Какой сам, такие и подарки

Михаил Софийский

Глеб Юрьевич не стал убирать коньяк со стола — он, привыкший относиться к своим работникам как к скотине, юного стажёра недооценил тем паче. Но парнишка оказался не робкого десятка, да и ряды десятка наивного успел покинуть.Увидев, что шеф выпивает на рабочем месте, а после этого садится за руль, Лёва понял, что можно сделать. И сделал это, выйдя за ворота.Через год бывшие начальник и подчинённый встретились снова. И эта встреча, чуть не стоившая Лёве жизни, открыла ещё кучу секретов…

Глава 4

Началась сессия.

В августе, на вступительных экзаменах, когда наша группа собралась впервые, мы все сосредоточились на вопросах тестов и толком не познакомились. Зато теперь в нашем распоряжении полный календарный месяц — с первого по тридцать первое включительно.

Скажу откровенно — более разнообразного коллектива не найти во всём университете. Биологичка, решившая в предпенсионном возрасте повысить квалификацию, изучив сопутствующий предмет, за компанию с дочерью — учительницей младших классов. Супружеская чета — мужу явно перевалило за тридцать, а с определением возраста жены я затруднился — ей можно дать и двадцать, и тридцать лет.

Трое «чётких» пацанов из пригорода. Милиционер-прапорщик, мечтающий стать офицером. Спасатель МЧС из Москвы, решивший учиться по приглашению, — в нашем городе у него живут родственники, у которых нашлась свободная комната.

Андрей — не единственный иногородний студент. Ещё у нас учится Айгуль — симпатичная казашка из Астрахани. В Вознесенске у неё живёт дядя, женившийся на русской красавице Ирине намного моложе себя.

Айгуль и Ирина — почти ровесницы. Хотя по родственным связям относятся к разным поколениям — Ирина приходится Айгули тётей. За партой всегда сидят вместе.

Нельзя не упомянуть и тех, кто поступил не «за компанию», а в режиме «соло». Это ваш покорный слуга и молодая женщина с аристократической внешностью и оригинальным именем Олеся.

Тётя Эмма и другие мои знакомые, прошедшие квест под названием «высшее образование», честно предупредили, что первый курс будет наиболее сложным периодом.

Так и вышло. Пришлось вспоминать алгебру, химию, физику и другие предметы из, казалось бы, благополучно позабытой школьной программы.

Не меньше портили нам настроение геология, геохимия и им подобные предметы, невероятно сложные и непонятные для большинства из нас, интересующихся отнюдь не природоведением, а жизнью населения разных стран и культур — кто где и как живёт, инфраструктура, обычаи, уровень жизни — вот что нам интересно.

Эх, разделить бы географию на две дисциплины — физическую и социально-экономическую. Тогда все всё учили бы на «отлично», я уверен.

Свободную половину дня я проводил в интернет-центре, где пытался хоть немного прояснить суть того, что нам приходится штудировать и в скором времени сдавать на зачётах и экзаменах. Процесс шёл со скрипом.

— Не переживай, — напутствовала меня тётя Эмма. — Помнишь, у меня на квартире Катя жила, тёти Раи дочь? У неё первый курс прошёл не легче — и злилась, и переживала, и преподавателям придумывала обидные прозвища. На втором стало проще, а на третьем — ты кум королю и сват министру.

У крёстной есть подруга в Краснодарском крае. Её дочь училась в Вознесенске, на филфаке. Приезжая на сессию, Катерина жила у тёти Эммы на квартире и параллельно с крёстной занималась моим воспитанием, которое с Катиной стороны заключалось в привитии мне хорошего вкуса в музыке и литературе, а также очистке моей речи от жаргонизмов и слов-паразитов.

Однажды я назвал туалет сортиром, и будущий филолог рассказала увлекательную историю конверсии французского глагола «выходить» в существительное. Русское. Французы обозначают сие удобство аббревиатурой WC.

Русские дворяне между собой общались в основном на французском языке. Сия специфика их быта не вызывает ни малейшего удивления — я сам учил в школе язык мушкетёров и не понаслышке знаю, сколь он красив, благороден и поэтичен. Не знаю, кто задал эту моду в России, но сей мудрый господин определённо не прогадал — наша аристократия за считанные годы офранцузила и домашнее убранство, и кухню, и танцы. И даже те самые, excusez-moi¹⁷, туалеты.

Когда кому-то из гостей требовалось уединиться, он говорил: «je dois sortir», что означало «мне надо выйти». А поскольку выходили обычно в одно и то же место, за ним в народном сленге новое имя и закрепилось.

