Последняя охота

Михаил Серегин, 2002

За все надо платить. Эту жесткую истину Влад Свиридов испытал на себе и как раз тогда, когда решил закончить свою карьеру киллера. И кто же нанес ему удар в спину? Собственная жена. Мало того, что она торгует собой, так еще стала марионеткой в руках криминального авторитета Багра. Владу вновь приходится браться за дело. И тут-то он узнает, что ему мстят за прошлое. И мстит женщина. А что может быть изощреннее и безжалостней женской мести?

Глава 2

ГОД СПУСТЯ, ИЛИ СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ ВЛАДИМИРА И НАТАЛЬИ СВИРИДОВЫХ

Утро началось с того, что коварный кот Тим, которого Влад именовал не иначе, как «замудонец» или «поросятина», прокрался в кухню и Мамаем прокатился по холодильнику. Неизвестно, какая тварь из числа породистых Мурок, приводимых к баловню Тиму для скоротечного секс-досуга, научила этого разожравшегося мерзавца открывать холодильник лапой — но только Наташа зареклась поставлять своему хвостатому любимцу девочек для забавы, как только вошла в кухню, привлеченная диким грохотом.

Паршивый котяра сидел на полу, с ног до головы перемазанный в сметане и почему-то в кетчупе, держал в зубах здоровенный кусок ветчины и остолбенело смотрел на то, как один за другим вываливаются пельмени из распотрошенной упаковки и падают в разлившееся по полу подсолнечное масло и майонез.

На самом краю нижней полки холодильника сиротливо топорщилась куриная ножка, варварски обгрызенная и разодранная Тимом.

Такого безобразия не позволял себе даже друг семьи Афанасий Фокин.

— Ах ты, паразит! — взорвалась Наташа и хотела было наддать мерзавцу хорошего пинка, как хитрый кот подпрыгнул и выскочил из кухни, оставляя за собой прерывистый след, выдержанный в «спартаковских» красно-белых цветах: белый — от сметаны и красный — от кетчупа.

— Какая скотина! Ну что ты будешь делать, какая скотина, а?!

В этот момент лязгнул замок входной двери, и в прихожую вошел муж Наташи — Влад Свиридов, вернувшийся с ночной смены.

…Род деятельности супруга всегда вызывал у Наташи смешанные чувства: конечно, высокие заработки и возможность жить на достаточно широкую ногу — это хорошо, но, с другой стороны, отлучки Влада, длящиеся порой по суткам и оставлявшие Наташку наедине с орущим и капризничающим почти годовалым сыном Димкой, порой доводили ее до тупого, оцепенелого, неврастеничного отчаяния, которое встречается у обеспеченных и не испытывающих нужды в деньгах женщин, не знающих, к чему же еще прицепиться. Бытовуха, пусть даже достаточно сытая бытовуха, раздражала Наташу все больше и больше.

Тем более — она не знала, чем занимается ее муж. Знала только, что, въехав в ее воронежскую квартиру, где в далекую зимнюю фееричную ночь их знакомства был зачат сын Димка, Владимир устроился на работу в охранную фирму.

Она прошла по следам беглого кота и выглянула в прихожую: Влад снимал туфли и, когда Наташа взглянула на него подозрительным тусклым взглядом, швырнул их в угол.

— Сколько раз я тебе говорила, Володя, — не надо кидать обувь, — с места в карьер начала она. — Ты в прошлый раз поцарапал мне туфельку. И у другой чуть каблук не отломился, когда в нее твой лапоть пудовый зарядил.

Влад недоуменно взглянул на Наташу и произнес, потирая небритый подбородок:

— Ты чего это с самого утра на взводе?

— А ты посмотри, что там в кухне этот кот наделал! Еще хуже твоего Фокина, когда он на нашей свадьбе нажрался и чуть было не трахнул мою тетушку в прихожей, после того как принял ее за жареного поросенка!

— А что он там мог наделать? — хладнокровно произнес Влад.

Откровенное равнодушие, звучавшее в голосе мужа, взбесило Наташу. Она сжала губы и окинула своего благоверного далеким от восхищения взглядом. За последние полгода он поправился на семь или восемь килограммов и превратился в массивную тушу, затянутую в узкие темно-серые джинсы и черную майку с коротким рукавом.

Владимир передернул атлетическими плечами.

