Напомнин

Мияки Тацудо, 2023

История планеты, жизнь которой вертится вокруг простых истин. Покрытие Ансамбалы словно показывает нам, как мы теряем самих себя. Ради чего? Ради будущего отдельного вида, чьей задачей в итоге становится вытягивание всего живого с планеты. А что потом? Твари будут искать себе новую жертву. Просто и одновременно тяжело для понимания.

Рад и Мизури. Кни и Соляри. Ти и Приненсия. Это были пары, которым довелось обзавестись сегодня Ансамбалой — покровом современного мира. И вместе с ним перейти в большой город. Все они, прошедшие институт будущей Жизни, были готовы перенестись в ее настоящее действие. Словно неким актерам, подготовленным для новой сцены, им была начертана каждому своя небольшая роль в спектакле под закрытым небом. Их небольшая планета с названием Ансамбала, дарованным живущими на ней тварями, когда-то давно имела утерянное позднее будущим какое-то логическое объяснение своему происхождению. Но сейчас вся приходящая из института молодежь знала, она означает лишь то, что их чувства скоро притупятся. В связке эта вещь должна дать им долголетие, иммунитет, но, сильно притупив все природой посланные им инстинкты, чувства становятся холоднее. Это была единственная информация об Ансамбале, преподнесенная им уходящими до них тварями. Эта планета, если ее можно таковою считать, не имела возможности для жизни любых организмов на ее поверхности, но неведанными силами их мир был создан внутри нее, по контуру которого наверху проходили мощнейшие прожектора, и лишь на время отдыха свет прожекторов тускнел, дабы дать организмам тварей отдохнуть. Иначе бы от покрова Ансамбалы не было толку, она копит энергию себя в их тканях и, таким образом, продлевает их жизни.

— Вот и все. Sera it otma, ─ произнес Рад, уже покрытый невидимой защитой, стоя подле Мизури.

— Не говори так, ты же знаешь их язык, тех, кто живут тут тысячи лет, они не готовы мириться с теми, кто устал от такого порядка вещей.

— Мне плевать, я не уверен, что те, кто отдают в дар нам долголетие, жаждут от нас побыстрее избавиться, скорее наоборот, ─ он сказал эти слова предельно грустно, с видом уставшего от тяжелой ноши.

— И то верно. Странно, что мы не знаем о себе ничего, неужели это и есть правильность мира?

Рад улыбнулся:

— Мы хотя бы есть у друг друга и помним это, ты же помнишь?

Она сделала вид, что не воспринимает его:

— Что вы, я даже себя плохо помню. И понимаю не все, — и Мизури с невинным выражением слегка склонила лицо вниз.

— Ты чего, я ─ Рад, а ты ─ Мизури, не пугай так меня, ─ он хоть и не верил, что такое возможно, но на долю секунды ее выходка на него подействовала, в голосе слышался легкий протест чувств.

— Да шучу, я проверяла, как на тебя действует Ансамбала, хи-хи, пока печально, она добавила тебе излишних чувств переживаний за меня, ─ улыбнувшись, она буквально повисла у него на руке, и они пошли вперед на встречу взрослой не пойми какой, но жизни.

— Такой ты мне нравишься больше, чем когда-либо, и поверь, милая, все, что эта дрянь умеет, так отбирать все то, ради чего ты жила ранее до входа в этот цирк абсурда.

Конец ознакомительного фрагмента.