— Всё равно что-то неспокойно, — неуверенно выдавил я. Французская романтика в сочетании с упоительными российскими вечерами — вещь, конечно, великолепная, но сейчас не время витать в облаках, фантазируя о балах, красавицах в пышных платьях и вальсах Шуберта.

— Не бойся, справишься. Не ты первый, не ты последний. Главное — старайся. Благо ситуация в твою пользу. Вон интернет у вас есть. Ты только всякую ерунду не смотри, он у вас не для этого.

***

В начале сессии я выкроил свободный день и заглянул на бульвар Декабристов, где находится моё родное училище. По чисто материальному вопросу — получить в бухгалтерии подъёмные, причитающиеся мне по окончании альма-матер, и заодно повидать старых знакомых — преподавателей, библиотекарей и прочих, с кем я, о чём могу сказать без преувеличения, дружил.

Забрав сберкнижку, я отправился на второй этаж, где работал мой самый большой в ПТУ друг. Причём самый большой — не только в плане дружеских отношений. Он старше меня почти на тридцать лет, выше почти на полметра, тяжелее почти на центнер и является вторым человеком в училище — заместителем директора по учебно-производственной работе.

Анатолий Алексеевич, огромный колоритный рыжий усач, был добрым другом и безусловным авторитетом для всех учащихся. Он регулярно посещал наши практические занятия, неподдельно радовался нашим успехам, а после вручения дипломов, которые, к слову, вручал нам лично, с горячими поздравлениями и напутственными речами, — устраивал нас на работу, опять же лично обзванивая свежие вакансии и подключая собственные связи.

— О, кого я вижу! Здравствуй, Лёва! — пророкотал зычным басом замдиректора и протянул мне руку.

— Здравствуйте, Анатолий Алексеевич! — выдал я прерывистым фальцетом и пожал крупную жёсткую ладонь. Это мне удалось кое-как — каждый палец у нашего бывшего куратора толщиной не сильно уступает моему запястью.

— Как дела? Работаешь?

— Всё слава Богу. Но пока не работаю.

— Во! На что же живёшь?

Я рассказал о своей первой работе, печальном финале «шарашки» и неожиданной трёхкратной компенсации.

Анатолий Алексеевич покачал головой.

— Я же предупреждал — не суйтесь в частные фирмы, они ТК¹⁸ редко чтут, выжмут, как лимон, и выкинут. Частный хозяин — частные нравы. Прямо как в бывших союзных республиках — что хочу, то и ворочу. За примерами далеко ходить не нужно.

Я согласно кивнул, вспомнив сводки новостей по обстановке в Южной Осетии, обострившейся, по интересному совпадению, незадолго до моего изгнания. Что ещё интереснее, — российские вооружённые силы приступили к наведению порядка в зоне конфликта как раз восьмого августа — в тот день и мы с тётей Эммой, вооружившись пакетом соответствующих российских законов, пошли в контрнаступление против «шарашки» в целом и Глеба Юрьевича в частности.

— Захочу — галстук пожую, захочу — раскатаю танками две тысячи человек, — процитировал я весёлый оборот из невесёлой статьи одной из федеральных газет.

— Ужас что там творилось. Но за тебя я рад. Не поддался на провокации. А сейчас ты, полагаю, ищешь работу?

— Нет. Сейчас у меня сессия.

— В институт поступил, что ли? Молодец, поздравляю. Слушай, Лёва, пойдём ко мне в кабинет, у меня к тебе деловой разговор.

Обуреваемый любопытством, я, однако, преждевременных вопросов задавать не стал, а молча проследовал за Анатолием Алексеевичем вглубь коридора, где располагался его кабинет.

В небольшом светлом помещении его хозяин пригласил меня за стол для посетителей.

— Чай будешь?

— Не откажусь.

Через пару минут перед нами стояло по стакану ароматного чёрного чая, а посередине, в равной доступности — разноцветная стеклянная вазочка с конфетами.

— Итак, — начал Анатолий Алексеевич, — у меня к тебе предложение. У тебя квартира двухкомнатная?

— Да…

— Не сдаёшь её?

— Сдаю. В одной комнате живу. Во вторую — ищу квартирантов.

— Хочу тебя обрадовать. Ко мне приехал племянник с Украины, ищет жильё. Пустишь?

— Думаю, да, — пробормотал я. Мебели, правда, в той комнате нет.

