Штормовое предупреждение

Михаил Серегин, 2006

Тьма накрыла город Бельск, вода затопила его улицы, свистит ураган, горит лакокрасочный завод... Словом, лучшего времени для грабежей не придумаешь. Рецидивист Черный со своими отморозками вышел на дело. Никто в силах оказать бандитам достойное сопротивление. Кроме, пожалуй, спасателя из МЧС и десятилетнего паренька-детдомовца. Эти двое буквально достали Черного и поубавили людей из его банды. Больше, чем набить карманы, Черный жаждет разделаться с ними. И случай дает ему такую возможность: крутая парочка спряталась в богатом доме, теперь можно прихлопнуть обоих и заодно неплохо поживиться. Черный начинает охоту за двумя зайцами...

Глава 3

— Итак, тут вы все видели, — деловито сказал Самохин. — Помещение, конечно, невелико и мало приспособленное для нормальной работы, и оборудования пока никакого, даже со связью проблемы. Но это все решаемо. Лиха беда начало, как говорится. Вот от вас кое-что получим — уже большое подспорье.

Руководитель новой для Бельска службы был из отставных военных — крепко сбитый, коренастый, с загорелой до красноты физиономией, он был из тех, про кого с уважением говорят «шкаф», имея в виду почти квадратную тяжеловесную фигуру. Никиту Игнатьевича Самохина издали действительно можно было принять за этот предмет мебели, если бы он не имел привычки постоянно двигаться и говорить, выразительно жестикулируя при этом мощными мускулистыми руками. При этом бицепсы его, выглядывающие из-под коротких рукавов рубашки, поневоле завораживали и притягивали взгляд. Чувствовалось, что этим бицепсам под силу многое.

Одним словом, Самохин был личностью симпатичной и, кажется, деятельной, однако на Грачева он произвел двойственное впечатление. Во-первых, Грачева удивило то обстоятельство, что из новоиспеченных спасателей на месте оказался один Самохин. Правда, он объяснил отсутствие своих подчиненных разными уважительными причинами и пообещал, что назавтра они все будут как штык. Это не очень утешило Грачева. Такие причины, как свадьба двоюродного брата в деревне и полив огорода, не показались ему слишком убедительными. Однако со своим уставом в чужой монастырь он соваться не собирался. Дисциплина в отряде — дело Самохина.

Однако дальше обнаружилось, что отсутствуют не только спасатели. Самохин с гордостью показал гостям пустую, плохо выметенную комнату и сообщил, что именно в ней будет располагаться штаб новой организации. Никакой мебели, кроме форточек, в комнате не было, и представить себе, как здесь кипит работа, было пока трудно.

Но окончательно Самохин добил всех, неожиданно спросив у Величко:

— А собачку вы, часом, не в подарок нам привезли?.. Я слышал, такие вот обученные собачки — они просто чудеса творят. В плане обнаружить кого или насчет утечки газа, например…

Величко посмотрел на него и с расстановкой сказал:

— Еще чего! Собачку в подарок! А не задумывались, что собака — живое существо? Никогда в голову не приходило?

Самохин покрутил тугой багровой шеей, нисколько не смутился и с облегчением ответил:

— Ну и слава богу! А то я уж подумал… Собачка, конечно, большое подспорье, да больно уж возни с ней много. У нас и специалистов таких не имеется. Опять же рацион для нее нужен, а по смете не предусмотрено.

Величко сердито отвернулся, а Граф, наоборот, уставился на Самохина в упор и долго пожирал его желтыми своими глазами, словно пытался честно понять: «И откуда только ты такой взялся, дядя?»

А Самохин между тем продолжал их удивлять. С видимым облегчением закончив обзор подведомственной структуры, он вдруг широко улыбнулся и, утирая платком пот на стриженом затылке, радостно сообщил, что для гостей у них на сегодня запланирован поход в ресторан.

— В плане сближения культур, — витиевато выразился он. — Напитки гарантированы. Жарковато, конечно, но у нас договоренность с лучшим заведением в городе. Предоставят отдельный кабинет — с кондиционером. Так что прошу, как говорится, к столу! Гостя положено сначала накормить, а делами займемся завтра. У нас на завтра запланирована встреча с заместителем городского главы. Будет что-то вроде торжественного собрания. Приглашены бизнесмены. Ну, вы понимаете, без спонсоров сейчас никуда, а в бюджете какие деньги? Безопасность касается каждого, верно? Выступим, понимаешь, развернем перспективы…

— А красную ленточку разрезать будем? — поинтересовался Величко.

