Какой сам, такие и подарки
Денис Константинович даже не подумал убирать коньяк со стола – он, привыкший относиться к своим работникам как к скотине, юного стажёра недооценил тем более, и на ходу попытался развести его на чувство вины. Однако парнишка оказался не робкого десятка, да и ряды десятка наивного к тому моменту уже успел покинуть. Увидев, что шеф выпивает на рабочем месте, а после этого садится за руль, Лёва понял, что можно сделать. И сделал это, выйдя за ворота. Что именно сделал Лёва, чем это обернулось для Дениса Константиновича и как после этого изменилась Лёвина жизнь – вы узнаете из книги. Однако приоткрою завесу тайны – через год Лёва и Денис Константинович встретились снова. И эта встреча, чуть не стоившая Лёве (и не только ему) жизни, открыла ещё кучу секретов…
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Какой сам, такие и подарки предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 4
Началась сессия.
В августе, на вступительных экзаменах, когда наша группа собралась впервые, все сосредоточились на вопросах тестов и перезнакомиться толком не успели. Зато теперь точно успеем — в нашем распоряжении целый календарный месяц.
Скажу откровенно — более разнообразного коллектива не найти во всём университете. Биологичка, решившая в предпенсионном возрасте повысить квалификацию, изучив сопутствующий предмет, за компанию с дочерью — учительницей младших классов. Супружеская чета — мужу явно перевалило за тридцать, а с определением возраста жены я затруднился — ей можно дать и двадцать, и тридцать лет.
Трое «чётких» пацанов из пригорода. Милиционер-прапорщик, мечтающий стать офицером. Спасатель МЧС из Москвы, решивший учиться в Вознесенске по приглашению, — у него здесь живут родственники, у которых для него нашлась свободная комната.
Андрей — не единственный иногородний студент. Ещё у нас учится Айгуль — симпатичная казашка из Астрахани. В Вознесенске у неё живёт дядя, женившийся на русской красавице Ирине намного моложе себя.
Айгуль и Ирина — почти ровесницы. При этом по родственным связям относятся к разным поколениям. То есть Ирина, таким образом, приходится Айгули тётей. За партой всегда сидят вместе.
И, наконец, нельзя не упомянуть тех, кто поступил не «за компанию», а сами по себе. Это ваш покорный слуга и молодая женщина с аристократической внешностью и оригинальным именем Олеся.
Тётя Эмма и другие мои знакомые, прошедшие квест под названием «высшее образование», честно предупредили, что установочная сессия, как и весь первый курс, будет наиболее сложным периодом.
Так и вышло. В первую очередь потому, что пришлось вспоминать алгебру, химию, физику и другие предметы из, казалось бы, благополучно позабытой школьной программы.
Не меньше портили нам настроение геология, геохимия и им подобные предметы, невероятно сложные и непонятные для большинства из нас, интересующихся отнюдь не природоведением, а жизнью населения разных стран и культур — кто где и как живёт, порядки, обычаи, уровень жизни — вот что нам интересно.
Эх, разделить бы географию на две дисциплины — физическую и социально-экономическую. Тогда все всё учили бы на «отлично», я уверен.
Свободную половину дня я проводил в интернет-центре, где пытался хоть немного понять то, что нам приходится изучать и в скором времени сдавать на зачётах и экзаменах. Процесс шёл со скрипом.
— Не переживай, — напутствовала меня тётя Эмма. — Помнишь, у меня на квартире Катя жила, тёти Раи дочь? У неё первый курс тоже прошёл нелегко — и злилась, и переживала, и преподавателям придумывала обидные прозвища. На втором стало проще, а на третьем — ты кум королю и сват министру.
У крёстной есть подруга в Краснодарском крае. Её дочь училась в Вознесенске, на филфаке, тоже заочно.
Приезжая на сессию, Катерина жила у тёти Эммы на квартире и параллельно с крёстной занималась моим воспитанием, которое с Катиной стороны заключалось в привитии мне хорошего вкуса в музыке и литературе, а также очистке моей речи от жаргонизмов и слов-паразитов.
Услышав, как я назвал туалет сортиром, будущий филолог доходчиво пояснила, каким образом французский глагол «выходить» прижился в нашей стране в качестве одного из имён того, что французы обозначают, по идее, аббревиатурой WC.
