Москва и Восточная Европа. Национально-территориальные проблемы и положение меньшинств в странах региона. События. Факты. Оценки

Сборник статей, 2019

Научный сборник «Москва и Восточная Европа. Национально-территориальные проблемы и положение меньшинств в странах региона. События. Факты. Оценки» посвящен памяти российской исследовательницы, известного специалиста по истории Польши, российско-польских отношений и проблем современной Восточной Европы Ларисы Семеновны Лыкошиной. Большое внимание Л. С. Лыкошина уделяла истории национальных меньшинств, публикуя статьи, организуя научные мероприятия, выступая в качестве эксперта в российских и иностранных СМИ. В Институте славяноведения РАН в последние несколько лет она руководила научным проектом по данной проблематике. Настоящей работой коллеги и друзья Ларисы Семеновны завершают начатое ею дело. Для специалистов по истории Восточной Европы, студентов высших учебных заведений и всех интересующихся данной проблематикой. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

«Музыкальная» обструкция украинских политиков в галицийском сейме как инструмент борьбы за политическое равноправие

Дмитрий Станиславович Парфирьев

В Новой и новейшей истории парламентская обструкция — сознательный срыв работы парламента частью депутатов ради достижения тех или иных целей — была впервые широко применена ирландскими представителями в британской палате общин в конце 70-х — начале 80-х годов XIX в. В Австро-Венгрии самыми активными обструкционистами были чехи. В чешском сейме и австрийском парламенте, рейхсрате, они проводили как «тихие», так и «громкие» обструкции: первый вариант предполагал затягивание заседаний многочасовыми выступлениями, второй — создание шума, парализующего работу заседаний. В 1910 г. «громкие» обструкции взяли на вооружение представители другого народа Австро-Венгрии — галицийских украинцев (русинов).

В Галиции, коронном крае Цислейтании^[48], который официально назывался Королевством Галиции и Лодомерии, в 1910 г. проживало 7,3 млн чел. Западная часть региона с центром в Кракове была польской: 88,2 % населения составляли поляки, а 7,9 % — евреи, большинство которых принадлежало к польской социокультурной и языковой среде. В Восточной Галиции с центром во Львове абсолютным большинством (62,4 %) были русины (украинцы); поляков насчитывалось 24,5 %, а евреев — 12,4 %^[49]. В целом же в провинции Галиция украинцы по численности почти не уступали полякам (42 % против 46,5 %). При этом их политический статус был различным: согласно краевому статуту, предполагавшему куриальную избирательную систему, сеймовое представительство восточнославянского населения в Галиции не было пропорционально его численности. Примечательно, что на выборах в венский рейхсрат к тому времени такие ограничения для украинцев были сняты. Фактически в Галиции поляки имели статус титульной нации, а восточнославянское население было неравноправным национальным меньшинством.

Местный представительный орган — сейм — с 1900 г. состоял из 161 депутата. На выборах 1908 г. русины получили в нем всего 28 мест, то есть менее 20 %; из них девять мандатов достались представителям русофильского политического движения, остальные — депутатам от партий украинской ориентации. Введение в 1907 г. на выборах в рейхсрат всеобщего избирательного права побудило украинских политиков Галиции со всей определенностью поставить вопрос о преодолении политического неравноправия основных народов края путем реформирования краевого парламента. В связи с этим они потребовали отмены национальных курий и пропорционального соотношению численности поляков и украинцев в регионе представительства в сейме.

В 1908–1910 гг. польская сторона предлагала несколько проектов реформы, но ни один из них не предусматривал отказа от системы национальных курий^[50]. Осенью 1910 г. комиссия сейма по проведению реформы представила свой проект, согласно которому украинцам отводилось 22,2 % мест. На большее представительство поляки не соглашались, опасаясь, что это позволит украинцам реально влиять на краевую политику (для принятия важнейших политических решений, таких как изменение краевого статута или расширение прав автономии, были необходимы голоса ¾ депутатов). Украинская сторона тем временем настаивала на 40 % мест для своих представителей^[51].

