Какой сам, такие и подарки

Михаил Софийский

Глеб Юрьевич не стал убирать коньяк со стола — он, привыкший относиться к своим работникам как к скотине, юного стажёра недооценил тем паче. Но парнишка оказался не робкого десятка, да и ряды десятка наивного успел покинуть.Увидев, что шеф выпивает на рабочем месте, а после этого садится за руль, Лёва понял, что можно сделать. И сделал это, выйдя за ворота.Через год бывшие начальник и подчинённый встретились снова. И эта встреча, чуть не стоившая Лёве жизни, открыла ещё кучу секретов…

Глава 7

В воскресенье я предусмотрительно поехал в Никольский храм на Щепах — неподалёку от места, где мы с Мишкой в пятницу прервали осмотр столицы и откуда договорились его возобновить.

Когда я пришёл на остановку напротив МИДа, мой друг уже ждал меня, сидя на лавочке.

— На очереди Арбат? — с предвкушением посмотрел я на Мишку.

— Арбат будет попозжа́. Ты ещё Садовое кольцо не видел.

Мы сели на троллейбус по прозвищу Букашка³¹ и поплыли по круговой магистрали, любуясь монументальной застройкой эпохи классицизма.

И, наконец, мы на Арбате — легендарной пешеходной улице. О ней слагали песни и стихи, писали книги, снимали фильмы… Вполне заслуженно — здесь что ни дом, то шедевр. Или музей, в котором жил кто-то знаменитый.

— Или — вот ресторан, откуда родом рецепт моего любимого шоколадного торта…

— «Прага»? — переспросил я.

— Он самый. И назван он, прошу обратить внимание, в честь этого ресторана, а не столицы Чехии, як думают некоторые. Между прочим, в Чехии о нём вообще мало кто знает.

***

— У нас Гимназическая улица носит негласный статус «Вознесенский Арбат», — поделился я, когда мы вышли на пересечение с Бульварным кольцом.

— Я был на ней. Здорово смахивает, этажность, правда, поменьше. Да и в каждом уважающем себя городе есть свой Арбат, — подмигнул мне друг. — А в Москве их и вовсе вот столько.

Мишка показал рукой на маршрутную табличку подъехавшего троллейбуса. Засим нас преизрядно изумил шумный широкий проспект с высокими зданиями в форме раскрытых книг.

— Прикол, — усмехнулся я. — Только что гуляли по Старому Арбату…

— А теперь стремительно мчимся в будущее по Новому!

— Угу… Как на границе двух миров, честное слово!

Так и есть, трудно поверить, что в сотне метров от нас кишит туристами другой Арбат, не имеющий с тем, на котором мы находимся, ничего общего, исключая название.

Проезжая мост через Москву-реку, шустрый троллейбус замедлил ход, дав нам рассмотреть высотки СЭВ³², Дома Правительства и гостиницы «Украина».

— Дорогомилово. Один из найкращих³³ районов за пределами Садового кольца, — прокомментировал Мишка. — В советские годы тутось селилась номенклатура и прочие влиятельные персоны…

Застройкой Дорогомилово здорово напомнило Садовое кольцо — сплошные «сталинки». Их импозантные фасады подпирали магазины, банки, салоны красоты…

— Создаётся впечатление, что центр Москвы был отстроен в послевоенные годы, — вырвалось у меня. — А ведь Москву не бомбили…

— Да, фашисты до неё не добрались, — подтвердил Мишка. — Но насчёт своих наблюдений ты погорячился. В Москве представлена архитектура всех времён — от Кремля, получившего теперешний облик при Иване Калите, до комплекса небоскрёбов «Москва-Сити», шо вовсю строится зараз, при Медведеве. Вон, на Пресне.

Справа, в дымке белёсого тумана, и впрямь угадывалось нечто исполинских размеров.

Мало какой город может похвалиться столь многоликой архитектурой. Вознесенск не исключение — он мало чем отличается от большинства средних городов — исторический центр плотно забит двух-трёхэтажными купеческими особняками и «сталинками» тёплых пастельных расцветок, с вкраплениями советской экспериментальной застройки. А за пределами центра Вознесенск — сплошь типовой, застроен стандартными пяти — и девятиэтажками. Современных домов мало, один-два в год возведут — и всё.

***

Троллейбус прибыл на конечную «Фили».

Парк культуры и отдыха в Филях — одно из любимых москвичами мест для прогулок и активного отдыха. В любое время года, и поздняя осень — не исключение. Свежий воздух, прохладно, спокойно. В окружении грустных голых высоченных деревьев, нависавших над аллеями, беззаботно гуляли жители и гости столицы. Откуда-то с середины парка доносилась весьма своевременная композиция:

Московская осень, московская осень,

Темнеет так рано, темно уже в восемь…

И память меня, словно ветер, уносит

В другую, такую же точно, московскую осень…

— Самодеятельность? — предположил я.