Русские дворяне между собой общались в основном на французском языке. Это не вызывает удивления — я сам изучал в школе язык мушкетёров и не понаслышке знаю, сколь он изыскан, благороден и поэтичен. Не знаю, кто задал эту моду в России, но этот господин определённо не прогадал — наша аристократия за считанные годы офранцузила буквально всё — домашнее убранство, кухню, танцы. И даже те самые, excusez-moi[12], туалеты.
Когда кому-то из гостей требовалось уединиться, он говорил: «je dois sortir», что означало «мне надо выйти». А поскольку выходили почти всегда в одно и то же место, именно за ним в народном сленге новое имя и закрепилось.
— Но всё равно что-то неспокойно, — неуверенно выдавил я. В самом деле, французская романтика в сочетании с упоительными российскими вечерами — вещь, конечно, великолепная, однако сейчас не самое подходящее время витать в облаках, фантазируя о балах, красавицах в пышных платьях и вальсах Шуберта.
— Не бойся, всё получится. Не ты первый, не ты последний. Главное — старайся, пытайся понять, разобраться. Благо сейчас для этого созданы все условия. Вон интернет у вас есть. Ты только всякую ерунду не смотри, он у вас не для этого.
В начале сессии я выкроил свободный день и заглянул на бульвар Декабристов, где находится моё родное училище. По чисто материальному вопросу — получить в бухгалтерии подъёмные, причитающиеся мне по окончании альма-матер, и заодно повидать старых знакомых — преподавателей, библиотекарей и прочих, с кем я, о чём могу сказать без преувеличения, дружил.
Забрав сберкнижку, я отправился на второй этаж, где работал мой самый большой в ПТУ друг. Причём самый большой — не только в плане дружеских отношений. Он старше меня почти на тридцать лет, выше почти на полметра, тяжелее почти на центнер и является вторым человеком в училище — заместителем директора по учебно-производственной работе.
Анатолий Алексеевич, огромный колоритный рыжий усач, всегда был добрым другом и безусловным авторитетом для всех учащихся. Он регулярно посещал наши практические занятия, неподдельно радовался нашим успехам, а после вручения дипломов, которые, к слову, вручал нам лично, сопровождая сей процесс горячими поздравлениями и напутственными речами, — устраивал нас на работу, опять же лично обзванивая свежие вакансии и подключая собственные связи.
— О, кого я вижу! Здравствуй, Лёва! — пророкотал зычным басом замдиректора и протянул мне руку.
— Здравствуйте, Анатолий Алексеевич! — выдал я прерывистым фальцетом и пожал крупную жёсткую ладонь. Это мне удалось кое-как — каждый палец у нашего бывшего куратора толщиной не сильно уступает моему запястью.
— Как дела? Работаешь?
— Всё слава Богу. Хотя пока не работаю.
— Во как! На что же живёшь?
Я рассказал о своей первой работе, печальном финале «шарашки» и неожиданной трёхкратной компенсации.
Анатолий Алексеевич покачал головой.
— Я же вас всех предупреждал — не суйтесь в частные фирмы, они ТК[13] редко чтут, выжмут, как лимон, и выкинут. Частный хозяин — частные порядки. Прямо как в бывших союзных республиках — что хочу, то и ворочу. За примерами далеко ходить не нужно.
Я согласно кивнул, вспомнив сводки новостей по поводу обстановки в Южной Осетии, обострившейся, по интересному совпадению, незадолго до моего изгнания. И, что ещё интереснее, — российские вооружённые силы приступили к наведению порядка в зоне конфликта в тот самый день, когда мы с тётей Эммой, вооружившись пакетом соответствующих российских законов, пошли в контрнаступление против «шарашки» в целом и Дениса Константиновича в частности.
— Захочу — галстук пожую, захочу — устрою кровавую баню, — сыронизировал я.
— Ужас что там творилось. Но за тебя я рад. Не удалось проходимцу сбить тебя с панталыку. А сейчас ты, наверное, ищешь работу?
— Пока нет. Сессия. Я в институт поступил.
— О, молодец. Поздравляю. Слушай, Лёва, пойдём ко мне в кабинет, у меня к тебе деловой разговор.
Обуреваемый любопытством, я, однако, преждевременных вопросов задавать не стал, а молча проследовал за Анатолием Алексеевичем вглубь коридора, где располагался его кабинет.
В небольшом светлом помещении его хозяин пригласил меня за стол для посетителей.
— Чай будешь?
— Не откажусь.
