Место клизмы изменить нельзя. Рассказы морского доктора

Михаил Сорин

В данной книге – рассказы морского доктора о событиях в его жизни, которые происходили с ним в дальних походах и на берегу. В них и флотский юмор, и реальная действительность работы морского врача.

Рыбалка

В старые добрые времена, как гласит история, все дворцовые интриги разборки разрешались с помощью шпаги, кинжала и, конечно, яда.

Самым опасным было последнее, так как от шпаги и кинжала можно было отбиться, а от яда — вряд ли, хотя было одно средство — подставить кого-нибудь вместо себя. Сначала это была любимая собака, затем — слуга, жена, друг, и уж совсем недавно эту миссию возложили на врача. Он должен был первым снимать пробу с еды хозяина. К сожалению, эта дурная привычка — заставлять врача первым снимать пробу — докатилась и до наших дней.

Я был врачом — хирургом, прикомандированным для медицинского обеспечения гидрографического судна «Андромеда». Мы шли в Мозамбик, где без нашего присутствия эта разваливающаяся африканская страна просто не смогла бы двигаться дальше по пути прогресса. Стоял июль месяц. Тропическое солнце жарило нещадно. Мы уже по несколько раз облезли и, загорев опять, выглядели, как свежие, хорошо испеченные булочки. Иногда, а это бывало нечасто, наша «Андромеда» замедляла ход, чтобы дать экипажу возможность отдохнуть и половить рыбу. Все свободные от вахт доставали свои снасти, и начиналась рыбалка.

Вообще, рыбалка — это целый ритуал со своими законами, условностями и принадлежностями. Здесь кроме оснащения обязательно должна присутствовать удача, потому что рыбацкое счастье дается один раз и на всю жизнь. Я был обделен этим счастьем. У меня обязательно путалась леска, и бывшие еще вчера благодарными пациенты начинали меня тихо ненавидеть и посылать в места не столь отдаленные. Я, как доктор, быстро разбирался в состоянии их рыбацкой невменяемости, совершенно не обижался, «сворачивался» и переходил на сторону любопытствующих наблюдателей.

Рыбалка в тропиках отличалась еще и тем, что здесь ловились доселе никому неизвестные и никогда невиданные рыбы. Тут попадались иногда такие экземпляры, что на трезвую голову на их страшные морды, и смотреть-то было жутко, а тем более — пробовать.

Заводилой во всей этой рыбацкой «орде» был наш старший перехода — Виктор Бисаевич. Со своим кавказским темпераментом он успевал ловить рыбу с правого и левого бортов одновременно. Каждую удачную подсечку воспринимал, как призовой выигрыш, быстро снимал улов с крючка и закидывал еще «не остывшую» снасть снова в воду. Внезапно его восторженный вопль перекрыл весь рыбацкий гомон на юте.

— Скорее сюда, вот это экземплярчик! Нет, это надо видеть! — Виктор Бисаевич буквально танцевал в диком восторге, а у его ног билась большая рыбина пурпурно-бордового цвета с каким-то необъяснимым фиолетовым оттенком, вся чешуя, которой переливалась и горела в лучах тропического солнца.

— Несите ее на камбуз, — скомандовал он. — Быстренько смотрим в справочник — определитель тропических рыб, и, если эта красавица съедобная, мы ее сегодня же попробуем. — Он мечтательно прикрыл глаза и прищелкнул языком. — Я думаю, что и на вкус она будет фантастической.

Рыбу отнесли на камбуз и, еще трепещущую, оставили ожидать решения ее судьбы. А все рыбаки ринулись в кают-компанию смотреть в справочнике, что за чудо попалось на крючок, и можно ли его кушать. Я, немного приотстав, остановился. Поражала одна мысль: ярко окрашенные водоплавающие практически всегда ЯДОВИТЫ! Об этом предупреждало «Руководство по тропическим болезням». Пусть они там себе определяют, а я знаю, что делать. Быстро скользнув на камбуз, оглянулся по сторонам — никого. Тропическое чудо, переливаясь всеми цветами радуги, возлежало в раковине. Открыть иллюминатор было делом одной минуты.

