Стрела любви

Моника Маккарти, 2015

Отправляясь воевать за свободу родной Шотландии под знаменами мятежного короля Роберта Брюса, Йен Маклин знал, что становится врагом семьи своей юной жены, прекрасной Маргарет Макдауэлл, – ведь ее отец и весь ее клан держали сторону англичан. Но Йен не ожидал, что и Мэгги, в чувствах которой был уверен, предаст его и все, чем он дорожил, и станет причиной гибели двух братьев Брюса… Теперь, шесть лет спустя, Йен возвращается, чтобы свести, наконец, счеты с отцом предательницы, которую, как он надеется, ему удалось вырвать из сердца. Однако с первого взгляда на Мэгги он понимает: страсть к ней жива по-прежнему. Но можно ли одновременно презирать женщину, не доверять ей и любить больше жизни?..

Глава 7

Уверенность Маргарет оказалась вполне обоснованной: скачка завершилась менее чем за пять минут. Еще не успели стихнуть голоса зрителей, шокированных ее необычным нарядом, как толпа замерла, наблюдая за финишем. Да-да, она пришла первой!

Правда, ее соперник отстал не настолько, как ей хотелось. Фин лидировал всю дорогу до поворота на холм, но снизил скорость перед крутым поворотом, а она поскакала прямо и заставила коня сделать несколько огромных прыжков. В том месте были очень большие камни, но только для Даба подобные препятствия не представляли никакой сложности.

Этот конь был ее тайным оружием и причиной непоколебимой уверенности в победе. Даб еще никогда ее не подводил, хотя… Ох, чтобы скакать на нем, требовались стальные нервы. Но Маргарет давно уже поняла: ему нравилось держаться позади почти до конца скачки и только потом вырываться вперед.

Впрочем, Маргарет всегда была весьма опытной наездницей — с раннего детства прекрасно ездила верхом. Дункан всегда говорил, что она понимает язык если не всех животных, то лошадей — уж точно. Даже очень своенравный жеребец — такой, например, как Даб, который по всем параметрам являлся совершенно неподходящим для женщины, — успокаивался, когда она подходила к нему.

Маргарет улыбнулась, вспомнив лицо потрясенного Фина, когда ей вывели из конюшни своенравного черного жеребца. И было очевидно, что этот человек, который ей совсем не нравился, в лошадях все-таки знал толк.

Да и наездником он был превосходным. Этого качества у него тоже не отнимешь. Маргарет предположила, что их силы примерно равны, но у нее имелось одно преимущество (кроме Даба) — размеры и вес. Именно поэтому она была уверена, что женщины вполне могли состязаться с мужчинами, когда речь шла о скорости, особенно — с неповоротливыми тяжеловооруженными воинами. Она была на фут ниже Фина и весила вполовину меньше, чем он в доспехах, так что у Даба ноша оказалась намного легче. Если бы Финлей Макфиннон был меньше, тоньше и без доспехов, то мог бы обогнать ее.

Маргарет едва успела остановиться, когда ликующие братья стащили ее с коня и принялись обнимать.

— Адские колокола, Мэг! Какой великолепный прыжок! — прокричал Дункан и добавил вполголоса: — Знаешь, я не был уверен, что все обойдется.

По правде говоря, Мэгги тоже ни в чем не была уверена.

— У меня чуть сердце не остановилось, девчонка! — прорычал старик Макдауэлл, глядя на дочь с откровенной гордостью. — Я же говорил, что ты должна наконец перестать совершать такие головокружительные прыжки, иначе когда-нибудь… — Он со вздохом умолк.

— Ты говорил об этом, папа, и я обещала прекратить прыжки, — улыбнулась Маргарет, продемонстрировав очаровательные ямочки на щеках. — Но я же не сказала, когда именно…

Тут подошла Бригид и обняла подругу. Ее поздравили еще несколько человек из свиты отца и его союзников. Первое возбуждение прошло, и Маргарет вдруг поняла, что вокруг… как-то странно тихо. Осмотревшись, она заметила, что толпа рассеялась.