Через пару минут перед нами стояло по стакану ароматного чёрного чая, а посередине, в равной доступности, расположилась разноцветная стеклянная вазочка с конфетами.
— Итак, — начал Анатолий Алексеевич, — у меня к тебе предложение. У тебя квартира двухкомнатная, верно?
— Да…
— Не сдаёшь её?
— Сдаю. В одной комнате живу. Во вторую — ищу квартирантов.
— Хочу тебя обрадовать. Ко мне приехал племянник с Украины, ищет жильё. Согласишься его пустить?
— Думаю, да, — пробормотал я. Мебели, правда, в той комнате нет.
— Найдём, — отчеканил замдиректора. — Не найдём, так купим. Плюс будем оплачивать коммунальные услуги. В счёт всего этого Мишка поживёт у тебя бесплатно.
— А сколько?..
— Сколько жить будет? Да немного, максимум полгода. А потом получит гражданство — и в Москву рванёт.
— Хм… Я обеими руками за, осталось обсудить этот вопрос с Эммой Александровной.
— Это кто? Твоя бабушка?
— Тётя. Крёстная.
— Ах, ну да… — Анатолий Алексеевич водрузил на нос очки и достал толстый ежедневник, который использует в качестве записной книжки. Что же, логично — у моего экс-покровителя чуть ли не полгорода в знакомых ходит, и это не считая родных, друзей и знакомых в других городах — у Анатолия Алексеевича они, несомненно, есть. Так что я ничуть не удивился, узнав, что у него есть кое-кто и в зарубежье. Пусть и в бывшем советском…
А возможно, наш колоритный шеф просто подобрал гроссбух по себе — в его пудовых ручищах фолиант формата А5 выглядел так же гармонично, как и самая обычная записная книжка — в моих подростковых ладошках.
— А мобильного у тёти Эммы нет?
— Нет. Никак не хочет заводить.
— Будем надеяться, что она дома. Если нет — вечером свяжись с ней и передай моё предложение.
Крёстная трубку взяла. Через несколько минут устный договор был успешно заключён.
Всё получилось как и было обещано. К концу недели моя квартира была полностью обжита и обставлена.
Племянник Анатолия Алексеевича, смешливый веснушчатый блондин, говорил, само собой, по-русски, но с характерным украинским акцентом, иногда вворачивая что-то на «ридной мове». Мишка оказался предельно прост и дружелюбен в общении, прекрасно готовил как украинские блюда, так и разносолы иных кухонь. Мы с ним сразу подружились.
Несмотря на разницу в добрый десяток лет, общие интересы у нас нашлись. Главным образом — мы оба верующие, причём не формально, а по убеждениям, и на остальные сферы жизни смотрим через призму православного мировоззрения.
Совпали у нас большей частью и вкусы в музыке. Более того, мои музыкальные предпочтения благодаря Мишке существенно обогатились — мой новый друг познакомил меня с творчеством многих популярных ранее, да и в наше время не менее интересных и самобытных звёзд эстрады и лёгкого шансона.
Мы сидели на кухне, с аппетитом ели приготовленный Мишкой наваристый борщ, щедро заправленный сметаной, и мне не терпелось спросить нового друга, как жизнь в Незалежной.
Тарелки мы опустошили одновременно.
— Як тоби борщ? — поинтересовался Мишка.
— Язык проглотишь! — совершенно честно поделился я своим мнением.
Действительно, борщ оказался вкуснейшим из всех, что мне доводилось пробовать. Бабушка сим шедевром кулинарного искусства не заморачивалась никогда, а крёстная готовила обычный свекольный суп с добавлением рагу из свинины, либо без такового — в пост. В училище же в составе подобного блюда мяса не было ни в каком виде даже в дни сплошных седмиц.
— Наверное, настоящий борщ умеют варить только украинцы? — не удержался я от лести.
— Не, совсем не обязательно. В России и Беларуси поваров-умельцев не меньше.
— И всё-таки родина борща — Украина?
— Як тоби сказать… в общем-то славянское блюдо, а «украинский борщ» — просто разновидность, местный рецепт. Як и плов — ассоциируется с Узбекистаном, и отчасти це справедливо — у них больше сотни рецептов. Вместе с тем свои вариации имеются и у таджиков, и у киргизов, также — у башкир и татар, и у кавказских народов.
— Интересно как! Уже хочется их все попробовать! А то ел две разновидности, не знаю какие…
— Опиши.