— Пожрать-то что-нибудь есть? А то мы в ночной смене одни сникерсы поедали. И еще пирожки. Афоня приволок из дому. Из дому какой-то своей подружки, разумеется. Н-да… — протянул он, увидев последствия славных кошачьих деяний. — Не кот, а тунгусский метеорит какой-то. Я давно говорил, что его надо сбагрить соседям, и дело с концом. Старуха их, Анна Игнатьевна, давно на этого замудонца глаз положила.

— Ты на работе был? — спросила Наташа, рассматривая новые и, очевидно, дорогие джинсы мужа, которых она еще никогда не видела, и черную футболку, обтягивающую его торс и выгодно подчеркивающую рельефную мускулатуру.

Еще полгода тому назад Наташа любовалась сложением мужа, выставлялась перед подругами: дескать, вот какой мне мужик достался фактурный, не то что ваши задохлики, которые ничего тяжелее бутылки пива поднять не могут. Теперь же она все чаще ловила себя на мысли, что не одна любуется Владимиром, имевшим весьма выигрышную внешность, особенно на фоне провинциального контингента, то бишь населения города Воронежа.

Услышав вопрос жены, совершенно очевидно, продиктованный недоверием, Владимир показательно рассмеялся и, вынув из холодильника съестное, до которого не успел добраться кот Тим, сказал:

— Да ты что, Наталья Михайловна, в самом деле? А где же я, по-твоему, был?

Наташа села напротив и сказала, сделав страдальческое лицо:

— Мне так надоело. Я все время одна. Такое ощущение, что ты забыл о моем существовании.

— У тебя что, деньги кончились? — спокойно отреагировал Влад.

— При чем тут деньги? — с раздражением бросила Наталья. — Деньги тут вовсе ни при чем. Ты даже Новый год не потрудился со мной встретить! Отправил в Таиланд под конвоем отморозков и одной шелудивой сучки.

— Ну что за выражения, Наташа? — поморщился Владимир.

— А сам тут пьянствовал со своим Фокиным! С ним ты времени проводишь раз в пять больше, чем со мной!

— Он же мой коллега.

Слово «коллега» было произнесено с издевательским французским прононсом, и это откровенно взбесило Наташу. Она глянула в упор на Влада:

— По-моему, тебе не надо было жениться, Володя. Как был раздолбаем, так и остался. Ты хоть бы о Димке подумал, о сыне, а?

— Вчера думал, — сказал Свиридов, отрезая себе кусок сыра. — А пиво кончилось, что ли? Ты не купила?

— Выпила!

— А я смотрю, что ты, верно, от пива и поправилась, Натуля, — глубокомысленно заметил Свиридов, окидывая цепким взглядом фигуру жены. — Короче, ты того… растолстела немного.

Наташино терпение лопнуло. Мало того, что этот бесчувственный чурбан шлялся где-то больше суток, мало того, что кот перевернул кухню вверх дном, а Димка прожег дыру в новой занавеске, так еще он, этот муженек, говорит ей, что она растолстела! Да разве можно говорить двадцатидвухлетней женщине такое?!

Она вышла из кухни, громко хлопнув дверью. Из комнаты послышался вопль Димки, и Наташа содрогнулась, вспомнив, что когда-то, наверно, миллионы лет назад, она желала этого ребенка всеми фибрами души и старомодно думала, что быть матерью — это очень приятно.

Она вспомнила день и час, который стал временной точкой отсчета для Димки, и подумала, что тогда Влад относился к ней куда более трепетно.

Или же сыграла свою роль оригинальность и пикантность их неожиданного вечернего знакомства, а потом магическое течение белой зимней ночи.

Вообще, надо сказать, что Наташа несколько разочаровалась в своем муже. В ту, первую ночь он показался ей необыкновенным и чуть ли не от мира сего. Тогда, ближе к утру, он напился и говорил ей такие слова, что у прагматичной девушки разрывалось сердце и плыли перед глазами старенькие, в желто-белую полосочку обои.

Теперь она успокоилась и… разочаровалась. Влад оказался вполне обыкновенным человеком, и она не улавливала в нем даже жалких искр от костра, бушевавшего в ту ночь. Нет, он не принц. Принцы не пьют до поросячьего визга и не живут в типовых девятиэтажках с видом на гаражный кооператив. А именно этот вид чаще всего мозолил глаза Наташе, которая безвылазно сидела дома с сыном.

А Владимир находил, что все это вполне в порядке вещей: дескать, замужняя женщина и должна сидеть дома и ухаживать за вопящим отпрыском, а по приходе благоверного встречать его поцелуем, вкусным ужином и заблаговременно подготовленной постелью.

Вот такой домострой.