Сначала она ощутила неуверенность, но быстро отбросила столь неуместное чувство. А чего, собственно, она ждала? Люди здесь, в Стерлинге, намного сдержаннее, чем в Гартланде, и не склонны к долгим ликованиям. А вот в Гартланде бы устроили пир на всю ночь!

У нее защемило сердце. Она очень скучала по дому и той жизни, которую знала и любила. В той жизни у нее никогда не возникало чувства, что она идет по острию ножа.

Она предположила, что немалую роль играет сложность и деликатность ситуации. В Шотландии все делилось на то, что относится к Брюсу, и то, что относилось к Комину. А итог гонки мог считаться победой Комина над Брюсом. Финлей Макфиннон — как и Йен — формально не являлся союзником Брюса, но был членом свиты графа на охоте. И, следовательно, слишком бурные поздравления с одной стороны могли быть неправильно восприняты на общем собрании, которое должно было стать объединительным.

Наконец Маргарет покосилась на стоявшую неподалеку группу людей, вовсе не выражавшую восторга. Финлей смотрел на нее с таким выражением, что у нее кровь застыла в жилах. Мрачный, злой, исполненный негодования и обиды, он сверлил глазами соперницу, словно хотел убить. Йен стоял спиной к ней и что-то втолковывал другу, но Фин его не слушал, стараясь испепелить ее взглядом!

Ну что ж… Учитывая сказанное им перед скачкой, ей было наплевать. «Когда я выиграю, может быть, ты дашь мне то, что так щедро давала Маклину прошлой ночью?» — вот что он сказал! Маргарет разозлилась, и ей еще сильнее захотелось унизить его. Но она была бы дурой, если бы не испытывала никаких опасений. Ей уже приходилось видеть разгневанных и униженных мужчин, но еще никогда она не сталкивалась с такой откровенной неприкрытой враждебностью.

Радость победительницы и чувство удовлетворения исчезли. Да, она выиграла, но обзавелась опасным врагом. А этого Маргарет совершенно не хотела. Ей не нравился Фин, но он друг Йена, а это имело для нее большое значение.

Финлей сказал Йену что-то резкое — похоже, выругался — и с побелевшим от злобы лицом направился к ней, ведя за собой великолепного жеребца. Когда Йен последовал за ним, их глаза встретились. Он выглядел встревоженным и раздосадованным.

Финлей же остановился в нескольких шагах от нее и улыбнулся — правда, его улыбка была какой угодно, но только не веселой.

— Миледи… — Он произнес это слово так, что оно прозвучало ругательством. — Миледи, поздравляю вас с победой. Похоже, я недооценил ваше искусство наездницы. Много практикуетесь, наверное.

В его словах и тоне не было ничего необычного, однако отец и братья, стоявшие рядом с ней, подобрались, а лицо Йена побелело от гнева.

— Скачка была очень напряженной. Выиграть мог любой, — ответила она, пожав плечами.

Почему-то ее вежливый и деликатный ответ еще больше разозлил Финлея.

— Но выиграли вы, — процедил он сквозь зубы, — и то лишь благодаря прыжку.

Маргарет подумала, что были и другие причины, но не стала уточнять. Ей очень хотелось закончить этот тягостный разговор.

— Да, мне повезло. А теперь, надеюсь, вы меня извините. Мы уже опоздали к полуденной трапезе, а я еще должна успеть переодеться, иначе половина гостей лишится чувств из-за моего наряда.

Никто не улыбнулся.

— Вы разве забыли о нашем пари? — спросил Фин и потянул за повод коня.

Маргарет перехватила взгляд Йена и сразу поняла, что должна сказать.

— Пари? — переспросила она, словно не понимая, о чем речь. — А, вы имеете в виду шутку насчет коня? Забудьте. — Братья начали было возражать, однако Маргарет их проигнорировала. — Ведь если бы выиграли вы, то ни за что не отобрали бы у меня Даба, я в этом не сомневаюсь.

Они оба знали, что он именно так и поступил бы, но Маргарет подсказала ему выход: так он мог сохранить коня, которого не желал потерять. Утрата такого животного стала бы непоправимым ударом для воина, старающегося утвердиться. Всем известно, что хороший конь стоил целое состояние.

Болезненно поморщившись, Фин поклонился, словно признавая справедливость ее слов.