— Один — обжаренный, рассыпчатый. Его у нас в училище готовил повар дядя Дима. Я всегда добавки просил — у него плов был реально вкусный. Работали у нас и повара-женщины, у них получалось…
— Каша-размазня из риса и мяса, — закончил за меня друг. — Я тоже учился в ПТУ. У нас такого дяди Димы, как у вас, жаль, не было. Плов был, если это можно было назвать пловом. Да ещё — то пересаливали, то недосаливали.
— Это наблюдалось и у нас. У женщин я, кстати, добавки не просил.
— У нас — и попросил бы, не дали. Всё было посчитано. По ихним словам. Притом я собственными глазами видел, как эти женщины по вечерам пёрли полные сумки. А как готовил ваш дядя Дима — я и сам готовлю запросто. Надеюсь, у тебя есть казан или хотя бы глубокая сковородка. Чугунная.
— Ммм… Сковородка чугунная есть, но она неглубокая. Ах, да. Есть утятница.
Я извлёк из нижнего шкафа гарнитура овальную посудину. В детстве мы с Аллой дали ей прозвище «КамАЗ» — на внутренней стороне крышки рельефными буквами значилась аббревиатура всем известного завода. С тех пор мы знаем, что автогигант в Набережных Челнах выпускает не только грузовики.
Услышав мой рассказ, Мишка развёл руками.
— Обалдеть. Пять лет за рулём «КамАЗа» прокатался, а иной продукции сей марки — сроду видеть не доводилось. Ну шо ж, завтра, значица, будет плов.
— Ждём не дождёмся. Не жалеешь, что на повара не пошёл?
— Не, профессию я давно выбрал. А это — для себя.
— Мне бабушка советовала пойти на повара. Говорила, что у них и зарплата хорошая, и голодным никогда не будешь.
— Бабушка надвое сказала. В каждой работе, как и везде, есть свои плюсы и минусы. Одному моему другу из Перми родители так же советовали пойти на повара — слово в слово. Он поступил в кулинарный. Окончил, получил диплом. Как оказалось — потратил время даром. Тот же борщ — и то не освоил. Один раз сварил — и в унитаз вылил.
— Ха-ха-ха! А сейчас он чем занимается?
— Ремонтами. Отделка, сантехника. Зарабатывает прилично, даром что не учился на это. Не, вру — естественно, учился. А диплома не имеет. Просто пришёл в бригаду. Через год овладел всеми нюансами. Опосля бригада распалась, Санёк сколотил свою и, как любит говаривать, пол-Перми отделал «под ключ».
— А ты? Что тебя заставило стать шофёром?
— Профессия. Автослесарь. Имеет самое прямое отношение к автоделу. Тогда же и права получил. И куда мне идти? В автосервис? В Мелитополе их в девяносто седьмом на пальцах сосчитать было. И кумовство во всех «хлебных» сферах. Шо ж мне, дворы мести? Поехал в Киев. Там выбор вакансий по моему профилю был богатый, но всё равно везде опыт был нужен. А где его взять, если никуда не берут. Зато водилы были потребны. Я туда и пошёл — работал на хлебовозе, на «скорой помощи». Пять лет назад открыл новую категорию и сел за руль большегруза. И работа тиреснее[14], и зарплата больше. Впрочем, за те ж пять лет она не выросла — как была, так и осталась.
— А цены?
— Цены ниже, чем в России. Зарплаты с пенсиями — аналогично. Да и инфраструктура — не алё. В основном — советское наследство. И я уверен, шо при сложившейся у них системе краще[15] не станет.
— Ты пессимист? — недоверчиво посмотрел я на постоянно улыбающегося и позитивного Мишку.
— Не, — категорично отрезал мой друг. — Точно не про меня. И тем не менее эта конкретная ситуация до оптимизму явно не располагает. Сам посуди — я шесть раз застал смену главы государства. Правда, половина сих процессий — те, которые совпали с похоронными, пришлись на мой дошкольный возраст, и у меня в голове эта «гонка на лафетах»[16] не отложилась. Да и трохи[17] позже — в двенадцать лет — не сразу заметил, шо очутился в другой стране, не покидая пределов своей.
— Оказались за границей даже те, кто не уезжал…
— Асмолова слухаешь?
— Ну, так… Про «Трёх девиц» наизусть знаю. Классная песенка.
— «Частушки-беспределки» тоже повеселили. Как раз тогда я в полной мере и осознал, шо ж сотворили с моей страной власть имущие.