— Ленточку? — не понял Самохин. — А, это в смысле открытия? Нет, завтра не получится, — вздохнул он. — Сами видите, какой тут кавардак. На ленточку мы вас примерно через месяц пригласим, ладно?..

Грачев внимательно посмотрел на Величко — что-то в тоне товарища насторожило его.

— Тут нам одна девушка сейчас встретилась, — пояснил за Величко Мачколян. — Симпатичная девушка, между прочим. И, кстати, она нас второй день ждет. Она очень ответственная. Корреспондентом работает.

— Вы это про Лукьянову говорите? — подозрительно произнес Самохин и махнул рукой. — Так и знал, что опять она начнет баламутить! Вы на нее внимания не обращайте — такие, как она, за жареными фактами гоняются. У них какая цель, думаете? Деньги! Они же писаки все купленные!

— Кто же тут у вас писак покупает, интересно? — спросил Грачев. — Что-то не похоже, чтобы у вас тут деньги рекой лились.

— Поверьте моему слову! — с жаром сказал Самохин. — Из-за этой продажной братии у нас все беды!

— Ну, это ясно, — кивнул Грачев и опять обратился к Величко и Мачколяну: — Так что же девушка?

— Она говорит, что тут в любой момент может случиться большая авария, — сдержанно ответил Величко. — С ней еще местный эколог был. Я сказал, что мы эти дела рассматривать не уполномочены. Но вообще, Никита Игнатьевич, вам бы следовало к их словам прислушаться. Все-таки в работе главное — профилактика.

— Ликвидировать условия, провоцирующие внештатную ситуацию, порой гораздо проще и дешевле, чем расхлебывать последствия, — подтвердил Грачев. — Ну да полистайте руководства по нашей службе — там все написано. Если думаете добиться результатов, то подумайте о профилактике!

— Я подумаю! — сердито сказал Самохин. — Только я хочу вам сразу объяснить… Вот этот эколог — Щепанов, — так он, между нами говоря, просто алкаш. Знаете, как он устроился? Ходит по предприятиям и на всех акты пишет — о неблагоприятной экологической обстановке. Ну, кому-то это по барабану, а кое-кто, чтобы лишних неприятностей не иметь, просто угощает этого Щепанова — стол, там, беленькая…

— Вроде как нас сейчас? — усмехнулся Величко.

— Ну-у, как можно сравнивать! — огорчился Самохин. — Честное слово, даже обидно слушать! Мы от души…

— Щепанова тоже, я думаю, от души угощают, — сказал Грачев. — Только вот что непонятно. Раз угощают, значит, нарушения имеются, так ведь?

— А у кого их нет? — проворчал Самохин. — Не ошибается тот, кто ничего не делает. А когда люди работают, всегда что-то остается неучтенным. Нужно вместе работать, исправлять ошибки, а так что ж… Но об этом мы можем и за столом поговорить, товарищи!

Мачколян довольно потер руки, но Грачев переглянулся с Величко и неожиданно сказал:

— А все же, какие у вас тут самые болевые точки, Никита Игнатьич? В городе имеется производство, источники повышенной опасности. Вы обязаны знать их как свои пять пальцев, если хотите, чтобы ваша служба действовала эффективно.

— Корреспондент особенно упирала на безобразия, которые творятся на лакокрасочном, — негромко сказал Величко. — Что-то там с взрывоопасными веществами не то, и строительство ведется не по правилам.

— Да что она понимает! — рассердился Самохин. — Завод у нас — градообразующее предприятие. Хозяин, Гладышев Игорь Владимирович, — уважаемый человек и опытный производственник. Очень ответственный. Ошибки, конечно, есть…

— Да, вашу теорию мы уже слышали, — перебил его Грачев. — Однако, знаете что, а давайте прямо сейчас съездим на завод и посмотрим, что там и как. Может, посоветуем что, подметим что-нибудь свежим глазом. Зря мы, что ли, приехали?

Самохин развел руками:

— Ну, товарищи! А как же обед? И потом, вы — почетные гости. Для чего же завод? С этими делами мы сами разберемся. Главное, чтобы вы задали основное направление.