— Найдём, — отчеканил замдиректора. — Не найдём, так купим. Плюс будем оплачивать коммунальные услуги. И с платой за проживание не обидим.

— А сколько он у меня жить будет?..

— Да недолго, максимум полгода. Получит гражданство — и в Москву рванёт.

— Хм… Я обеими руками за, осталось обсудить этот вопрос с крёстной.

— Ах, ну да… — Анатолий Алексеевич водрузил на нос очки и достал толстый ежедневник, который использует как записную книжку. Что же, логично — у моего экс-покровителя чуть ли не полгорода в знакомых ходит. А ведь есть у него свои люди и в других городах. Так что я ничуть не удивился, узнав, что у него есть кое-кто и в зарубежье. Пусть и в бывшем советском…

А возможно, наш колоритный шеф просто подобрал гроссбух по себе — в его пудовых ручищах фолиант формата А5 выглядел столь же гармонично, как обычная записная книжка — в моих подростковых ладошках.

— А мобильного у тёти Эммы нет?

— Нет. Никак не хочет заводить.

— Эх, ну почему старшее поколение такое консервативное… Моя мама точно такая же. Если тётя Эмма не дома — вечером свяжись с ней и передай моё предложение.

Крёстная трубку взяла. Через несколько минут устный договор был успешно заключён.

***

Всё получилось как и было обещано. К концу недели моя квартира была полностью обжита и обставлена.

Племянник Анатолия Алексеевича, смешливый веснушчатый блондин, говорил, само собой, по-русски, но с характерным украинским акцентом, иногда вворачивая что-то на «ридной мове». Мишка был предельно прост и дружелюбен в общении, прекрасно готовил и украинские блюда, и разносолы иных кухонь. Мы с ним подружились в тот же вечер.

Несмотря на разницу в добрый десяток лет, общие интересы у нас нашлись. В первую очередь — мы оба верующие, притом не формально, а по убеждениям, и на остальные сферы жизни смотрим сквозь призму православного мировоззрения.

Совпали у нас большей частью и вкусы в музыке. Более того, мои музыкальные предпочтения благодаря Мишке существенно обогатились — мой новый друг приобщил меня к творчеству многих популярных ранее, да и в наше время не менее интересных и самобытных звёзд эстрады и лёгкого шансона.

***

Мы сидели на кухне, с аппетитом ели приготовленный Мишкой наваристый борщ, щедро заправленный сметаной, и мне не терпелось поинтересоваться нюансами жизни в Незалежной.

Тарелки мы опустошили одновременно.

— Як тоби борщ? — спросил Мишка.

— Язык проглотишь! — совершенно честно поделился я своим мнением.

Действительно, борщ оказался вкуснейшим из всех, что мне доводилось пробовать. Бабушка сим шедевром кулинарного искусства не заморачивалась никогда, а крёстная готовила, как выяснилось из нашего дальнейшего диалога, свекольный суп с добавлением рагу из свинины, либо без такового — в пост. В училище же в составе подобного блюда мяса не было ни в каком виде даже в дни сплошных седмиц¹⁹.

— Наверное, настоящий борщ умеют варить только украинцы? — не удержался я от лести.

— Не, совсем не обязательно. В России и Беларуси поваров-умельцев не меньше.

— И всё-таки родина борща — Украина?

— Як тоби сказать… в общем-то славянское блюдо, а «украинский борщ» — просто разновидность, местный рецепт. Як и плов — ассоциируется с Узбекистаном, и отчасти це справедливо — у них больше сотни рецептов. Свои вариации имеются и у таджиков, и у киргизов, также — у башкир и татар, и у кавказских народов.

— Ух ты! Уже хочется их все попробовать! А то ел две разновидности, не знаю какие…

— Опиши.

— Один — обжаренный, рассыпчатый. Его у нас в училище готовил повар дядя Дима. Я всегда добавки просил — у него плов был реально вкусный. Работали у нас и повара-женщины, у них выходило…

— Каша-размазня из риса и мяса, — закончил за меня друг. — Я тоже учился в ПТУ. У нас такого дяди Димы, как у вас, жаль, не было. И получалось то, что получалось. Да ещё — то пересаливали, то недосаливали.

— Нечто похожее наблюдалось и у нас. У женщин я, кстати, добавки не просил.

— У нас — и попросил бы, не дали. Всё было посчитано. По ихним словам. И в ихнюю же пользу — собственными глазами видел, как эти женщины по вечерам пёрли полные сумки. А по рецепту дяди Димы я и сам готовлю запросто. Надеюсь, у тебя есть казан или глубокая сковородка. Чугунная.

