Шабашники

Михаил Юрьевич Никитин, 2015

Когда не можешь сделать сам, ищешь «нормальных людей» – мастеров, которые помогут реализовать задуманное. Но часто оказывается так, что приходится нянчиться с такими помощниками, и помогать им сделать работу, и получить с тебя же деньги. Содержит нецензурную брань.

Надоевшее, за длинный июньский день, солнце клонилось к закату. Пенсионер–дачник Михал Михалыч, закрыв машину в гараже, направился по направлению к дому. Вечерний холодок уже заливал улицы томными ароматами высыхающих трав, длинные тени зачернили парк и легли острыми непроглядными треугольниками возле подъездов. А народ, устав от дневной жары, и не верив в прохладное избавление вечера, лениво прогуливался по тротуарам.

Минуя пешеходный переход, Михал Михалыч столкнулся с давним знакомым, шабашником Вовкой, — что делал в квартире Михал Михалыча ремонт — этак, лет шесть назад. Тот шёл с приятелем бомжеватого вида, оба явно были «под мухой».

— Что, из гаража? — демонстартивно остановившись посреди тротуара, и загораживая проход Михал Михалычу, спросил Вовка.

— Да, вот, поставил тачку, плетусь еле–еле… — вынужденно ответил Михал Михалыч.

— Ну, что, когда дачу твою строить будем? — нагловато изогнув бровь, спросил Вовка.

Наклёвывался разговор. Михал Михалыч пребывал в хорошем расположении духа, в другое время и разговаривать с наглецом не стал бы! Или съязвил бы в ответ, но тут… Он давно не испытывал такого самодовольства, — сегодня закончили с женой посадки, прибрали огород, выкосили всю траву, превратив буйство зелени в стриженный газон — участочек выглядел ухоженным, словно невеста на выданьи, — поэтому–то он пребывал в хорошем расположении духа, но ответил Вовке не сразу, смаковал ситуацию, подбирая ответ…

— Ты слишком дорогой, Вова, — нанимать тебя дачу строить! Ведь тогда, она золотая станет! — фраза была так себе, — двусмысленность, но ничего оригинальнее он изобрести не смог.

И что особенно покоробило Михал Михалыча в ответе наглому Вовке, так это примиренческие нотки! Получалось, что отказывая, он соглашался!

Спутник Вовки запоздало хохотнул над ответом Михал Михалыча…

— Чо эта — «золотая»? — огрызнулся Вовка, тут же вцепившись в разговор, как щука не блесну. Стрельнув быстрым взглядом на приятеля–бомжа, он добавил, будто вписал пункт в будущий договор: — Всё по расценкам!

— Знаю, знаю, Вова, твои расценки! — поняв, что попался, продолжал отшучиваться Михал Михалыч. — Сегодня одни, завтра — другие… Да еще и «у жены день рождения» — раза три в месяц! И «дай нам аванс»! Проходили!

— Чо, сразу — «день рождения»? Было дело, дали слабину… Но, это когда было–то? — зло ответил Вовка, явно задетый за живое cловами Михал Михалыча, но отступать не собирался… — Вот ты чего щас строишь? Баню? Давай, мы тебе построим! Всё умеем делать! Представляешь ведь…

— Вов, пошли, а?! — нетерпеливо басил бомж–приятель Вовки, озадаченный такой задержкой в походе за очередной порцией бухла.

— Слушай, пошел ты на хер! Иди, если идёшь… Надоел! — отмахнулся от него Вовка и вновь пристал к Михал Михалычу: — Ну так что? Давай, говори, что надо сделать?

Тут, Михал Михалыч, поддавшись своему благодушному настроению, подумал: «А что? Может и вправду, ускорить процесс, и нанять их на тяжелую работу?», не желая сознавать, какую ношу и заботу взваливает себе на загривок.

— Сколько возьмёшь за штукатурку? — поинтересовался он.

— Триста рублей за метр! — поняв, что захомутал очередную шабашку, самодовольно выпалил Вовка. — Но, надо посмотреть, какие у тебя стены, что штукатурить?..

— Блин, начинается! — обреченно отмахнулся рукой Михал Михалыч. — Сначала «триста рублей», а потом понесётся: дай нам то, заплати за это…

— Тут ты — прав! Триста — это прикидка такая… Может, и меньше — всё же зависит от того, что штукатурить, условия…

— Условия, ага! Знаю я ваши условия… — уже почти с раздражением бросил Михал Михалыч и повернулся, чтоб уйти. — Давай, я тебе завтра перезвоню, поговорим!

— Лады… вот… телефон… — суетливо шаря по кнопкам мобильника, сообщил Вовка свой номер, и добавил, будто наказ, — позвони только!