— А вот мы и задаем, — невозмутимо пояснил Грачев. — Самому нужно во все вникать и быть наготове двадцать четыре часа в сутки — вот и все направление. А обед никуда не денется. В такую жару вредно много есть. Я не говорю уже о прочем… Поехали, Никита Игнатьевич! У нас машина — зверь…

Самохин сделал разочарованное лицо, но больше спорить с гостями не стал.

— Как пожелаете, — сказал он. — Только могут возникнуть проблемы. Договоренности у нас с Гладышевым нет, а у него с посещениями строго. Посторонних могут не пустить.

Грачев подумал, что, по сути дела, они в этом городе нужны как временный и не очень убедительный предлог, чтобы под марку борьбы с чрезвычайными ситуациями вытрясти из местных воротил немного денег. Если затея не окупится, про них тотчас забудут. Разве что попросят привезти еще немного снаряжения. Неприятные предчувствия, которые охватили его еще в самом начале поездки, оправдывались на сто процентов. Польза от их визита была сомнительная, для них самих же это было просто потерянное время. Одно из тех мероприятий, смысл которого никому, кроме начальства, не понятен. Грачеву совершенно не улыбалось рассиживаться по ресторанам и выслушивать сомнительные комплименты, в которых ни он, ни его товарищи не нуждались. Оставлять свою команду голодной он не собирался, но проехаться по городу все же решил. Хотя бы из чувства самоуважения, чтобы не чувствовать себя полной марионеткой.

Вышли на площадь. Пантюхин уже не копался в моторе. Распаренный и злой, он сидел в кабине с открытыми дверцами и слушал прогноз погоды по радио. Диктор сообщал о невиданной жаре, воцарившейся в средней полосе, и о пронесшихся кое-где ураганах, проливных дождях и населенных пунктах, оставшихся без воды и электричества.

— А я тебе про что говорил, Валентин Петрович? — со злорадным торжеством объявил Пантюхин, тыча пальцем в подсвеченную шкалу магнитолы. — По такой жаре ничего хорошего ждать не приходится!

— Ну, плохого ждать — только бога гневить, — пробормотал Самохин, неуверенно поглядывая на небо, точно ожидая прямо сейчас увидеть там какой-то предостерегающий знак. — У нас все спокойно — и ладно.

Грачев заглянул в машину — коробки, которые они привезли, еще лежали в салоне. Самохин так их заговорил, что Грачев совсем забыл про разгрузку. На него тоже действовала жара. Мысли в голове были тяжелые и неповоротливые. И, по правде говоря, хотелось есть.

— Где, черт возьми, Максимов? — раздраженно спросил Грачев, только сейчас сообразив, что одного у них не хватает. — Как только нужно что-нибудь таскать, он исчезает! Только что ведь тут был!

— Так я тебе, Грач, говорю, — доверительно шепнул ему Мачколян. — Девушка-корреспондент… Красивая она. Сам засмотрелся, честное слово! А ты же Макса знаешь — у него сердце отзывчивое.

— Знаю я, что у него отзывчивое! — сердито возразил Грачев. — Только я не понял твоих объяснений. Девушка красивая, а Максимов-то где? Неужели уже в загс побежали?

— Наверное, где-то поблизости, — сказал Мачколян. — Он ведь сначала к нам присоединился, а потом опять незаметно исчез — заскучал, наверное. Решил провести время повеселее. Сидит небось сейчас в парке, мороженым девушку угощает.

— Я ему покажу веселье! — пообещал Грачев. — Сачок!

— Да вы не переживайте! — вмешался Самохин. — Разгрузим в момент! Своя ноша, как говорится, не тянет, ха-ха… Тут немного — я сам одной левой унесу. А Лукьянова эта в самом деле внешне очень даже ничего. Вашего товарища понять можно. Только шансов у него, я думаю, ноль. Ведь у Лукьяновой жених есть.

— Ну хорошо, хоть в этом повезло, — иронически сказал Грачев. — Хотя не уверен, что нашему Максу даже жених будет помехой.

Все были немного смущены неожиданным поворотом разговора и поспешили заняться разгрузкой. Времени заняло это немного, но когда закончили и поехали смотреть завод, вдруг выяснилось, что одну небольшую коробку в машине все-таки забыли. Грачев проверил — в коробке оказались портативные рации и аккумуляторы к ним.