— Ммм… Сковородка чугунная есть, но она неглубокая. Ах, да. Есть утятница.

Я извлёк из нижнего шкафа гарнитура овальную посудину. В детстве мы с Аллой дали ей прозвище «КамАЗ» — на внутренней стороне крышки рельефными буквами значилась аббревиатура широко известного завода. С тех пор мы знаем, что автогигант в Набережных Челнах выпускает не только грузовики.

Услышав мой рассказ, Мишка развёл руками.

— Обалдеть. Пять лет за рулём «КамАЗа» прокатался, а иной продукции той марки — сроду видеть не доводилось. Ну шо ж, завтра, значица, будет плов.

— Ждём не дождёмся. Не жалеешь, что на повара не пошёл?

— Не, профессию я давно выбрал. А кулинария — для себя.

— Мне бабушка советовала пойти на повара. Говорила, что у них и зарплата хорошая, и голодным никогда не будешь.

— Бабушка надвое сказала. В каждой работе есть свои плюсы и минусы. Одному моему другу из Перми родители так же советовали пойти на повара — слово в слово. Он поступил в кулинарный. Окончил, получил диплом. И — потратил время даром. Тот же борщ — и то не освоил. Один раз сварил — и в унитаз вылил.

— Ха-ха-ха! А сейчас он чем занимается?

— Ремонтами. Отделка, сантехника. Зарабатывает нормально, даром что не учился на это. Не, вру — естественно, учился. А диплома не имеет. Просто пришёл в бригаду. Через год овладел всеми тонкостями. Опосля бригада распалась, Санёк сколотил свою и, как любит говаривать, пол-Перми отделал «под ключ».

— А ты? Что тебя заставило стать шофёром?

— Профессия. Автослесарь. Имеет непосредственное отношение к автоделу. И куда мне идти? В автосервис? В Мелитополе их в девяносто седьмом по пальцам перечесть было. И кумовство во всех «хлебных» сферах. Шо ж мне, дворы мести? Поехал в Киев. Там выбор вакансий по моему профилю был богатый, но везде опыт был нужен. А где его взять, коли никуда не берут. А вот водилы были потребны. Я туда и пошёл — работал на хлебовозе, на «скорой помощи». Пять лет назад открыл новую категорию и сел за руль большегруза. И работа тиреснее²⁰, и зарплата больше. Впрочем, за те ж пять лет она не выросла — как была, так и осталась.

— А цены?

— Цены ниже, чем в России. Зарплаты с пенсиями — аналогично. Да и инфраструктура — не алё. В основном — советское наследство. И я уверен, шо краще²¹ не станет.

— Ты пессимист? — недоверчиво посмотрел я на постоянно улыбающегося и позитивного Мишку.

— Не, — категорично отрезал мой друг. — Точно не про меня. Но и оптимизм, во всяком случае, безрассудный, мне чужд. Сам посуди — я шесть раз застал смену главы государства. Правда, половина сих процессий — те, шо совпали с похоронными, пришлись на мой дошкольный возраст, и у меня в голове эта «гонка на лафетах»²² не отложилась. Да и трохи²³ позже — в двенадцать лет — не сразу обнаружил, шо оказался в другой стране, не покидая пределов своей.

— Оказались за границей даже те, кто не уезжал…

— Асмолова слухаешь?

— Ну, так… Про «Трёх девиц» наизусть знаю. Классная песенка.

— Ещё «Частушки-беспределки» повеселили.

— Да, смешные частушки.

— Было б смешно, кабы не было так грустно. Услыхав их, я зрозумив в полной мере, шо ж сотворили с моей родиной власть имущие.

— Что же? — полюбопытствовал я.

— Коротко сказать не можу, бо не матюкаюся. При Союзе Украина была одной из самых «упакованных» республик. И на момент обретения незалежности имела экономический потенциал, сопоставимый с Германией. А спустя пять лет ненька²⁴ по всем показателям продемонстрировала минус — жирный, як шмат копчёного сала. Це при Кучме было. Я по наивности юношеской в жизненные реалии въезжал не особенно, но когда у вас пришёл Путин и Россия недурно поднялась, а Украина — всё ни тпру, ни ну, плюнул и дал зарок, шо на выборы больше не пойду.

— А сейчас президент у вас кто? Ющенко?

— Угу. И при нём стало ещё хуже.

— А дальше?

— А дальше решил, шо треба рвать когти на историческую родину…

— Историческую?