— Нет, — засмеялся Мишка. — Магнитофонная запись. Поёт Михаил Шелег.

— Но по идее-то это песня группы «Рондо».

— По идее — её автор именно Шелег. Именно он её автор. Он и подарил её Иванову. Но на мой взгляд — у Шелега она лучше звучит.

— Да, — кивнул я. — Более выразительно.

Вкусив порцию природного блаженства, мы вышли из ворот со стороны Большой Филёвской улицы и как раз поймали троллейбус, идущий до Белорусского вокзала.

На очередном мосту перед нами опять предстала панорама с видом на строящийся комплекс небоскрёбов.

— Та самая «Москва-сити», — пояснил Мишка.

Мы проехали парк «Красная Пресня», Трёхгорную мануфактуру, улицу 1905 года…

Потихоньку надвигались сумерки. Солнце, будто спохватившись, выглянуло из пасмурных облаков, добавив на-гора ярких красок.

То, что утро умеет придавать московским стенам (и окнам тоже!) нежный золотисто-персиковый оттенок, — для меня с детства не секрет. Сегодня же я сделал новое открытие — вечер справляется с этой задачей ничуть не хуже, причём удостаивает данной привилегии не только древний Кремль, но и относительно нестарую послевоенную застройку…

***

Всю левую сторону Тверской заставы занимала бирюзовая громада Белорусского вокзала, за которым виднелся путепровод, ведущий на Ленинградский проспект. Справа высились дружным конгломератом жилые дома.

Мы пересекли площадь и вышли к старинной белой церкви, куда минуты через три подошёл троллейбус, следующий на Дмитровское шоссе.

— Монорельс знаешь? — спросил Мишка.

— Монорельс? — оживился я. — Он где?

— От «Тимирязевской» до «ВДНХ». Скоро увидишь.

— Классно! — затрясся я в предвкушении ещё большем, нежели три недели назад, впервые в жизни ступив на эскалатор «Павелецкой-радиальной».

О существовании монорельса я узнал несколько лет назад из транспортной энциклопедии, проштудированной мной в школьной библиотеке.

Это довольно редкий вид транспорта. Чаще выполняет локальные перевозки — в пределах аэропортов, торговых и развлекательных комплексов. Есть и городские системы. Одна из них — в Москве.

Мне, конечно же, на нём ездить никогда не приходилось. Но я по умолчанию считаю, что монорельс обязательно должен быть в списке городских достопримечательностей — по причине своей эксклюзивности. Большинство туристов не откажется прокатиться на чуде техники, которого доселе в глаза не видели, а многие из них — и в уши не слышали о таковом.

Миновав оранжево-белый, увенчанный большой красной инсталляцией, Савёловский вокзал, троллейбус устремился по Бутырской улице. За окном медленно, но верно сгущались сумерки.

Первое, что мы увидели, выйдя у «Тимирязевской», были три огромные чёрно-оранжевые башни, нависающие над проспектом. Напротив промелькнула электричка.

Где же монорельс?

Словно прочитав мои мысли, Мишка дёрнул меня за рукав и повёл в подземный переход.

Выйдя к улице Фонвизина, мы узрели изящную эстакаду, оказавшуюся разворотным кругом.

Мы подошли поближе. На кругу совершенно бесшумно разворачивался футуристического вида бело-синий состав из нескольких коротких вагончиков.

Вестибюль на первый взгляд напоминал вход в метро. Там, на ограниченном пространстве, умещался и кассовый зал, и турникеты, и эскалатор. Второй же взгляд неумолимо давал понять, что это нечто иное. Эскалатор вёз пассажиров не вниз, а вверх.

Мы поднялись на платформу. Убранство станции было оформлено скромно, без излишеств. Она была открыта с обеих сторон и защищена от капризов погоды лишь навесом.

Долго ждать не пришлось. Очередная «гусеница» столь же бесшумно подкралась к платформе.

Мы втиснулись в переднюю кабинку с группой студентов и поспешили занять сидячие места.

Состав закрыл двери и величаво поплыл. Меня обуревали смешанные чувства. Да, прокатиться на виде транспорта, на котором не то что не ездил — вживую не видел, — безусловно, интересно. А вот полюбоваться из окна нечем. Как в метро.

Я ошибся — после первой остановки унылый антураж в виде гаражей и промзон закончился. Миновав пересечение с железной дорогой, поезд очутился на улице Академика Королёва, среди высотных домов и разноцветных огней.

— Знаешь, что здесь находится? — Мишка махнул рукой в сторону обширного здания. В его фасаде угадывалась разноцветная голограмма, много раз виденная мной на экране телевизора, утром в понедельник — во время профилактических работ.

— Ээ… Телецентр!

— Угадал! Посмотри направо!

Моему взору открылась Останкинская телебашня — самое высокое сооружение в Европе на сегодняшний день, и в мире — на момент её открытия сорок лет назад.