— Ну, потом заберу! — благодушно заявил Самохин, который уже свыкся с мыслью, что придется тащиться на край города. — Все равно нам с вами еще акт о приемке-передаче писать — тогда и заберу.

Как он и предполагал, на завод их не пустили, причем охрана у входа сослалась именно на повышенную опасность производственного процесса.

— Будет договоренность с дирекцией — милости просим, — сказали им. — А так вы для нас, извините, посторонние. К сожалению, директора сегодня нет и не будет. Вот завтра у нас зарплата, и все будут на месте.

У Грачева после такого заявления окончательно испортилось настроение. Хотя солнце уже давно перевалило через самую высокую точку, жара сделалась еще гуще. Даже дышать, глотать этот перекаленный, наполненный заводскими испарениями воздух было трудно. Присутствие их группы в Бельске показалось в этот момент Грачеву чудовищной бессмыслицей, каким-то дурацким фарсом. Он был готов хоть сию же минуту дать команду отправляться обратно. Мысль о разрезании красной ленточки его не прельщала. Он даже про ресторан забыл.

Величко угадал его мысли и примирительно заметил:

— Тяжело, как обычно, в учении! Почему бы не рассматривать эту бодягу именно таким образом? Будь проще, Грач! Каждый живет как может. В конце концов, наш новый коллега прав — мастерство придет с опытом.

— А сюда мы завтра обязательно наведаемся, — подхватил Самохин. — Во-первых, Гладышев на собрание тоже приглашен и обещал быть, а во-вторых, завтра вы, так сказать, под патронажем самого высокого начальства будете, так что везде зеленый свет!..

Грачев махнул рукой и молча пошел к машине. «Нервишки шалят, — подумал он. — В самом деле, нужно держать себя в руках. Никто в нашей неразберихе не виноват. Просто все привыкли так жить. Пока гром не грянет…»

Поехали обратно. Самохин специально предложил водителю немного изменить маршрут и, когда они проезжали мимо наполненного деревянными строениями овражка, попросил остановиться. Овражек, неглубокий, но длинный, был застроен, видимо, еще в позапрошлом веке. Во всяком случае, вид этих рассыпающихся, лепящихся друг к другу как соты домишек наводил именно на такие мысли.

Прямо над оврагом возвышалась строительная площадка — строили новый заводской корпус. Самохин ткнул пальцем.

— Вот наше гетто, — сказал он. — То самое, о котором так трогательно заботится гражданка Лукьянова. Согласен, живут тут по-свински. А что делать? У города нет возможности дать всем приличное жилье. А строить-то надо! Диалектика!

Спасатели некоторое время молча рассматривали деревянный муравейник, выстроенный человеческими руками, но менее всего напоминающий сейчас человеческое жилье, а потом Грачев сказал:

— С профилактической точки зрения это полная труба. Любое возгорание, и тут такое начнется!

— А рядом завод, на котором горючие материалы, — мрачно добавил Величко.

— А учитывая, какой контингент тут проживает, то возгорание очень даже возможно, — прибавил Мачколян.

— Бог хранит, — возразил им Самохин.

— Значит, завтра у нас встреча с руководством города? — задумчиво протянул Грачев. — Ну и отлично. В порядке доброго совета предложим руководству заняться решением этого вопроса. Иначе однажды не миновать вам больших приключений.

— А стоит ли, Грач? — скептически заметил Величко. — Сказано, не мечите бисер перед свиньями. Кто мы тут? Мы даже не проверочная комиссия. Так, посланцы доброй воли… Так что давай выполним до конца программу и отвалим. Каждый должен действовать на своем месте.

— Товарищ верно говорит, — с энтузиазмом воскликнул Самохин. — Прежде всего мы вам благодарны за искреннюю заинтересованность, за теплые слова, за беспокойство. Но ворочать завалы мы будем сами, не сомневайтесь. А сейчас у нас, можно сказать, праздник, и потому все-таки настаиваю, чтобы мы немедленно отправились в ресторан.

— Да, надо бы пожрать, Валентин Петрович! — подал голос Пантюхин. — И машину заправить надо. И душ бы хорошо было принять…

— Ладно, поехали в ресторан! — хмуро сказал Грачев.

