегал никто. Почти. Одному удалось. Он нам об этом и рассказал.

Мдаа… Похоже вариант с оружейниками отпадает. Такими делами любят себя развлекать наёмники Альваринского синдиката. И если на планете они — то лучше к их лагерю близко даже не подходить. Договориться все равно не получится, только поляжем все зазря. Экипировка у них серьёзная. Была, когда Директорат решил провести против одного из их логов войсковую операцию. Много наших тогда полегло. Наёмники, конечно, тоже знатно получили, но… Дагор, такие потери мы несли только в боевых действиях с Братством.

— Слушайте, а чего вы забыли в могиле чумных, — перехватил инициативу разговора пленник.

— Прятались там от тварей, — бросил я, — Они загнали нас в этот подвал вчера вечером.

— Вон оно что, — задумчиво пожевал губами бородатый, — А мы туда с сыном пришли жену мою проведать, и его, — он кивнул в сторону насупившегося парня, — мать. Каждую неделю ходим. Сын говорит бросить это дело, мол, опасно. Твари, бандиты, еще это братство то и дело по городу раскатывает, да и обелископоклонники все чаще начали попадаться за пределами расколотого мира. А я… Не могу так… Любил ее очень сильно. Да я бы, когда она чумой заразилась, вместе с ней из лагеря ушел, если б не сын. Пусть бы издох, зато был бы рядом. Меня в централке тоска гложет постоянно. А там… Как будто чувствуется что она рядом. И отпускает. Легче становится на душе. Будто она и не умирала вовсе. Через неделю снова начинаю на стенку лезть, и мы снова туда идем. Я говорил сыну, мол, не таскайся за стариком, сам справлюсь. Мне все равно подыхать уже скоро, какая разница, старость меня сожрет или твари? А ты уже взрослый и в лагере твои руки лишними не будут, так нечего тебе себя из-за моей причуды губить. Но он же разве послушает?

— Дурак ты, — огрызнулся парень.

— Который может тебе подзатыльник отвесить! — взъелся бородатый в ответ, — Нечего на отца голос повышать. Совсем уже страх потерял.

— Слушай… — прервал их перепалку Эдрих, — А вот «старость», которая, как ты говоришь, тебя сожрет — это болезнь такая? Из-за нее ты так странно выглядишь? Она заразна?

— Скажешь блин тоже, — усмехнулся проводник, — Я посмотрю, как ты будешь выглядеть в свои пятьдесят шесть. И сильно удивлюсь, если лучше.

— Мне сто пятьдесят шесть, — ответил парень.

«Старик» снова остановился и смерил его подозрительным взглядом.

— Врешь, — вынес он вердикт спустя минуту, — Быть такого не может.

— Мне — восемьдесят семь, — подключился к разговору Рам, — Но я тоже на тебя не похож.

— Девяносто пять, — пробубнил Селлас, пристально всматриваясь в одно из окон.

— Это ж… Это ж по сколько вы живете? — ошарашенно вылупился на нас проводник.

— А, никто не знает, — бросил молчавший до этого Анис, — Самому старому жителю Директората сейчас около трехсот лет. В теории, если ученые, конечно, не врут — сколь угодно долго.

— То есть… — старик глотал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, — То есть вы бессмертные? Вы смерть победили?

— Да, — будничным тоном ответил Эдрих, — Причем, довольно давно.

— У вас, значит, сыворотка есть? — с надеждой в голосе спросил бородатый, — Чтоб это… Чтоб снова молодым стать!

— Не знаю, — сказал Рам, — может и есть где. Нас такими выращивают сразу, и после сыворотка никакая особо и не нужна. Только если вдруг тело сильно повредим — или органы новые выращивают или вовсе мозг пересаживают в клона. Бывают, конечно, случаи, когда мозг погибает, и тогда, увы, сделать уже что-либо просто невозможно. Но среди гражданских они — редкость. Мы, может, уже дальше пойдем? Потрепаться и по дороге успеем.

— Мдаа… Значит не судьба, — задумчиво протянул проводник, — Ну может хоть сыну повезет выбраться с этой планеты. Да, давайте за мной, тут недалеко уже, — он махнул рукой вперед, — Тут прямо до перекрестка, затем направо, до площади. Слушайте, — бросил старик уже на ходу, — а что значит «выращивают»? Вы разве не из материнского пуза вылезаете, после, ну… — проводник на секунду замялся, — Ай, неважно.

— После секса? — ухмыльнулся Эдрих, — Нет. Говорят, таким способом размножался вид, который был до нас. Наши предки, вроде как. Но они все вымерли, после того, как мы перешли на пробирки и появились первые бессмертные. Судя по тому, что я видел в документалках и статьях — старый способ был крайне негигиеничный. Там и наследственные болезни у ребенка появлялись, и всякие уродства, да и сам по себе он мог получиться каким угодно, но самое главное — смертным. А сейчас всех порченых отсеивают и перерабатывают еще в период эмбрионального развития, да и случайных или незаконных детей родить не получится, что к лучшему. Было бы страшно представить, если б их заводили все кому не лень, просто после того, как потрахаются. Перенаселение, голод, каннибализм… Да даже без этого — если вдруг у ребенка родители моральными уродами окажутся, каково ему будет. А так — без тестов на пригодность в качестве родителя, без денег на выращивание эмбриона и дальнейшее содержание младенца им просто никто не даст его заделать. Что, как мне кажется, очень правильно. А ты разве, не…

— Я, — скривился старик, — тот самый вымерший вид, который, как видишь — очень даже жив. Но общество у вас дурацкое, если не дает человеку решать, заводить ему детей или нет. Такое только он может решать. Ну, еще и бог.

Теперь скривился уже Эдрих. Скривился и сплюнул на стекло своего шлема, пробормотав что-то вроде: «Еще один больной на голову. Будет Дейму компания». А потом, пожалев о своей дурацкой привычке, снова включил очистку.

До перекрестка мы шли молча. Улица была совершенно пустая и чистая. Ни тварей, ни останков брошенной техники, ни обрушившихся домов. Видать, на совесть их собирали. Но вот за поворотом путь нам преградила стена. Вернее, ее некое подобие. Кто-то перевернул две тяжелые грузовые машины и обил их кузова стальными листами в несколько слоев, оставив лишь небольшие смотровые щели, так, что они теперь напоминали теперь два больших железных дзота. Между ними, по всей видимости, когда-то были импровизированные ворота, все из тех же листов. Сейчас их остов, прогнивший практически до состояния трухи, валялся неподалеку. Вокруг не было ни души.

— Это и есть ваша «централка»? — недоверчиво покосился на старика Селлас, — Как-то не слишком людно.

— Внешний периметр, — сплюнул проводник, — Когда нас было много — он был основным средством нашей обороны. А потом пришли твари и смяли его, заставив всех выживших отступить на площадь. Там мы и сейчас живем. Давайте за мной. Она совсем близко.

Идти и вправду оказалось недалеко. Вскоре между домами показался просвет, и дорога уперлась в просторную, можно даже было сказать, что огромную площадь, над которой низко нависали тяжелые кровавые облака. Чуть поодаль от небоскребов, посреди нее располагалась еще одна стена, собранная из старых железных листов, дерева, каких-то обломков и просто мусора. На ней виднелось несколько темных фигурок дозорных. Судя по их оживлению, они тоже заметили нас и уже готовили теплый прием.

— Все, пришли, — бросил старик, остановившись, — Вот она — «централка».