Ни дня без тебя

Мишель Дуглас, 2017

Уинни Стивенс красива и умна, она отлично руководит своим небольшим коллективом. Ее мотель славится уютом и гостеприимством, но беда в том, что финансовые проблемы вынудили Уинни продать его. Новый владелец – миллионер Ксавьер Рамос, высокий широкоплечий красавец, – явился незамедлительно. Уинни взглянула на него, и у нее бешено забилось сердце. Вскоре мисс Стивенс узнала, что Ксавьер приехал не с добрыми намерениями. Но чем лучше он узнавал Уинни, тем меньше ему хотелось мстить ее маленькой семье за прошлый грех. Да и был ли грех? А главное, как ни сопротивлялся Ксавьер чарам мисс Стивенс, победу ему не суждено было одержать…

Глава 3

Дрожащими пальцами Уинни нащупала у Серены пульс. Пульс был, но слабый. Слава богу! Она взяла холодную руку в свои и принялась растирать.

— Серена… Серена, милая, вы меня слышите?

Серена не шевелилась.

И тут Уинни увидела Ксавьера — он опустился на колени рядом с ней и взял Серену за другую руку.

— Dios, да она вся холодная.

Уинни не заметила, что он пошел за ней следом. Вероятно, хотел сказать, что уволит ее — как только догонит, — за непокорность.

Ксавьер хотел поднять бессознательную женщину, но Уинни его остановила:

— По-моему, не надо ее трогать.

Серена была беременна. Что, если они случайно навредят и ей, и ребенку?

Не говоря ни слова, он стянул с кровати стеганое одеяло и укрыл Серену, аккуратно подоткнув одеяло со всех сторон.

— Чем еще я могу помочь?

— Подержите ее за руку. — Уинни проглотила ком в горле — она не ожидала от него такой… заботливости.

— Она вас хорошо знает? — спросил Ксавьер.

Уинни кивнула.

— Если она придет в сознание, то знакомое лицо ее успокоит, — сказал он.

Это разумно. А то, что она сейчас попросит его сделать, крайне неприятно.

— Вы не могли бы проверить ванную? Нет ли там следов рвоты или крови?

Но он даже глазом не моргнул, пошел в ванную и вернулся через минуту.

— Рвота есть, а крови нет.

Значит, Серена не потеряла ребенка. Пока не потеряла.

— Надо сказать об этом парамедикам, когда они приедут.

В дверях появилась Эйприл.

— Скорая будет через пять минут. Тина проводит врачей сюда сразу же. Я вам здесь нужна?

— Спасибо, Эйприл. И еще: я бы хотела поменьше любопытных глаз, насколько это возможно. Мы обязаны уберечь от этого миссис Гладстон.

— Сделаю все, что смогу, — пообещала Эйприл и закрыла за собой дверь.

Уинни осторожно отвела волосы с лица Серены.

— Серена, милая, вы меня слышите? Сожмите мне руку, если слышите.

Но Серена не двигалась.

Неожиданно в руке оказалась влажная салфетка. Присутствие Ксавьера придало Уинни уверенности. Она обтерла Серене лоб, щеки, продолжая с ней разговаривать.

— Ксавьер, вы не могли бы посмотреть, какая еда на буфете? Я хочу знать, что она ела сегодня утром.

Он пересек комнату в два шага и сообщил:

— Один кусочек ветчины, два яйца и два тоста.

— Получается, что она съела кусочек ветчины с фасолью.

Ксавьер указал еще на апельсиновую кожуру:

— Об этом тоже надо сказать парамедикам?

Уинни кивнула. Она заметила, что Серена под одеялом пошевелилась.

— «Скорая» здесь, — сказал Ксавьер, глядя в окно.

— Привет, дорогая. — Уинни улыбнулась, увидев, что Серена открыла глаза. — Вы снова с нами.

Серена растерянно моргала и озиралась. Стиснув руку Уинни, она прохрипела:

— Ребенок?

— Не волнуйтесь. Ничего не произошло такого, что указывало на опасность для ребенка. «Скорая» уже здесь. Вот увидите — все будет хорошо.

— Уинни, пожалуйста, не оставляйте меня. Пожалуйста, я…

В глазах Серены было столько мольбы…

— Я поеду с вами. И позвоню вашей сестре. Не беспокойтесь. Думайте о том, что скоро вам станет лучше.