Всю дорогу, Михал Михалыч думал о Вовкиной наглости и о том, что «обломает» ему эту шабашку! «Штукатурить мы и сами могём! — вдруг развеселился он, — это–ж сто метров квадратных отдать — тридцать тыщ получается заплатить! — раззадоривал себя Михал Михалыч»

Жена встретила приготовленным ужином, чистотой в квартире. Рюмочка к сытному жаркому окончательно расслабила уставшего, но довольного дачными успехами Михал Михалыча и он пустился в пространные рассуждения, обращаясь к жене:

— По пути домой, встретил Вовку, — помнишь, нам ремонт делали мужики? Один из них, маленький такой, наглый? Встретил по дороге домой, разговорились, работу ищет, предлагал свои услуги! Представляешь, за штукатурку запросили триста рублей! Я прикинул, у меня стены девяносто квадратов, — так это двадцать семь тыщ отдать, да еще материалы!..

— Вот и найми этого Вовку! Работа тяжелая, грязная, тебе не справиться! Надорвёшься! А они тебе быстро сделают, займёшься чем–то более полезным — воду проведёшь…

— Так это отдать такие деньги?!

— А отдать своё здоровье? Это ещё дороже обойдется! Сам же говоришь, что делают они хорошо… Вот, пусть делают! А деньги у сына попроси, если своих жалко, — он же тебе предлагал!

Реакция жены обидела и насторожила одновременно. С одной стороны, её забота о его здоровье умиляла, с другой — неверие в его силы, принижение достоинств обижали. А тут еще и деньги!

— Да, но… Всё–таки можно было бы сэкономить…

— Сколько можно, а? — повысила голос жена. — Что нам эта экономия? Надоело жить вот так, в сплошном долгострое! За что ни возьмись — всё развалено. Давай хоть баню эту злощастную достроим…

— Но вроде как я и сам могу…

— Да можешь, можешь, кто отрицает?! Но кусочек какой заштукатурить — это одно, а тут всю баню! Ты совсем ничего не понимаешь, что–ли? И ещё — у тебя мало работы? Да там без штукатурки — конь не валялся!..

Михал Михалыч насупился. Все хотели ему помочь, все пеклись о его благе. А он, вроде как отказывается! Что–то в нём протестовало.

— Наймёшь этих шабашников, и будешь как привязанный с ними сидеть… — попытался он возобновить разговор, подыскивая новые аргументы против.

— А чего тебе к ним привязываться? Показал им что делать, они и без тебя справятся. А ты занимайся чем–то другим… Или просто сиди, книжку читай!

Весь вечер Михал Михалыч смотрел в телевизор невидящим взглядом и вёл внутренние диалоги сам с собой о тех самых шабашниках. По всему получалось, что все аргументы были за шабашников! Он мысленно представлял себе как будет выглядеть его постройка, будь она покрыта ровной, прочной штукатуркой; придумывал, каким цветом можно покрасить стены… Ночью он беспокойно ворочался, уже внутренне готовый заключить с шабашниками сделку, проигрывал предстоящие диалоги, выстраивал перечень требований.

Как всегда бывает в таких случаях, опустошенный раздумьями, он рано встал, решительно умылся, побрился, и будучи уверенным в своих действиях, позвонил Вовке.

— Ну что? Договорился? — спросила жена, разбуженная ранней суетой Михал Михалыча.

— Да. Договорились встретиться, обсудить детали, — насупив брови, строго сообщил Михал Михалыч.

— Ну и правильно! Вот, возьми с собой еду, если сегодня поедете, то накормишь этих твоих работников, — сказала жена улыбаясь и протягивая побеждёному Михал Михалычу сумку.

С Вовкой встретились возле гаража. Потрезвее, чем накануне, но еще более злой, он стоял и курил. Сухо поздоровавшись, Вовка взял с места в карьер:

— Так чо, едем за стройматериалами?

— Стоп–стоп! — «едем», — передразнил его Михал Михалыч, — мы с тобой еще ни о чем не договорились! Сколько, чего, кто работать будет? За какое время сделаете, сколько денег…

— А"чо–сколько", — мы сразу там договоримся, — оборвал Вовка Михал Михалыча. — Ведь всё равно надо посмотреть на объект, я ж тебе говорил! А работать с мной будет Славик, — ты знаешь его, — бывший твой сосед. Штукатурит зашибись, может даже на одной ноге стоять на стремянке, и штукатурить! — хрипловато хохотнул Вовка, отбросив окурок. — Так чо, едем? Делать–то всё равно надо…

Михал Михалыч вновь почувствовал себя обезоруженным. Всё, что заготовил в качестве диалогов, требований, летело к чёрту! «Наглость — второе счастье» — вспомнил он разбитную философскую сентенцию. «С другой стороны, за цементом всяко пришлось бы заскочить, да и"делать всё равно надо!" — тут Вовка прав! — подумал он.»