Столь сердечное и благодарное отношение со стороны мужа сначала вызывало у Наташи недоумение, потом раздражение, а потом и откровенную ярость. Кроме того, Влад все чаще забывал о такой простой и естественной вещи, как исполнение супружеских обязанностей (звучит в протокольном порядке, но куда деваться: семья — это тоже в своем роде административный кодекс). Вероятно, избалованного любовью и желаниями многих красивых женщин Влада не приводил в сексуальный экстаз вид женушки в мятом халате, в тапочках, с вечно перекрашиваемыми от скуки волосами и — боже упаси! — фруктовыми масками, которые примерно раз в два дня делали ее личико похожим на рожи мертвецов из дешевых американских ужастиков.

Такое положение вещей, разумеется, совершенно не устраивало Наташу. Небрежные поцелуи по приходе, кривые усмешки в ответ на жалобы на одиночество, диетические секс-минутки, традиционно оканчивающиеся словами Владимира: «Я — спать. Завтра Афоня с Палычем просили пораньше прийти…» Все это казалось ей чудовищным.

И она прибегла к сильному средству: совету своей старой институтской подруги Ленки Любимовой, отъявленной феминистки и динамистки, тем не менее каждую неделю цепляющей себе нового мужика. «Все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор», — так характеризовала она численность и качество мужиков, с которыми общалась в последние два месяца своей бурной жизни.

Кстати, о дядьках Черноморах: лицами мужского пола не первой молодости и кавказской национальности Ленка тоже не брезговала. Время от времени она рассказывала Наташке, приходя к ней в гости после двухнедельного или месячного отсутствия, что раскрутила очередного «спелого папика с пухлым лопатником» (т. е. бумажником) на поездку куда-нибудь этак на Мальдивы или по минимуму на колье или золотой браслет с камушками.

Наташка смертельно завидовала, когда Ленка ошеломляюще подробно живописала ей очередное приключение, а равно и особенности финансового благосостояния и анатомического строения дежурного воздыхателя. Завидовала, но — молчала.

Когда Наташа пожаловалась на Влада, Ленка грохнула по столу пухлым кулачком с тонкими пальчиками, унизанными дорогущими кольцами, и воскликнула:

— Ну и клуша ты, Натаха! Вроде не всегда такая была. Помнишь, как мы на третьем курсе познакомились с французами и…

— Да помню, — смущенно перебила ее Наташка. — Я не о том. Что мне делать? Он же совсем…

— Что тебе делать? — Ленка плеснула мартини себе и подруге. — Что еще остается делать в таком случае, кроме как не завести любовника? Хотя бы по минимуму — одного, двух, трех…

— Да ты что, Ленка?

— А что? Ты думаешь, твой Вован себя блюдет в чистоте и непорочности, когда по целым суткам сидит со своим придурком Фокиным, твоим родственничком, на охраняемом объекте? Думаешь, они там в шахматы играют или книжки читают? Знаю я их книжки — «Пентхауз» с «Хастлером» полистают и потом телефон обрывают по досуговым агентствам. Телок заказывают.

Наташа мрачно пожала плечами: она смутно чувствовала, что Ленка в чем-то определенно права, но не хотела в это верить.

— Заведи себе любовника, — настойчиво проговорила Ленка. — Сразу жизнь ярче покажется. И Димке лучше будет — думаешь, если он маленький, так не чувствует, что ты все время в напряжении? Это потом может на нем отразиться.

— Любовника… да где я его возьму-то?

— Да первого встречного! Я имею в виду — первого встречного приличного мужика! Ты девка хоть куда, после родов еще лучше стала, раньше-то немного худовата была. Найдешь! А не найдешь, — Любимова хитро прищурилась, — а не найдешь, так я помогу…

И помогла. Познакомила Наташу со своим коллегой — Ленка работала в проектном архитектурном институте, — с миловидным молодым человеком по имени Леонид, которого иначе чем Лелик никто не звал. Хотя, надо сказать, ни малейшего сходства между одноименным каноническим героем Папанова из «Бриллиантовой руки», грубоватым, бурбонистым мужичком с диким выговором и оглушительным хохотом, и Леонидом-Леликом не было. Работничек из архитектурного института был долговязым, довольно неуклюжим, но очень милым неудачником, которого так и распирало обаяние. Лелик был так обаятелен, что сам этого стеснялся, будучи по природе довольно скромным человеком — и это обстоятельство придавало ему дополнительный шарм.