Серена кивнула:

— Благослови вас Бог, Уинни… Парамедики позволили Уинни поехать вместе с Сереной, и Ксавьер успел всунуть ей в руку дамскую сумочку Серены.

— Возможно, понадобятся ее данные и телефон.

Его предусмотрительность удивила Уинни.

— Спасибо, — сказала она.

— Я здесь займусь делами.

Ей совсем не хотелось оставлять его наедине с персоналом, но выбора нет. Уинни скрестила на удачу пальцы.

Уинни опустилась на скамью в приемной больницы. Посмотрев на часы, она поняла, что сидит здесь всего полчаса, но минуты тянулись бесконечно. Медики сказали, что состояние Серены стабильное, но отказались сообщить, потеряет ли Серена ребенка.

Серена безумно хотела ребенка. Если она его потеряет…

Уинни вздрогнула, увидев у себя под носом пластиковую чашку. Она машинально взяла ее и подняла голову — с ней рядом уселся Ксавьер с чашкой в руке.

— Чай, — сказал он. — Я подумал, что вам захочется выпить горячего.

— Что… вы здесь делаете? — удивленно спросила Уинни.

— Я привез вещи миссис Гладстон. Они могут ей понадобиться. Я оставил их у медсестры.

Уинни кивнула:

— Да… очень предусмотрительно.

Ксавьер наклонился к ней. От него пахло ванилью, сосновыми шишками и морем — ее любимыми запахами. Прежняя надменность куда-то делась. Вместо этого…

Вместо этого она увидела беспокойство и теплоту и что-то еще непонятное, но от этого у нее стянуло живот, а по телу с головы до ног разлился жар.

— Медсестра сказала, что ее состояние стабильное, — произнес Ксавьер.

Ох уж этот акцент! Просто проникает в душу… особенно когда он не строит из себя требовательного босса или ангела-мстителя.

— Ни к чему так волноваться, — продолжал он.

Уинни вскочила.

— Мне сказали то же самое! А что с ребенком не сказали, выживет ли он.

Ксавьер осторожно взял ее за руку и усадил обратно.

— Я заключу с вами договор, мисс Уинни Антония Стивенс.

От того, как он произнес ее полное имя, и при этом улыбаясь, сердце у нее запрыгало.

— Договор?

— Допейте чай, и потом я пойду и узнаю что только можно о состоянии Серены и ее ребенка.

Этот новый босс все больше нравился Уинни.

— С чего вы взяли, что вам скажут все?

Он высокомерно изогнул бровь. Этот человек привык добиваться своего. Завтра это может обернуться бедой, но сегодня будет полезно.

Уинни сняла крышку с чашки.

— Ксавьер Матео Рамос, я согласна.

Они улыбнулись друг другу, и день уже не казался Уинни сумрачным и холодным.

— Не пейте залпом, — предупредил он. — Можете обжечься. Чай горячий.

— Простите, Ксавьер. Такого в ваш первый день я не планировала.

— Это не ваша вина. — Он задумчиво на нее смотрел. — А вы вели себя просто потрясающе — такая спокойная и собранная.

У нее внутри опять все затрепетало.

— И вы тоже.

— Но вы знали, что делать, а я нет.

— Серена — наша постоянная клиентка, поэтому мне известны ее проблемы.

— Диабет и беременность?

— А как вы поступаете в подобных случаях? Такое ведь бывает?

— К счастью, редко. Почему Эйприл пришла за вами? Она же занята уборкой комнат.

— У нас правило: если на двери номера давно висит табличка «Не беспокоить», то входить в комнату должны двое служащих.

Ксавьер кивнул:

— Это разумно.

— Эйприл сначала попросила Тину позвонить в номер, но, когда телефон не ответил…

— Она пришла за вами?

— Да.

Ксавьер наморщил лоб.

— Но я не понимаю, почему Эйприл настолько забеспокоилась, что подняла тревогу?

— Я уже говорила, что Серена — наша постоянная гостья. Она визажист и стилист, и вчера у нее был показ на Золотом Берегу. Обычно завтрак ей приносят в половине восьмого, а поскольку было уже начало двенадцатого…

— А если бы Серена Гладстон просто хотела побыть одна и отдохнуть? Вы решили рискнуть и вызвать недовольство клиентки, желая убедиться, что с ней все в порядке?