Мишка на секунду задумался.

— Мм… Да, я не оговорился. Знаешь, откелева появилось слово «Украина»?

— От слова «окраина».

— Оно пришло с Польши, ляхи²⁵ так обзывали наши приграничные территории — у краины, то бишь около страны. Между делом, до революции официально никакой Украины не было. Была Российская Империя. А центральная Украина — с Киевом, Черниговом, Полтавой — знаешь, як звалась?

— Малороссия?

— Да. От слова «малая родина».

— Ах, да! Киев — мать городов русских.

— Точнее — крёстная мать. Князь Владимир совершил крещение Руси как раз в Киеве. А юг Украины, или Причерноморье, — Новороссия. Новые земли. Мы их отвоевали у Турции.

— Вон оно как получается… А Львов?

— Принадлежал Австро-Венгрии. Польша в своё время прихватила его с землями Галицко-Волынского княжества. И по сю пору не чает вернуть. Запад Украины, между прочим, изрядно отличается от остальной её части — и ментально, и лексически. И если уж его понадобилось включать в состав СССР, то было бы правильнее сделать отдельную республику — со столицей в том же Львове.

— А Малороссию и тем паче Новороссию — оставить в составе РСФСР. Тогда бы им и в голову не пришло отпадать от нас — они, не сомневаюсь, были бы такими же русскими людьми, как в Воронеже, Саратове, Волгограде… Но их зачем-то сделали украинцами. Этак можно любой местный диалект назвать самостоятельным языком, а местные особенности — самобытной культурой.

— Вот именно. Да ещё и за общий счёт. Я родился в наибольшей по территории, и в одной из самых многонациональных стран. А потом её разрезали по живому на пятнадцать кусков, и… мне теперь придётся гражданство оформлять, — усмехнулся Мишка. — Слава Богу, нашёлся хороший человек, оформил мне приглашение в свою фирму.

— Фирма-то надёжная?

— Да, крупная корпорация с сетью по всем большим городам. В Вознесенске филиала нема²⁶, я просто решил тут остановиться — родственники пригласили, сам разумеешь.

— Анатолий Алексеевич?

— И его семья. Жена, мать, дети. Недавно внук народился.

— Я рад за него, — кивнул я.

— Я тоже. Долго не задержусь, оформлюсь — и поеду в Москву.

— Удачи, — искренне пожелал я.

— Взаимно. Работу не нашёл?

— Пока нет. Сессия. До неё — готовился.

— Слухай, а ты не хотел бы в Москву перебраться? Поедем вместе, жильё снимем…

— Мм… Я бы не отказался, но что скажет крёстная?

— Ах, да! Вдруг не отпустит. Ну, нет так нет…

— Отпустит. Скорее всего. Непременно поговорю.

Моя уверенность в положительном исходе дела держалась на выигранных миллионах, которые в скором времени поступят на мой лицевой счёт. На днях я приценился к столичной недвижимости и понял, что могу позволить себе, конечно, не пентхаус на Воробьёвых горах, но на «однушку» ближе к центру либо «трёшку» на окраине — должно хватить.

Посему я и убеждён, что тётя Эмма не будет против моего переезда в Москву. Дело в том, что в никуда, то есть без гарантий, что мне будет где жить, чем питаться и где работать, она меня, разумеется, не отпустит. Даже если Мишка за меня поручится — тётя Эмма с ним незнакома, тем более он гражданин другого государства. Безусловно, крёстная не допустит, чтобы Лёвушка, её любимец, которого она ещё не до конца вырастила и поставила на ноги, — очутился в огромном городе один и без поддержки. Мало ли что может случиться?

Примечания

17

Excusez-moi (франц.) — извините.

18

ТК — Трудовой кодекс.

19

В церковном календаре — периоды без поста в среду и пятницу (традиционные постные дни). Приурочены к наиболее важным событиям и праздникам.

20

Тиреснее — интереснее (искаж.).

21

Краще (укр.) — лучше.

22

Первая половина 1980-х годов вспоминается гражданами как «пятилетка пышных похорон» — главы СССР умирали почти ежегодно. Собственно лафет — колёсная подставка под артиллерийское орудие. В ритуальных целях используется в исключительных случаях — похороны королей, высокопоставленных чиновников и офицеров.

23

Трохи (укр.) — немного.

24

Ненька (укр.) — сокр. родненька. Синоним «мамочка».

25

Ляхи (устар.) — поляки.

26

Нема (укр.) — нет (в значении «отсутствует»).