Наташке он понравился. Хотя при естественном развитии событий ничего бы не вышло. Но ушлая Ленка все обставила как надо: подпоила обоих по полной программе, утихомирила Димку, ловко поменяв ему пеленки, включила тягучую медленную музыку, от которой хочешь не хочешь появляются легкомысленные желания. Влад обещал прийти только к восьми утра, и Наташка купилась.

С тех пор и пошло…

Удивительная вещь — женская психология: даже сознательно изменяя мужу, Наташа убеждала себя в том, что ничего крамольного в этом нет, что она по-прежнему любит Владимира и не променяет его ни на кого другого. Что обаятельный недотепа Лелик — это так, для души. То есть, скорее, для тела.

Потом Наташа и вовсе перестала думать о мотивах своей измены Владу, привыкла.

Свиридов тоже, казалось, ничего не замечал: он все так же через день не ночевал дома, бывало, что и по две ночи подряд, щедро давал Наташе деньги, которые, конечно, не могли сравниться с финансами Ленкиных ухажеров, но тем не менее многократно превышали нищенскую зарплату Лелика в его архитектурном учреждении.

А потом рай кончился. Наташа почувствовала, что отчуждение между ней и Владом растет. Свиридов чувствовал то же самое.

Наташа вовсе не хотела выбиваться из ритма привычной жизни, не хотела ничего менять.

Первым, кто пострадал от новой волны тревог, накативших на нее, был, конечно, незадачливый Лелик. Он пришел к ней в гости и тут же получил от ворот поворот, а напоследок был напутствован сочным пинком в поясницу и грохотом захлопнутой двери.

Пришедшая на следующий день Ленка, смеясь, сказала, что у бедняги Лелика вообще был провальный день. Во-первых, у него украли портфель, в котором для воров не было ничего ценного, если, конечно, не считать проектные чертежи двухподъездного десятиэтажного дома с арочными окнами и новым решением подъездных комплексов, включающих в себя псевдодорические колонны; во-вторых, мама Лелика объелась горохового супа и не пошла на работу из-за проблем с пищеварением, что было равносильно извержению Везувия в масштабах отдельно взятой квартиры (не надо понимать буквально!); в-третьих, Лелик застрял в лифте; в-четвертых… выходка Наташи с пинком в спину и была это самое в-четвертых.

Наташка выслушала все молча. Ленка смотрела на нее с растущим подозрением, а потом сказала:

— Ну, выкладывай!

После того как на институтскую подругу был вывален ворох подозрений и домыслов, склоняющихся к тому, что у Владимира что-то серьезное с другой женщиной или сразу несколькими и что он может бросить ее, Наташку, Ленка скептически протянула:

— Н-да. Я думала, ты умнее. А ты вон как к мужику присохла, к Володьке своему.

— Так у нас же сын!

— Ладно, хранительница семейного очага, — сказала Любимова, рассматривая подругу с плохо скрываемым сожалением, едва ли не презрением. — Придумаем что-нибудь. Значит, ты думаешь, что у него другая баба есть? Только не надо перечислять улики: помаду, духами там чужими пахнет… проходили. Ты вот что, ты его проверь.

— Проверить? Это как — следить, что ли, за ним?

— Ну да! Не самой, конечно, а то ведь ты сдуру из себя такую мисс Марпл вылепишь, е-мое! Для этого в цивилизованном обществе есть специальные детективные агентства. И у нас с некоторых пор появились. Недешево это, конечно, но ведь он тебе много денег оставляет, с голоду не пухнешь.

Наташа кивнула.

— Так найми себе детектива и следи за своим законным сколько влезет, — сказала Ленка. — Если даже что и обнаружишь, хуже не будет: мужики хотя и не любят, когда их кобелиную натуру вскрывают, но потом будет ходить тише воды ниже травы, да еще тебя благодарить, что ты его простила… Или думаешь над тем, прощать или нет! — кокетливо добавила Ленка. — Цену себе надо знать, Наташка, а не сидеть тут и чахнуть, как царь Кощей!

Вскоре у Наташи появился номер телефона агентства, и она назначила час, когда спец по отлову неверных мужей явится к ней домой и обговорит детали контракта.

Многие женщины сказали бы по такому поводу сакраментальное: нам бы ее проблемы.

Если бы Наташа Свиридова только знала, что эти большей частью надуманные тревоги, которые привели ее к звонку в частное детективное агентство «Сканер», — покажутся ей смешной и необременительной бытовухой в сравнении с тем, что обрушится на нее в самом скором времени.

А разгребать последствия измен и ревнивых фантазий жены предстояло ему — Владу Свиридову.