Вообразительное искусство. Как написать сценарий мультфильма (с иллюстрациями)

Миша Сафронов, 2017

Вырастая из живописи, кукольного театра, книжной иллюстрации, кинематографа и литературы, анимация дарит авторам очень много возможностей. Эта книга для тех, кто любит анимационное кино так сильно, что хочет научиться писать сценарии для мультфильмов. Сценарист анимационного кино – это человек, который увлечен окружающим миром, беспамятно влюблен в жизнь и стремится делиться своим опытом со зрителем. Для зрителя важны искренность автора, его жизненный опыт, система ценностей, страхи и мечты. Эта книга посвящена не только ремеслу написания сценариев, но и размышлениям о том, чем анимационное кино отличается от других видов искусства, как найти свою интонацию, что значит быть автором. «Живущему в профессии человеку трудно скрыть свои знания и опыт. Нет сейфа, в котором их можно было бы запереть. Как лава вулкана, они рвутся наружу. Человеку повезло, в отличие от вулкана, он может систематизировать эту лаву, передать знания коллегам и ученикам в виде текста. Миша Сафронов – созидающий человек-вулкан, который бесконечно интересуется всем, что связано с кино и, прежде всего, с мультипликацией. Если вам давно хотелось оказаться в чудодейственной «зоне мультипликации», понять, где рождаются и как превращаются в сценарии замыслы, побродить по бесчисленным драматургическим закоулкам, эта книга – ваш «путеводитель», сталкер, который укажет не только прямые пути, но и ведущие к заветной цели обходные тропы. Пробегитесь по оглавлению – с этой книгой вы не заблудитесь, не упретесь в тупик в лабиринте под названием «анимационное кино». Константин Бронзит

© 2017 Миша Сафронов

© 2017 Мастерская «Сеанс»

Посвящается моей жене Наде.

Предисловие

Как родилась эта книга? Я открываю один за другим ящики памяти и пытаюсь докопаться до самого главного. В дошкольные годы мама возила меня летом под Москву. Там была дача дедушкиного друга. В округе было много соседских детей, и я пропадал в их компании дни напролет. Тогда еще только появлялись первые видеомагнитофоны, еще не было видеосалонов, и лишь совсем немногие уже видели какие-то видеофильмы. Вечером мы собирались на чердаке и как сказки слушали чей-нибудь пересказ. Особой популярностью пользовался фильм «Чужой». Его смотрел только один мальчик, причем самый маленький. Этого мальчика звали Лева, и он был настоящим королем видео.

Рассказывать он умел что надо, даже несмотря на то, что какие-то слова выговаривал плохо или переиначивал. Лева держал паузу, Лева вскакивал с места, Лева разыгрывал перед нами целый спектакль, и даже (при необходимости) рисовал в воздухе воображаемым карандашом. Раз за разом мы просили его повторить историю про космический корабль и страшного дракона с двумя ртами. Лева соглашался, и мы усаживались вокруг него, предвкушая очередное восхитительное путешествие на загадочную и далекую планету видео. На всю жизнь в моем воображении застрял мешок-живот, который дракон всюду таскал с собой. Этот мешок-живот был практически отделен от дракона и соединялся через какую-то небольшую кишку. В этот мешок-живот, очевидно, попадали все съеденные герои. Иногда, уже лежа в своей кровати, в темноте, я представлял, как в этот живот-мешок попадают мои заклятые враги — дуры-воспитательницы из детского сада, жестокие дворовые мальчишки, злобные старики, что гоняли нас с гаражей. Каждый рассказ Лева как будто случайно дополнял новыми восхитительными деталями. «Постой! Ты про это раньше не рассказывал!» «Разве? А, ну, просто забыл, значит». Но мы-то знали, что ничего он не забыл! Лева специально приберегает самые вкусные подробности, жадничает, не хочет ими делиться. Я был первым, кто осмелился пересказать фильм, которого не только не видел, а который целиком выдумал сам. Понятное дело, что толкнуло меня на это желание покинуть группу неудачников и попасть в число крутых ребят. У меня не было никакого плана, я не готовился и не собрался с духом, я просто неожиданно для самого себя поддержал чей-то разговор: «Так такой пистолет был у мужичка в фильме „Страшный ужас“». Все замолчали и повернулись ко мне. Было видно, как на лице каждого из ребят пляшут отблески сомнений, но Лева быстро подхватил такой поворот событий — продолжай! И я продолжил. Придумывал, конечно, на ходу, но не путался в показаниях, не перегибал палку и не пытался завладеть троном. Лишь встать рядом с избранными. Не помню, насколько мой пересказ был убедительным или выглядел правдоподобным, но уверен, что решающую роль сыграло то, что мой пересказ всем понравился. Что не избавило меня от последующей дачи показаний: а почему раньше не говорил, что тоже смотрел видео? А как выглядел видеомагнитофон? А кто смотрел с тобой вместе? Отвечая на вопросы, мне неизбежно пришлось придумать еще одну историю, и она оказалась не менее интересна, чем пересказ самого фильма. История про выдуманный фильм родила историю про выдуманного друга, а следом родилась история про его выдуманных родителей, а потом история про выдуманную профессию родителей.

В тот вечер недоверие превратилось в игру, а видео перестало быть только планетой фильмов, а стало еще планетой воображения. В этой вселенной зрители играли бо’льшую роль, нежели герои фильмов, ведь герои фильмов существовали только в рамках полуторачасового фильма, а у историй про видео не было никаких границ. На следующий день еще один мальчик признался, что смотрел фильм. И пересказал его. И снова, как и я, под давлением недоверия отвечал на вопросы, явно сочинял и выкручивался, но прошел до конца и победил! И это было ужасно интересно и смешно. Никому было уже не важно, где правда, а где липа. Никто не говорил о правилах этой новой игры, но все их понимали. Мне кажется, именно тогда я и начал писать эту книгу.