22 сентября 1910 г. открылась очередная сессия галицийского сейма. Украинские депутаты потребовали активизировать проведение реформы и заявили, что стоят в решительной оппозиции польскому большинству. 3 октября на заседании упомянутой выше комиссии по проведению реформы лидер «русинского клуба» Кость Левицкий потребовал установить для украинцев количество мандатов, адекватное их доле в населении Галиции^[52]. На заседании 19 октября он внес предложение отложить заседания сейма до тех пор, пока комиссия по проведению избирательной реформы не подготовит отчет. Предложение имело формальный характер и не было поддержано большинством. После того как маршалок объявил результат голосования, украинские депутаты начали свою первую «музыкальную» обструкцию. В галицийском сейме акций обструкции прежде не бывало. Но на сей раз депутаты подготовились заранее: спланировали действо, заблаговременно приобрели свистки, сирены, трубы и трещотки, «одолжили» у депутата-русофила Владимира Дудыкевича громкий японский гонг. Все инструменты украинцы спрятали в львовской «Народной гостинице», где во время заседаний сейма останавливались приезжие депутаты^[53]. Эффект оказался значительным. Счастливые обладатели музыкальных инструментов создали оглушительный шум; те же, у кого инструментов не было, ограничились криками, стучали деревянными пюпитрами депутатских скамей, нередко разламывая их на куски^[54]. В роли «дирижера» выступил депутат Тимофей Старух, бывший урядник^[55].

Очевидцы вспоминали, что шум был слышен далеко за пределами зала заседаний^[56]. «В зале сейма была хорошая акустика, и вся эта наша ярмарочная музыка была такой сильной, что надо было затыкать уши, чтобы не лопнули барабанные перепонки», — рассказывал впоследствии участник обструкции Иван Макух^[57]. Польские депутаты могли общаться друг с другом только посредством мимики и жестов и, чтобы не оглохнуть, были вынуждены затыкать уши^[58].

В первый день обструкции польское большинство во главе с маршалком сейма и наместником решили продолжить заседание, несмотря на действия украинцев, и не предпринимать «решительных и резких мер» для пресечения обструкции^[59]. В соответствии с регламентом, маршалок сейма Станислав Бадени имел право удалить украинских депутатов из зала заседаний, но такой его шаг мог вызвать негативную реакцию со стороны австрийских властей^[60]. Как впоследствии отмечал тогдашний наместник Галиции Михал Бобжиньский, удаление украинских депутатов было чревато выходом из сейма также русофилов, вследствие чего законодательный орган лишился бы представителей целого народа. Это возмутило бы и Вену, и международное сообщество^[61]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

48

Австро-Венгрия в административно-территориальном отношении делилась на Цислейтанию и Транслейтанию — земли «по эту и по ту сторону» реки Лейты. Транслейтания включала в себя земли Венгерского королевства, Цислейтания — все остальные (Австрийские земли, Земли короны Св. Вацлава, Галицию, Буковину и др.).

49

Макарчук С.А. Этносоциальное развитие и национальные отношения на западно-украинских землях в период империализма. Львов, 1983. С. 48–49.

50

Михальський Ю. В. Польські політичні партії та українське питання в Галичині на початку XX століття (1902–1914). Львів, 2002. С. 121–122.

51

Михальський Ю. В. Польські політичні партії. С. 128–129.

52

Левицький К. Історія політичної думки галицьких українців 1848–1914. Львів, 1926. С. 549–551.

53

Макух I. На народшй службе Детройт, 1958. С. 169.

54

Obstrukcja ruska w Sejmie // Kurjer Lwowski. 1910. 20 X. N. 486. S. 1.

55

Jaworski W. L. Listy z sejmu. R. 1910. Kraków, 2010. S. 92–93.

56

Witos W. Moje wspomnienia. Warszawa, 1981. S. 278; Макух I. На народшй службе С. 170.

57

Witos W. Moje wspomnienia. S. 278; Макух I. На народшй службе С. 170.

58

Obstrukcja ruska w Sejmie // Kurjer Lwowski. 1912. 12 I. N. 16. S. 2.

59

Witos W. Moje wspomnienia. S. 278.

60

Левицький К. Украгнсью полгтики. Льв1 в. 1937. Ч. 2. С. 48–49.

61

Bobrzyński M. Z moich pamiętników. Wrocław; Kraków, 1957. S. 219–220.