— Плыви-ка ты, рыбка золотая, на… хорошую глубину и больше не попадайся, — сказал я рыбе и выкинул ее в синь морскую.

Моего исчезновения, так же, как и появления, в кают-компании никто не заметил. Все лихорадочно листали книгу и оживленно обменивались мнениями.

— Ее здесь нет, — с какой-то торжественной обреченностью возвестил Виктор Бисаевич и, скорбно глянув на меня, сказал: — Тогда так, пусть ее приготовят, «дохтур» снимет пробу и, если с ним ничего не случится, мы ее съедим за вечерним чаем. Толпа одобрительно загудела:

— Принимается, так и сделаем, подождем до чая.

Я тоже присоединил свой голос к общему хору, тем более что моего мнения никто и не спрашивал.

…Анисимовна, наша судовая повариха, виновато вытирая руки о передник, стояла перед начальством и испуганно докладывала, что красавица — рыба непонятным образом «испарилась» с камбуза. Ее внимательно слушали, но никто не верил. Были проверены все закрома, вычислялись вероятные похитители. Тень подозрения падала и на меня, но кто-то вовремя вспомнил, что доктор неотлучно находился тут же, в кают-компании и — главное — не отказывался от снятия пробы с теперь уже пропавшего деликатеса.

— Ничего, «дохтур», не горюй, — утешал меня и, в первую очередь, себя, Виктор Бисаевич. — Со следующего улова ты обязательно снимешь пробу.

Я делал сокрушенный вид, а в душе радовался, как ребенок, что чаша сия миновала меня в этом случае, а случаи бывают разные, в чем я убедился через несколько дней.

Мы бросили якорь на рейде порта Мапуту и ожидали «добро» на заход. Экипаж, уставший от длительного перехода, отдыхал. На юте забивали «козла», из кают доносилась музыка, несколько человек испытывали рыбацкую удачу. Виктор Бисаевич был в их числе. Вдруг леска на его удилище сильно натянулась, спиннинг резко повело вниз. Леска была толстая, специально для крупной добычи, но и ока не могла тянуться бесконечно. Азарт охватил удачливого рыболова. Он двумя руками ухватился за снасть и стал медленно выбирать ее на палубу. Рыбаки вокруг замерли в трепетном ожидании. Неожиданно раздался мощный всплеск и, перелетев через фальшборт, к ногам изумленного Виктора Бисаевича свалилось огромных размеров извивающееся тело змееподобного существа. Это был монстр метра три в длину и толщиной в руку взрослого человека, а из пасти, усеянной частыми и острыми зубами, торчал рыболовный крючок. Эта скользкая тварь ползла к счастливцу и, подняв голову, лязгала челюстями, явно намереваясь его покусать. Виктор Бисаевич, бросив удочку, рванул по трапу вверх на шлюпочную палубу. Змеюка ползла за ним, но подняться ей было не дано. И тут со зрителей как бы спало оцепенение. На ползущую гадину быстро набросили петлю, стукнули обухом по голове, благо пожарный щит с топором был рядом, и подвесили злодейку на балке. Я сидел в каюте и, ни о чем, не подозревая, читал какой — то детектив. Вдруг по громкой связи раздался голос вахтенного помощника: «Доктору срочно прибыть на ют!» Для меня эта команда прозвучала, как сигнал бедствия. Схватив сумку скорой помощи, я пулей выскочил на палубу. Пробившись сквозь толпу зевак, увидел громадного монстра, подвешенного на шкерте. Внизу с победоносным видом стоял наш старший перехода и, показывая пальцем на все еще извивающееся в воздухе тело, сразу задал мне провокационный вопрос:

— Дохтур, как Вы думаете, оно съедобное? — и, не слушая моего ответа, заключил: — Я думаю, что да! Сегодня же нам его поджарят к вечернему к чаю, и когда «дохтур» снимет пробу…

Дальше можно было и не слушать. «От судьбы не уйдешь», — мелькнуло в моей голове.

…А ужасная змеюка оказалась обыкновенным угрем, только гигантским, и мы его с удовольствием съели.