— Да, это так.

— Серене повезло, что вы выбрали менее профессиональный способ, — заявил он.

Он ее критикует?

«Прикуси язык, Уинни Антония Стивенс, — приказала себе она. — Не лезь на рожон».

— А как долго не стали бы входить вы? — Уинни постаралась, чтобы в голосе не прозвучали обвиняющие нотки.

— Я нанимаю таких служащих, которые способны принимать правильные решения.

Уинни прикусила-таки язык, и до крови. Надо кончать этот разговор. Сейчас же. Она допила чай — до противности сладкий. Но, как ни странно, от этого сладкого чая ей стало лучше.

Она отдала ему чашку и сказала:

— Я сдержала свою часть договора.

Тогда он, не говоря ни слова, встал и ушел — выяснять все подробности о состоянии Серены.

Уинни была не в силах усидеть на месте и начала ходить по приемной.

Ксавьера не было уже двадцать минут.

Уинни продолжала ходить взад-вперед и молиться. Если Серена потеряет ребенка, то для нее это будет страшным ударом.

Уинни почувствовала появление Ксавьера… почувствовала кожей. У нее пересохло во рту.

— Что? — выдавила она.

— Врач настроен оптимистично, считает, что с Сереной и с ребенком все в порядке. Но, возможно, Серене придется лежать до родов и…

Дальше Уинни уже не слушала — она успокоилась и опустилась на скамью.

— Ох, Ксавьер…

И вдруг… расплакалась.

Он мгновенно сел рядом, обнял ее за плечи, крепкое бедро прижалось к боку. Плечом и коленом она ощущала его тепло, впитывая в себя.

— Простите…

— Уинни, того, чего вы боялись, не произошло. Ваши слезы вполне понятны. Пойдемте. Я отвезу вас домой.

В его глазах не было и намека на осуждение. У нее кольнуло сердце.

— Я обещала сестре Серены дождаться ее. Но вам вовсе не нужно оставаться, Ксавьер.

Он кивнул, сжал ей руку и внимательно посмотрел в глаза. Эти глаза… они пронзили ее насквозь, дыхание перехватило. Он немного отстранился, и она смогла выдохнуть.

— Я тоже подожду.

А хочет ли она этого? Тем не менее его присутствие успокаивало, и… пусть уж он сидит с ней здесь, чем находится в мотеле, выискивая недочеты. Хотя на самом деле ей просто приятно его общество.

— Мы едем не в мотель, — сказала Уинни.

Ксавьер искоса бросил на нее взгляд.

— Я велел Рейесу отвезти нас в приморский ресторан. Вы не завтракали, а уже третий час. Вам нужно поесть.

Она посмотрела на часы и спорить не стала — хотя ему показалось, что поспорит, — и откинулась на мягкое сиденье лимузина. Она, кажется, не замечала роскоши автомобиля, но сам-то он с удовольствием сидел на пружинистом кожаном кресле после того, как не один час промаялся на жесткой больничной скамье.

Но кто действительно устал, так это Уинни.

— Мне сказали, что ресторан «Клементин» — замечательный.

— Да, я слышала самые лестные отзывы.

Автомобиль остановился перед одним из модных новых ресторанов на Золотом Берегу, но радостной улыбки Уинни Стивенс он не увидел. А он хотел доставить ей удовольствие после всех ее переживаний и хлопот с Сереной Гладстон. Выходит, что такого рода развлечения не для нее.

— Вы бы предпочли пообедать в другом месте?

— Я бы вполне удовольствовалась горячими чипсами где-нибудь на пляже. — И бросила взгляд на его ноги. — Но у вас обувь не для пляжа.

Да. На нем кожаные итальянские ботинки и шелковые, в тон, носки. Слова сами выскочили изо рта:

— Это легко исправить. Я разуюсь.

Она с неподдельным изумлением смотрела, как он нагнулся, снял ботинки и носки. Засмеявшись, она тоже скинула туфли. Он увидел, как заискрились ее глаза. Это та награда, которая ему нужна.

Он купил два бумажных кулька с чипсами, и они не спеша побрели по песку, пока не нашли удобное место на пляже. Золотистый песок тянулся на многие мили, над головой синее небо, легкий ветерок обвевает лицо. Ксавьер вдыхал запах соли и жасмина — соль с океана, а жасмин от женщины, сидящей рядом с ним.