— Хорошо, поедем! Только учти, прежде, чем вы начнёте что–то делать, распишем всё по–порядку, что и сколько стоит, — чтоб потом претензий не было! Да, — предупреждаю, — никаких авансов! Сделали — получили!

— Распишем, — не вопрос! Могу даже паспорт с собой взять, можешь договор составить, — всё по–технологии! — расплылся Вовка. — Ну, чо, Славику звоню?

— Звони! А где стройматериалы покупать будем?

— А на стройбазе, в подвале. Там всё есть и сетка, и цемент…

— Стоп! А зачем сетка?

— А ты пеноблок собрался штукатурить без сетки? Ты что? Всё по–технологии! — опять заржал Вовка. — Мне не надо, чтоб через месяц у тебя всё отвалилось, и ты мне предъявил… — в трубке ответили, и Вовка переключился на диалог по–телефону: «Ну ты чо, Славик? Договаривались же подойти к гаражу! Где–где, в Караганде! Ты уже пропил мозги? Не помнишь, где я подвал делал, в гаражах, на берегу?.. Давай… Быстрей…»

— Вот народ, а?! — обращаясь к Михал Михалычу, подвёл резюме телефонной беседы Вовка. — Бля, десять раз надо объяснить… «где, где» — передразнил собеседника Вовка, скорчив недовольную гримасу и выпятив нижнюю губу, — сказал бы я «где»…

— А Славик — это тот дебошир, что жену свою метелил через день? Тот что–ль? С третьего этажа, в моём подъезде?

— Он! Но ты не смотри что он дурной, работает он — зашибись! Пьёт тоже, правда, — душа широкая, первая рюмка проскочит, и понесло его–о… Дурной становится, — спасайся кто может! — хохотал в голос Вовка. — Но, штукатурит, говорю, — зашибись! — и Вовка сквозь смх начал пересказывать дебоши Славика. — Он ведь еще и здоровый, чё–орт… Но, — и дурно–ой…

Михал Михалыч, обескураженный только что включением сетки в процесс его разорения, и теряющийся в догадках, насколько это обстоятельство удорожит и усложнит штукатурку, получил дополнительную пищу для своих размышлений, — как теперь совладать с алкашами–шабашниками? Он помнил, как однажды, проходя по подъезду, столкнулся со Славиком, который в безумном пьяном угаре душившим свою жену, видел вопящих от ужаса детей, растрёпанную тёщу Славика, взывающую к помощи…

— Давай как–то договоримся, что никакого бухла, и гулянок! Делаете, получаете деньги и расстаемся. Бухайте потом, сколько хотите! — почти как мольбу изрек Михал Михалыч.

— Само–собой! Я вообще не пью! Вот только Славик… — заржал Вовка.

До стройбазы доехали без приключений. Вовка подтрунивал над Славиком, тот что–то несвязное бурчал. Михал Михалыча их перепалка не смешила, а раздражала — катает двух раздолбаев на своей машине, везёт их на дачу, еще и деньги им плати!

Михал Михалыч бывал на стройбазе, и тут же отметил про себя, что Вовка путается в лабиринтах выставленных стеллажей, не зная, как пройти в торговое помещение. Вовка что–то буркнул в своё оправдание, типа — переставили всё, не пройти, — что–то в этом роде.

В конторке продавца стояла очередь. Михал Михалыч, подчиняясь установленным порядкам, встал в очередь. Вовка и Славик топтались у витрин, рассматривая товары. В тот момент, когда очередь подошла, они уже живо беседовали с двумя знакомыми мужиками, забыв про Михал Михалыча.

— Вова! Славик! Вы выбрали, что надо? — возопил Михал Михалыч, когда продавец подняла глаза, и обратилась к Михал Михалычу: «Слушаю!»

— А? Да–да, — нам нужны грибки, Славик, какие? Восемь на девяносто подойдет? — засуетился Вовка. — Сколько, Славик, взять? Штук двести возьмём?

— Бери четыреста! — буркнул Славик.

— На остатке всего двести! — отрезала кассир.

— Давайте двести… Сетка… есть?

— Какая?

— Штукатурная, ячейка двадцать на двадцать? Да, Славик?

— Штукатурной нет, будет через неделю, есть сварная, армопанели, пластмассовая…

–… — шабашники онемели.

— Вова, ты же утверждал, что тут всё есть? — уже с раздражением выдавил Михал Михалыч, — что делать будем?

— А пластификатор для раствора есть? — растеряно спросил Вовка.

— Пластификатор не держим, надо заказывать! Будите заказывать? — как робот, протораторила кассир.

— А когда привезут?

— Без понятия, день–два…

— Ладно, давайте нам «грибки», остальное, будем искать, — подвел итог Михал Михалыч, доставая бумажник. — Пробейте сразу еще цемент и маяки! Сколько мешков вам надо, мастера?