— Прекрасно! — воскликнула она. — Тогда больше не будем об этом говорить.

Маргарет знала, что немного позже ей придется выдержать битву с отцом и братьями: они будут в ярости из-за ее отказа принять такое великолепное животное, — но ее жест окажется очень даже полезным — ведь враждебность Финлея, возможно, хотя бы немного утихнет.

И действительно, гнев Финлея слегка поутих, но негодование и обида остались и даже усилились.

Йен же казался совершенно спокойным. Она перехватила его взгляд, однако сразу отвернулась — вокруг было слишком много людей.

Все время, пока подруги мылись и переодевались к трапезе, Бригид была необычно молчалива, но погруженной в свои мысли Маргарет и так все было ясно.

Реакция гостей на скачки тревожила ее намного больше, чем ей хотелось бы. Она никак не могла избавиться от мысли, что Йен оказался прав. Но что она могла поделать? Допустить войну между людьми Брюса и ее братьями в середине мирных переговоров?

Ох, здесь все было не так. Правила и условности, которых тут придерживались все без исключения, казались ужасно глупыми. Она старательно убеждала себя в том, что мнение этих людей для нее ничего не значило, но это было не так. Мнение Йена кое-что значило для нее. Кроме того… Ее привезли сюда с определенной целью, хотя ей очень хотелось об этом забыть, так что мнение Джона Комина тоже должно быть для нее важным. А еще — Бригид. Маргарет знала, что подруге здесь нелегко, и она поклялась сделать для нее все, что сможет.

«Больше никаких скачек!» — поклялась она. А когда гнев отца из-за коня Фина утихнет, возможно, ей удастся уговорить его купить им с подругой несколько новых платьев. Маргарет была согласна даже на вуаль, если это сделает Бригид счастливой.

По пути в зал Маргарет поделилась своими планами с подругой, и та немного повеселела.

Все было нормально… пока они не вошли в зал.

«Проклятье!» — мысленно воскликнул Йен. Положение оказалось даже хуже, чем он предполагал. Презрение, с которым некоторые женщины смотрели на Маргарет Макдауэлл, и без того было немалым, но теперь…

Стоило им войти, как воцарилась мертвая тишина.

Как выяснилось, дело было не столько в скачке. Йену потребовалось время, чтобы разобраться в ситуации, но в конце концов брат Нейл просветил его. Люди видели, как Маргарет накануне вечером шла из донжона вслед за Фином, а ее одежда была в беспорядке. Выходило, что она бросила вызов мужчине, а потом выиграла у него якобы обманом, желая отомстить за то, что он ее с презрением отверг. К тому времени как Йен услышал ту же историю от Брюса, она успела обрасти подробностями. И теперь ее с Фином видели не просто идущими друг за другом, а совокупляющимися.

Йен активно возражал, старался развеять слухи, но люди упорно желали верить в худшее. Маргарет была не такая, как все они: смелее, увереннее, независимее, — и они хотели заставить ее платить за эту непохожесть.

Йен был в ярости. Он злился не только на тех, кто распускает слухи, но и на себя. Это его вина. Ведь именно он ее целовал. И если она выглядела растрепанной, то из-за него. Вероятно, кто-то видел, как Фин покинул комнату после того, как он прервал их страстные объятия, а потом этот кто-то заметил, как вышла Маргарет. Сам же Йен ушел последним. О нем тоже могли судачить.

Впрочем, Фину, похоже, было все равно. Его настроение значительно улучшилось. Он с видимым удовольствием прислушивался к разговорам. Йен понимал злость друга — тяжело пережить столь сильный удар по самолюбию, — но никак не мог понять, почему тот откровенно радовался тому, что Маргарет все избегали, особенно после ее благородного жеста с конем. Она ведь имела полное право забрать жеребца Фина — пари есть пари. И с прыжками не было никакого обмана. Она выиграла честно.

Йен никогда не видел ничего подобного. Она словно слилась с конем, стала с ним одним целым. Бесстрашная девушка. Легкая, сильная, дикая — и отчаянная. Такую не скоро забудешь.

Он все еще помнил, как у него на мгновение остановилось сердце, когда она пролетала над острыми камнями.