Пантюхин обрадованно дернул рычаг скоростей, тронулся с места.

— Надеюсь, там, куда мы едем, собачку накормить получится? — строго спросил Величко.

— Сделаем все в лучшем виде! — заверил его Самохин. — Хозяин ресторана — мой хороший друг. Хоть отдельный кабинет выделим вашей собачке…

Они проехали вдоль оврага, свернули к жилым кварталам и оказались на перекрестке двух улиц. На светофоре горел красный. В глаза им бросилась вывеска со странным названием «Не томись!». Под вывеской кучковались какие-то подозрительные фигуры.

— Тоже ресторан! — хохотнул Самохин. — Ну, естественно, на известную публику ориентирован. Лично я не посоветовал бы появляться здесь вечером. Да и днем… Сюда, скажу вам по секрету, даже милиция остерегается заглядывать, ха-ха…

Загорелся желтый, и «УАЗ» нетерпеливо дернулся. И тут Величко удивленно воскликнул:

— Стой! Стой, Пантюхин! Если тут такое нехорошее место, то какого черта тут наш Макс делает, а?

Все разом прилипли к окнам и действительно увидели на противоположной стороне улицы Максимова, который явно на повышенных тонах разговаривал с тремя типами крайне жлобского вида. Собственно, беседа уже закончилась, и теперь наступало ее естественное продолжение, причем даже невооруженным глазом было видно, что силы абсолютно неравны. Троица, с которой спорил Макс, состояла из тертых мужиков, от которых стоило бы держаться подальше. А положение Макса осложнялось еще и тем, что в обе его руки поочередно вцеплялась бледная девушка в брючках. Делала она это из лучших побуждений, но мешала Максу ужасно.

— Не знаю, что тут делает Макс, — негромко сказал Грачев, — но вот что делают с Максом, это очевидно. Нашего Макса бьют. Выходим, ребята!

— Выходите скорее! — выпучил глаза Пантюхин. — Здесь стоять нельзя!

Но уговаривать уже никого не надо было. Спасатели высыпали из машины и бросились к ресторану. Самохин проявил завидную солидарность и рванул на подмогу едва ли не первым. Величко не стал мудрить, а сразу пустил вперед Графа, шепнув ему что-то в длинное острое ухо.

На бегу они успели рассмотреть своих противников. Один высокий и худощавый, с довольно красивым лицом, которое, однако, было сейчас искажено злобой, второй невысокий и круглый, с лоснящимися щеками, из тех, кого называют «качок», и третий — седоватый, с хищными чертами лица, крепкий и резкий в движениях. Именно он прямо на глазах у спасателей дважды врезал Максу по челюсти, отбросив его к стене дома.

Было видно, что Макс «поплыл», но на ногах удержался. Он пытался встать в стойку и закрыться, но ему мешала девушка, которая упорно лезла ему под ноги, видимо, вообразив, что не родился еще на свет такой нахал, который посмел бы ударить женщину.

Ее действительно не ударили. Долговязый красавчик просто схватил ее за волосы и что есть силы отшвырнул в сторону. Девушка вскрикнула и упала на асфальт, больно ударившись коленом. Кровь ударила Максу в голову, он рванулся вперед и тут же получил еще один хлесткий удар. Но в этот момент Граф, пролетев над мостовой, как серая молния, грудью врезался в длинного и сбил его с ног. Парень, кажется, даже не понял, что произошло. Он рухнул на тротуар, перекувыркнулся через голову и встал на четвереньки, ошеломленно озираясь по сторонам.

А Граф уже занялся седым. Намордник не давал ему развернуться во всей красе, но и в таком положении Граф был великолепен. Он издал такой рык и с таким видом пошел на противника, что седой не выдержал и стал отступать, хватаясь за задний карман.

Величко слишком хорошо знал этот жест. Люди с таким лицом не за носовым платком в карман лезут. Теперь уже Графу угрожала опасность, а этого Величко допустить никак не мог.

— Граф, к ноге! — крикнул он и, подскочив ближе, оказался лицом к лицу с седым.