— Что же? — полюбопытствовал я.
— Коротко сказать не можу, бо не матюкаюся. При Союзе Украина была одна из наиболее обеспеченных республик. И на момент обретения незалежности имела экономический потенциал, сопоставимый с Германией. А через пять лет ненька[18] по всем показателям продемонстрировала минус — жирный, як шмат копчёного сала. Это при Кучме было. Я тогда по наивности юношеской не во все реалии въезжал, но когда у вас пришёл Путин и Россия почти сразу заметно поднялась, а Украина — всё так же ни тпру, ни ну, плюнул и дал зарок, шо на выборы больше не пойду.
— А сейчас президент кто? Ющенко?
— Угу. И при нём стало ещё хуже.
— А дальше?
— А дальше решил, шо треба рвать когти на историческую родину…
— Историческую?
Мишка на секунду задумался.
— Мм… Да, я не оговорился. Знаешь, наверное, откелева появилось слово «Украина»?
— От слова «окраина».
— Это слово пришло с Польши, ляхи[19] так называли наши приграничные территории — у краины, то бишь около страны.
— И это — далеко не вся теперешняя Украина. Кстати, до революции официально никакой Украины не было. Была Российская Империя.
— Факт. Территорию, где ныне расположена центральная Украина — с Киевом, Черниговом, Полтавой — знаешь, как называли?
— Малороссия?
— Да. От слова «малая родина».
— Ах, да! Киев — мать городов русских.
— Если точнее — крёстная мать. Князь Владимир совершил крещение Руси как раз в Киеве. А юг Украины, или Причерноморье, — это Новороссия. Новые земли. Мы их отвоевали у Турции.
— Вон оно как получается… А Львов?
— Принадлежал Австро-Венгрии. Хотя это русские территории, которые Польша в своё время прихватила с землями Галицко-Волынского княжества. Между прочим, Польша по сю пору не теряет надежды забрать его.
— Да на западе Украины есть и венгерские, и румынские земли…
— Вот именно. Я родился в наибольшей стране мира — и в территориальном, и в национальном плане. А потом её разрезали по живому на пятнадцать кусков, и… мне теперь придётся гражданство оформлять, — усмехнулся Мишка. — Слава Богу, нашёлся хороший человек, оформил мне приглашение в свою фирму.
— Фирма-то хоть надёжная?
— Да, это солидная корпорация с сетью по всем большим городам. В Вознесенске филиала нема[20], я просто решил тут остановиться — родственники пригласили, сам разумеешь.
— Анатолий Алексеевич?
— И его семья. Жена, мать, дети. Недавно внук народился.
— Я рад за него, — кивнул я.
— Я тоже. Долго не задержусь, оформлюсь — и поеду в Москву.
— Удачи, — искренне пожелал я.
— Взаимно. Работу не нашёл?
— Пока нет. Сессия. До неё — готовился.
— Слухай, а ты не хотел бы в Москву перебраться? Поедем вместе, жильё снимем…
— Мм… Хорошо бы, спору нет, но что скажет крёстная?
— Ты с ней поговори обязательно. А то вдруг не отпустит.
— Отпустит. Скорее всего. Непременно поговорю.
Моя уверенность в положительном исходе дела держалась на выигранных миллионах, которые в скором времени поступят на мой лицевой счёт.
Я уже успел прицениться к столичной недвижимости и понял, что могу позволить себе, конечно, не пентхаус на Воробьёвых горах, но на вполне приличную «однушку» ближе к центру либо «трёшку» на окраине — должно хватить.
Посему я и убеждён, что тётя Эмма не будет против моего переезда в Москву. Дело в том, что в никуда, то есть без гарантий, что мне будет где жить, чем питаться и где работать, она меня, разумеется, не отпустит. Даже если Мишка за меня поручится — тётя Эмма с ним незнакома, тем более он гражданин другого государства. Безусловно, крёстная не может допустить, чтобы Лёвушка, её любимец, которого она ещё не до конца вырастила и поставила на ноги, — оказался в огромном городе один и без поддержки. Мало ли что может случиться?
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Какой сам, такие и подарки предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
16
Первая половина 1980-х годов вспоминается гражданами как «пятилетка пышных похорон» — главы СССР умирали с периодичностью в несколько месяцев. Собственно лафет — колёсная подставка под артиллерийское орудие. В погребальных целях используется в исключительных случаях — похороны королей, высокопоставленных чиновников и офицеров.