Дикарка. Авантюристка. Слишком смелая. И восхитительная!

И ему становилось все труднее вспомнить причины, делавшие ее неподходящей для него партией.

Йен не осознавал, насколько сильно она ему нужна, но трапеза окончилась и вдруг оказалось, что ее нигде нет… И он почувствовал себя покинутым.

Что-то случилось? Она что-то услышала? Кто-то был с ней груб? Или жесток?

Он не мог вынести мысль, что кто-то причинил ей боль, и чувствовал потребность защитить ее. Впрочем…

Маргарет могла быть с Комином, и Йен стал высматривать его. Безуспешно. Он уже был готов отправиться на поиски, когда к столу подбежала сестра. Судя по ее виду, она была готова взорваться от возбуждения.

— Ты слышал? — воскликнула сестра.

Предвидя, что она начнет пересказывать очередные сплетни, Йен встал из-за стола и отвел сестру в сторону.

— Надеюсь, ты не намерена распространять глупые слухи, Марджори.

Сестра наморщила носик, но сдержаться не смогла.

— Тебе повезло. — Она сокрушенно вздохнула. — Ах, бедный Фин!..

Марджори с детства была влюблена в Фина, но все равно то, что она сказала, было нелепо. В данной ситуации Фин не заслуживал сочувствия.

— При чем тут Фин?

Марджори закатила глаза.

— О, тебе очень повезло, что ты избежал ловушки этой блудницы. А Фин едва не попался. Она соблазнила его и хотела заставить на ней жениться.

Йен решил, что с него хватит. Он больше не мог слышать подобную чушь. Он взял сестру за плечи и слегка встряхнул, желая вернуть хотя бы маленькую толику разума в ее хорошенькую темноволосую головку.

— Фин здесь ни при чем. Это был я. Именно я был с ней в комнате. Но между нами ничего не произошло. Абсолютно ничего. И не смей повторять злобные сплетни. Я тебе приказываю. Ты поняла?

Сестра кивнула и недоверчиво переспросила:

— Ты?..

— Да, я. И если кто-то был причиной всех этих слухов, то именно я.

На личике Марджори отразился ужас, быстро сменившийся раскаянием.

— Ты ее видела? — Сестра покачала головой. — А молодого Комина?

Она снова мотнула головой.

— Я видела его сестер у входа несколько минут назад.

Йен поморщился. Откровенно говоря, они ему не нравились: злобные, склонные осуждать других людей и сплетничать. А с Марджори ему придется серьезно поговорить. Больше нельзя делать вид, что она еще ребенок и не ведает, что творит.

В зале был небольшой закуток между главным входом и коридором, ведущим в кухню. Рядом располагалась гардеробная, где собирались дамы, чтобы привести себя в порядок. Там он их нашел.

Женщин было много, но Маргарет среди них не оказалось. Йен уже собрался уходить, когда вдруг услышал ее имя. Кажется, заговорила Элизабет, старшая сестра Джона. Другая сестра, Джоан, топталась рядом. Других дам Йен не знал.

— Маргарет Макдауэлл? Ты ошибаешься. Мой брат никогда не женится на такой девушке, — заявила молодая дама. — А если ее слабоумный отец думает, что мой брат возьмет в жены девицу, полностью лишенную достоинства, манер и моральных принципов, то это его проблема. О, она вполне могла бы надеть желтые одежды шлюхи. А как она одевается! Как ведет себя! Я вовсе не была удивлена, узнав, что она соблазнила Финлея Макфиннона. — Другая женщина попыталась что-то возразить, но сестра Комина ее перебила: — Их видели. Какие еще нужны доказательства? Если раньше и были какие-то сомнения — а их не было, — то сейчас все ясно. Мой брат никогда не женится на шлюхе.

Будь Йен мужчиной, способным ударить женщину, Элизабет Комин оказалась бы в большой опасности. А так… Он лишь сжал кулаки. Сообразив, что больше не в состоянии слушать этот бред и не может вмешаться и сказать что-нибудь, дабы заткнуть рты этим гарпиям, он собрался уходить. Но в этот момент одна из женщин постучала в дверь гардеробной.

Конец ознакомительного фрагмента.