Пес подчинился, хотя на его мрачной морде было написано явное неудовольствие — он был намерен разобраться с возмутителем спокойствия самостоятельно. Величко краем глаза видел, как Самохин с раскрасневшимся от возбуждения лицом подлетел к невысокому круглощекому «качку» и безо всяких сомнений двинул его увесистым кулаком в ухо. А рядом уже засучивал рукава Мачколян. Грачев озабоченно склонился над девушкой, которая лежала на тротуаре, и помог ей подняться. Толпа сомнительных личностей у входа в ресторан засуетилась и пришла в волнение, но было похоже, что драка их интересует только в качестве зрелища. Это успокоило Величко.

— Руки! — грозно крикнул он седому. — Не доводи до греха, мужик!

Тот продолжал медленно отступать назад, все еще держа руку на заднем кармане. В глазах его еще горел безумный огонек, как у дикого зверя, приготовившегося перервать глотку своей добыче. Но постепенно он приходил в себя и начинал понимать, что ситуация складывается отнюдь не в его пользу и поживиться больше ничем не удастся.

— Спокойно, спокойно, начальник! — сквозь зубы бормотал он. — Все нормально. Какие проблемы?

Собственно говоря, проблем уже не было. Самохин с Мачколяном в несколько ударов так обработали своего коротышку, что он уже едва держался на ногах и, цепляясь за стену, тоже пятился как рак, оставляя поле боя победителям. Третий их приятель, красавчик со злой физиономией, успел сменить позу на более приличную, но тоже в бой не рвался. На Графа он смотрел почти со священным страхом.

Грачев присоединился к товарищам, и они вчетвером грудью пошли на седого. Но у того уже кончился запал. На лице его вдруг появилось выражение досады. Он опустил руки и совсем иным тоном сказал:

— Ну, ладно, мужики, погорячились, и будет! Ну, бывает, схлестнутся ребята из-за бабы. Дело молодое, сами знаете. Извиняйте, если что, а мы свои претензии снимаем.

— Претензии он снимает! — гаркнул злой как черт Самохин, размахивая огромными кулаками. — Я вот сейчас голову тебе сниму и в зад засуну! Город мой перед гостями позорить будешь! На лоскуты порву, падла!

— Тише-тише, дядя! — озабоченно проговорил седой, преодолевая желание опять лезть в карман. — Говорю же — приносим свои извинения. Чего тебе еще нужно?

Но Самохину нужно было только одно — он, кажется, и в самом деле намеревался привести в действие свою угрозу. Величко едва удержал его.

— Спокойно, Никита Игнатьевич! — сказал он, прихватывая Самохина за потный твердокаменный локоть. — Не будем перебарщивать. Разобрались — и ладно. Нам только поножовщины тут не хватало.

Вряд ли его слова возымели бы действие, но на подмогу ему пришел Мачколян, единственный, кто мог соперничать с Никитой Игнатьевичем силой. Он дружески, но весьма крепко приобнял Самохина за плечи и нежно пропел ему в ухо:

— Проехали, дорогой! Не будем портить аппетит! Очень кушать хочется, только не в этом ресторане.

Самохин, раздувая ноздри, попытался вырваться, но в конце концов сдался. Он позволил себя увести, но на ходу еще раз обернулся и погрозил седому чугунным кулаком.

— Ты мне еще попадешься, уркаган! Я с тебя с живого шкуру спущу! Ты у меня…

Седой не спорил. Кажется, его устраивал исход противостояния, хотя и нельзя было сказать, что он выглядел очень довольным. Наверное, он с удовольствием завязал бы с Самохиным дискуссию насчет снятия шкур, но какие-то обстоятельства ему мешали. Чувствовалось, что он сдерживает себя изо всех сил. Но Величко с огромным облегчением отметил, что этот странный человек больше не хватается за задний карман.

Побитый Макс выглядел не слишком сконфуженным. Он уже изо всех сил утешал напуганную девушку. Ему даже удалось слегка приобнять ее, и она не протестовала.

«Вот хват! — с веселой досадой подумал про себя Грачев. — Ни одной юбки не пропустит! Он даже когда в ад попадет, и то, наверное, задаст там жару».

— Спасибо, ребята! — сказал Максимов, когда спасатели окружили его.

— Кушай на здоровье! — откликнулся Мачколян.

— Садитесь в машину! — строго сказал девушке Грачев. — Мы довезем вас, куда нужно. А то в компании этого ухаря вам все ноги переломают.