— Мешков двадцать…

— Пробейте тридцать! И маяки, сколько?..

— Штук двадцать…

— Давайте тридцать! — по хозяйски отрезал Михал Михалыч, беря инициативу в свои руки, понимая, что на этих раздолбаев надежды нет. — Пусть у вас накладная полежит, я пришлю"Газель", — попросил он продавца–кассира.

Та понимающе кивнула. Михал Михалыч забрал чек и ни слова не говоря, вышел из конторки.

— Вова, почему хреново изучил ассортимент в магазинах? — съязвил он, когда сели в автомобиль.

— Да всегда там всё было… Неожиданно как–то… — оправдывался Вовка.

Объехав еще пару торговых точек по своему выбору, не доверяя мнению Вовки и Славика, Михал Михалыч купил рулон сетки, заказал доставку под завоз цемента и привёз шабашников на дачу.

— Вот, смотрите, что вам надо отштукатурить! Прикидывайте! Определитесь, будем писать с вами договор! — строго сказал Михал Михалыч.

Он уселся на скамейку возле веранды и со злорадством наблюдал, как шабашники, закурив, с любопытством оглядывали стоящую на поляне постройку. Он силился представить ход их мыслей, и был уверен, что те только и думают, как поднять цену на свои услуги. «Следует быть настороже! — подумал Михал Михалыч, — щас накрутят!» Более всего, сновровку проявлял Вовка: он рассматривал стены, похлопывая шершавые блоки ладонью; косил взглядом с угла, намереваясь оценить плоскость стен.

— На клей ложили блоки. А кто тебе блоки укладывал? — спросил Вовка у Михал Михалыча в результате своих исследований.

— Я сам.

— Ладно, гнать–то! Сам… Не хочешь, — не говори! Тут такая высота стен, что без сетки не обойтись! — я ж тебе объяснял! — рассуждал Вовка.

— Но мне не нужен толстый слой! — возразил Михал Михалыч.

— А всё равно! И чтоб не трескалась штукатурка, тоже сетка нужна! Фундамент у тебя нормальный?

— Полтора метра, из бетонных блочков…

— Маловато! Надо было массивней! Нагрузишь здание, «поплывёт»…

— Два года стоит, не «уплыло», и потом не уплывёт! — нетерпеливо отрезал Михал Михалыч, — ты скажи, — определились?

— Вован, леса надо делать! Тут высота, глянь… — выкатив полупьяные глаза, молвил Славик.

— Слав, заткнись! Это без тебя ясно… Хотя, ты–ж можешь и со стремянки штукатурить! Ха–ха… — резко меняя серьёзное выражение лица на широчайшую улыбку, заржал Вовка.

— А чо заткнись? Я без лесов на высоту не полезу! — как ребенок, обидчиво поджав губы, пробурчал Славик.

— Тут как–то на шабашке были, мужик упёрся, — отштукатурьте балкон снаружи, — просит, и — всё! Аха–ха!.. Ну, мы, ради потехи, сказали ему привезти вышку, — седьмой этаж никак! Всё закончили, а он — балкон! — сквозь смех, начал Вовка. — Ну, пригнал мужик вышку, мы уже бухие, — лезть не рискуем, посадили в люльку Славика… Он в тот день почему–то трезвый был! Уху–ху! — зашелся от смеха Вовка. — И ну, — его на седьмой этаж, с раствором и мастерком! Скажи, Славик?!

— Да–а! Там дали мне пульт, — мужик–водила предупредил: «тронешь жойстик, люлька переместится…» Я не знал, как она ходит, ну и нажал!.. — наивно поддержал Вовкин рассказ Славик.

— А–а–аха–ха! — в голос ржал Вовка, — тебе сказали, — «чуть–чуть», а он… — Вовка тыкал пальцем в Славика, — …а он, как нае… бнёт! Люлька в сторону, раствор на Славика, куда мастерок, куда правило! А Славик, как сосиска на шлейке болтается–а на седьмом этаже! Цирк!

— Да, но тогда восьмь тыщ зашабашили за пятнадцать минут! — совсем серьёзно резюмировал Славик.

Михал Михалыч улыбнулся, но отогнал от себя весёлость — рассказ шабашников ему показался значимым, — они из любой ситуации будут выжимать деньги, — сделал он для себя такой вывод.

— Всё это хорошо, но по работе, «Что?» и «Сколько?» Пишу! — Михал Михалыч развернул перед собой старенькую, потрёпанную тетрадь и приготовил ручку. — Диктуй, по порядку!

— Начнём с лесов! Вишь, Славик работать не будет без лесов… — начал Вовка, — Славик, сколько вы брали за них, когда у Лохматого работали?

— За кОзлы — по семьсот рублей, а там ещё настил, — это я не знаю!

Конец ознакомительного фрагмента.