— Я снова хочу сказать, что сегодня вы были потрясающей, — сказал он.

Уинни сдвинула брови.

— Вы имеете в виду, что ваше прежнее критическое замечание надо считать комплиментом?

— Какое замечание?

— То, что я проигнорировала табличку «Не беспокоить».

— Я не это имел в виду!

— Вы именно так сказали. — Она пожала плечами и стала смотреть на волны.

Ксавьер старался побороть неожиданную злость. Он — ее хозяин и не обязан объяснять ей каждое свое слово.

— Мне жаль, что это произвело на вас такое впечатление. Я хотел сказать, что восхищаюсь вашим пониманием клиентов и вашим вниманием к их нуждам.

Уинни повернулась к нему:

— Я работаю с людьми. Меня учили предвосхищать их желания.

— Я тоже работаю с людьми.

У нее вырвался смешок, который она моментально подавила.

— Наша сфера деятельности одна и та же, но мы живем в разных мирах. Я говорю не о Северном и Южном полушариях. Вы лично не заняты тем, чтобы предвосхищать чьи-либо желания. У вас для этого есть персонал. Вы привыкли отдавать приказания, которые должны выполняться мгновенно и без вопросов. — Сказав это, Уинни поморщилась. — Я не хочу выглядеть непочтительной. Просто у нас с вами разные роли в гостиничной отрасли.

Он поверил, что она не хотела его обидеть. И еще понял, как далек он от каждодневного управления своими отелями. Но не вникать детально в работу этого отеля он не может. Слишком многое стоит на кону.

— Вы это имели в виду, когда сказали раньше, что я не изучал гостиничный бизнес с самых азов?

Она кивнула.

— И вы это не одобряете?

Она снова отвернулась и молча покачала головой.

— Я бы хотел, чтобы вы все-таки ответили.

— Да? Но если я выскажу свое мнение, не укажете ли вы мне на дверь?

— Укажу на дверь?

— Уволите меня, — уточнила она.

— А-а! Я не могу вас уволить за то, что вы сейчас скажете. Особенно в день, когда вы были героиней, фактически спасли жизнь Серене Гладстон.

У нее приоткрылся от удивления рот.

— Я не уволю вас за честность — это не благородно. Я ведь сам попросил честного ответа.

Она сглотнула слюну, а он не отводил глаз от ее шеи, длинной, нежной, матовой.

Уинни сложила ладони и кашлянула.

— Мистер Рамос…

— Ксавьер, — поправил он.

Грудь у нее учащенно поднималась и опускалась — она волновалась.

— Ксавьер, для меня не секрет, что я вам не нравлюсь.

Он хотел возразить, но она жестом его остановила:

— Я понимаю — столкновение непохожих личностей. Но это не означает, что мы не сможем сработаться. Вот почему так важно держать себя в руках. Это стирает шероховатости, вынуждает к цивилизованному поведению. Но вы и не пытались быть вежливым. Если бы вам пришлось начинать карьеру с низов, то вы были бы более…

— Более?..

— У вас было бы больше уважения к чувствам других, и… вы больше бы думали о том, какое впечатление производите на людей.

У Ксавьера застучало в висках.

— Вы полагаете, что я не обращаю внимания на чувства других людей?

Он вспомнил, как с ней разговаривал, свой тон, и едва не произнес длинное ругательство в свой адрес. Он вел себя бестактно, грубо. А она… она спасла жизнь постоялице мотеля! Она была с ним доброжелательна, а в ответ…

Она заслужила лучшего к себе отношения.

Она заслужила объяснения.

— Уинни, вы не правы — я не испытываю к вам неприязни. Хотя вы правы в том, что я был резок с вами. Это оттого, что я ждал противоречий с вашей стороны, думал, что вы будете противостоять изменениям, которые я хочу осуществить в «Доме Эгги». Мое поведение было очень грубым. Я прошу меня извинить.

«Она заслуживает не только извинений, но и объяснений».

Тяжесть давила ему на плечи, боль жгла грудь.

— Моя скорбь по деду еще слишком свежа и… Как это говорят? Я выбрал вас на роль «мальчика для битья»?

Она кивнула.

— Это нечестно с моей стороны. И… мне следовало подождать подольше, не торопиться приезжать сюда, на Золотой Берег.

Конец ознакомительного фрагмента.