Затем в поле моего зрения попал Останкинский пруд. Над ним возвышался красивый старинный храм с уютной подсветкой. Потрясающий антураж…

***

Мы вышли на предпоследней остановке и ненадолго задержались на платформе, пытаясь разглядеть в мелькании силуэтов и разноцветных огней что-то интересное.

— Главный вход ВДНХ, — мой друг кивнул на монументальную арку.

— Как это расшифровывается?

— Выставка достижений народного хозяйства. Музей, где советская страна выставляла свою лучшую продукцию, хвалилась перед москвичами, гостями города и, само собой, иностранцами. А вон — гостиница «Космос»!

Чуть поодаль, перед проспектом Мира, возвышалась изогнутая полукругом высотка.

— Анекдот хочешь?

— Давай!

Приехал в Москву командировочный. Для него забронировали номер в «Космосе». В аэропорту он вызвал такси. Машина долго не ехала. Интересно, что мужик был однофамильцем первого космонавта. Он снова звонит:

— Это Гагарин, я такси в «Космос» заказывал.

***

Часы на электронном табло показывали седьмой час вечера.

— Ещё куда-нибудь съездим? — спросил я.

— Э-э… Давай домой, а то уже темнеет. Ты где живёшь-то теперь?

— В Измайлово.

— Тогда садись на одиннадцатый трамвай. Он как раз туда. А я — в Тропарёво, мне на метро. Ты не заблудишься?

— Не-а. Трамваи до моего дома не идут, ну да ничего — на Третьей Парковой пересяду.

— Окей, до встречи. Всех благ.

Мы попрощались. Мишка пошёл в метро, а я на трамвайную остановку.

Мимо меня прошли гуськом сразу четыре семнадцатых трамвая, битком заполненные народом. «Барабанных палочек» пришлось подождать.

Устроившись на трёхместной скамеечке сзади салона, я резко почувствовал усталость, навалившуюся на меня, как снежный ком, и провалился в забытье.

Проснулся я оттого, что меня кто-то тряс за плечо.

— Мальчик, просыпайся! Приехали!

Я встрепенулся. Передо мной стояла вагоновожатая.

— Конечная! Шестнадцатая Парковая!

— Ой, извините, пожалуйста!

— Ты куда путь держал-то? Не далеко уехал, надеюсь?

— Да нет, дойду пешком, живу недалеко.

— В следующий раз будь внимательнее. Я уж испугалась, думала, пьяный уснул.

— Извините, — снова пробормотал я и выскочил из салона.

На «мальчика» я не обиделся — прекрасно знаю, что выгляжу моложе своего паспортного возраста.

Бывало и хуже. Лет с четырнадцати, когда я начал отпускать волосы и совершать самостоятельные поездки на транспорте, со мной произошли минимум две щекотливые ситуации.

Как-то еду в автобусе, салон набит битком. Сзади пожилая женщина хлопает меня по плечу:

— Девочка, ты выходишь?

— Я… Я не девочка… — смущённо выдавил я.

— Нашла чем хвалиться!

Нетрудно догадаться, что пенсионерка спародировала старый анекдот. Смешно было всем, за исключением меня.

В прошлом году я поехал туда, где по возможности бываю каждое пятнадцатое августа. Перед въездом на кладбище несколько лет назад построили храм. Для удобства посетителей и прихожан возле него организовали остановку транспорта. С соответствующим названием — «Храм».

Как только автобус повернул в сторону конечной, я протиснулся к передней двери, оплатил проезд и попросил:

— Остановите, пожалуйста, у храма!

Пенсионерка на сей раз была другая, постарше и определённо не склонная к острословию — поправила она меня с предельно серьёзным видом:

— Дочка, это не храм, это церковь.

***

Как пройти от конечной, я знал — одну остановку назад и ещё три направо. Но я решил рискнуть, срезав путь через квартал.

В Вознесенске мне подобные фортели удавались всегда. Не потому, что там иной тип застройки, просто Вознесенск я знаю как свои пять пальцев.

Помню, в ПТУ я воевал с математичкой, пытающейся научить меня, пятнадцатилетнего балбеса, упрощённому методу решения задач. Мне же было намного проще и легче делать дела старым, привычным, проверенным способом.

Опытная учительница убедила-таки меня попробовать решить пару примеров по-новому. На её удивление, попытка с треском провалилась.

— И всё-таки попробуй разобраться. Так действительно гораздо удобнее.

И мне пришла в голову крамольная мыслишка провести ответную операцию по выносу мозга преподавателю.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

31

Маршрут Б, курсирующий по Садовому кольцу. В настоящее время обслуживается автобусами.

32

СЭВ — Совет экономической взаимопомощи. Существовал в 1949—1991 годах. В настоящее время по данному адресу располагается ряд международных банков.

33

Найкращий (укр.) — наилучший.